Самый родной

      Не заезжая в офис, Юля сразу же направилась на допрос Петрова. Он жил за городом, в частном доме. Когда майор подъехала к воротам, к ней вышел охранник, проверил документы и открыл вход.       Дом хоть и небольшого размера, но выглядел вполне дорого. Большая территория вокруг ухожена: деревья, кусты и газон ровно подстрижены, клумбы усажены не в хаотичном порядке, а составляли композиции. Видимо, хозяин предпочитает уют, комфортные условия и красоту вокруг себя, в отличие от Миролина.       Когда Соколова остановилась возле крыльца, к ней вышла женщина пожилых лет, одетая в голубое платье, длина которого доставала до щиколоток, поверх был повязан белый фартук. Её светлые волосы золотистого оттенка были аккуратно собраны в пучок. Прямо как из сказки или старинного фильма.       – Здравствуйте, Юлия? – в ответ майор кивнула и собиралась уже достать удостоверение, но женщина мило улыбнулась и сказала: –Дмитрий Викторович уже ждёт вас. Он в беседке. Пройдите, пожалуйста, прямо, а за вон тем большим деревом сверните направо. Не ошибётесь, – и снова добродушная улыбка.       – Спасибо.       Включив на машине сигнализацию, Соколова поспешила по указанному маршруту.       Беседку она нашла достаточно быстро. Небольшое деревянное сооружение ярко выделялось на фоне зелёной растительности.       – Здравствуйте! Майор Соколова! – едва ступив на ступеньку, женщина показала удостоверение.       К ней в инвалидной коляске развернулся пожилой мужчина. Седина уже полностью покрыла его волосы, морщины чётко выделялись на лице, сам он был небольшого роста, худенький и смотрел на мир сквозь круглые очки в золотистой оправе. Юля не сразу узнала его. Согласно данным ему было сорок восемь лет, да и на фотографии из досье он выглядел моложе. Видимо, болезнь так быстро превратила его в старика?       – Присаживайтесь, Юленька, – он поправил очки и указал на скамейку. – Вы не против, если я буду обращаться к вам неофициально?       – Нет, всё в порядке, – Соколова улыбнулась. – Я хотела поговорить о вашем друге. Леониде Захаровиче Миролине.       – А, да, да, – тяжело вздохнул мужчина и, приподняв очки, потёр глаза.       Майор обратила внимание, что на коленях, которые были укрыты пледом, лежала книга. Видимо, он долго читал. – Как мне жаль его, сердце моё разрывается. Большую часть жизни с ним рука об руку шли. С института ещё вместе.       – Ваш друг был отравлен, – с сочувствием сказала Юля. – Какие у него были отношения с единокровным братом Воронцовым? Как хорошо вы знали Воронцов и что можете сказать н нём?       – Сергея я лишь пару раз видел, ничего о его жизни поведать не могу. Однако скажу одно: этот тип мне никогда не нравился, – мужчина помрачнел. – Десять лет назад появился ниоткуда, а Лёня сразу: «Братик, как так? Бедненький». Даже машину потом свою отдал ему. Лёне не нужна она была. Он лишён прав. А этот подонок, – Петров сглотнул. – Сначала подставил его, а теперь убил.       – Под «подставил» что вы имеете в виду?       – Неделю назад, – мужчина тяжело вздохнул. – Лёне пришло письмо с диском. Его бросили ему в ящик. А на этом диске была запись с видеорегистратора. Судя по высоте видео, сделано оно было из кабины фуры. Так вот, на этой записи запечатлена авария трехмесячной давности. Машина Лёни, а номера хорошо видны, спровоцировала автокатастрофу. Его автомобиль вырулить успел, а вот встречный слетел с трассы.       Внутри больно кольнуло. Юля, почувствовав, как руки покрылись холодным потом, свела их в замок. Она старалась не показывать свои эмоции.       – А что за автомобиль ехал навстречу?       – А вот это была машина каких-то спецов. Точно не помню, один раз видел только. Вы уж простите. Из-за лечения проблемы с памятью. Так вот, было приложено письмо. В нём говорилось, что дело аварии закрыли, виновника не нашли. Автор требовал вознаграждение за молчание, иначе грозился направить запись в органы. Лёня не был за рулём этой машины, да и такой манёвр он совершить не мог. Это брат его был, точно говорю. Он автогонщик.       – А Леонид Захарович сказал об этом видео своему брату? – Юля почувствовала, как в горле пересохло, от чего её голос звучал хрипло.       – Может, водички?       Петров потянулся к графину, который стоял на столе рядом с ним, но Соколова отрицательно покачала головой.       – Нет, спасибо.       – Конечно, Лёня сказал ему об этом и потребовал объяснений. Тот ничего не желал слушать. Сказал, чтобы брат заплатил и всё тут. Лёня разозлился. Он никогда не помышлял взятками. Даже когда прав лишили, предлагали за небольшое вознаграждение вернуть, но он наотрез отказался. Слишком принципиальным был.       – И что было дальше после того, как ваш друг разозлился?       – Сказал, что если дело дойдёт до полиции, молчать не будет. В тот день Лёня был в командировке, есть доказательства. Читал лекции в государственном университете Санкт-Петербурга. Вот и случилась ссора. Я уверен: Лёню убил именно Сергей.       Юля заметила, что глаза Петрова покраснели, видимо, он едва сдерживался, чтобы не заплакать.       Друг был очень дорог ему. Это естественно, столько лет вместе плечом к плечу: и книги писали, и проекты, и на раскопки. Соколова понимала его. Потерять близкого человека очень больно, а смириться с этим почти невозможно, особенно если знаешь, что жизнь его оборвалась по чьей-то вине. Ведь бывает так, что люди умирают от старости, несчастного случая, болезни. И кто в этом виноват? – никто. Когда же твоего родного убивают, то тут виновный ясен. Если бы его не было, то и близкий тебе человек остался бы жив. Он просыпался бы по утрам, улыбался, любил и стремился к чему-то. И с этим сложно смириться, отпустить, а самое главное – простить.       – А где сейчас эта видеозапись?       – Я не знаю, Лёня её забрал с собой. Если бы я только мог вам помочь, нашёл её.       – Спасибо большое, вы так и многое вспомнили. Если Вы не против, я задам Вам ещё вопрос.       – Конечно. Чем смогу, тем помогу.       – Леонид Захарович восемь лет назад был лишен прав за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Скажите, а не мог ли он совершить на кого-нибудь наезд. Официально никакого пришествия зафиксировано не было, но я спрашиваю, как было на самом деле.       – Что Вы, голубушка, это исключено.       Петров ответил уверенно и без промедлений, но Юля всё же решила переспросить.       – Это точно?       – Точно. Когда его поймали, он немного выпил, да и были мы тогда далеко за городом, в глуши. И так три раза. Лёня ещё шутил, что все Гаишники на нём план по ловле в безлюдном месте выполнили. Говорят, что снаряд в одну воронку дважды не падает. У него же это получилось трижды. Вот такое глупое недоразумение.       Юля мало верила в версию о сбитом много лет назад человеке и внезапно объявившемся мстителе, но удостовериться стоило.       – Ещё мне нужно будет снять у Вас отпечатки пальцев и взять пробу на анализ ДНК.       – Пожалуйста, мне скрывать нечего.       Когда все необходимые процедуры были закончены, а образцы убраны, Соколова улыбнулась, попрощалась с Дмитрием Викторовичем и собиралась уже уходить, но мужчина её остановил       – Вы же поймаете Воронцова? – он с такой надеждой посмотрел на Юлю своими небольшими покрасневшими глаза, что по телу женщины пробежался холодок.       – А да, я самого главного Вам не сказала. Воронцов мёртв, разбился на машине позавчера.       – Вот его и настигла карма, – Петров слабо улыбнулся. – Что же, не могу сказать, что сожалею.                     По приезду в ФЭС Соколова сразу же направилась в кабинет Рогозиной. С докладом о сегодняшнем допросе тянуть не стоило, тем более что майор была почти на сто процентов уверена, что Воронцов и есть виновник в смерти Кости. Сначала похожая же машина и государственные номера, потом рыжеволосый мужчина, который оказался автогонщиком, а ведь спровоцировал аварию трёхмесячной давности именно профессионал. Другой был вряд ли так легко смог уйти от столкновения, при этом сбить с пути водителя другой машины. Теперь оказывается, что из-за погибшего на самом деле три месяца назад произошла авария с участием автомобиля спецслужб. Слишком много совпадений. Юля готова была поспорить на что угодно: это была та самая машина, в которой она и Костя возвращались из Добинска в тот злополучный вечер. Осталось только найти эту запись и подозрения подтвердятся.       – Галина Николаевна, разрешите? – спросила Юля, едва оказавшись на пороге кабинета.       К счастью, кроме полковника в кабинете никого не было.       – Да, проходи, – женщина оторвалась от изучения отчёта и указала подчиненной на стул. – Что у тебя? – поинтересовалась она, когда Соколова присела за стол и заправила волосы за уши.       – У Воронцова был мотив убить брата. И дело тут вовсе не в наследстве.       – Продолжай.       – Дмитрий Викторович сказал, что Миролина шантажировали видеозаписью, на которой видно, как его автомобиль спровоцировал аварию три месяца назад. К видеозаписи было приложено письмо, в котором говорилось, что виновник аварии не был найден, и если Миролин не заплатит круглую сумму, запись окажется в полиции.       Рогозина напрягла плечи и сжала руки в замок, а майор продолжила:       – Галина Николаевна, я уверена, что именная эта запись и убийство Воронцова связаны. Нужно найти диск и того, кто прислал её.       – Ничего при обыске квартир Миролина и Воронцова не было найдено, в машине тоже не было никакого диска.       – Но это же ещё не всё. Возможно, стоит сделать запросы в банки. У одного из этих братьев может быть арендована ячейка в банке. Или есть ещё места, где могла быть спрятана запись.       – Стоп, – остановила её начальница. – Предположим, что эта запись и авария связаны. Некто шантажировал Миролина, но сам-то он знал, что не был тогда за рулем...       – Конечно, – не дала договорить Рогозиной майор, от чего женщина удивлённо приподняла брови, но промолчала. – Дмитрий Викторович сказал, что когда Миролин рассказал всё брату и пригрозил сдать полиции, между ними произошла ссора. Воронцов поэтому и убил брата, чтобы тот не сдал его.       – Предположим. Но кто тогда убил Воронцова?       – Я не знаю. Галина Николаевна, есть ещё кое-что, – Соколова остановилась. Она не была уверена, стоит ли об этом говорить. – Петров сказал, что машина, которая попала в аварию, принадлежала спецслужбам. Каким именно, он не помнит, но инцидент произошёл три месяца назад. Тогда же и погиб Костя, – Юля прикрыла глаза, чтобы сдержать слёзы.       – С чего ты это решила?       – Я не говорила этого, но водитель, который спровоцировал аварию очень похож на Воронцова. И машина… Бордовый Лэнд Ровер. Эта та самая.       – Ты же говорила, что ничего не помнишь.       – Да, так и было. Но недавно я начала вспоминать кое-что. А теперь, если найти эту запись, но можно доказать, что Воронцов виноват и в смерти Кости.       – Юля, – мягко начала Рогозина. Полковник думала, что Соколова старается отпустить, приходит в себя после случившегося, а она, похоже, даже и не собирается. Галина Николаевна уже пожалела, что дала ей вести это дело. – Я понимаю, тебе больно. Но каждый день происходит несколько аварий. Мы не знаем ни день, ни неделю, когда была сделана запись. Ведь так? – в ответ кивок. – Вот видишь. Примерное время ничего не дает. Вероятность, что Воронцов и есть виновник той аварии, в которую вы попали, крайне мала.       – Но я помню…       – Что конкретно ты помнишь?       – Как машина неслась навстречу, как Костя пытался удержаться на дороге, а потом как очнулась после, а к нам подошёл мужчина. У него были рыжие кудрявые волосы.       – Ты считаешь, что кроме Воронцова больше нет кудрявых мужчин?       – А машина?       – Такие множество.       – И у всех такие же номера.       – Юля, хватит, – прикрикнула Рогозина. – Твоя личная боль не даёт тебе мыслить адекватно. Я думаю, будет лучше, если ты передашь дело аварии Майскому.       – Галина Николаевна, но...       – Я всё сказала. Я тебя ещё есть нераскрытые дела. Вот ими и займись.       Этого Соколова не ожидала. Она столько носила в себе эти сомнения, а теперь, когда была почти уверена, оставалась только одна деталь, её отстраняют от дела, которое, возможно, поможет раскрыть правду гибели Кости. Майор мысленно ругала себя за то, что решила рассказать прежде, чем нашла запись.       – Разрешите вопрос? – голос женщины звучал обиженно, но твердо и решительно.       – Почему дело с той аварии закрыли?       – Не нашли виновника. Ты же прекрасно знаешь.       – Я никогда не поверю, что Вы отступились бы от поисков. Галина Николаевна, скажите, Вы что-то знаете? – в глазах майора мелькнула надежда.       Полковник тяжело вздохнула и, поднявшись, подошла к окну. Соколова искренне надеялась, что начальница ей сейчас расскажет всю правду, однако Рогозина спокойно сказала.       – Я ничего не знаю, Юля, – женщина отвернулась. – Правда не знаю. Я бы сама очень хотела найти виновника той аварии, но это невозможно. Поверь, как только вскроются какие-то обстоятельства, я тебе сразу дам знать.       – Так вот же эти самые обстоятельства.       – Нет, Юля. Настоящие, а не смутные воспоминания.       – Это не смутные воспоминания.       – Всё, хватит. Ты только изводишь себя. Я больше не хочу продолжать этот разговор. Передай дело Майскому и удели, пожалуйста, внимание другим расследованиям. Это приказ, и он не обсуждается.       – Есть.        Соколова пулей выбежала из кабинета Рогозиной. Ей было до жути обидно. Как же так? Она же так рассчитывала на поддержку начальницы, а вместо этого её отстранили от дела. От кого угодно, но от Галины Николаевны этого майор не ожидала. Ведь это та самая полковник, которая готова за своими подчинёнными кинуться в огонь и воду, стереть врагов и обидчиков в порошок, а сейчас она просто отступила. Юля не хотела в это верить. Женщина была уверена, что этому есть объяснение.