Растопи меня своим льдом

На полу плясали бледные отблески дождя за окном. Уже третий день лило не прекращаясь. Тянь тихо лежал на диване, прикрыв лицо предплечьем. Он уже полчаса молчал и это немного пугало Би. Обычно он без умолку болтал, провоцировал, приставал, в конце концов. А такой тихий Тянь был для него чем-то новым и неизведанным. Даже Пусик, лежавший рядом на полу, не решался внаглую прыгнуть к нему и облизать его лицо, как обычно делал. Но Би умеет молчать и ждать. А ещё у Би хорошая память. Он прекрасно помнит этот день двенадцать лет назад. Помнит восемнадцатилетнего Чена, его безмолвную истерику. Он тогда не издал ни единого звука, его эмоции выдавал только тихий шторм в глазах цвета серой дымки. У Тяня в глазах нет никакого шторма, и вряд ли вообще кто-либо мог бы подумать, что с ним что-то не так. Если бы он сказал, что его просто мучает мигрень, окружающие пожали бы плечами и пошли заниматься своими делами. Большинство людей просто не умеет сочувствовать, они делают вид, что им не все равно, а на деле это притворство и масляные улыбки ничего не стоят. Би сделал глоток пива и прикрыл глаза, думая о том, что у него, наверное, талант распутывать запутанный клубок из боли и душевных травм этих двоих несчастных детей. - Сегодня она... - шёпотом говорит Тянь, но Би останавливает его. - Я знаю. Би видел их мать всего несколько раз. Когда он только устроился работать в дом Хэ, она ещё иногда выходила гулять в саду и по дому. Она была красивой женщиной, высокого роста, с худым телосложением, но в ней чувствовалась внутренняя сила. Би не мог вспомнить её лицо, но глаза хорошо врезались в память. Темно-карие почти чёрные, она всегда смотрела прямо в глаза собеседника, и в них была одновременно и мягкая грусть и огромная воля. А ещё несмотря на все, о чем Би узнал много позже, в этих глазах был блеск. Казалось бы, она не была счастлива, тогда что заставляло её глаза блестеть? Может, это был просто болезненный блеск, лихорадочный. Но скорее это были глаза человека, который не сломается, даже в самое печальное время. А потом болезнь уже не давала ей покидать комнату довольно долго и до самого конца. Би продолжает молчать, он готов к тому, что Тянь сейчас просто встанет и уйдёт, не сказав больше ни единого слова. Как Чен восемнадцать лет назад. Он пролежал несколько часов, глядя в одну точку, так и не сказал ни слова, а потом просто ушёл. Би тоже не сказал ни единого слова, но видел что его тихий шторм немного утих, а ещё он сам чувствовал себя намного более измотанным морально, чем если бы выслушивал оглушающую истерику целые сутки. Вот и сейчас из Би как будто выкачивали энергию, и его покидали всякие силы. Даже банка пива в руке, казалось, стала весить как тридцатикилограммовая гиря. Он поставил её на стол. Тянь убрал руку с лица и повернулся. Пусик поднял голову, услышав шорох, а потом ушёл в другой угол комнаты, предоставляя место у дивана своему хозяину. - Всё хорошо, - Тянь улыбнулся. Но Би хотелось бы стереть эту улыбку с его лица, потому как в ней не было ни капельки этого "хорошо". Он подошёл и присел рядом, провел рукой по его щеке и губам. - Не надо, - покачал он головой и лицо Тяня стало настоящим - уголки рта опустились и он прикусил нижнюю губу, его брови дернулись ближе к переносице, создав несколько морщин между бровями и на лбу. И нет у него в глазах ни дьявольских огней, ни трех шестерок на затылке. Будто убеждаясь в этом, Би протискивает свою руку между его затылком и подушкой и поглаживает слегка его мягкие гладкие волосы, которые на ощупь похожи на дождь. В серых глазах только тоскливый призыв о помощи. Би наклоняется ближе к его лицу, прикасается губами к его мягким губам, а Тянь хватается рукой за его затылок, как за спасательный круг и тянет ближе к себе. Больше никто не говорит ничего. Тянь шарит внутри его рта языком, задевая зубы и проходя по небу, жадно впивается, а Би отдаёт свою энергию, которую тот засасывает, удивительно как не давится ей. Чувствует руку Тяня вначале внизу живота, затем ниже - ладонь проводит по его члену и Би громко выдыхает. Он опирается локтями о диван, нависая сверху. Тянь стягивает с него одежду, теперь проводит рукой уже по горячей коже. Би зеркалит его действие, снимает его брюки, проводит ладонью по твердому члену. Тянь прикрывает глаза, тянет его руку к лицу, смотрит из под угольных ресниц, проводит языком по пальцам, а затем свои длинные музыкальные пальцы пихает грубо в рот Би. Но тот не сопротивляется, чувствует как они надавливают почти на основание языка, его слюна стекает по ним, и вынимая их, Тянь смотрит на тонкую ниточку слюны. Би вздрагивает, когда чувствует как подушечки, прохладные и влажные, слегка надавливают на то самое место. Тянь смотрит ему в глаза, Би свои прикрывает, Тянь кусает его губы, мурашки разбегаются по коже. Только тихий стон срывается с губ, когда уже оба пальца растягивают внутри, разливаясь огнем и желанием почувствовать больше. Тянь прикусывает мочку его уха, языком проводит по шее, гладит свободной рукой по груди и по прессу, сжимает головку члена, затем гладит по яичкам и надавливает на пространство между ними и анусом, одновременно внутри последнего давит на простату. Би громче стонет, утыкаясь ему в плечо лбом. Все его тело покрывается мелкими капельками пота и дрожь со спазмом от низа живота расползается по всему телу до кончиков пальцев. Это резко заканчивается, когда Тянь вынимает пальцы и привстает, без слов давая понять, что хочет поменяться местами. На узком диване все действия приходиться синхронизировать, чтобы никто не упал. Ложась спиной на мягкую поверхность, Би замечает, что Пусика в углу нет, ушел на кухню - умный пес. Тянь проводит языком по его шее, и отводит рукой колено в сторону. Би чувствует себя совершенно обессиленным и не способным ни на какое сопротивление, впрочем, он и не собирался. Чувствует вновь мягкие губы, и горячий поцелуй, еще больше уносящий куда-то далеко за пределы этой комнаты. Би смотрит в потемневшие глаза, рваное дыхание обжигает лицо. Когда Тянь медленно входит, Би лишь немного морщит лицо. Это вовсе не больно, и тем более не унизительно. Тянь утыкается в его ключицы, Би проводит рукой по его лицу, по волосам, приподнимает подбородок. Он красивый. От толчка перед глазами темнеет, а по венам будто кипяток, а не кровь. Тянь прижимается и стонет приоткрытыми губами. Его рука находит наощупь большую ладонь Цю, переплетает пальцы, сжимает с силой - но это вовсе не больно. Би свой голос не узнает, разве он может так стонать? А Тянь нетерпеливо делает несколько резких толчков, Би сжимает его ладонь, прося без слов притормозить. Я отдам тебе свою жизненную силу, часть себя, бери все. Не торопись, только. Тянь дрожит, прикрыв глаза, но кивает. Он начинает двигаться более плавно и медленно, целует надплечье и шею. Би просто подстраивается под его движения, ему слишком жарко, а еще хорошо, так как он не предполагал, что бывает. Тянь опускает руку, сжимает его член, проводит от основания к головке, отчего Би еще и выгибается всем телом. Тянь кусает его шею, а в глазах темнеет - не остается ни сил, ни энергии. Ничего, пустота. Тянь не оставляет ему ни капли, забирает все. Он слишком жадный. *** Би не может пошевелить рукой, Тянь устроился прямо на нем, хотя на диване места для двоих едва ли хватает. А рука затекла так, что он ее вообще не чувствует. Но он терпит и, когда Тянь просыпается, с огромным облегчением высвобождает ее и начинает усиленно ее разминать. Тянь недовольно поднимает голову. В глубине его зрачков пляшут знакомые огоньки. - Ты мог бы просто заварить мне чай, - говорит он и смеется заразительным и настоящим смехом. - Иди к черту! - у Би хватает сил на то, чтобы пихнуть его и Тянь падает на пол, все ещё смеясь и закашливаясь, подавившись собственным смехом. - Я же пошутил, малыш Цю! - он поднимается с пола и наваливается сверху. Целует его в подбородок и хитро прищурившись добавляет, - Не нужен мне чай. Цю вздыхает и качает головой, даже говорить сил нет.