***
Мальчишка лет пяти, худой, черноволосый, с крупным носом, упал с метлы. Упал и разбился. Мать плакала и костерила отца, который позволил мальцу сесть на взрослую метлу. Всё твердил, что сделает из него настоящего мужчину. А мальчик едва выжил! Виктор тогда не выжил. Но его роль в истории была слишком важна.***
Когда Стив открыл глаза, он сначала не понял, где находится. Комната была очень светлой. Одну стену полностью занимало окно. С его кровати вид открывался лишь на кроны деревьев, чтобы увидеть что-то ещё — пришлось бы встать. Он попытался было поднять голову, но ничего не получилось. Попробовал снова — безуспешно. Испуг пронзил Стива, неужели он парализован?! Хотя, странно, что вообще жив, учитывая последние воспоминания… Впрочем, если он жив, то должен рано или поздно восстановиться, регенерация справится. И он уснул. Следующий его приход в сознание состоялся уже вечером: он видел в окно, как солнце садится за облака. В этот раз он смог приподнять голову и даже оглядеть себя. И обомлел. Он рассмотрел узенькую худую грудную клетку, маленькие руки и совсем короткое тело. На миг ему вдруг показалось, что он вернулся в то время, когда был хил и немощен, до своей трансформации. Но затем сообразил, что даже то тело не было таким маленьким. Это было тело ребёнка! Стив хотел было поднять руку, но ему не удалось. Получилось лишь чуть сжать пальцы. Голова бессильно упала на подушку. Дверь где-то за спиной открылась, послышался стук каблучков. Вошла очень красивая женщина. Она кинула взгляд на Стива и, увидев, что тот открыл глаза, бросилась к нему со слезами. Её лицо просияло. — Витя! Ты очнулся, Витенька!!! Она обнимала его очень крепко, Стив чувствовал, как слёзы пропитывают одежду где-то в районе плеча. Но не мог даже приподнять руку, чтобы утешить женщину. Он полностью перестал понимать, что происходит. Почему он в теле ребёнка, и его называют Витей? Что это вообще за имя такое? Сербское? Русское? Женщина продолжала плакать. На её крик сбежались другие. Суровый пожилой мужчина с густыми кустистыми бровями и копной волос, седых той сединой, которую именуют — соль с перцем. Был ещё один мужчина: худой, жилистый, с крупным носом и такими же бровями как у пожилого. У него был тяжёлый подбородок и не менее тяжелый взгляд. Он сказал: — Ты напугал нас, Виктор! Опять Виктор! Стив ничего не мог ему ответить и лишь непонимающе смотрел. Женщина отстранилась и спросила: — Как ты, сыночек? Но Стив ответить не мог. Он и правда хотел, но голос словно отказался ему служить. Женщина испуганно взирала на него. — Витя?! Стив, как мог, глазами, изобразил непонимание. Женщина оторвалась от него и крикнула: — Стефан! Что ты стоишь?! Врача! Мужчина с тяжелым подбородком нахмурился и быстро вышел из комнаты. А потом всё завертелось. Пришёл врач, осмотрел Стива, помахал над ним какой-то палкой. После чего сказал что-то про потерю памяти и необходимость реабилитации после травмы. А потом споил Стиву отвратительнейшую микстуру, от которой тот провалился в сон. Дни летели один за другим. Стив учился пользоваться телом, слушал разговоры вокруг. И свыкался с тем, что он теперь больше не Стив Роджерс, он — Виктор Крам. Болгарин. Сын Стефана и Марии Крам, внук Петера Крама. И ему пять лет. Он упал с метлы и разбился, больше недели был без сознания. Сказать, что Стива это потрясло — не сказать ничего. Почти неделя у него ушла на то, чтобы свыкнуться, что он больше не Капитан Америка. У него больше нет миссии, нет цели, более того, война давно закончена. На дворе 1981 год. Вариантов, как он тут очутился было два, один невероятнее другого. Первый означал, что Стив умер и реинкарнировал вот в этом мальчике. А до пяти лет просто ничего не помнил. Но где тогда память мальчишки? Второй вариант был хуже: похоже, что когда он умер, то каким-то способом перенёсся в это тело, и заменил погибшего по причине падения ребёнка. И этот вариант был больше похож на правду. Стив никогда не слышал о подобном, и даже не читал, но не исключал, что всё возможно. Врач, посетивший его повторно через две недели, сказал, что, скорее всего, память не вернётся. И потому нужно учиться жить заново. Родители мальчика, Стив не мог называть их своими, потому, что пока так до конца и не принял, что он теперь Виктор, — очень расстроились. Но не пали духом. И стали много говорить с ребёнком. Рассказывать о семье, о доме, о том, что он любил и чем занимался. Как оказалось, Витя, сокращенное от Виктора, любил верховую езду, фехтование и полёты на метле. Так говорил его отец Стефан. А мать рассказывала, что Витя любит рисовать и играть с друзьями — двоюродным братом Ваней и соседом — Петко. Ещё через неделю Стив смог встать самостоятельно и дойти до уборной. Там, сделав свои дела, он долго смотрел в зеркало. В нём отражался Виктор. Черноволосый, черноглазый, худой, с чересчур крупным носом для этого лица. Стив пристально вглядывался в нового себя и вдруг с каким-то отчаянием понял, что это всё правда. Он не проснётся где-нибудь во льдах, больше не возьмёт в руки щит… и он совершенно точно не пойдёт на то свидание….