Черный бензин

Солнце поджаривает тачку с такой силой, словно пытается выжечь дыру в капоте и расплавить двигатель. Машина едва не дымится из-за этой жары, а внутри настолько тепло, что хочется облиться ледяной водой. Даже полностью опущенные стёкла никак не влияют на ситуацию, потому что горячий воздух не легче, чем на улице при этих диких тридцати градусах. Чонгук пыхтит в этой стальной коробке и понимает, что чувствовали люди, запертые фашистами в газовых камерах во время Второй мировой войны. Эти огромные пыточные машины назывались «газенваген» и в них тоже было нечем дышать. — Сильнее, — рыкает Сокджин, который все еще сидит рядом. — Чувствуй момент, когда нужно добавить скорости, чтобы не застыть посреди поворота. Давай! Чонгук рычит сквозь плотно сжатые зубы, лягнув педаль. Сильвия скользит по нагретому асфальту и делает второй круг, оборачиваясь в двадцати дюймах от конуса, и все идет неплохо, но в конце она снова срывается с нужной траектории. Чонгук высоко стонет, обливаясь пóтом и горячей злостью на неудачи. Кажется, из-за ебаной жары у него поднялось давление, потому что перед глазами появляются блики, но он лишь с яростью моргает, пытаясь вновь сосредоточиться. Занятие продолжается уже несколько часов, однако Чонгук отказывается думать об отдыхе. — Бери больше угол, — приказывает Сокджин, когда сильвия подъезжает слишком близко и едва не цепляет конус бампером. — Это не твой ебаный любовник, держись от него подальше. Черт возьми, отличное сравнение, Сокджин. За кривой ухмылкой Чонгука следует воспоминание о том парне, с которым тот обжимался, а потом сильвия внезапно сбивает конус и он просто отлетает куда-то в сторону. Чонгук резко давит по тормозам, понимая, что не должен отвлекаться на подобное дерьмо, иначе точно облажается. Сокджин негромко ругается и выходит из машины, чтобы поставить конус на место. Чонгук ожидает, что сейчас он вернется обратно, однако Сокджин лишь вскидывает руку, жестом приказывая продолжать, и идет прочь с площадки. Похоже, он больше не выдержит всего этого. Чонгук, откровенно говоря, в ярости. Прежде всего он злится на самого себя потому, что слишком самоуверенный, и это качество сильно мешает ему признать, что существует что-то, чего нельзя добиться за один день. Он ведь Чон Чонгук, в конце концов. Как принять то, что он не всесильный? Как принять то, что Ким Сокджин разорвет его на дороге, если они погоняются сейчас? Каждая следующая мысль отбирает остатки здравомыслия, потому Чонгук снова швыряет машину в занос, чтобы постараться еще больше. Сокджин не возвращается через десять минут и даже через полчаса. Чонгук тяжело дышит, останавливаясь через какое-то время, чтобы взглянуть вперед и заметить, что асфальт на площадке почти черный из-за следов резины. Чонгук здесь довольно давно, но где же Сокджин? Неужели он бросил его и просто ушел, не выдержав этих нелепых попыток. Чонгук тяжело выдыхает, пытаясь не верить в это, тем более что он тренируется на его машине. Сокджин не мог пойти домой пешком — Чонгук не настолько плох, в конце концов. Яркий солнечный диск посмеивается над ним, возвышаясь в безоблачном небе, когда Чонгук дергает дверь и наконец выбирается из машины. Черная футболка насквозь мокрая от пота и неприятно липнет к коже, разогревая еще сильнее. Чонгук рыкает, откидывая влажную челку назад, облепившую лицо, и направляется к яркой желтой скамье напротив площадки. Час назад Сокджин притащил бутылку с водой, но к этому времени она уже почти опустела. Чонгук с тяжестью плюхается на скамью и жадно выпивает все за один большой глоток. Вода теплая, нагретая на беспощадном солнце, как и поверхность скамьи, которая едва не обжигает ноги даже сквозь плотные джинсы. Блядское лето. Вода немного приводит в чувства, но все еще недостаточно, поэтому Чонгук рывком сдирает футболку и швыряет рядом. Кажется, ее можно выжимать. Сильвия просто дьявольски нагрелась. Чонгук понимает, что не может сосредоточиться в таких условиях, но выбора не остается, потому что он больше упертый, чем рациональный, так что без разницы. Когда вернется Сокджин, Чонгук планирует посмотреть на него с гордостью. Он жестко сминает бутылку пальцами, и пластик жалобно скулит, прежде чем улететь в мусорное ведро. Через девятнадцать минут Чонгук почти уверен, что сатана жарит его на своей самой горячей сковороде в аду. Резина осталась лишь воспоминанием, поэтому он вынужден окончательно остановиться. Не только потому, что из-под колёс повалят искры, когда машина начнет царапать дисками асфальт при следующем движении, но и потому, что перед глазами Чонгука внезапно все становится белым. Дыша тяжело и обрывочно, он пытается ухватиться за реальность и вернуться обратно в сиденье, но разум застилает туманом, как мглой. — Блять, — шипит Чонгук и яростно потирает пальцами глаза, но ни черта не становится лучше. В отчаянии Чонгук пытается ударить себя по щеке, чтобы вернуть в чувства, но руки становятся безвольными и слишком слабыми, как чужие. Не выдерживая, он мычит, пытается быстро моргать, чтобы не провалиться в обморок окончательно. Солнце слепит, играя искрами на фиолетовом капоте и выжигая лобовое стекло едва не до треска, но теперь он не видит даже руль перед собой. Неожиданное прикосновение чужих пальцев к щеке заставляет вздрогнуть. По сравнению с разгоряченной кожей Чонгука они ощущаются почти ледяными, но всего мгновение — после этого к его губам прикладывают горлышко бутылки и резко наклоняют, чтобы влить воду в его рот. Холодная. Вероятно, только из холодильника. Чонгук слегка приподнимается и с жадностью пьет, все еще не открывая глаза. Кажется, чужая рука продолжает придерживать его лицо, мягко сжимая пальцами подбородок, чтобы он не облился. Когда бутылка исчезает, Чонгук на инстинктах подается вперед, но ремень вжимает его обратно в сиденье. Он только открывает глаза, чтобы снова поморгать и посмотреть на человека перед собой, как вдруг вода неожиданно брызгает ему прямо в лицо. Крепко зажмурившись, Чонгук дергается от неожиданности. Большие капли катятся по голым плечам и груди, скапливаясь возле кромки черных джинс. Это определенно привело его в чувства. — Выглядишь ужасно, — хмыкает знакомый голос с нотками жалости. Чонгук распахивает глаза и впивается взглядом в Сокджина напротив. Идеальное лицо выглядит спокойным, бесстрастным даже, а на лбу не видно даже намека на капли пота. Чонгук собирается поблагодарить за воду, но вдруг громко шипит из-за резкой боли, когда парень хватает его за руку и поворачивает запястье, чтобы разглядеть. — Я же говорил тебе надеть перчатки, — рыкает Сокджин, осматривая его ладони. Вместо всего на свете Чонгук только хрипит, но затем его глаза расширяются в удивлении, когда он замечает руль. Черная обшивка теперь кажется багровой из-за впитавшейся крови. Еще более жутким выглядит серебристый ручник, который был светлым раньше, но теперь покрыт алыми разводами по всей поверхности. Чонгук медленно переводит взгляд на свои ладони и понимает, что разодрал кожу. И это даже странно, ведь он не чувствовал боли до момента, пока Сокджин не схватил его за руку. — Перестарался, — вяло усмехается Чонгук. — Ты заставишь меня отмывать все это, да? — Выходи, — мрачно говорит Сокджин и отходит от машины, игнорируя его слова. — Первый урок окончен. Чонгук тяжело выдыхает, потому что еще не собирался сдаваться. Он может лучше и прекрасно знает это, но прямо сейчас его тело отказывается продолжать. Внутри головы немного гудит, когда он отстегивает ремень безопасности, все еще из-за проклятой жары. Сокджин действительно спас его от обморока, потому что Чонгук чертовски вымотался, однако он выглядит так, будто ничего не произошло. Когда Чонгук захлопывает дверь и кидает последний взгляд на капот сильвии, молча прощаясь с ней, то обнаруживает, что Сокджин как-то странно смотрит на него. — В чем дело? — Чонгук слегка склоняет голову набок, скорее игриво, чем из-за усталости. — Ты вообще знаешь свои границы? — хмуро спрашивает Сокджин, а выглядит так, словно собирается отчитывать ребенка. — Кретин, ты почти потерял сознание. И где твоя футболка? Неожиданно Чонгук понимает, что оставил футболку на желтой скамье и теперь стоит перед Сокджином с голым торсом. Это заставляет его помолчать несколько мгновений. Сокджин с раздражением вскидывает брови, словно ждет объяснений, но Чонгук замечает, как его взгляд опускается немного ниже. Быстро осматривая его грудь, он оглядывает подтянутый живот с выступающим заметным прессом. Не дольше нескольких секунд, на самом деле, после чего отворачивается, но Чонгук замечает и то, как дергается его кадык, когда Сокджин сглатывает. Это заставляет младшего усмехнуться. — Куда ты уходил? — спрашивает Чонгук, внимательно наблюдая за ним, но Сокджин больше не смотрит на него. Бесполезно спрашивать. Этот человек не собирается рассказывать ничего лишнего, как будто совсем никому не доверяет, но Чонгук все равно обещает себе разобраться с этим.

***

Сехун приезжает около восьми и привозит пиццу с грибами, аппетитный запах которой моментально впивается в стены. Чонгук едва успел прийти в себя к этому времени, потому что завалился спать сразу же, как вернулся домой после тренировки. Он давно не спал настолько крепко и долго, потому что даже в качалке так не уставал, как после занятия с Сокджином. В подробностях рассказывая о том, как прошла их первая тренировка, Чонгук не замечает, как уничтожает половину пиццы. Сехун рад, что купил целых три коробки, потому что Чонгук всегда ест как динозавр, однако не может назвать это проблемой, ведь с его диким аппетитом можно только смириться. И на этот раз есть оправдание — младший чертовски вымотался. Вероятно, он сожрал бы даже Сехуна, если бы не пицца. — Честно говоря, твои руки выглядят жутко, — признается Сехун в какой-то момент, отпивая немного сока из стеклянного стакана, когда натыкается взглядом на его разодранные ладони. — Это точно, — усмехается Чонгук, глянув на них. — Когда ехал обратно, старался ничего не испачкать, но все равно заляпал руль, так что отмывать пришлось. Это было еще хуже, правда. Сехун с сожалением качает головой, после чего берет еще один кусочек пиццы. Плавленый сыр сильно тянется, как жвачка. — А этот Сокджин не сильно придурок? — интересуется он, потому что знает, что Чонгук никогда не терпит людей со сложным характером, если они начинают раздражать его. Ожидаемый вопрос заставляет задуматься, потому что на самом деле Чонгуку казалось, что Сокджин будет вести себя намного хуже. Конечно же, он грубил, поскольку едва ли может обходиться без этого, но по большей части он был сосредоточен на обучении, чем на издевательствах. Достаточно строгий и серьезный, даже слишком, но не такой противный, как во время их первой встречи. В конце он даже принес ему воду, чем очень удивил, потому что это было слишком заботливо с его стороны. Чонгук просто приходит к мысли, что почти ничего не знает о Сокджине. — Он козел, — отвечает Чонгук, дергая плечами. — Но я почти уверен, что у него есть сердце, потому что он не позволил мне свалиться в обморок. Сехун коротко смеется, вспоминая, как Чонгук однажды устроил драку на улице, когда какой-то парень криво на него посмотрел. В семнадцать лет он был готов выносить чужие зубы по малейшей причине и даже без нее, потому что гормоны разрывали мозги изнутри, бушевали в голове точно ураган. Эмоций было настолько много, что и не уследить, но Сехун отлично помнит того Чонгука, который не сильно изменился к двадцати трем годам. Вряд ли стал спокойнее, на самом деле, но ума немного прибавилось. Ближе к десяти часам вечера Сехун затягивает Чонгука в зал, где есть телевизор, и они смотрят два боевика подряд, пока в окна не начинает заглядывать острый полумесяц. Кажется, он вспарывает облака, проплывающие мимо по черному небу — Чонгук замечает это около половины второго ночи, когда выходит на балкон покурить. В последнее время он редко курит, однако Сехун делает это каждые сорок две минуты, потому что не может справиться с привычкой. — Красиво, — протягивает Сехун, глядя вверх, и выдыхает небольшое облако дыма, которое быстро растворяется в воздухе. Чонгук лениво кивает, цепляясь взглядом за мерцающие звезды вдали, и не собирается ничего говорить, а потом приглушенный визг резины будит несколько спящих домов у обочины, которые расположены за поворотом. Сехун удивленно вскидывает брови и вертит головой во все стороны, как стрелка испорченного компаса в попытках поймать направление ветра. — Это конкорд, — спокойно отвечает Чонгук на немой вопрос в его глазах. — Точно говорю тебе. Они постоянно здесь летают. Если Сехун решит переспросить, то Чонгук признается, что это шутка. Однако старший лишь молча усмехается, медленно выдыхая дым через нос, а Чонгук пытается понять, в каком направлении помчался Сокджин так поздно. На часах почти 01:37. Вероятно, это что-то важное, если только не ночная тренировка или гонки. Возвращаясь в дом, Чонгук пытается верить, что Джей-Хоуп пригласил бы четвертого вместе с ними, ведь теперь они одна команда, даже если он сам едва может ощущать это.

***

Сокджин не звонит на следующий день, как и Джей-Хоуп, словно они оба резко решили игнорировать его. Не выдерживая, Чонгук решает сам сделать это около полудня, набирая номер Хоби на сенсорной клавиатуре. К этому времени солнце снова в зените: висит в небе огромным пылающим диском и почти смеется, когда Чонгук трусливо цепляет пальцем край шторы и бросает взгляд вверх. Он расположился в комнате с кондиционером, который работает вовсю и тихо завывает время от времени, когда вентиляторы внутри начинают быстрее крутиться, разгоняя прохладный воздух. Чонгук пытается чем-то занять себя, не собираясь выходить на улицу при такой жаре. Самое время шипеть на солнце и прятаться в темных пещерах, как клыкастое чудище из старых сказок и легенд. Джей-Хоуп не отвечает ни на первый звонок, ни на второй, явно издеваясь. Чонгук отбрасывает телефон подальше и погружается в работу с головой, просиживая перед монитором компьютера до самого вечера. Выполнять необходимое задание оказывается сложнее, чем обычно, потому что перевязанная ладонь хуже удерживает компьютерную мышь. Раздражает до пятен перед глазами, но Чонгук приказывает себе не ныть. Вместо этого он открывает новую вкладку в браузере и решает немного изучить теорию дрифта. Сокджин многое показал на тренировке, но нужно повторить все это хотя бы мысленно, если нет возможности сесть в машину сейчас. Когда на экране высвечивается входящий вызов, Чонгук едва не вздрагивает. Это Джей-Хоуп, который решил перезвонить через полдня. — Приезжай ко мне, я пришлю адрес, — почти сразу говорит он. — Извини, я был немного занят, но ты все равно приезжай. Здесь Сокджин и он готовит пиццу, обещаю, тебе понравится. Чонгук чувствует, как его глаза становятся больше от этих слов. Сокджин готовит пиццу. Пытаясь представить это в голове, Чонгук без промедления соглашается, после чего залезает в шкаф и по привычке вытаскивает черные джинсы. Он отдаленно помнит вкус вчерашней пиццы, которую привез Сехун, и становится еще интереснее, насколько лучше может быть еда Сокджина. Черт возьми, этот парень удивляет его в очередной раз. Через пятнадцать минут черный камаро летит по автостраде с полностью опущенными стеклами, разгоняя пыль. Чонгук наслаждается громким двигателем и ветерком в салоне, обволакивающим острую линию челюсти, пока не раздается какой-то звук. Немного опуская взгляд, Чонгук замечает загоревшийся индикатор уровня топлива на приборной панели. Бензин почти закончился. Обхватывая руль пальцами в неудобных перчатках, он сворачивает на ближайшую заправку через четыре километра, которая светится у обочины посреди черных деревьев, слишком яркая даже издали. Бензоколонки почти все пустые, так что Чонгук останавливается у крайней из них. Высокий парень в униформе тотчас подходит к камаро, чтобы залить топливо. Чонгук хмыкает носом и уже направляется внутрь, чтобы заплатить, но внезапно его внимание привлекает машина, которая стоит у крайней колонки с другой стороны. Им оказывается лексус. Чонгук вскидывает брови, подходя немного ближе, потому что не может разглядеть цвет — весь кузов переливается от грязно-коричневого до синего и розового, смешиваясь в зависимости от того, под каким углом на него смотреть. Выглядит как железный хамелеон, напоминающий цветастый фантик конфеты или салют, выстреливающий яркими красками в ночное небо. — Неплохо, — задумчиво оценивает его Чонгук и усмехается, позволяя себе беззастенчиво разглядывать чужую тачку, пока никого нет поблизости. Через минуту он приходит к мысли, что эта машина выглядит красиво и одновременно чудовищно из-за всего ее тюнинга: резкие изгибы делают сталь агрессивной на вид, угрожающей, как острые зубы ротвейлера. Затем он ощущает на себе чей-то взгляд и резко оборачивается. Шуга замирает с удивлением на лице, когда замечает его, остановившись в четырех шагах напротив. Чонгук тоже не ожидал его здесь увидеть, но с опозданием он вспоминает, как Шуга рассказывал об этой тачке в день их знакомства. — Починил свой лексус? — спрашивает Чонгук, кивая на синий кузов. На лице Шуги проскальзывает еще одно удивление, после чего он как-то непонятно улыбается. Возможно, потому, что этот вопрос прозвучал агрессивно, ведь Чонгук на самом деле немного зол на него. Шуга не рассказал о дрифте, когда он нуждался в этом предупреждении, потому Чонгук позволяет себе немного хамоватый и резкий тон. Вполне заслуженно, как он считает. — Эта тачка выглядит слишком спортивной для человека, который не гоняет, — продолжает Чонгук слегка надрывно, вновь поглядывая на лексус. — Развал колёс, спойлер на заднице и большие фендеры, которые позволяют поставить жирную резину. Настолько же спортивный тюнинг я видел у Сокджина, но он гоняет, а ты нет. Шуга все еще выглядит немного растерянным от внезапных обвинений. Несильно усмехаясь вместо ответа, он молчит, словно раздумывая, что должен сказать в качестве оправдания. — Для начала успокойся, Чонгук, — мягко просит он. — Ты встречался с Сокджином? Хрипловатый голос звучит нарочито спокойно, как будто он старается никого не раздражать, но этим бесит Чонгука еще больше. — Да, — резко отвечает Чонгук. — Когда мы говорили о нем, ты забыл сказать, что Сокджин не гоняет по прямой, потому что любит дрифт. О чем еще ты умолчал или соврал? Как я понимаю, неправдой было и то, что ты не гоняешь, раз у тебя такой бешеный тюнинг. Шуга слегка прищуривается на этот раз, его глаза становятся темнее, а Чонгук молча спрашивает себя, не выглядит ли он снова подозрительным, как во время их первой встречи. Дьявол, этот человек точно скрывает что-то еще. И это бесит Чонгука, раздражает неизвестностью и блеском в хитрых глазах, но он силой сдерживает себя от грубости и лишь нахально улыбается, ожидая ответа. — Я тебе не враг, Чонгук, — качает головой Шуга. — Эта машина… — Давай погоняем, — резко перебивает его Чонгук. — Если тебе интересно, я теперь четвертый участник в команде Намджуна и уже знаю кое-что о дрифте. Что скажешь? Лексус против шеви. Или боишься снова проебать? Естественно, Чонгук не стал резко хорош после одного занятия, однако раздражение от неожиданной встречи подначивает его быть грубым, прибавляя еще больше самоуверенности. Он бросает вызов Шуге просто для того, чтобы усмирить свой пыл. И немного побесить его. Кажется, это почти сработало, потому что Шуга внезапно поджимает губы, как будто обещая себе быть вежливым следующие несколько минут, но его глаза темнеют еще больше из-за этих слов. — Не могу, извини, — отвечает он после недолгого молчания. — Я здесь не один. Чонгук вновь едко усмехается и разводит руками в стороны. Без разницы, он все равно не хочет слишком задерживаться здесь. Его ждет Джей-Хоуп и пицца Сокджина, так что нет времени разбираться с этим козлом. Чонгук молча хмыкает и обходит его, направляясь к стеклянным дверям, чтобы заплатить за бензин и направиться в уборную. Оказавшись внутри, перед рядом белоснежных раковин и большим зеркалом, Чонгук быстро умывает лицо прохладной водой. Затем смотрит на собственное отражение и поправляет челку, несильно дернув головой. Он не успел глянуть в зеркало, когда выходил из дома, но сейчас размышляет о том, насколько хорошо выглядит перед встречей с Джей-Хоупом. И Сокджином. Чонгук понимает, что во время тренировки выглядел просто ужасно, поэтому хочет смыть этот свой образ из памяти Сокджина. Честно говоря, Сокджину должен был понравиться его образ — без футболки который — Чонгук с усмешкой думает об этом, направляясь к кассе. Однако мысли внезапно рассеиваются, когда он снова ощущает чужой взгляд на своей спине. И ведь это происходит второй раз за последние десять минут. Чонгук резко оборачивается на сто восемьдесят градусов, ожидая увидеть Шугу позади, но на него лишь молча взирает длинная полка с чипсами. Никто из людей не смотрит в его сторону, но Чонгук все равно напрягается, потому что это чувство никогда не обманывает его. Черный шеви с визгом срывается с места через несколько минут, как только Чонгук оказывается в салоне и давит на педаль, улетая как можно дальше от яркой светящейся заправки. И от разноцветного кузова лексуса, который притаился во тьме за углом, чтобы проследить за ним. В темноте он кажется грязно-бурым, однако металл все равно блестит синим, как бисер. — Он не заметил тебя? — негромко спрашивает Шуга, находясь внутри, пока следит за пылью из-под колёс камаро, прежде чем она дымом исчезает во тьме. — Нет, — отвечает низкий хрипловатый голос. — Хорошо. — Шуга мрачнеет, после чего переводит взгляд на парня рядом. — Это четвертый, новая собачка Сокджина.

***

Чонгук глушит двигатель, как только автоматические ворота впускают его на территорию небольшого двухэтажного дома. Включенные передние фары вылавливают из темноты серый ниссан, припаркованный у въезда в низкий гараж. Слегка приоткрытая дверь позволяет заметить много разных инструментов внутри и бампер тойоты. Возможно, Джей-Хоуп ремонтирует ее прямо здесь, выкатив на лужайку, в одной из своих футболок с динозаврами. Выбравшись из черного камаро, Чонгук оглядывается, но не спешит входить в дом, потому что взгляд сам по себе цепляется за огромный спойлер на чужой машине. Не выдерживая, Чонгук медленно сдвигается с места и подходит ближе. Поскольку все внутри, скорее всего занятые пиццей, его движения во дворе никто не заметит. Холодный металлический кузов ниссана отражает часть света, как отточенное лезвие бритвы. Чонгук прищуривается, оглядывая его и вспоминая цветастый лексус, похожий на хамелеона. Шуга толкает запчасти, значит, он с легкостью может собрать себе дикое чудовище на тысячу лошадиных сил и справиться с кем угодно на дороге. Чонгук боится представить, что находится у него под капотом. Интересно, они гоняли или все же нет. Обвес ниссана выглядит настолько же серьезно, как и тюнинг лексуса. Шуга должен быть действительно хорош, как и Сокджин. И все же он соврал при разговоре. Чонгук немного хмурится, теряясь в собственных догадках. Блеклый лунный свет освещает темное стекло со стороны водителя. Стоит отметить, что Чонгук впервые видит ниссан Сокджина настолько близко. Неведомая сила заставляет его сделать еще один шаг. Не выдерживая, он медленно поднимает руку и касается пальцами толстой дверной рамы. Поверхность гладкая и теплая, прогретая в лучах солнца за целый день. Немного странный и необычный момент для него. Чонгук рывком одергивает ладонь, как только понимает это. Прикасаться к чужой машине — почти то же самое, что и трогать ее хозяина. Чонгук оглядывает темно-серый капот и вспоминает, как Сокджин влил воду ему в рот, мягко придерживая за подбородок. Он появился именно тогда, когда Чонгук нуждался в нем. В любом человеке, который помог бы ему прийти в себя. Чонгук все еще не знает, что должен чувствовать по этому поводу, но он так и не поблагодарил его за воду. Джей-Хоуп распахивает дверь прежде, чем Чонгук успевает нажать на звонок. Его улыбка выглядит преждевременно пьяной: — Заходи, будем считать это твоим посвящением в наши ряды. Чувствуй себя как дома, только не раздевайся полностью, если вдруг ты так обычно делаешь. Игриво подмигивая, Джей-Хоуп исчезает на кухне, которая расположена слева от большого зала. Взгляд Чонгука следует за ним, а потом цепляется за широкие плечи и идеальное лицо: Сокджин стоит около плиты, его глаза темнеют, как только он замечает вошедшего. Не вовремя Чонгук вспоминает, что этот человек уже видел его раздетым. Почти полностью, черт возьми. Издевательские шуточки Джей-Хоупа подначивают сознание Чонгука вбрасывать откровенные картинки в мозги, как пленочная кассета с четырехчасовым порно, однако он бодро мотает головой, всеми силами избавляясь от этих образов. В воздухе витает приятный запах свежей выпечки. Втягивая носом поглубже, Чонгук осматривается: высокие потолки и маленькие светильники на стенах делают холл еще больше и длиннее, чем он есть на самом деле. Большой зал гармонично переходит в кухню, справа — несколько закрытых дверей и большая лестница, исчезающая во тьме коридора. Ступени из темного дерева. Если спускаться по таким в шерстяных носках, можно подскользнуться и неуклюже полететь вниз. Чонгук слегка усмехается, замечая несколько ярких картин в толстых рамах, прежде чем слышится какая-то приглушенная мелодия. Ебаный Моцарт преследует Чонгука сквозь года. — Кто включил шестую симфонию? — интересуется Чонгук, входя в светлую кухню, и снова натыкается взглядом на Сокджина, который теперь стоит спиной. Он пытается не думать о том, что трогал его тачку несколько минут назад. — Серьезно? — восклицает Джей-Хоуп. — Никто раньше не знал, что это за мелодия. Ты нравишься мне все больше, я говорил? Чонгук коротко смеется и пожимает плечами вместо ответа. Когда на кухне появляется Намджун, он здоровается с ним за руку и замечает, что тот кажется немного уставшим. Возможно, они вместе над чем-то работали все это время. — Предыдущий четвертый плевался от этой музыки, — рассказывает Джей-Хоуп, после чего кивает на спину Сокджина. — Этот хён успокаивается под Моцарта, поэтому я включаю его при каждом удобном случае. Он не слишком кричал на тебя во время тренировки? — Не слишком, — вместо младшего отвечает Сокджин, и в голосе слышится мрачный тон. Чонгук слегка наклоняет голову набок, размышляя, что вопреки всему Сокджин действительно более спокойный и даже не огрызается. И если причина в классической музыке, то стоит запомнить это. Намджун несильно хлопает Чонгука по плечу, привлекая внимание, и они наконец садятся за стол. Сокджин ставит поднос с пиццей на круглую деревянную доску, чтобы не испортить его поверхность. Джей-Хоуп улыбается еще шире и громко тянет носом аппетитный запах. Чонгук повторяет за ним, прикрывая глаза, потому что пахнет просто божественно. Большая пицца украшена дольками помидоров и посыпана зеленью сверху, а под толстым слоем сыра виднеется бекон и грибы с еще какими-то овощами. Чонгук с голодным видом хватает один из кусочков, когда Джей-Хоуп вновь привлекает его внимание: — Что с твоими руками? — спрашивает он. — Бога ради, не говори, что это произошло на споте. Чонгук несильно усмехается и кивает, неторопливо двигая челюстью. Горячий сыр слишком соленый, но еще более вкусный из-за этого. Боковым зрением Чонгук замечает продолжительный взгляд Сокджина, который посматривает на его руки. Неужели беспокоится? — Все нормально, — наконец отвечает Чонгук. — Раны быстро на мне заживают, как на собаке. — Я все равно дам тебе мазь, — выдыхает Джей-Хоуп, прежде чем тычет кусочком пиццы в направлении Сокджина. — На нем даже засосы целый месяц не проходят, представляешь? Не ожидая ничего подобного, Чонгук вскидывает брови, но потом вспоминает, что Джей-Хоуп успел немного выпить, так что этим можно объяснить его откровенность. Однако Чонгук все равно не понимает, как такое возможно, задумавшись о его словах. Целый месяц — это наверняка преувеличение, но вряд ли он говорил бы так без причины. Сокджин заметно напрягается после этих слов, на его шее дергается венка, выдавая учащенный пульс. Однако он продолжает молча жевать пиццу, явно не желая ничего объяснять. Чонгук думает некоторое время, затем вдруг вспоминает о порше: — Тот парень укусил тебя в шею, но вчера я не видел следов, — говорит он прежде, чем успевает подумать. — Неужели он сделал это нежно? Намджун подавился пиццей и теперь громко кашляет, не ожидая, что их разговор зайдет и об этом. Чонгук не обращает внимания и с самым невинным видом смотрит на Сокджина, который прекращает жевать, чувствуя чужие взгляды на своих щеках. Разумеется, этот красавчик не ожидал, что Чонгук заметил то, что произошло после гонки. Как бы там ни было, во время тренировки его шея была обычной, и младший понимает, что это должно иметь какое-то объяснение. — Ты не должен был отвлекаться на это, — смущенно отвечает Сокджин, прежде чем хватает еще один кусок. Чонгук едко усмехается и наконец отворачивается, понимая, что Сокджин намеренно скрыл засос, чтобы не привлекать внимания. Чонгук раздражается только из-за того, что вновь думает об этом, даже если это довольно забавно. И очень глупо вместе с тем, ведь он давно не ребенок, который стал бы смущаться из-за таких вещей, однако Чонгук заставляет себя признать, что действительно отвлекался бы на это. Настолько же, насколько и на мысли о ебаном порше, как будто это его дело. Через почти час парни раскуривают кальян в большом зале. Сладкий апельсиновый запах витает в воздухе и ловко пробирается в нос, одурманивая. Чонгук лениво двигает челюстью, уничтожая оставшиеся куски пиццы, пока они разговаривают. Джей-Хоуп рассказывает о том, что раньше занимался мотокроссом, но позднее Сокджин заставил его полюбить дрифт. Чувство, что они знакомы очень давно. Намджун рассказывает похожую историю, и в какой-то момент Чонгук задумывается о том, почему они не выбрали Сокджина лидером команды, если он обучал их всех в самом начале. — Как часто вы тренируетесь? — спрашивает Чонгук позднее, решая озвучить важный вопрос, после чего смотрит на Сокджина. — Я видел тебя, ты часто ездишь… — Где ты меня видел? — Сокджин резко швыряет на него взгляд, полный недоверия. — Что, ты следил за мной? Чонгук закрывает рот и мгновение думает о том, что Сокджин слишком нервный, чтобы быть лидером. И также чувствует, как кровь резко отливает от лица, поскольку Джей-Хоуп предупреждал, что Сокджину не следует знать о том, что он занял соседний дом на их улице. Чонгук и сам планировал скрывать это еще какое-то время, потому нужно срочно что-нибудь придумать. — Во сне, — выдает Чонгук первое, что приходит в голову, совершенно не думая. — Ты мне приснился, ясно? Сокджин озадаченно вскидывает брови, но замечает зажатую бутылку соджу между его коленями и догадывается, что этот парень достаточно выпил, чтобы стать странным. Он лишь хмыкает с нотками усталости на лице и отворачивается, не собираясь разбираться. Джей-Хоуп наблюдает за всем этим со стороны и, кажется, даже слегка трезвеет, потому решает перевести тему прежде, чем Сокджин задумается об очевидной нелепости его ответа: — Мы тренируемся почти каждый день, потому что готовимся к турниру в Пусане, его проводят всего раз в год, — рассказывает Джей-Хоуп, отпивая немного пива. — Гонщики приезжают со всей Кореи, чтобы посмотреть на других и побороться за звание лучшей команды по дрифту. Чонгук прищуривается с интересом: — Всего четыре гонки, потому что в каждой команде по четыре участника, да? — Да, но туда не так просто попасть, — вмешивается Намджун, выдыхая дым в сторону. — Прежде всего каждый зарабатывает баллы, грубо говоря, принимая участие в разных уличных гонках, чтобы получить приглашение на турнир. Люди хотят зрелищ и крови, потому там нет места для слабых команд. Только самые сильные и жестокие. Сердце Чонгука почти готово выпрыгнуть из груди из-за одного упоминания о силе и конкуренции, потому что он обожает чувствовать себя лучше других. Черт возьми, он хочет вскочить прямо сейчас и пойти тренироваться, чтобы не терять времени и продолжать учиться, но взгляд Намджуна его останавливает: — Обещаю, ты сможешь поехать с нами, когда будешь готов, — говорит он и снова затягивается кальяном, погружая часть комнаты в легкий туман. — Я думаю, что ты быстро научишься. Вчера ты доказал, что готов стараться ради победы, остальное — только вопрос времени. Чонгук хмыкает, переводит взгляд на свои ладони и понимает, что он имеет в виду. Проходит не менее получаса, прежде чем он вспоминает о своих словах, которые сказал Сокджину. Блять, не стоило выдумывать весь этот бред про сон, потому что Чонгуку на самом деле никогда не снятся знакомые люди. Как-то слишком глупо и по-детски, словно из каких-нибудь бульварных романов. Этот заносчивый засранец может решить, что это был эротический сон. Чонгук мрачно усмехается, глядя на картины в зале, и мотает головой в попытках выкинуть дебильные мысли из головы, когда снова натыкается взглядом на Сокджина. Непривычно сидеть с ним в одной комнате, на самом деле. Сокджин расположился на кожаном диване: его расслабленное тело утопает в темной обивке, а слегка поплывший взгляд цепляется за цветные картинки на экране мобильного. Он снова что-то разглядывает в телефоне и совсем не участвует в общем разговоре, как будто его силой притащили сюда. Или же он слишком озабочен своим мобильным, как если бы там было что-то очень важное для него. Чонгук не может видеть, что именно он разглядывает. Неожиданное любопытство почти отключает инстинкт самосохранения, подначивая его отвлечь Сокджина и выяснить, что там интересного. Однако он просто не успевает, потому что старший резко поднимается с дивана и направляется вглубь дома, не сказав ни слова. Сладковатый аромат его одеколона проносится мимо Чонгука подобно воздушной волне после аэроплана. С таким же лицом он свалил во время их тренировки на целый час. Чонгук раздражается, не понимая, куда он постоянно исчезает. Задумчиво хмыкая, он переводит взгляд на Джей-Хоупа, но тот слишком занят разговором с Намджуном о следующих тренировках. Скорее всего, если сейчас он поднимется и последует за ним, никто этого не заметит. Сокджин исчез где-то за углом, потому Чонгук идет на чистой интуиции, осматривая стены с картинами, выкрашенные в теплые оттенки коричневого. На одной из стен в холле он заметил изображение мультяшного волка с голубой шерстью и принял это за признак творческих наклонностей Джей-Хоупа. Даже если это была не его картина, она все же говорит о том, что этот парень довольно необычный в своих предпочтениях. Однако думать об этом долго не приходится, потому что сладкий запах одеколона снова врезается в нос, заставляя Чонгука остановиться перед одной из дверей. Не стоит, наверное, с таким очевидным безрассудством ходить по чужому дому и заглядывать в комнаты. Однако он в любой момент может оправдаться тем, что искал уборную — так всегда делают в дорамах, если нужно придумать весомый повод для вторжения куда-либо. Чонгук хмурится, обхватывает ручку двери и легко толкает от себя. Взгляд моментально обнаруживает Сокджина внутри, но Чонгук замирает на месте с удивленным выражением, потому что картина перед глазами чертовски странная: Сокджин сидит на краю ванны, приспустив черные джинсы, и вкалывает что-то в мышцу на бедре. Чонгук вскидывает брови, собираясь что-нибудь спросить, но мрачный голос тотчас перебивает его неозвученный вопрос: — Выйди, — рыкает Сокджин. — Я занят, не видишь? — Что ты делаешь? — Чонгук хмурится, следит за ним с недоверием. — Что за… — Свали, — громче приказывает Сокджин и резко поднимает взгляд. — Закрой ебаную дверь с той стороны, что тебе не ясно? Явно с ним что-то не в порядке, ведь человек не будет без причины чем-то колоться и скрывать это с таким видом, словно это великий секрет. Чонгук негромко фыркает на его ругательства и цепляется взглядом за оголенное бедро. На коже полно старых следов, которые не могут полностью зажить и исчезнуть. Сокджин давно это делает. Чонгук почти открывает рот, чтобы повторно задать вопрос, какого черта здесь происходит, однако парень на краю ванны выглядит так, словно швырнет в него что-нибудь, как только он продолжит. Кривоватый шрам на верхней губе снова делает его еще более угрожающим на вид, а жесткий взгляд приказывает убираться отсюда. В конечном итоге приходится вернуться в коридор и плотно закрыть дверь, не задавая больше никаких вопросов. — Козел, — шикает Чонгук негромко, но все еще не отходит от двери, потому что ему становится еще более интересно, что же скрывает этот парень. О разноцветном лексусе с синим отливом он больше не вспоминает.