***
Весь день проходит хмуро, парень чувствует себя отчуждённо. Ему постоянно с того случая снятся паршивые сны. Парень заскакивает в Макдоналдс, берёт еду на вынос. Сидя в машине он пережёвывает на автомате, совсем не ощущая вкуса. Мысли заняты сегодняшним сном. Тео находил его не просто пугающим, а жутким. Почему тело было абсолютно неподвижным, словно кукла? Почему не билось в его руках, когда он вонзал клыки в шею? Почему было таким холодным?.. Даже вид нескончаемой крови пугал не так сильно, как полная отрешённость и отсутствие каких-либо реакций. Ещё становилось не по себе от того, как спонтанно, без задней мысли он укусил. А ведь Тео знал, чья это шея. Чьи волосы, плечи, хоть и не видел лица. И упорно не хотел признавать, кому принадлежит эта бледная спина. Нельзя, нельзя оставлять всё как есть! Им была совершена огромная ошибка, которую просто необходимо исправить. Сейчас Тео чётко понимал, что на самом деле не хотел совершать такое. Страдания Лиама в конечном итоге принесли мучения и ему. За тот миг в раздевалке, когда парни глядели друг на друга, химера уловил в глазах волчонка боль, отчаяние, недоверие и пустоту одновременно. От этого внутри что-то охало и выло. Когда Тео ещё не забрал документы со школы, он не понимал, что при случайной встрече смотрит на Лиама с большим вниманием, чем раньше. Не осознавал, что запоминает, когда видел мальчика в последний раз. Он просто держал Лиама в голове, толком этого не замечая. После ухода из школы Тео стало чего-то не хватать. Это чувство было не сильным, оно обитало где-то на задворках мыслей, стало данностью. И после произошедшего выплыло на передний план, позволив парню понять и принять факт, что Лиам занял определённое место в его мозгу. Рэйкен несколько раз видит Лиама. По правде говоря, неслучайно. Первый раз у аптеки. Химера хочет подойти, но вместо этого шагает за высокие кусты, скрываясь из поля зрения. Он не может вот так просто появиться и начать говорить. Вообще, было бы чудесно это сделать, только вот Тео подозревал, что Лиам теперь его к себе и на пушечный выстрел не подпустит. Да и что конкретно он бы сказал? Ведь он даже не знает как объяснить действие вещества, не говоря уже о том, как оно связано с внезапным умопомрачением в отношении Лиама. Тео чувствует себя виноватым, ему бы вообще выехать из города и оставить волчонка в покое… Но парень чувствовал, что это будет неправильно. Второй раз Тео осмелел и сунулся в школу. Сложно было выносить факт своей виновности и хотелось объясниться перед Данбаром, установить хоть какой-то контакт. Хотелось, чтобы Лиам знал, что Тео никогда не желал причинять ему такую боль. В конце концов хотелось просто увидеть лицо Лиама, его глаза, их выражение теперь. Рэйкену было жаль мальчика. Довольно нетипичное чувство для насильника. Парень желал поддержать Данбара, но в этом случае его поддержка была бы губительной, не говоря уже о неуместности как таковой. И он понимал это, выглядывая из-за угла в коридор, где только что подрались Остин и Лиам. Волчонок выглядел помятым, но явно не расстроенным. Его волосы взъерошены, а на одежде капли чужой крови. Химера внимательно наблюдал, как Мейсон помогает Данбару подняться. В движениях Хьюитта прослеживалась забота и сопереживание, а Лиам хватался за это как утопающий за спасательный круг. Рэйкен невольно завис, глядя на тонкое взаимодействие друзей. Когда он поднял взгляд, то встретился с карими глазами Мейсона. Они несколько мгновений рассматривали друг друга, а затем Тео нырнул обратно за угол, ругая себя за минутную нерасторопность. Рэйкен дождался звонка, чтобы народ рассосался и уже хотел пойти к выходу, как услышал тихое шебуршение в коридоре. Скрадывая шаги, химера в какой уже раз высунулся из-за угла и увидел картину: парень-азиат с контуром бумажного журавля на шее достал из сумки бумажку, что-то быстро написал на ней и просунул в щель лиамовского шкафчика. А затем, накинув сумку на плечо, рысцой пробежал по коридору в класс мимо Тео, даже не заметив его. Что это только что было? Рэйкен не мог теперь оставаться в стороне от всего, что касалось Данбара. Он уже хотел подойти к шкафчику и выскрести оттуда подозрительную бумажку, как вдруг двери школы распахнулись и явили Лиама. Химера вышел из школы через другой выход и направился к парковке. Он предпочёл убраться подальше, чтобы Лиам не учуял его. Кто этот азиат с татуировкой журавля? Что он написал в записке? Из-за чего парни подрались? В голове возникало много вопросов. Казалось бы, какое ему должно быть дело до чужих драчек и записок? Рэйкен старался не думать об этом. Но всё же было чувство вовлечённости в только что произошедшее. Химера сел в машину и достал из бардачка сюрикен. Осторожно покрутил его пальцами и заметил у отверстия в центре оружия тонкую гравировку бумажного журавля, как раз такую же, что и у того парня… Вероятно, символ группировки, что ж, это пригодится. Итак, если он хочет, чтобы Лиам ему поверил, придётся выяснить состав и механизм действия вещества. В этом деле без специалиста не обойтись.***
— Не ожидал увидеть тебя в городе, Тео. Рэйкен пристально разглядывал Алана. От него веяло настороженностью, но лицо доктора оставалось спокойным. Фраза повисла в воздухе, побуждая химеру пояснить, зачем он пришёл в клинику. — Мне нужно кое-что выяснить, — Тео выложил на стол звезду, внимательно наблюдая за ветеринаром. — Сюрикен? Откуда он у тебя? Дитон, казалось, удивился, но затем подозрительно прищурился, переводя взгляд с оружия обратно на химеру. — Это не важно, я просто хочу кое-что понять, — повторил парень. — Прежде чем помогать, я должен узнать, откуда он у тебя, — кивнул на звезду доктор. Тео почувствовал раздражение. Ну конечно Дитон требует объяснений! Он ему не доверяет, это видно даже по положению тела. Думает, что он строит какие-то козни? Или Алан хочет вызнать информацию, которая была бы полезна для стаи? Такое отношение давило на больное, на сокровенное желание быть принятым хоть кем-то. И химера злился, на Дитона и на себя самого. Не хотелось рассказывать про собственные дела с группой охотников-дилетантов и итог всего этого с Лиамом. — Слушайте, может обойдёмся без этого? — с нажимом процедил Рэйкен. Атмосфера и так была не очень, такой тон, очевидно, ничего положительного бы не дал. Но Тео упёрся в решении не пояснять про сюрикен. — Тео, ты уехал из города, причём совсем недавно. А теперь снова здесь. Да, я нахожу это подозрительным и хотел бы знать всё, что играет в этом роль. В любой другой ситуации, не сопряжённой с причинением вреда Лиаму, Тео попытался бы договориться, потратил бы время на это. Но сейчас стремление как можно скорее исправить свою ошибку подгоняло Тео. Он злился, что Алан вдруг сделался таким упёртым, когда дело напрямую касается Данбара. Но ведь доктор не мог этого знать, да и Тео почувствовал, что не сможет сейчас рассказать ветеринару, что он натворил. Ситуация зашла в тупик. Химера глубоко вздохнул, глядя из-под бровей на доктора, а затем отвёл взгляд. Доктор ждал. Тео с каменным лицом забрал со стола сюрикен и медленно направился к выходу. Дитон, смотря на его удаляющуюся спину, улыбнулся краешками губ. Этот парень явно растерялся, хоть и не подал виду. И что-то доктору подсказывало, что он ещё вернётся. Чёрт, это было так глупо! Надо было предвидеть, что Дитон не уступит. Стоило придумать правдоподобную легенду, прежде чем идти за помощью к доктору. Потому что реальную причину, почему он так интересуется сюрикеном, Тео сказать не смог. В итоге вся поспешность Рэйкена вылилась в абсурднейшее пятиминутное прибывание в клинике, которое не принесло никаких плодов. Главное, чтобы Алан не рассказал об этом Скотту, тогда альфа попытается узнать, что надо было Тео. Ладно, он обязательно заглянет в клинику ещё раз. Но не сейчас. Сейчас нужно не отсвечивать, просто переждать и убедиться, что никто из стаи не знает о том, что натворил Тео. Интересно, мог ли Лиам рассказать друзьям? Рэйкен думал, что нет. Волчонок слишком гордый для этого и скорее всего предпочёл молчать. Но есть и другой вопрос: а могли ли друзья догадаться, что с Лиамом что-то не так? На сколько Тео мог судить, такие вещи сильно меняют поведение и не заметить это будет практически невозможно. А вот с подачи друзей Данбар мог и открыться, ведь стая для него как семья — самые близкие, которым он доверяет. Обдумывая этот вариант, Тео побоялся задать себе главный вопрос — скажет ли Лиам имя? Совершенно ясно, что в конце концов друзья волчонка узнают об изнасиловании, но вот смогут ли они вытянуть из него имя самого насильника? Химера не знал, и от этой неопределённости голова шла кругом. Рэйкен опёрся о машину, не спеша садиться внутрь. Лучи осеннего солнца слабо пригревали, падая прямо на лицо. Тео прикрыл глаза и задумался, что ему делать дальше. Можно было бы вернуться на ту заправку и оттуда выследить базу дилетантов, чтобы разобраться с ними. Но это рискованно, у охотников могло остаться то странно действующее вещество, которым они намазали сюрикен и швырнули в Тео. Он пока не знал его состав и не имел никакого обезвреживающего агента. И тут химера вспомнил про азиата с журавлём. Он член группировки, о чём свидетельствовала такая же журавлиная гравировка на сюрикене. Кто вообще ставит опознавательные знаки на оружии, тем более метательном? Но куда больше Тео волновал тот факт, что один из охотников находится прямо в школе и имеет постоянную возможность быть в близи Лиама. Более того, у него было что-то на Данбара, иначе зачем подкидывать записку? Химера распахнул глаза, лучи солнца упали на их дно и вызолотили радужку. Надо непременно узнать, что тому парню нужно от волчонка. Если бы он хотел его убить, то давно бы уже попытался. Но журавлиному нужно что-то другое, и выяснить намерения можно путём наблюдения за ним. Это будет сложно, школа тесная, а попадаться на глаза ни тому, ни другому нельзя. Но Тео был готов к любым сложностям, лишь бы с Лиамом больше ничего не случилось. Больше… Рэйкен не мог не заметить как скованно двигался юноша. Он старался не делать широких телодвижений и был напряжённым. И Тео, наверное, никогда себе не простит ужасный след от собственной руки на бледной шее Лиама. Химеру брало отвращение к самому себе, стоило только вспомнить о том, что он вытворял с Данбаром. Неужели он мог наслаждаться полным сексуальным контролем над ним? Похоже, в тот момент это так и было. Тео боялся представить что же скрывается под одеждой парня, раз даже на видимом участке кожи он умудрился оставить повреждения. Прошло несколько дней с тех пор, как Тео заглянул в школу. Всё это время он старался не появляться вблизи учебного заведения, чтобы не привлекать внимание стаи. Дни были пасмурными и холодными, что усугубляло состояние химеры. Отдых заметно ухудшился: Тео не переставали сниться плохие сны. Если сразу после того случая это были кошмары, то теперь они являли собой что-то мутное, неразборчивое и оставляли по пробуждении тревожное гадкое чувство. Рэйкен стал досыпать потраченные на ночную тревогу часы днём. И это было хорошо, днём ему не снилось ничего. Он проснулся, когда солнце клонилось к закату. Отлично, с наступлением темноты он ещё раз наведается в клинику к Дитону. А пока Тео решил немного изучить реакцию своего организма на то странное вещество. Не вылезая из-под одеяла, он взял телефон. Похоже, тогда тело произвело выброс адреналина: парень держал палец на открытой вкладке с физическими признаками выделения этого гормона. Учащённое сердцебиение и гипервентиляция лёгких, напряжение мышц, взвинченность — всё совпадало. Тео отлично помнил, что это был очень сильный приступ. Мало какая ситуация вызвала бы такой дикий выброс, но вот катализатор внутри организма — вполне. Значит это было главной фишкой вещества? Вызвать выработку адреналина и довести до смертельной передозировки? Но почему не сработало? Возможно состав требовал доработки? И вообще, Тео слишком мало знает об этом и точно судить не может. Рэйкен полежал до темноты, а затем перебрался на водительское место и стронул пикап. По дороге начал накрапывать мелкий дождь. Завтра асфальт превратится в подобие катка, если температура будет ниже, чем сегодня. Тео отвлечённо следил за дорогой. В голове было пусто, несмотря на повод, по которому затеялась поездка. Наконец бледный фонарный свет вырисовал торец клиники. Спустя несколько минут химера стоял у двери, непроизвольно вслушиваясь, прежде чем войти. Убедившись, что всё спокойно, он переступил порог, смахнул капли с кожаной куртки. Свет, кроме приёмной комнаты, везде был выключен, это создавало приватную атмосферу. — Входи, Тео. Юноша нахмурился, но всё же вышел на свет. Доктор расставлял пробирки с кровью пушистых пациентов по группам, на нём был халат. — Я знал, что ты ещё придёшь. Ну, и слышал машину, — пояснил Алан, поворачиваясь к парню. Рэйкен разгладил брови. Вытянув из кармана стальную звезду, протянул Дитону. Доктору даже не надо было слов, чтобы Тео начал говорить — оба помнили его первый визит. — Его метнули в меня охотники. Они новенькие в Бейкон-Хиллс, — парень усмехнулся, — полнейшие дилетанты. Доктор покрутил сюрикен, холодно поблёскивавший под искусственным светом лампы. Осмотрев его с обратной стороны, он заметил гравировку. Тео тут же пояснил, что охотники — японцы, и это их индивидуальный символ. — Журавль в японской культуре означает честность и чистоту. Что ж, у каждого разное представление об этом. Химера не сомневался, что группировка считает проявлением честности нападать на сверхъестественное и соблюдать чистоту, убивая его представителей. Также он не сомневался и в том, что Алан сообщит Скотту о новоприбывших охотниках. Но пора было переходить к главному. — На сюрикене осталось вещество, которым они его смазали, прежде чем кинуть в меня, — Тео увидел как лицо доктора помрачнело и продолжил, — оно странно действует на организм, я подозреваю, что его синтезировали специально для таких, как я. Я бы хотел, чтобы вы выяснили, что именно оно делает. — Охотники-экспериментаторы — угроза для всего сверхъестественного Бейкон-Хиллс. Я займусь этим. Но прежде скажи как оно подействовало на тебя, это необходимо, чтобы начать работу. Ну вот и всё, этот момент наступил. Тео знал, что ему придётся рассказать о симптомах. При этом Дитону нужны будут абсолютно все подробности, чтобы правильно определить состав. Это означало, что утаить факт того внезапного возбуждения не получится. Через гордость-то Рэйкен переступит, но опасность заключалась в том, догадается ли о чём-нибудь Алан по его рассказу. Однако парень не имел понятия, знает ли сам доктор об изнасиловании. — Через несколько минут началась отдышка, сердце колотилось. — Напряжение в мышцах было? — Да. Потом я почувствовал вспышки боли вперемешку с онемением и… Тео запнулся. Говорить это слишком рисково. Может доктору хватит того, что он уже сказал? Однако Дитон продолжал внимательно смотреть на парня. — Что ты ещё почувствовал, Тео? Рэйкен собрался с духом и медленно произнёс: — Возбуждение. — Какого рода? Оно может быть как эмоциональным, так и физическим, причём в последнем случае в двух смыслах. — В самом деликатном, — процедил парень и, к собственному удивлению, устыдился. Алан даже бровью не повёл, продолжая записывать симптомы в блокнот. Рэйкен следил за пляшущей по строкам ручкой, которая медленно вводила его в транс. Так бывает, когда сказал что-то трудное для себя и теперь просто в облегчении залипаешь в одну точку. Вдруг ручка остановилась. Парень недоумённо поднял взгляд на доктора. Тот смотрел внимательным прищуром прямо в глаза Тео. — А где ты находился в момент действия вещества? Химере показалось, что он попался в невидимую ловушку. Кровь застучала в висках. Доктору не нужна эта информация для выяснения состава! Оставалось только одно — Дитон что-то предположил и хочет получить дополнительные сведения, чтобы построить какую-то догадку. И самое досадное, что Рэйкен теперь уже не может соскочить с вопроса, так как это тут же покажется подозрительным. — Я уехал подальше от заправки, где были те охотники, — парень осторожничал и выбрал тактику уклонения от прямого ответа. — Но ты же где-то остановился? Это начало раздражать и Тео рассердился, что Алан пытается до него докапываться. — Около школы! — в сердцах рыкнул парень. И тут же понял, что не стоило говорить напрямую. Чёрт! Его раздражительность только мешает ему. Алан не дрогнул, а наоборот — подался вперёд и чётко произнёс проклятый вопрос: — И что же ты сделал потом? Они застыли напротив друг друга и Рэйкен по блеску глаз доктора окончательно убедился, что он подобрался слишком близко к тому, что Тео пытался всё это время скрыть. Похоже, Дитон уже знает об изнасиловании Лиама. Есть ли тогда смысл врать Алану? Парень выпрямился и с чувством, что его раскусили, произнёс: — Я пошёл в школу. В раздевалку. Химера открыто смотрел в глаза, давая понять доктору, что он прав в своих догадках. На лице Дитона на мгновенье промелькнула удовлетворённость, что парень сам всё подтвердил. Но лишь на мгновенье, потому что ей на смену пришёл гнев. Тео чувствовал его волны, исходившие от мужчины, но тот оставался на месте. Он не пытался сократить расстояние и ударить Рэйкена. Было видно, как доктор борется с возникшей эмоцией. Наблюдая за внутренней борьбой Алана, химера приобретал уверенность, что тот откажется помогать и вышвырнет его за пределы клиники. Подсознательно Рэйкен смирился с этим вариантом исхода событий, так как чувствовал свою вину и считал, что отказ в помощи будет полностью справедлив. И уж если Дитон знает о том, что Тео насильно склонил Лиама к сексу, то его друзья и подавно… Тут Алан сделал шаг навстречу, теперь на его лице написано лишь сожаление. Его голос был тихим, но обрёл силу в повисшей тишине: — Тео, ты сломал Лиама. Его тело и психика сильно травмированы. Он больше не может нормально воспринимать окружающих, его мучают кошмары. Видел бы ты, как изменилось его поведение: он стремится избегать любых физических контактов. Я уже не говорю о том, что творится с его внутренним миром… Тео хотелось лезть на стену от этих ужасных в своей правдивости слов. Но он и сам прекрасно понимал, что сотворил с этим мальчиком! Но в какой-то степени они были похожи: Рэйкену точно так же снились кошмары, он тоже страдал. Но страдал по-своему, вина медленно сжирала его изнутри. И Тео не хотел того, что случилось, не так. Он вдруг остро почувствовал, как плохо ему самому и собственные страдания за себя и Лиама вылились в отчаянные слова: — Думаете я сделал это специально? Я постоянно думаю о том, что сейчас происходит с Лиамом, и мне тоже больно! Каждую ночь я вижу события того вечера. Я сожалею о том, что натворил. И мне нужно понять, как вещество лишает контроля — Лиам должен узнать правду. Алан молчал, облокотившись руками о недавнее рабочее место, так что Тео мог видеть только его спину в белом халате. Химера почувствовал, что доктор колеблется. Очевидно, что он оказался меж двух огней и теперь решает, что ему делать. С одной стороны, казалось логичным дать понять насильнику, что ему не рады. Но с другой стороны он был нужен для распутывания истории с веществом и, как бы это странно ни звучало, в дальнейшем для исцеления оборотничьей стороны Лиама. — Нет, я не думал, что ты сделал это по расчёту. Ты был под веществом и не контролировал себя. Я тоже хочу, чтобы мальчик узнал правду и помогу в этом, — Дитон вздохнул и повернулся к Тео, — и несмотря на то, что злюсь, я не расскажу стае, что это был ты. Иначе наше «вещественное» дело может накрыться. Такого исхода Рэйкен никак не ожидал и даже проникся уважением к ветеринару за его рассудительность. Ему было безумно неловко и стыдно после того, как Дитон только что согласился помочь. Тео перевёл дух и кивнул. — Я проанализирую вещество, заходи послезавтра вечером.