Свет

— В каком смысле полиция? — Арсений честно попытался вспомнить хотя бы один свой проступок, который он совершил за эти четыре года, но в голову шла только его ссора с охранником в супермаркете неподалеку. Не могло же это вылиться во что-то серьезное?  — В прямом, принимайте. Ваш? Говорит, что живет здесь, еле адрес выпытал у него, хотел уже в обезъянник кидать, но даже восемнадцати нет, — в глазке тут же показалась светлая макушка и Арсений, устало выдохнув, уже без вопросов открыл дверь, чувствуя, как усталость с новой силой сваливается к нему на плечи. — Отец?  — Я настолько плохо выгляжу? — он рассмеялся через силу, попутно забирая из рук полицейского вусмерть пьяного брата, в попытке хотя бы как-то разрядить обстановку.  — Ну-у… — мужчина неопределенно взмахнул рукой и Арс понимающе кивнул. Он прекрасно знал, что выглядел очень плохо в последнее время. Работа и учеба на протяжении нескольких лет вытягивали из него все соки, как и воспитание Антона, с которым он, впрочем, так и не сумел справиться. — Ладно, я пойду, а вы, пожалуйста, проследите за ним, а то не в первый раз его замечают за курением в общественных местах и распитием алкогольных напитков там же.  — Обязательно прослежу. До свидания, — захлопнув дверь, Арс с огромным усилием удержался на ногах, чувствуя, что еще немного, и он упадет прямо здесь, оставшись лежать до того момента, пока Антон не придет в себя и не встанет с него. Сил действительно не было никаких. — И что же мне с тобой делать? — в ответ послышалось невнятное бормотание, а в нос ударил запах перегара, от которого он поморщился, пытаясь отвернуться. — Пошли уложу тебя что ли, горе луковое.       За эти четыре года изменилось довольно многое, на самом деле. Именно в плане их взаимоотношений с Антоном.       Как бы Арсений ни старался, как бы он ни пытался как-то сблизиться с братом, после четырнадцати лет, тот полностью отдалился, окончательно замкнувшись в своем мирке. Возможно, это было связано с тем, что он начал ходить в школу, возможно, это все виноват пубертат, но факт остается фактом — от их теплых отношений не осталось абсолютно ничего и Арсений никак не мог понять, где именно он совершил ошибку.       Слишком давил? Гиперопекал? Что случилось такого за это время? Из-за чего Антон из жизнерадостного мальчишки превратился в нервного подростка, не желающего слушать ни одного его слова и шугающегося каждого прикосновения?       Если честно, Арс уже сбился со счета, сколько раз он за этот месяц слышал «иди нахуй» в свою сторону. Обидно было максимально, так как он в буквальном смысле отдал всего себя брату, в ответ получив лишь тот самый хуй, на который его регулярно слали, когда он пытался хотя бы как-то наладить контакт.       Нервы сдавали уже очень давно и сильно, но срываться и орать было бы слишком. Он и так был слишком вымотан работой и учебой, а тут еще и это. Нет, не стоило этого делать, но порой казалось, что другого выхода просто нет, так как на любую попытку разговора Антон просто вставал и уходил из комнаты, запираясь в своей. Порой хотелось просто отмотать время назад и еще раз обнять того мелкого оболтуса, всем сердцем любящего своего брата, но это было невозможно, так что приходилось довольствоваться вот такими пьяными объятиями, которые стали слишком частыми в последнее время.       Курить Антон начал в пятнадцать, но Арс даже не думал как-то пытаться запретить ему это делать — ведь только хуже сделает. Он просто провел разговор на тему вреда и, когда своими ушами услышал, что брат прекрасно понимает вред и осознает последствия, отпустил его из комнаты, надеясь, что это не растянется надолго. Но, как оказалось, вероятнее всего, он проебал Антона именно в тот момент.       Написание диплома, работа, проблемы в семье… все это порой действительно доводило до края, но он продолжал улыбаться брату, получая в ответ лишь открытую насмешку и пренебрежение. Он действительно устал до такой степени, что был готов бросить все на полпути и просто закрыться в себе, но продолжал пытаться как-то восстановить себя самостоятельно, опираясь на помощь других людей и препаратов.       С Пашей они продолжили общаться даже после того, как он прекратил обучать Антона, и это порой действительно помогало. Удивительно, но та неприязнь к Воле, которая неожиданно появилась у брата в какой-то момент, до сих пор тянулась с ним сквозь время, не думая прекращаться. Это поражало и вводило в некий ступор. Если честно, даже сам Паша в душе не знал, что случилось тогда.       Подавив в себе раздражение, Арсений постарался как можно аккуратнее уложить Антона на диван, чтобы тот не ударился головой о подлокотник, вот только получалось это довольно хреново из-за сильной разницы в росте. Этот балбес все-таки вымахал под два метра, значительно перегнав самого Арсения, но вот телосложение у него так и осталось довольно худощавым, несмотря на очень хороший аппетит.       Он действительно пытался, но, в конечном итоге, Антон слишком неудачно решил повернуться, попутно дернув Арса на себя и вышло так, что он сам и приложился об этот чертов подлокотник, оказавшись придавленным тяжелым телом брата. В ушах зазвенело от сильного удара, а голова, ноющая и до этого, только от напряжения, теперь болела ещё сильнее.  — Антон! — попытка докричаться до пьяного брата провалилась тут же. Она даже наоборот лишь ухудшило положение дел.       Антон, услышав его голос, неожиданно заворочался, еще сильнее забираясь на диван и, в конце концов, уложил свою голову на груди Арса, обвивая его тело длинными руками с закольцованными пальцами. И кто привил ему такую страсть к этим кольцам и браслетам? Прямо сейчас они доставляли уйму неудобств.  — А-Арс, ты простишь меня? — было видно, что эти слова — бред пьяного человека, судя по их невнятности и тому, что Антон уже почти спал, но это не отменяло щемящей боли где-то под ребрами от них. — Я такой идиот, ты бы знал. Аморальный ублюдок, не видящий границ. Я не хотел, чтобы так вышло, прости меня, — голос был невнятным и тихим, но, на удивление, Арсений понял каждое слово с непередаваемой четкостью. — Я люблю тебя.  — Я тоже тебя люблю, Тош, даже когда ты ведешь себя как импульсивный придурок, — тяжело вздохнув, Арс запустил свою руку в светлые волосы, пропуская отросшие пряди сквозь пальцы.       Если Антон говорит, что любит, почему он продолжает отстраняться? Почему он закрывается и выпускает иголки на каждую попытку контакта? В какой момент он совершил ошибку? Неужели, он действительно слишком сильно нарушил личные границы когда-то?       Поняв, что спихнуть с себя тяжелое тело просто не хватит сил, Арсений попытался расслабиться и закрыть глаза, полностью абстрагировавшись от боли в голове. Он ведь так и не выпил таблетки вечером, это могло сказаться не самым лучшим образом на его состоянии, но сейчас ничего нельзя было поделать.       Удивительно, но, несмотря на бессонницу, которая мучила его на протяжении полугода, уснуть в этот раз получилось довольно быстро. Может, из-за слов Антона, может из-за чего-то еще, но факт оставался фактом — сегодня он отрубился за пару минут.

***

      Просыпался он очень тяжело, чувствуя, как ноет шишка на голове и все мышцы тела от неудобного положения. Антон уже ушёл к себе, судя по тому, что Арс мог, наконец, двигаться. Вот только это совсем не радовало, так как теперь его не вытащить из комнаты без скандала.       Но, нужно было хотя бы попытаться, поэтому, преодолев боль и раздражение, Арсений сел на диване, понимая, что его самочувствие ухудшилось ещё сильнее. Тошнота тут же подкатила к горлу, будто вчера пил не его брат, а он сам, пришлось с огромным трудом подавить желание лечь обратно, встать на ноги и, немного пошатываясь, направиться к комнате Антона.  — Тох, ты спишь? — голос был хриплым со сна, а горло неожиданно отозвалась режущей болью. — Я вхожу, — судя по шебуршаниям внутри комнаты, Антон все-таки не спал, и это действительно оказалось правдой.       Как только Арс открыл дверь, в глаза тут же бросился очень сильный бардак и чересчур потерянный вид брата. Тот, когда он заходил внутрь, обычно плевался пассивной агрессией, стараясь как можно скорее выгнать Арсения из комнаты, чтобы остаться в гордом одиночестве, но прямо сейчас Антон явно чего-то боялся, кутаясь в теплое одеяло и растерянно наблюдая за тем, что он будет делать дальше.  — Давай, дуй на кухню, нам нужно поговорить насчет этих твоих пьянок, — после этой фразы брат тут же ощетинился, начиная постепенно становиться самим собой и возвращая себе уверенность. Видимо, то, чего он боялся, обошло его стороной. Но что это было?  — Я не собираюсь разговаривать с тобой об этом. Свали, мне не всрались твои ебаные морали, которые ты никогда не прекращаешь читать абсолютно всем.  — Антон, пожалуйста, выйди на кухню, я действительно хочу с тобой поговорить. Тебе совсем плевать на свое здоровье? — пропуск приема препарата сказывался значительно: Арсений постепенно закипал, осознавая, что в этот раз, если все так продолжится, сдержать себя не выйдет.  — Да, мне плевать. И на свое здоровье, и на тебя. Съебись отсюда, будь добр, — Антон начал подниматься с кровати, чтобы предпринять попытку вытолкать Арса из свой комнаты, вот только тот просто не дал ему этого сделать, одним резким движением оказываясь рядом и полностью обездвиживая его, прижав к кровати собственным телом.       Все-таки сорвался.  — Если не хочешь идти на кухню — поговорим здесь, — Арсений тяжело выдохнул, сдерживая себя по максимуму, вот только это мало чем помогло. Внутри все кипело от ярости. — Блять, как же меня заебали твои выебоны. Почему ты просто не можешь выйти отсюда и поговорить со мной? Похуй на то, что ты испытываешь ко мне, разве так трудно просто хотя бы раз пойти навстречу? Если тебе плевать на свое здоровье и ты готов убивать его, растрачивая на алкоголь и сигареты — пожалуйста, но, блять, я беспокоюсь о тебе и о твоем состоянии. Как о физическом, так и о психологическом. Мне жаль, что я не могу ничем помочь, мне жаль, что я сделал что-то не так и ты закрылся, прекратив доверять мне, но сделай ты хотя бы вид, что мы братья, прекрати вести себя настолько пренебрежительно. Я устал полностью отдавать себя, буквально разрываясь на части, а в ответ получать такое отношение. Будь добр, имей хотя бы каплю уважения, по крайней мере за то, что я действительно пытаюсь наладить контакт. Я знаю, что ты меня недолюбливаешь из-за чего-то и было бы намного проще рассказать мне и обсудить, но, поскольку ты не можешь этого сделать, прекрати вести себя настолько по-свински. Я устал, Антон, очень сильно и я знаю, что ты тоже, так что спокойно можешь это понять.       Чувствуя, как дрожат руки от перенапряжения, Арсений как можно спокойнее отпустил брата, которого удерживал все это время, и судорожно выдохнул, пытаясь прийти в себя.       Он действительно сорвался, но при этом высказал все то, что скопилось за эти пару лет. Он не хотел этого делать. Срываться на Антона было слишком, но нервы на этот раз сдали окончательно, сказались многие факторы. Да, может он пожалеет позже, но прямо сейчас ему определенно стало легче. Нет, не в физическом плане, а именно в эмоциональном.       В последний раз глянув на стушевавшегося Антона, у которого на щеках пылал нездоровый румянец (неужели все-таки стало стыдно?), Арс поднялся с кровати и, даже не надеясь на то, что эта речь хотя бы что-то изменила, вышел, кинув напоследок: «завтрак будет через час, если хочешь — выходи», уже не замечая слез Антона, который действительно сжирал сам себя заживо за такое отношение к единственному близкому человеку, но не мог поделать с этим абсолютно ничего.       Он болен и этого, скорее всего, уже не исправить. ***       Организм все-таки сдал позиции, не выдержав слишком большой нагрузки и прямо сейчас Арсений лежал у себя в комнате, чувствуя невыносимую ломоту в теле и пульсирующую боль в голове. Нужно было сходить за лекарствами. Сам он не сможет, но разве Антон пойдет? Он отчего-то очень в этом сомневался. Но все-таки попробовать попросить его стоило.       С того разговора прошла неделя, и Антон действительно прислушался, если судить по тому, что он перестал вести себя так пренебрежительно, как было раньше. Да, он все еще был замкнут и не шел на контакт, но изменения все-таки были довольно заметными. Взять в пример хотя бы то, что Антон действительно подошел и извинился после всего этого, признав то, что был тем еще гадом.       Возможно, стоило поговорить с ним раньше и им обоим бы стало проще.  — Тох, могу я тебя попросить сходить в аптеку? — постучав в комнату брата, Арс вошел внутрь, немного пошатываясь из-за головокружения, слыша в ответ страдальческий стон.  — А-Арс, ты что, сам не мо… — Антон не договорил, тут же замолкая, заметив состояние брата. — Я схожу, скажи, что купить и не грузись сильно, только, иди ляг лучше, — неожиданно серьезный тон удивил. Сейчас Антон действительно беспокоился, показывая настоящее отношение. Но почему тогда все это время он вел себя настолько хреново?  — Ты что, волнуешься что ли? — Арс тихо рассмеялся, больше от удивления, но никак не пытаясь задеть брата. Вот только тот все равно смутился и вновь попытался закрыться, подумав, что над его эмоциями и переживаниями, которые он выпустил впервые за несколько лет, откровенно смеются. — Извини. Спасибо тебе. Я напишу список, деньги на карточке. Если не будут что-то продавать без рецепта, то скажи, что это для меня, должно прокатить.  — А что, там есть антибиотики?  — Ну, можно и так сказать. Сейчас пойдешь?  — Да, конечно, только оденусь. Ты реально иди, ляг что ли, а то совсем хреново выглядишь.  — Ну, спасибо за комплимент, — Арс вымученно улыбнулся, получив в ответ немного нервную улыбку Антона и развернулся на месте, одновременно с этим чувствуя, что еще немного и он реально упадет.  — Осторожнее! — крепкие руки подхватили ослабевшее тело, а сквозь пелену, застилавшую сознание, послышались сбивчивые извинения и просьбы только не падать в обморок. Все-таки Антон все еще был ребенком, абсолютно не знающим, как действовать в подобных ситуациях. — Блять, Арс, ты весь горишь!

***

 — Вы сейчас серьезно что ли? Я работал в вашем гребаном баре несколько лет и в первый раз за это время заболел. Вы действительно меня из-за этого уволите? — в трубке послышались вежливые извинения и предложения о трудоустройстве в другие заведения города, но Арсений не стал их слушать, бросив трубку и устало завалившись обратно на кровать.       Он сидел на больничном уже две недели и впервые за эти четыре года в Питере он действительно отдохнул и выспался. Вот только состояние совсем не улучшалось — сказывалось нервное напряжение, скопившееся за все это время. И, кажется, оно вновь начало накапливаться, так как в последнее время появилось слишком много финансовых проблем. Да еще и эта ситуация с работой…       Он ведь реально проработал там кучу времени, а они так легко избавились от него.       Даже обидно как-то.       Но сейчас обида была последним, что давило на него, не давая расслабиться и прекратить думать о том, что делать дальше. Работу нужно было искать срочно, так как арендаторы собрались съезжать в следующем месяце и угроза остаться без денег сейчас висела над ним и Антоном дамокловым мечом.       Удивительно, но прямо сейчас нервничать просто не получалось: таблетки делали свое дело. Но пугало как раз-таки то, что, как только их действие закончится и он хотя бы немного придет в себя, будет тотальный пиздец.       Его выгнали с работы, арендаторы оставят квартиру уже через четыре недели, внеся последнюю оплату, сессия не за горами, как и написание диплома. Сможет ли он это вывезти?       Думать не получалось вообще. Ни о работе, ни о дипломе, ни о том, что им делать дальше. В голову вообще не шли мысли, обходя ее стороной, и Арс не мог понять, хорошо это или плохо. С одной стороны, он был рад, наконец, отдохнуть от всего, выкинуть из головы абсолютно все, но последствия обещали быть слишком тяжелыми, чтобы вывезти это после.       Да еще и странное поведение Антона…черт.       Прикрыв глаза, Арс попытался расслабиться, уже на периферии сознания слыша какие-то шорохи около двери и тихий неразборчивый шепот. Возможно, его лица что-то коснулось, но, скорее всего, это была лишь игра воображения, поэтому, окончательно отбросив все мысли, Арсений заснул, надеясь, что проблемы решат себя сами.       Как жаль, что этого не произошло.