***
Марина Анквиц вышла за ворота Богословского кладбища, поправила джинсовку и оглянулась. — Ну пока, Мишань. Рада была встретиться… До сих пор не верится, что тебя больше нет. Облокотившись на забор кладбища, Марина достала телефон и глянула на время. До встречи с Андреем оставался ещё час с лишним. «Можно будет и зайти за мороженым…» Неожиданно сзади раздался знакомый голос: — Тётя Марина! Анквиц обернулась и увидела Сашу Горшенёву. Девочка уже бежала к ней с улыбкой. — Привет! А я тебя помню! — И я тебя помню, малыш… — Маринка присела на корточки и обняла девочку. — Марина Игоревна, какая неожиданность! Вы тоже к Мише? — рядом раздался голос Ольги. Марина подняла голову и улыбнулась ей. — Ну, скорее уже от него. Анквиц встала и подошла к Ольге. — А почему вы без Настюшки? — Она сказала, что не хочет сейчас с нами. Злится с утра. Марина разочарованно вздохнула, а затем расстегнула сумку и вытащила из неё бумажный кулёк. — Это ей подарок. Я его около месяца назад в Москве купила, но вот с Настей никак не получается пересечься. Думаю, ей понравится. Только не открывайте, пока ей не подарите, это правда важно. Ольга кивнула и взяла кулёк в руки. — Спасибо… Я вот поражаюсь: уже больше года прошло, а всё ещё… всё ещё… Марина быстро отреагировала и положила ладонь Ольге на плечо. — Он с нами. Кому как не мне об этом говорить. Она улыбнулась. Судя по ответной улыбке Ольги, всё сработало. — Спасибо Вам. — Да что там… Ладно, у меня ещё встреча. Удачи вам. Марина глянула на уходящих в сторону кладбища Ольгу с Сашенькой и поспешила к Андрею на студию, присматривая параллельно магазинчик с мороженым. Он уже ждал её там при полном параде. — В кои-то веки Ракета вовремя, а не чёрт знает насколько заранее! — Ну если тебе не нравится, могу отмотать время и прийти чуть раньше, — усмехнулась Марина. — Нет, так и правда хорошо. Андрей тепло улыбнулся и обнял Маринку за плечи. — Ты последние месяцев пять на связи так редко… — Метаюсь по городам, как электровеник, вот и всё. В Питере почти не бываю. «И ведь не пожалуешься на все эти магические путешествия с госпожой Фельчич и эксцессы, с ними связанные, чокнутой сочтёт…» — У меня похожая ситуация, но дома я всё же бываю, пару часов назад мы с Алиской в парк ходили… — Алиской? — Младшенькая моя. — А-а-а… Всё никак не запомню, ты уж прости. — Ну а ты там как? Ещё не стала из Анквиц Рыбаковой или какая там у него фамилия… — Не-а. И никогда уже не стану. Андрей как-то разочарованно посмотрел на Марину. — Я думал, ты успела замуж выйти, а в следующем году и детки… — Не-до-ждёшь-ся, — по слогам с улыбкой сказала ему Марина, а затем абсолютно серьёзным голосом пояснила. — Мы решили остаться друзьями. Нет, мы, конечно, видимся, ходим к Элли вместе, общаемся, но не больше. — Блин, жалко. Вы мне казались прекрасной парой… — Казались. Всё правда первые три года было сказочно… Может, я просто оказалась не готова к начавшемуся пипцу. Но я его не бросила, и мы по-прежнему с ним держим контакт. После этой фразы Марина поправила волосы и скрестила руки на груди. — Так ты зачем меня позвал, Андрюх? Уж точно не моё замужество обсуждать. — Ах да… У меня тут скетчи появились для песни новой, и я хочу, чтобы ты это увидела. — Я похожа на продюсера или музыкального критика? — съязвила Марина, взъерошив рукой свои и без того растрёпанные фиолетовые волосы. Однако лицо Андрея было абсолютно серьёзным. — Она напрямую касается тебя. Поэтому и позвал. «Ну нихрена я теперь звезда…» — подумала Анквиц и пожала плечами. — Ну как хочешь. Андрей мгновенно вытащил из рюкзака файлик с бумагами и протянул Марине. — Аккорды в другом месте, тут только текст, чтобы читать было проще. Марина начала вглядываться в буквы, и с каждым четверостишием её глаза становились всё больше. Для её быстро читающих глаз весь текст продлился всего полминуты, так что вернула бумагу Андрею она довольно быстро. — Записывай срочно. Когда запишешь, позвони и дай послушать. Это то, что должен увидеть мир. Только давай я внесу парочку деталей как очевидец событий…***
Убийца. Прошло много времени, но по-прежнему Фелицису всюду мерещилось это слово. След на теле от его поступка давно исчез, но ему всё ещё казалось, что его руки чёрные по локоть, как в тот роковой день, а в венах вместо крови какие-то ядовитые чернила, разъедающие его изнутри. Убийца. Он убийца. Он убил девушку, которую любил больше всего на свете. Пусть и ненамеренно, но это ничего не меняет. Элли мертва, и это никак не исправить. От злости на самого себя ему хотелось уничтожить весь мир. Да, часть души Элли осталась у него, и он по-прежнему всё чувствует полной грудью, но какой в этом смысл, если из-за этого она умерла… Подойдя к могильному камню Элли, Фелицис огляделся, чтобы убедиться, что его никто не видит, а затем вытащил из кармана лезвие и полоснул по руке. На землю закапали тягучие тёмно-вишнёвые капли, а в месте пореза появилось жжение. Фелицис стиснул зубы: он знал, что кровь свернётся, и не боялся теперь порезов. В нужный момент он перевязал руку и провёл ладонью над землёй. В тот же миг из земли начал расти тёмно-зелёный стебель с еле видными колючками. «А что я хотел? Из моей чернющей крови роз появиться не может… Только шиповник.» Через минуту на кусте начали появляться кроваво-красные цветы с белыми серединками. Но Фелицис на них даже не взглянул. Его взгляд был прикован к портрету Элли на могильном камне. К её волосам, глазам, лёгкой улыбке. «Всё бы отдал, чтобы ещё хотя бы раз прикоснуться к её волосам, посмотреть в глаза и увидеть в них своё отражение, поцеловать эти губы…» На мгновение он наклонился и прикоснулся лбом к холодному могильному камню, а затем не оборачиваясь ушёл. Со смертью Элли эмоции никуда не делись, но лучше от этого не становилось. В груди постоянно что-то горело и ныло. Вот как сейчас. «Глупо, глупо было на что-то надеяться! Было бы лучше, если бы я тогда прошёл мимо неё!» Быстрыми шагами он дошёл до дома, успев за время дороги принять очень нелёгкое решение. «Найду книгу Доктора Ди, там есть заклинание заморозки сердца… Если умру, так даже лучше.» Дрожащими руками он перебирал книги, а затем листал ту самую, едва не вырывая страницы. Наконец заклинание было найдено, и оказалось оно сравнительно простым. Однако надписи мелким шрифтом в духе «опасно для жизни» не остались без внимания. — «Опасно для жизни»… Опасно для жизни влюбляться в людей, вот что опасно… Фелицис уже почти сконцентрировался, но неожиданно раздался звонок в дверь. Матерясь одними губами, он подошёл и открыл, а затем едва не упал. — Ну здравствуй, Феликс. Как ты там живёшь? На пороге стояла Анна Михайловна Фельчич собственной персоной. Да, в простом платье, а не в каком-то помпезном наряде, словно только что украденном из модного дома; да, с туфлями без каблуков, а макияж на её лице был едва заметным, что было для неё крайне необычно; но глаза и улыбка были у неё всё теми же, а манера дёргать уголком рта — такой же узнаваемой. Фелицис захотел что-то ответить, но затем решил ничего не говорить и просто пустил её внутрь. Ну и естественно, стоило ей увидеть раскрытую книгу… — Заклинания Доктора Ди? Без защиты, с открытыми окнами? Я знала, конечно, что у тебя с головой не всё в порядке, но чтобы настолько… «Началось… Господи, дай мне сил…» Фелицис решил не возражать, а просто подошёл к окну и захлопнул его. Перевёл взгляд на Анну Михайловну, словно спрашивая глазами «так лучше?». — Ты что, дал обет молчания после прошлого июля? Фелицис отрицательно покачал головой. А затем сказал, не прочистив горло, отчего его голос прозвучал словно с того света: — Зачем Вам сюда приходить? Насладиться своим триумфом и тем, насколько я стал жалок? Судя по глазам собеседницы, угадал он лишь наполовину. — Пошли на кухню, я всё тебе объясню… Чародей лишь устало посмотрел на неё, но спорить не стал. На кухне Анна Михайловна просто долго смотрела на него, а затем накрыла его ладонь своей, как старая подруга. Фелицис поднял на неё глаза. — Повторю вопрос: зачем Вы пришли? — На тебя посмотреть, мальчик мой. — Позлорадствовать?! — на Фелициса накатила неясная злость. — Ни в коем случае. Прошло достаточно времени, да и триумф тут… сомнительный. — Вы отомстили мне просто прекрасно, так порадуйтесь сами, а меня не трогайте, и без того плохо. — О, так наш Феликс уже не рад полным эмоциям? В погоне за ними связал свою душу с чужой, после смерти человека кусок чужой души слился с его, и всё ради вот этих грустных глаз? — Перестаньте, сарказм — моё единственное оружие, не отбирайте хотя бы его, — отчего-то это прозвучало жалко и умоляюще, отчего Фелицис мысленно скривился. Анна Михайловна тепло улыбнулась. — Если ты считаешь, что я до сих пор пытаюсь тебе мстить за Адель, то ты крупно ошибаешься. — Ой, да ладно? — съязвить нормально у Фелициса не вышло. Воспоминания об Адель были болезненными. Адель была первой любовью Фелициса, которая не смогла смириться с тем, что эта самая первая подростковая любовь оказалась не вечной. А вот её тётушка чисто случайно оказалась волшебницей… Которая ещё и спустя пару лет начала его поучать, что монетизировать магию плохо… — Я никогда за неё и не мстила тебе. Знаешь, я тоже убеждена, что поступила она как маленькая. Но проклятие секущихся кончиков тем не менее не заслужила. Я знаю, что маленькая Элина тебя зацепила больше, чем Адель, но и одновременно с этим она получила от тебя больше магического вреда. Если чуть раньше Фелицис собирался с силами, чтобы залепить Анне Михайловне рот хотя бы на секунду, то после упоминания Элли в таком ключе он даже руку не смог напрячь и потому просто сидел и слушал с потухшим взглядом. — Я понимаю, что ты убил её ненамеренно: вот что бывает, когда человек не умеет управлять своей злостью, а направляет её на совершение волшебства… Но это ничего не меняет, Феликс… «Я просто хотел, чтобы она была только со мной, чтоб любила только меня…» — хотел сказать Фелицис, но промолчал. Анна Михайловна ещё долго что-то говорила, но он просто смотрел сквозь неё, сжимая пальцы в кулаке. Из оцепенения его вывели слова: — …и поэтому я бы хотела закрыть наш конфликт. Считай, всё исчерпано. Фелицис поднял глаза на Анну Михайловну. Она улыбалась. — А? Что? Почему? — У тебя уши заложило? Повторяю: тебе стоит направить свои силы на восстановление разума и души, а не на войну со мной, тем более что мы прекрасно сыграли вничью. — Вничью?! — тут Фелицис откровенно вспылил и вскочил со стула. — Я лично Вам никакого вреда не принёс, а Вы чужими руками разрушили мою жизнь! — А к Элине и глупым решениям тоже я тебя подтолкнула? Да и ты, голубчик, не записывай себя в ангелы. Вспомни события не трёхлетней давности, а пяти- или семи-… Фелицис пристыженно замолчал. Срывы семинаров госпожи Фельчич, были, конечно, приятными воспоминаниями, но сейчас отчего-то прокручивать это в голове было уже невесело. — Ладно. Только перестаньте упиваться своей победой. — Я и не упиваюсь, — резко ответила Анна Михайловна. «Ага, конечно, прям вообще ни разу…» — усмехнулся про себя Фелицис, становясь от неё поодаль и на всякий случай наколдовывая себе пелену на душу, которая действовала как маленькая доза успокоительного. Однако неожиданно Анна Михайловна тепло улыбнулась, встала со стула и подошла к Фелицису (тот с чувством превосходства заметил, что без своих огромных каблуков она была ниже него на полголовы). — Я вижу, в чём твоя трагедия. Ты влез в магию ещё неокрепшим и заплатил за это рассудком. Но я знаю, что может тебе помочь. А точнее, кто. Тут она вытащила из сумочки на поясе маленькую тряпочную куколку с волосами из ярко-оранжевых ниток. Вместо глаз у куклы были зелёные пуговицы, а одета она была в жёлтую футболку и маленькие джинсики. Улыбка у неё была вышита красными нитками. Куколка умещалась у Анны Михайловны на ладони и выглядела от этого ещё более маленькой, и от этого почему-то Фелицису захотелось поскорее забрать её и спрятать ото всех. — Я её сама сшила. А значит, кукла волшебная. Считай, это тебе от меня прощальный подарок. — Значит, мы расходимся? — Расходимся. Но до окончательного расхода в городе появится ещё одна волшебница. И ты знаешь её имя. Удачи, Феликс. Фелицис понял, о ком речь, и улыбнулся. Анна Михайловна уже направилась к выходу, но обернулась и бросила напоследок: — И да, про восстановление разума и души я говорила абсолютно серьёзно. Отнесись к этому как к рекомендации врача. Как только Анна Михайловна ушла, он тут же кинулся к книге. Куколка, которую он посадил на полку, смотрела на него с немым укором, но Фелицис пытался на обращать на это внимания. Пока не услышал сзади ласковое: — Феликс… Феликс, не делай этого. В груди что-то замерло, руки тоже застыли. Феликс уже не надеялся услышать этот голос, и сейчас у него на глаза навернулись слёзы. Вопреки здравому смыслу он обернулся, надеясь увидеть там живую и здоровую Элли… Ничего. Только куколка на полке светится и тихо повторяет голосом Элли: «Феликс, не делай этого…». Руки Феликса неосознанно задрожали. Кое-как он закрыл книгу, а затем опёрся спиной о стену и посмотрел в потолок. «Элли… Я слишком виноват перед тобой. Пошёл на поводу у треклятых эмоций, и вместо жалких воспоминаний обо всех, кого любишь, вырвал из тела душу… Оставив частичку у себя. И ничего уже с этим мне не сделать. Но я за всё заплачу, сколько потребуется. Даже если будет нужно отдать жизнь или отречься от магии. Или послушаться Фельчич… Сделаю всё и буду смелым отвечать за всё во имя тебя, мой зеленоглазый цветочек…» Феликс закрыл глаза и вспомнил тот день, когда он показал Элли звёздный купол, а она неповторимо ласково его обняла. Тотчас же в груди разлилось благодатное тепло и накатило сладкое бессилие. Он вспомнил, как лежал, обессиленный, на асфальте, а она вливала ему в рот восстановитель, а затем поцеловала в щёку. Эта самая щека словно запылала. «Ничего не остаётся теперь, кроме как жить памятью о тебе…» Куколка с полки посмотрела на него своими пуговичными глазами, и Феликсу нравилась мысль, что эти глаза смотрят на него с нежностью. По щеке чародея скатилась непрошенная слеза, которую он пытался сдержать, но сейчас от этого стало чуточку легче. Он улыбнулся куколке, а затем сполз по стене, обнял руками колени и опустил голову, глубоко дыша.***
— Миш, мне скучно, — Элли вылезла из-за очередного памятника и вздохнула. — Мы уже целый день за памятниками прячемся. Может, к нашим пойдём? Михаил посмотрел на неё через забор соседней могилы и как-то странно усмехнулся. — Не, Эль, подожди. Давай вечера дождёмся, у меня тогда для тебя сюрприз. — Ну уже же вечер! — Элли посмотрела на Горшенёва щенячьим взглядом. Тот закатил глаза, а затем взял Элли за руку. — Ладно, уговорила. Пошли сначала тогда пройдёмся, перед сюрпризом времени вагон. Элли улыбнулась ему. — Тогда давай сделаем крюк и зайдём к брату, а… — Только тогда и я к своим зайду. Элли кивнула, и они с Михаилом вышли из кладбища. Девушку всё ещё немного пугало то, что они сквозь всё проходят и могут не бояться машин и прочего, Михаил же только смеялся, смотря на её удивлённые глаза. — Ещё привыкнешь, малая. Дома у Горшенёвых мало что поменялось, разве что Настя стала отдаляться от мамы и сестры. Но какой-то бумажный пакет из рук Ольги она приняла. Там оказалась футболка с жуткими надписями и чёрной птицей на груди, разрисованная, судя по всему, вручную. Судя по улыбке Михаила, он догадался, от кого подарок. — Ракета нам так эскизы рисовала, у неё стиль узнаваемый… Элли улыбнулась. — Ну она же иллюстратор, это её работа. — Иллюстратор? — Михаил посмотрел на Элли с непонятным удивлением. — Она говорила мне, что она художник… — Художник. Художник, который рисует картинки в книжках. — Ну знаешь, как бы это ничего не меняет. Многие люди книжки покупают как раз из-за клёвых картинок. — И кто эти многие люди? Пятилетние дети и их родители? — Элли сама удивилась своей наглой весёлости. Михаил после этих слов просто положил ей руку на плечо. — В общем. В частности я для Сашуньки. — Интересно, а хоть раз там были Маринины работы? — Не помню… И ведь уже не проверишь, я своими призрачными пальцами страницы не перелистну… У Егора дома всё оказалось гораздо грустнее: почти всё время весь этот год он проводил один. Элли протянула ладонь к оконному стеклу, поджимая губы. — Скучаешь? — Мне… Мне очень стыдно перед ним. Он меня один растил с моих тринадцати… А последнее время я провела с ним так мало. Он ведь всё-таки мой брат… — Я тоже по своим очень скучаю. И по Лёшке тоже… — А он тебе младший или старший? — Младший. Хоть я его и не растил в одиночку, всё же… — на губах Михаила появилась грустная улыбка, и он не договорил. Элли прижалась к его плечу. — Мы оба так резко потеряли семью, Эль… Грустно, конечно. — Но сейчас ты моя семья, — Элли улыбнулась ему. Михаил удивлённо на неё глянул, а потом рассмеялся. — Знаешь, вот не верится, что не так давно ты была сумасшедшей… Адекватная, милая девчонка, а творила такое… — Михаил Юрьевич! — Элли злобно посмотрела на него и скрестила руки на груди. Тот поднял руки в знак капитуляции. — Ладно-ладно, сказанул лишнего. Прошу прощения, Элеонора… как тебя по отчеству? — Я Элина. Элина Алексеевна. — Извините, Элина Алексеевна, — Михаил в шутку поклонился. Губы Элли тронула улыбка. — Ты говорил, что у тебя какой-то сюрприз… — Ах да. До него час пути в теле, придём мы сильно раньше. Так что… Как насчёт рассекать по воздуху? — Я за. Через несколько минут они уже бегали по воздуху как по земле, прятались друг от друга, сливаясь с фонарями, ветками деревьев, машинами, и хохотали как дети. «Что ж, быть бесплотной не так уж и плохо…» — подумала Элли, застревая между ветками очередного тополя. Михаил, однако, нашёл её довольно быстро: он слился с тем же самым тополем. В итоге они сидели возле него и смеялись около минуты. А затем Михаил как-то вспомнил дурацкую историю из детства, когда он полез на такое же высоченное дерево в наивной уверенности, что там можно найти золото, и понеслась… Теперь они оба уже травили байки из детства и юности, и разоткровенничавшись или осмелев, Элли рассказала Михаилу про свою потайную дверцу. Он уже не пытался сдерживать смех, да и сама Элли тоже смеялась. Когда уже начало темнеть, Михаил провёл Элли к какому-то камерному театру. — И это сюрприз? Здание было настолько серым и потрескавшимся, настолько не кажущимся волшебным, что Элли показалось, что произошла ошибка. — Да. Пошли внутрь. Девушка пожала плечами, но прошла сквозь стену за Михаилом. И тут же поняла, в чём был сюрприз: внутри были Андрей Князев и Марина. Они что-то горячо обсуждали, швыряясь бумагами и карандашами. Марина то и дело отпивала из стакана с кофе, Андрей всё пытался предложить ей вино. Михаил присвистнул. — Мда… Мы как-то рано. — Так и проходят будни творческих людей? — Приблизительно… Горячий спор продолжался до тех пор, пока Марина не глянула на часы. — Мать моя ежиха, Андрей, мы опаздываем! Теперь и Андрей запаниковал. — Но что делать, название и развязка совершенно сырые! — Плесень не развивается? Оставь пока как есть. Или сымпровизируй, а потом запишем. — Или ты меня спасёшь, а не уйдёшь отсиживаться за кулисы. Несколько секунд Марина размышляла. — Ну ладно, если будет совсем караул, выйду и спасу тебя. Но на всякий запомни главное театральное правило: если лажаешь на зрителя, лажай красиво. — Ты училась в театральном? — Нет, я просто иногда ещё та актриса погорелого театра. Пойдём лучше. Она резко встала, взяла Андрея за руку и силой подняла со стула, так что он едва успел схватить бумаги. Марина уверенно вела его куда-то в коридор, Андрею оставалось только смотреть ей в спину. — Ты глянь, как он на неё смотрит… — воодушевлённо прошептала Элли, глядя на Андрея и Марину с дьявольской улыбкой. — Эль, ты чего, Андрей женат, у него дети маленькие! — совершенно искренне возмутился Михаил. — Одно другому не мешает, — всё с той же улыбкой ответила девушка. — Оставь эти мысли при себе, пожалуйста. А теперь пойдём за ними. Теперь уже Михаил взял Элли за руку и повёл в тот же коридор. Она удивлённо смотрела на фотографии на стенах (на одной из них засветилась и Марина с каким-то рыжим парнем). Привёл Михаил Элли в заполненный под завязку зрительный зал. Он был небольшой, всего человек на двести-триста, но людей было очень много, так что время от времени к рядам приставляли ещё стулья. Михаил встал в углу и завёл Элли туда же. — Хоть они нас и не чувствуют, вести себя мы будем прилично. Хорошо, Эль? Та лишь кивнула, смотря во все глаза на сцену. Свет уже погас, но на сцену никто не выходил, так что люди начали терять терпение и перешёптываться. Но наконец на сцену вышел Андрей с гитарой в руках. Зал как будто взорвался, а Михаил просто едва заметно улыбнулся. — Я ему в сон пришёл и нашептал сюжет для текста. Уж и не знаю, что он там понаписал после пробуждения, но ты должна это услышать сто пудов, — шепнул Элли Михаил. Та лишь заворожённо кивнула. Андрей в это время подошёл к микрофону и объявил: — Уважаемые зрители, сегодня помимо основной программы я покажу новейшее произведение, которое в неё не входило, однако оно выйдет на грядущем альбоме. Рабочее название… Он осёкся и скосил глаза в сторону кулис. Элли увидела, что Марина ему кивнула. — «Баллада о влюблённом огоньке». Приступим. «Кривится… Название что, Марина предложила?» Он сел на стул, возле которого стоял ещё один микрофон, и ударил по струнам гитары. За кулисами стояла Марина, словно не заботясь о том, что её видно. Она смотрела на Андрея с нежной улыбкой, скрестив руки на груди и облокотившись о стену. Андрей запел. Элли начала вслушиваться в слова… Если бы у неё было сердце, оно бы точно замерло. — Девочка с нежной улыбкой и огоньком в душе, Где ты теперь, что случилось с тобою? Хоть и прошло много лет, почти забыли тебя уже, История твоя не даёт мне покою… Как же ты сумела полюбить того, Кто о тебе не знает ровным счётом ничего? Между вами пропасть, но тебе плевать: Нет заветней цели, чем любовь завоевать! И тебе случайно в сумраке ночей Встретился загадочный и сильный чародей. Предложил тебе заманчивый обмен: За один лишь поцелуй жить с тем, кто вожделен! Элли оглядела зал. Люди смотрели на Андрея с упоением и улыбками. Рядом стоял гордый Михаил. Всё было похоже на приятный сон: вроде кажется нереальным, и в то же время хочется быть в нём как можно дольше… В тексте, конечно, многое было не так, но Элли прекрасно понимала почему, да и подробностей как-то не хотелось. Хотелось просто смотреть на сцену и слушать, слушать, слушать. — Девочка с нежной улыбкой и огоньком в душе, Где ты теперь, что случилось с тобою? Хоть и прошло много лет, почти забыли тебя уже, История твоя не даёт мне покою… Ты живёшь с любимым вот уж много лет, И души не чаешь в нём; но есть один секрет - Ты не просто поцелуй волшебнику дала, А душою заплатила, вот дела! Он с душой твоей живёт вот уж много лет, Но не может на один вопрос найти ответ: Отчего он о тебе мечтает по ночам? Вот ответ — за годы эти он влюбился сам! Перед глазами Элли пронеслись события последних лет. Пронеслись лица дорогих людей. Егор. Марина. Михаил. Фелицис. Фелицис? Вместо злости и разочарования при мысли о нём Элли чувствовала теперь лишь неясную ностальгию. И ей отчего-то это нравилось. «Не хочу злиться. Ни на кого. Вообще.» — Девочка с нежной улыбкой и огоньком в душе, Где ты теперь, что случилось с тобою? Хоть и прошло много лет, почти забыли тебя уже, История твоя не даёт мне покою… Разлучила вас с любимым злобная судьба, А душа твоя и так уже была слаба. Только ты не знаешь предначертанный финал И то, что чародей тот тебя слишком ревновал… Явился он в ночи, поколдовал вдали, А утром тебя уже в постели не нашли… Где ты, милый огонёк, и что с тобою стало? А какое было хорошее начало… Образы перед глазами всё мелькали и мелькали, люди подпевали Андрею, запомнив простые слова припева, Марина улыбалась из-за кулис, Михаил прижимал Элли к себе, а сама она чувствовала абсолютное спокойствие и умиротворение. Как будто после долгого блуждания в тёмных коридорах, как в хоррор-квестах, она вышла в безопасное светлое пространство, и вот глаза уже привыкли к свету, а от сердца отлегло. «Как же, оказывается, всё просто!» Элли прикрыла глаза. В ушах даже во время аплодисментов звучал текст припева голосом Андрея: — Девочка с нежной улыбкой и огоньком в душе, Где ты теперь, что случилось с тобою? Хоть и прошло много лет, почти забыли тебя уже, История твоя не даёт мне покою…