Своего мужа.
Сумрак не обманывает, показывая картинки из прошлого. В последний день перед уходом на военную службу ХёнДжин запретил Чонину произносить «те слова», он отшил его с толикой некой жестокости, хоть Ян и мог просмотреть сожаление в каждом слове: ХёнДжин тогда говорил точно не о том, о чём думал. Из-за веры в эту мелочь — какой-то скрывающий истину взгляд — младший не сдался. Даже после окончания школы он продолжил хвостиком бегать за Хваном, пусть и не всегда это было ему по возможности. Через день, после учёбы тратил кучу часов на дорогу — лишь бы доехать до края страны, к базе, где служил старший. И временами ему действительно удавалось встречать блондина. Только вот хён был холоден и явно не хотел с ним говорить. Чонин был уверен: старшему противна даже мысль о том, что на него как-то «иначе» смотрит кто-то одного с ним пола. В один из таких дней он встретил Криса. Тот давно работал в высшем начальстве. Одному Чану было известно, что он — намертво, с первого взгляда и с установкой «пришёл, увидел, победил». Если бы не одно «но» — «но» по имени Хван ХёнДжин. Это злило. Особенно тогда: он следовал прямо по пятам за миленьким женственным мальчишкой, и когда почти коснулся плеча, за поворотом неожиданно увидел младшего по званию, Хвана. Чонин смотрел только на него. И что-то Чану подсказывало, что такое обычно бывает «с корнем в головой мозг, а поэтому — навсегда». — Где он? — спрашивает Кристофер про дезертира. — Я обезвредил его, не стоит волноваться. Пожалуйста, — съёживается ХёнДжин, — заберите меня отсюда. Позовите на помощь… — его взгляд упирается в лакированные берцы и он же провожает их, когда капитан делает шаг назад. Хван в удивлении округляет глаза, но, кажется, в его голове наконец выстраивается пазл. Ему не казалось, что капитан его недолюбливает; это действительно было так. До такой же степени, чтобы… Оставить здесь умирать. Крис долго смотрел на расстоянии одного шага. Чонин бросается в холодную воду с головой, почти тонет, не ожидая такой глубины, но всё равно её пересекает. Остаются считанные шаги, и он бежит вперёд, ни о чём не думая. — Даже не будешь цепляться мне за ноги? Удивительные люди бывают, конечно. Есть такие, как ты — которые не пойдут на унижение, даже если такая гордость будет стоить им спасённой жизни. Ветер развевает спутанные, отросшие волосы Хвана, морозит открытые участки кожи. Ответить нечего. Не стоит оставлять последние сказанные слова теми, что полны ненависти. — Крис! — что силы голосит Чонин, но он будто и не может вмешаться в ход событий, ибо сумрак показывает лишь те, которые уже произошли. — Не уходи! Ты не… Ты не можешь оставить его так… ХёнДжин пытается подняться, и у него почти получается. Но каждый шаг — как будто в рану набрасывают битое стекло и запускают перемешивать миксером. Хван не сдаётся до последнего, пытаясь продолжать идти, и взгляд в спину уходящему предателю-капитану только усиливает волю к жизни. Но тело и мозг, к сожалению, не всегда могут слушаться друг друга. Колени подкашиваются, словно по ним ударили битой, а глаза будто магнитом силой солнечной системы лепит друг к другу. Старший отключается от этого мира. Но падая в сумраке на этот раз, он приземляется уже не на заснеженную землю. А прямо в объятья подоспевшего Чонина. Чонин падает коленями на землю, совсем не жалея их, — лишь бы поймать Хвана в последнюю секунду. И голова того утыкается в собственную грудь. Руки на тонкой шее, и младший осторожно оседает вместе со своим хёном, становясь яркой точкой на белом полотне метели. Не позволяя стереть их вдвоём, как стёрла ХёнДжина, когда он умирал тут один. Ян продолжает кричать, сам не понимая, что вылетает у него изо рта. — Ты не можешь уйти! Ты не можешь оставить его так! — пусть он и уверен, что случившееся уже не изменить — это всего лишь игры разума. И даже в них Кристофер его не услышит. — Я никогда не прощу тебя, если ты ему не поможешь! Чонин прижимает к себе истекающего кровью Хвана и наконец-то понимает, что произошло на самом деле. Кристофер хотел его с самого начала; ХёнДжин только мешал одним. А когда вместо Хвана начали мешать воспоминания о нём, Бан начал пичкать Яна таблетками. Потом и свадьбу сыграли — ведь это он был тем героем, который вытащил самоубийцу-ян-чонина из горящей квартиры, которую тот поджёг сам. Потому что хотел к ХёнДжину. А потом и вовсе не помнил о том, что когда-либо что-то хотел. Хван умрёт от потери крови, а не от ранения. Его было возможно спасти. Чонин в этот момент мысленно всё же умирает вместе с ним. ***6 января 2021 года.
Следователь несколько раз стучит в тяжёлую деревянную дверь. Отпирают не сразу. Лишь через несколько минут слышатся ленивые, явно принадлежащие сонному человеку, шаги. — И кто только дрыхнет в час дня? Как и было прописано адресом на военной базе, дверь открывает тот, кого следователь так долго искал. Худые, бледные кисти придерживают дверь. А владелец дома не выглядывает, как это обычно делают настоящие преступники: одними глазами или половиной лица. Он — напротив — уверенно распахивает входную и смотрит на незваных гостей деловито, уверенно. — Что случилось? — говорит он как будто вот-вот добавит «есть какая-то важная причина, потревожившая мой дневной сон?». И он как будто был на полном серьёзе готов эту фразу проговорить, только вот следователь перебил: — Хван ХёнДжин, правильно? — Да, — улыбается парень, но как будто насмехается. — У меня проблемы? «Пару дней назад. — Он всё ещё служит? — Ну, как сказать. После того случая с нападением на базу, он получил довольно большую сумму в виде вознаграждения. Решил уйти со службы и ударился в писательство. Сейчас живёт в своё удовольствие. — Хм… Может ли писатель лазить по чужим домам ради вдохновения или описания интерьера?» — Что? Я? По чужим домам? — ХёнДжин оглядывает следователя с головы до пят. Вроде молодой, симпатичный мужчина, а такую ересь несёт. — Вы похожи по описанию. — Ну, если моя внешность — это единственная причина, то мне очень жаль, что вы разбудили меня в час дня. Я писал книгу всю ночь, мог бы и отоспаться ещё. Говорю же — не я. Если не верите, посмотрите запись с камер наблюдения. Я из дома почти не выхожу. И правда. У этого бывшего военного-нынешнего писателя отличное образование, он молод, красив, у него много денег. Как следователь и думал — кто вообще такой фигнёй при подобной хорошей жизни заниматься станет? — Хорошо, мы проверим. Извините за беспокойство. — Ага. До свидания, — обворожительно взмахивает чёлкой писатель и хлопает дверью прямо перед носом у полицейского. — Какой странный тип, — фыркает следователь, подзывая напарника, чтобы вернуться в машину. — Успокойся, Чонин. Будто ты так себя не ведёшь, когда тебя будят. — Ещё целая смена впереди, — вздыхает мужчина. — Как же скучно жить. Сам бы по чужим домам лазить начал, а не вот это вот всё. *** 1 февраля 2021 года. Чонин неспешно открывает глаза, понимая, что опять уснул рано утром, из-за чего проснулся аж в семь вечера. Состояние ленивое или немного убитое — что-то между. — Как себя чувствуешь? — Кристофер убирает руку со лба. — Нормально, — кивает Ян, поправляя халат. Старший заваривает кофе и по привычке пролистывает газету перед тем, как отдать её Яну. Не знает, что тот теперь стал абсолютно здоров, всё вспомнив. А ему, если честно, знать и не надо. — Что пишут нового в последнее время? — вопрошает Чонин как-то дежурно. — Не нашли того парня, что лазил по чужим домам? — О чём ты? — смеётся Крис. — Такого заголовка ни разу не было. Может, тебе приснилось? На деле даже последнее время… Ничего особенного. Из интересного только какая-то фантастическая статья про параллельные миры. Здесь говорится о том, что каждая наша мысль создаёт параллельную Вселенную, — буднично отвечает муж. — Какую хотел бы создать ты? — Меня всё устраивает. Так что просто остался бы в этой, с тобой, — улыбается Крис, а в ответ как и всегда слышит молчание. Ян Чонин, наверное, существует ещё где-то. И Хван ХёнДжин тоже. Только вот после последнего, окончательного выхода из сумрака, Чонин больше не видел его в своём доме. ХёнДжин согласился на идею Чонина покончить с браком: обещал, что будет ждать его на перекрёстке, что они уйдут вместе после. Может быть, ХёнДжин не лгал и правда ждал? Сдержал обещание и остался? Просто на перекрёстке другой Вселенной, где они больше не смогли бы пересечься? В этой Чонин простоял на перекрёстке весь день. Может быть они, шагая по тротуару, даже прошли сквозь — просто потому, что в одно и то же время существовали в разных мирах. Но ведь оба ждали? Галлюцинация это была или, всё же, призрак — уже неважно. Где-то они оба живы и существуют одновременно. Ничего страшного, если бы где-то они были слегка разделёнными. Мир, где есть ХёнДжин рядом с Чонином, даже если в этом мире он никогда не разделит тех чувств — вовсе не страшен. И мир, где они даже не знакомы — тоже. Мир, где они слишком разные, чтобы быть вместе. Мир, где они даже не встретились. Где-то в параллельном мире зима — это лето, поэтому Чонин ступает по асфальту без снега так, будто он там есть. И где-то в параллельной Вселенной учёные во главе с каким-то другим Ян Чонином правда называют ураган именем Хван ХёнДжина. Всё это — однозначно лучше. Эти миры однозначно лучше, чем тот, где он был — но вдруг бесследно исчез. Свет в коридоре гаснет, а Чонин всё ещё боится, что пропустит взглядом его тень. Он по-прежнему ищет и высматривает её в каждом знакомом углу. Но там пусто. Чонин обещал, что забудет с наступлением завтра, потому что знал — именно оно является тем, что никогда не наступит. Но на этот раз, похоже, завтра всё же случилось. — Хён, — впервые обращается к мужу Чонин. Крис пропускает электрический разряд по телу, потому что такое обращение для него в новинку. — Пошли? — и ведёт плечом в стороне спальни. Простыни как всегда холодные, лопатки касаются их после того, как лёгкий белый халат слетает с тонких чониновских плечей. Младший обвивает шею нависающего сверху мужа. Проходит буквально пару секунд перед тем, как тот затягивает в поцелуй и приподнимает ногу Яна, разводя изящные бёдра. Такой раскрепощённый Чонин — это что-то неземное. Нормальный бы человек бы отомстил. Но убийство — это слишком просто и совсем не больно, если так подумать. Эта боль не сравнится с тем, что чувствовал младший. Где-то одновременно в сердце, в солнечном сплетении и самых дальних уголках разума свистом отдаётся звучание знакомого голоса. И заканчивается на тихом:«Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук».
И ещё. Снова… Чонин стучал по ключицам ХёнДжина. ХёнДжин стучал кончиками пальцев по ладошке Чонина. Но младший понял только что… Кристофер входит не спеша, любуясь изгибами непослушного тела. И вдруг Ян притянул к себе как никогда близко, прижимаясь всем телом и шепча: — Я люблю тебя. По сердцу разливается тепло, несоразмеримое с галактиками. Это впервые, когда Чонин говорит что-то подобное. — Что? — Крис услышал, но желает переспросить ещё раз, чтобы распробовать и слушать на повторе до скончания веков. Он не отстраняется, входя глубже. Ян поджимает губы, выдавая сдавленный стон. «Да, если бы параллельные вселенные создавал не Бог, оставленный в магазине игрушек… Если бы их создавали мы сами — каждая наша новая мысль, то мне интересно, как бы выглядела та, где мы любим друг друга взаимно». Интересно, как бы выглядела та, в которой Чонин любит Криса? Нормальные люди отомстили бы. И Ян отомстит. Ведь нет ничего хуже, чем думать, что тебя любят и чувствовать себя любимым, когда на самом деле ты — не любим ни капли. Чонину было жаль Чана из-за того, что такому тёплому человеку с большим сердцем достался кто-то вроде него. Но больше нет. Отныне Чонин сделает всё возможное, чтобы остаться рядом с ним. Это место будет занято. И никто… Никогда… Не полюбит Кристофера в ответ. Чонин ненавидит мужа. Но всё это — потом. Потому что из чувств, вмещаемых в его драгоценный список, осталось место только для последнего. И он не позволит «ненависти» стать восьмым, завершающим пунктом. Он оставит место для кое-чего другого. Потому что ХёнДжин, который выбрал Чонина как то, к чему ему нельзя прикасаться… Следовал этому правилу и никогда не проговаривал правды вслух, но передавал её иначе. Знаками, похожими на чониновские. Скрытыми и им одним известными сигналами, которые младший, наконец, разгадал. Чонин никогда не думал, что ХёнДжин имел в виду то же самое. — Я люблю тебя…— повторяет он, искренне улыбаясь. А сам вытягивает ладонь в сторону, так, чтобы она выбилась за пределы кровати. Чужие пальцы протянутой из-под неё руки переплетаются с собственными, образуя крепкий замок. — Я люблю тебя, — абсолютно уверенно повторяет Чонин, посвящая совсем не тому. Пальцы бледной руки, находясь в замке, беззвучно постукивают по ладони.«Тук (И) тук (я)
тук-тук (люблю)».