Маска из чистого льда

— У меня есть идеи, но история — такая штука... выруливает, куда ей вздумается. Её движут персонажи, а не я. — Бред какой-то. Ты же автор! — Хорошие истории пишутся в прямом смысле слова. Они существуют изначально. Их остаётся только открыть. Варрик Тетрас

      Ему нравилось бродить по Нижнему городу, с каждой прогулкой обнаруживая всё новые и новые улочки, тупики и потаённые проходы. Конечно, он занимался своими авантюристскими вылазками только днём: вечером или ночью соваться в кишащие различными бандами, наёмниками, контрабандистами и работорговцами трущобы было слишком опасно. Некоторая угроза присутствовала и днём — ведь никогда не знаешь, потянется к тебе рука несчастного бедняка, разъярённого пьяницы или уличного вора. Однако Варрик, будучи весьма проворным ребёнком, ловко забирался на крыши домов и торговых палаток, перебегал с одной точки на другую по балкам и карнизам, отыскивал какую-нибудь неприметную лестницу или со смехом прыгал на набитые тканями для продажи мешки. Он без труда уклонялся от большинства таящихся в городе опасностей. А если и приходилось от кого-нибудь убегать, ему не было равных во всём Киркволле. По крайней мере, Варрику нравилось так думать.       Младший отпрыск некогда богатой и знатной гномьей семьи, сейчас он принадлежал лишь себе самому. Род Тетрасов потерял очень многое, когда был изгнан из величественных подземелий Орзаммара. Влияние, слава, безусловный авторитет — всё кануло в пустоту под синим небом, которого так боялись гномы, живущие под землёй. А Варрик родился здесь, в Киркволле, и, разразившись своим первым криком, он вдохнул в крошечные детские лёгкие надземный, свежий, слегка солоноватый воздух. Потому небо никогда не пугало его. Он и сейчас с удовольствием рассматривал в огромной луже отражение белых облаков, напоминающих комочки ваты. Лужа та располагалась на каменистой дороге, ведущей от закоулков Нижнего города к морскому берегу, где причаливали самые потрёпанные и никчёмные судёнышки, которые отказывались принимать в порту. Варрик размышлял над тем, следует ли ему вернуться к Верхнему городу — уже начинало темнеть, — или можно ещё немного побродить по пристани, любуясь отражением ватных облаков. В голове уже начинали складываться витиеватые строчки очередной волнительной истории — о плавании к далёким берегам, захватывающих дух приключениях и верной команде за спиной. Может быть, именно эту историю он сумеет донести до дома и втайне от брата и матери записать на листочках дневника своим неровным, размашистым детским почерком. Мысль об этой перспективе отдавалась лёгким теплом в груди. И вдруг в его приятные думы бешеным вихрем ворвалось чужеродное существо. Варрик вздрогнул, мигом позабыв свою историю, и отшатнулся назад. Он наблюдал за облаками, стоя неподалёку от хлипкого деревянного заграждения, и теперь больно ударился затылком о торчащий из него брус. Раздосадованный взгляд Варрика скользнул по каменистой дорожке в поисках виновного...       Это была маленькая девочка в коротком платьице из небесно-голубого хлопка. Она полусидела перед лужей в самой нелепой позе, погрузив ладошки в колеблющуюся от её движений воду. Теперь подрагивающее отражение этой самой девочки заслоняло отражение неба с облаками, а малышка, кажется, не понимала этого и растерянно вертела головой, пытаясь отыскать потерянную картинку. Всё раздражение Варрика мгновенно улетучилось, уступив место иному, неожиданно светлому чувству. Он широко улыбнулся и шагнул к ней, одновременно с этим заговорив:       — Привет! Ты хочешь поймать небо, да?       Девочка резко вскинула голову, впившись в него цепким, недоверчивым взглядом. Девятилетний Варрик не слишком хорошо умел определять возраст других детей, однако видел, что девочка эта очень маленькая. И юный гном в растерянности замер перед ней: никогда прежде ему не доводилось встречать человеческих детей младше его возраста. Гномов — да, но они обычно бывали пухленькими, краснощёкими, с короткими ручками и ножками, и постоянно либо кричали, либо заходились громким смехом. А эта кроха... она была совсем другой. Худенькая, бледная, с острыми коленками и тонкой шеей. У неё были чёрные, темнее самой ночи волосы, которые торчали выше плеч растрёпанными, острыми, будто иголочки, прядями, частично закрывая её лицо. Но больше всего Варрика сбил с толку этот взгляд: серьёзный, колючий, враждебный. Глаза девочки напомнили ему две маленькие синие льдинки: такими холодными они казались. Он остановился в паре шагов от незнакомки, боясь спугнуть её — как позовёт сейчас родителей, а те кликнут стражу, вот и бегай потом от них по закоулкам. Но всё-таки попробовал заговорить с ней ещё раз:       — Мне тоже нравится небо. И пушистые облака. Я сюда часто прихожу, чтобы на них посмотреть — отсюда вид самый красивый. И никто не мешает.       Девочка продолжала смотреть на него молча, хотя и прочь пока что не бежала. «Ну не немая же она, в самом деле?» — растерянно думал Варрик. Ему казалось, что в возрасте четырёх-пяти лет детишки уже должны разговаривать. Однако весь вид незнакомки кричал о том, что она-то как раз никому ничего не должна. Юный Тетрас уже подумывал убраться куда подальше, чтобы случайно не столкнуться с рассерженными родителями этой малявки, как вдруг девочка раскрыла упрямо сомкнутые прежде губы:       — Хотела поймать рукой. Здесь было небо — голубое, красивое. А теперь нет. Почему так?       Голосок у неё был звонкий, чуть писклявый. Варрик засмеялся было над этой детской наивностью, но вовремя себя остановил, вновь поймав её недоверчивый взгляд. В конце концов, разве не был он сам таким же смешным и непосредственным, надоедая взрослым бесконечными вопросами, на которые те не могли дать ответа? Тетрас объяснил медленно, ласково, как если бы говорил с родной сестрёнкой, которой у него никогда не было:       — Это потому что ты закрыла отражение собой. Смотри... — Варрик осторожно, небольшими шажками приблизился к девочке. Та оставалась безмолвна, и он отважился взять её за руку. Слегка потянул, отводя от лужи, в которую тут же вернулись лохматые белые облака. — Вот так, снова видно. Но это только отражение. А небо — вот оно, его ничем не закрыть, — он с улыбкой указал пальцем вверх.       Девочка проследила взглядом за его рукой, подняла голову так, что угольные пряди соскользнули с её лица. Нежные детские губы растянулись в довольной улыбке. Она вдруг радостно захлопала в ладоши, не отрывая взгляда от переменчивого поднебесья.       — Какая ты... милая! — невольно вырвалось у Варрика.       Малышка резко повернулась к нему, улыбка тотчас исчезла. Нижняя губа выпятилась, а тонкие чёрные бровки подозрительно нахмурились.       — Мама сказала: не говорить с незнакомцами!       Она даже сделала несколько шагов назад, взъерошенная и напряжённая, точно приготовившийся к схватке — или побегу — зверёк. Варрик поспешно поднял руки в примирительном жесте и сказал с самой дружелюбной улыбкой:       — Тогда давай познакомимся. Меня зовут Варрик, Варрик Тетрас. А тебя?       Девочка, однако, не оценила его стараний и продолжила пятиться.       — Не скажу!       — Ну ладно, ладно, — поспешил сдаться юный гном. Какая же вредная мелюзга ему попалась, подумать только! Но что-то в ней было такое милое и забавное, что Варрику не хотелось от неё уходить. — Не хочешь — не говори. А я буду называть тебя Льдинка. Потому что у тебя глаза как маленькие льдинки.       Она призадумалась, однако ничего не сказала. И тогда Варрик решил уточнить:       — Слушай, а где твои родители? Что ты здесь делаешь совсем одна? Девочка помедлила, прежде чем ответить: похоже, оценивала степень «незнакомости» своего собеседника. Но всё-таки объяснила важным голоском:       — У мамы и папы дела в городе. И вообще-то я не одна. У меня есть... друг.       — Друг? Где же он? — Варрик заозирался по сторонам, убеждённый в том, что, притаись поблизости кто-нибудь ещё, он бы обязательно заметил его. Но дорога, как и грязно-бурый морской берег, была пуста.       — Не там смотришь, — гордо задрав нос к небу, фыркнула малявка. — Он всегда со мной!       Несколько секунд она наслаждалась растерянным выражением лица её нового знакомого, а затем быстрым движением — быстрота и резкость вообще были отличительными чертами Льдинки — выудила из-за пазухи какой-то предмет. Варрик вновь приблизился к ней, и девочка доверительно раскрыла перед ним ладошку. На ней лежало круглое золотое кольцо — по крайней мере, выглядело оно именно золотым. Незамысловатое, без инкрустаций и гравировок, кольцо красиво блестело в свете заходящего солнца. По размерам оно было довольно-таки большое и едва умещалось в детской ладошке.       — И это — твой друг? — удивлённо уточнил Варрик, когда понял, что ничего другого ему не покажут. — Оно же... ну... неживое.       — Да что ты понимаешь в друзьях! — мгновенно надулась девочка. Так странно складывалось их общение: то сближение, то резкое отдаление. Но колечко, похоже, было ей очень дорого, потому что серьёзная мина ещё долго не сходила с лица Льдинки. И всё же ей очень хотелось быть понятой. — Когда мне грустно, я могу его погладить, вот так, — девочка ласково, с неожиданным для Варрика трепетом провела указательным пальцем по округлому боку безделушки. — Это мне папа подарил... Ну не совсем подарил... Я его нашла, а он сказал, что я могу оставить его себе. Оно, вообще-то, не золотое. Но выглядит как золото, правда?       Сейчас её глаза больше походили на утреннее небо — ясное, пусть и холодное. Девочка вновь огладила свое колечко, а затем посмотрела на Варрика с искренним интересом, ожидая его ответа.       — Правда, — с улыбкой кивнул гном. Он немного смутился оттого, что, имея корни в полном различных драгоценностей Орзаммаре, принял за золото металлическую подделку. Впрочем, с королевством настоящих подземных гномов его роднило лишь происхождение его родителей. — А знаешь, не так важно, из чего это кольцо, если ты им дорожишь. Малышка просияла от его слов, а потом даже позволила прикоснуться пальцами к её металлическому «другу». Тем временем вечерние тени всё плотнее окутывали город, делая его ещё более мрачным и опасным. Даже монотонный плеск моря, казалось, таил в себе смутную угрозу. Обычно в такое время Варрик уже был на подходе к дому. Но сейчас он волновался не за себя, а за странную малышку, к которой в его душе успела зародиться искренняя симпатия.       — Льдинка, темнеет уже. Где твои родители? Может быть, мне проводить тебя домой?       — Нет! — возмущённо пискнула девочка. — Я и сама могу дойти.       И она, демонстрируя Варрику свою топографическую состоятельность, уверенным шагом двинулась по направлению к берегу — прочь от города. Тетрас без лишних раздумий последовал за ней. На протяжении нескольких минут Льдинка с высоко поднятой головой шествовала по грязи вдоль кромки воды. Потом она остановилась, растерянно поглядывая по сторонам. Варрик стоял неподалёку, с трудом сдерживая рвущийся из груди смех. Он и не знал, что маленькие человеческие дети бывают так забавны. Наконец девочка взглянула на него и заявила самым суровым голоском, за которым старательно прятала смущение:       — Я, вообще-то, прекрасно знаю, куда идти. Просто хочу тебя проверить. Где находится Верхний город?       Варрик всё-таки расхохотался, за что малышка с недовольным видом ткнула его кулачком. Он с некоторым запозданием восхитился её речи: Льдинка была очень смышлёной для своего малого возраста. Хотя в городе, естественно, не ориентировалась — но в нём и не каждый взрослый может с первого раза найти дорогу.       — Давай я пойду в Верхний город, а ты будешь идти за мной и проверять, правильно ли я иду? Только нам сначала придётся повернуть назад.       До одной из лестниц, ведущих в Верхний город, они добрались достаточно быстро — ещё не успело окончательно стемнеть. На ходу Варрик подумал о том, что, судя по грамотной речи и приличной одежде, девчушка из знатной семьи — какие-нибудь аристократы или процветающие купцы. Прочие знакомые ему дети — его сверстники — были в основном оборванцами из низов, так что юный гном даже растерялся, размышляя о том, не слишком ли много он себе позволил в разговоре с этой малюткой. Но Льдинка не выглядела обиженной. Она весело семенила за ним, лохматая, смешная, полная энергии. Когда они поднялись по очередной лестнице, в соседнем переулке послышались приглушённые расстоянием голоса. Девочка отреагировала на них бурно:       — О, это мама и папа! Наверное, они меня потеряли. Ну я пошла.       И она, внезапно сорвавшись с места, помчалась на приближающиеся к ним голоса раньше, чем Варрик успел с ней попрощаться. «Манерам, похоже, её ещё не научили», — пробормотал он себе под нос, но решил на всякий случай проследить, доберётся ли девочка до своих родителей. Он забрался за груду ящиков у пустующей торговой палатки и замер там, неприметный для чужих глаз. Всего через минуту из переулка показались трое: высокий темноволосый мужчина, красивая женщина в элегантной бежевой шляпке и уже знакомая ему Льдинка.       — Ну и где же твой друг? — со смехом поинтересовалась женщина, пытаясь пригладить растрёпанные волосы малышки.       — Он же был тут, только что! — едва не плача от обиды, воскликнула Льдинка. — Мы с ним смотрели на облака, а ещё была лужа, и...       — Вот фантазёрка, — с теплотой в голосе произнёс мужчина. — Сначала у неё живое колечко, теперь вот друг воображаемый... Одарённый ребёнок растёт.       — Вся в тебя, знаешь ли, — хихикнула женщина.       Льдинка ухватилась за руки обоих родителей, и они зашагали прочь, быстро отдаляясь от Варрика, который так и не решился высунуться из своего укрытия. «Такая милая, простая семья, — с грустью подумал он. — Мне бы такую».       Весь следующий день Варрик без устали обходил город, как будто бы став его бдительным сторожем. Чаще всего он заглядывал на пристань Нижнего города, ведь Льдинку он встретил именно там. Тетрасу очень хотелось увидеть её вновь: что-то необъяснимое влекло его к дерзкой девочке с глазами в цвет ясного неба. Может быть, как раз её колючий нрав, а может, то, что она разительно отличалась от всех прочих знакомых Варрика. Они могли бы даже подружиться. У него никогда раньше не было настоящих друзей… Варрик показал бы ей город со всеми его потаёнными закоулками, которые он разведывал годами. И они могли бы хоть каждый день любоваться полётом облаков над землёй. А когда вырастут, может быть, решат вместе отправиться в путешествие по всем неизведанным землям — тем самым, о существовании которых Варрик знал только из пыльных книг на полках семейного особняка. Он рисовал в своём воображении самые захватывающие приключения, пока бродил по городу в поисках вчерашней знакомой. Но время шло, а на площадях и в переулках города не наблюдалось ни одной маленькой девочки. К вечеру Варрик совсем отчаялся и сел, погружённый в печальные мысли, на берегу, недалеко от того места, где увидел её вчера. Его голова была склонена к согнутым коленям, светло-русые волосы падали на лицо, время от времени треплемые лёгким ветерком с моря. Вдруг в монотонный шорох волн звонкой мелодией вклинился знакомый голосок.       — Варрик! Нашла тебя!       Он вскочил на ноги, повернулся к ней. Девочка оказалась не иллюзорным образом его расшалившегося воображения. Варрик даже смог прикоснуться к ней в неумелом, неловком объятии. Льдинка потянулась к нему ручками в ответ, а после отступила и радостно улыбнулась.       — Всё-таки запомнила моё имя, — только и смог вымолвить Варрик, которого вдруг переполнило чувство восторженного счастья. — Где же ты была? Я весь день тебя искал.       — На похоронах, — Льдинка обескуражила его ответом. — Моя бабушка умерла. Но я её даже не знала. Папа сказал, что она не очень хороший человек, потому что не любила маму. От... отреклась от неё. Но я не знаю, что это значит.       Пока Варрик раздумывал, как бы объяснить ей значение сложного слова, Льдинка, вдруг погрустнев, продолжила говорить:       — Слушай... мы уплываем назад в Ферелден. Мама с папой приехали сюда, только чтобы навестить бабушку. А теперь её похоронили, и... папа сказал: нам нечего здесь делать.       — Так ты из Ферелдена... — с трудом выдавил из себя ошарашенный Варрик. Он столько всего успел себе намечтать, а оказалось, что Льдинка в Киркволле лишь проездом. Лицо его болезненно скривилось, но юный гном усилием воли подавил в себе желание заплакать. Даже такая малышка не плачет, а он что, разревётся перед ней? — Я... я буду скучать.       — Я тоже буду скучать, — очень серьёзно ответила Льдинка. Она то и дело прикусывала нижнюю губу, а голубые глаза предательски блестели. — Поэтому... я хочу тебе кое-что дать. Чтобы ты меня помнил.       И она протянула ему на раскрытой ладошке круглое кольцо, похожее на золотое, — того самого «друга», которого показывала вчера. Оно легло в ладонь Варрика приятным теплом, а тот и слов подходящих подобрать не мог. Льдинка прижалась к нему в крепком, пылком объятии. Напоследок зацепила его взглядом: совсем не колючим, как вчера, а грустным и в то же время нежным взглядом слишком рано повзрослевшего ребёнка. А затем побежала прочь, легко отталкиваясь худыми ножками от земли. Почти скрывшись из виду, она обернулась и крикнула звонким голоском:       — Теперь я знаю, где Верхний город, Варрик!       Он остался стоять на берегу, растерянный, подавленный и не знающий, как справиться с внезапно нахлынувшей на него тоской. Льдинка убежала к родителям, чтобы отправиться на корабль, который увезёт её из Киркволла. Вероятно, навсегда. А он только беспомощно глядел ей вслед. Прошли долгие минуты, перед тем как юный Тетрас снова пошевелился. Он взглянул на тускло поблёскивающее золотое кольцо, которое бездумно сжимал в кулаке. И, повторяя движения своей новой подруги, с неожиданной нежностью провёл по нему пальцами, как будто бы гладил прикорнувшего на его ладони зверька.