***
Чонгук возвращается в холл с самым спокойным видом из всех, которые только мог принять человек, испытавший весь спектр эмоций за последние двадцать минут. Он и правда не выдержал один проклятый взгляд, сорвавший с цепей все ограничители. Сокджин смотрит на него каждый день, но Чонгуку стоило догадаться, что однажды это выбьет его из колеи. Поджарит в лучшем адском котле, который он когда-либо заслуживал. Очевидно, после чертовой дрочки на Сокджина он заслуживает самый горячий из них. Красные щеки без всяких стеснений рассказывают о том, чем Чонгук занимался, однако он старательно делает вид, что ничего не произошло. Во всяком случае, дрочка избавила его от напряжения и противных мыслей о бесконечных проблемах, включая переживания о собственной машине, которая все еще в полиции. — Итак, — начинает Чонгук, рывком зачесывая влажные волосы назад. — Я собираюсь разнести к ебеням всех козлов, которые портят нам планы. Каждый из них дико бесит меня. Я решил, что вы должны это знать. Намджун швыряет на Сокджина подозревающий взгляд, как если бы Чонгук слишком остро на все реагировал. Однако на самом деле этот парень никогда не терпел подобное. — И что ты придумал? — спрашивает Сокджин, сидящий за матовым черным столом возле окна. Чонгук всеми силами старается не реагировать на его сладковатый запах и пониженный голос, немного даже хриплый, который снова распаляет пожар где-то в его груди. Черт возьми, как же сильно он хочет его. Однако сейчас нужно вернуться к реальности, чтобы справиться со всем этим дерьмом, после чего Чонгук действительно сможет сделать этого человека своим. Без всякого остатка, полностью, но нужно действовать осторожно. Сокджин явно не будет в восторге, если Чонгук просто изобьет его бывшего, потому стоит держаться ради его доверия. Выдержать давление, начать вести себя как взрослый, не поддаваться на провокации, думать головой. Чонгук переводит мрачный взгляд на Намджуна, стоящего напротив с этим нервозным видом. Все они должны просто собрать яйца в кулак и придумать план, но точно не сидеть здесь и жевать сопли, как сейчас. — Как вам идея съездить в другой город на несколько дней? — спрашивает Чонгук, вытащив телефон из кармана. — Я собираюсь использовать кое-что. Шуга недавно написал мне с левого номера, сказал, что Хисын сейчас в Кванджу. Я не хотел искать его раньше времени, но если Тэхён выкинул этот грязный трюк, подставив меня, то я не буду оставаться в стороне. Я не собираюсь просто терпеть и нихера не делать. Чонгук рывком отряхивает джинсы и выглядит так, словно правда не может больше сидеть без дела. — Кванджу? — мрачно переспрашивает Намджун. — Это довольно далеко отсюда, поездка займет много времени. Ты уверен, что этот парень может быть полезен? — Да, — рыкает Чонгук, явно раздраженный всей ситуацией. — Я хочу вытащить из него что-нибудь. Я же своими глазами видел, как Тэхён и Чондэ обращались с ним. Он должен знать что-нибудь грязное, что поможет разобраться с ними раз и навсегда. Вопреки его железной уверенности Намджун сомневается, словно в его голове это не кажется достаточно разумным, чтобы срываться на другой конец страны. Чонгук замечает, как он снова швыряет взгляд на Сокджина, словно пытается найти правильный ответ в его глазах. Сердце предательски сбивается с привычной скорости, когда младший позволяет и себе взглянуть на хёна. Сокджин выглядит задумчиво, немного мрачно, но не сильнее обычного. Длинные пальцы сжимают высокий стакан, раскачивают его немного, как будто бессознательно, заставляя потоки воды омывать края небольшими волнами. Что-то внутри Чонгука вновь сжимается, щекочет кожу приятным теплом при взгляде на этого человека, однако он силой отворачивается, чтобы не потерять контроль. Вопреки всем желаниям Чонгук собирается держать себя на коротком поводке. Перед ним, по крайней мере. Даже если так чертовски сильно хочет сорваться, выпустить всю свою жадность и овладеть им без остатка. — Ладно, — выдыхает Намджун в итоге, привлекая внимание. — Ненадолго покинуть город будет хорошей идеей. Во всяком случае, лучше так, чем если кто-нибудь из вас снова вляпается в неприятности. Чем дальше Тэхён и Санха, от которого неизвестно что можно ожидать, тем безопаснее. Чонгук молча кивает несколько раз, но его глаза блестят недобрыми искрами. Намджун полностью прав по поводу безопасности, однако Чонгук согласен не со всеми его словами. Лучшей защитой всегда будет нападение. Если воспринимать поездку в Кванджу как побег или спасение от неприятностей, с таким же успехом можно вписать себя в трусливые неудачники. Чонгук не собирается быть жертвой.***
— Я согласился только потому, что это ты, — обреченно выдыхает Сехун, глядя на то, как Чонгук закидывает бейсбольную биту в открытый багажник черного «ягуара». — Человек с любым другим именем, кроме твоего, пошел бы нахер с такими идеями, клянусь. Чонгук ядовито посмеивается и рывком захлопывает багажник. Сехун деловито качает головой, почти осуждающе, после чего поправляет наручные часы и открывает водительскую дверь. Яркая красная майка делает его похожим на доставщика пиццы или работника МакДональдс, если бы не тачка за девяносто четыре тысячи долларов. — Есть вещи, которые я не прощаю, — объясняет Чонгук, захлопывая пассажирскую дверь. Черная кожа внутри салона почти блестит от чистоты. — Блядское покушение на мою жизнь входит в список этих вещей, как и подстава, которую Тэхён швырнул мне прямо в лицо этими снимками. Я не имею отношения ко всему дерьму, которое он вытворяет, и не собираюсь отвечать за все вместо него. — И ты хочешь мести, — заканчивает Сехун, медленно вращая руль, чтобы выехать на дорогу. — Давай только обойдемся без жертв, я не готов делать тюремное фото. Чонгук со смешком закатывает глаза и вытаскивает телефон из кармана, вслушиваясь в размеренное рычание пятилитрового двигателя. Несколько часов назад один из его давних знакомых, который работает в тату-салоне «Daydream», оповестил о приходе клиента с безумным взглядом, который приехал на огромной черной тачке. Очевидный портрет Чондэ сам вырисовывается перед глазами, стоит только подумать о нем. Чонгук перечитывает адрес в сообщении, обещая себе не влезать в неприятности, что обещал Сокджину, но внутри все трепещет от жажды нанести ответный удар. Это чертовски мощная потребность, которая разрывает его не первый день, и бороться с ней совсем не просто. Чонгук больше не может это делать. Идея испортить чужой спорткар пришла внезапно, но оказалась настолько сладкой, что от привкуса на языке теперь не избавиться. Чонгук показательно облизывает губы и швыряет взгляд в окно. Вечерний город пестрит всевозможными оттенками ночных клубов и баров. Яркие блики разноцветных вывесок отражаются на черной стали красиво и почти мистически. Чонгук делает очередной выдох, выхватывая из потока машин желтые такси и обдумывая безумный план поквитаться с Чондэ. Отлично зная, что эта идея никогда не окажется хорошей, он чувствует, что не может иначе. Если Чонгук ничего не сделает, просто наблюдая за тем, как Тэхён и его команда издеваются над ним и Сокджином, это просто разорвет его на части. Чонгук обязан нанести ответный удар, даже если он окажется не таким болезненным, как все предыдущие ходы Тэхёна. Он просто обязан доказать, что не собирается терпеть всякое дерьмо без последствий. И, конечно же, немного повеселиться. Дыхание становится быстрее, когда знакомая красная вывеска «Daydream» появляется из-за поворота. Сехун швыряет мрачный взгляд на Чонгука, притормаживая, словно без слов просит не выходить из машины и не делать глупостей. Чонгук же пылает изнутри, вцепившись взглядом в огромный черный додж, припаркованный на обочине и едва различимый в полутьме. Яркая стена с разноцветными граффити дает понять, что никому нет дела до ближайших зданий. Вероятно, тату-салон арендует единственный жилой отсек: окна открывают вид на дикий кустарник и заброшенный дом на другой стороне дороги. Высокие окна криво забиты досками, задний двор тонет в собственных руинах. Отколовшиеся куски бетона рассыпаны по всей земле, скрытые вечерней чернотой. Довольно мрачное и нелюдимое место без видеонаблюдения становится идеальным вариантом, чтобы вершить хаос и правосудие. Чонгук хмыкает и рывком отстегивает ремень безопасности. Сехун заметно напрягается, когда понимает, что этот парень ни за что не передумает. — Как думаешь, на танки ставят сигнализацию? — усмехается Чонгук и выбирается из машины, поднимая взгляд вверх, когда слышит низкочастотный бит из окон второго этажа. В стенах «Daydream» всегда играет музыка. — А видеорегистраторы? — Не знаю, — отзывается Сехун с бледным видом, пытаясь улыбнуться, но это выглядит почти жалко. — Думаешь, он истерически закричит, когда разобьешь стекло? — Из гоночной машины всегда вытаскивают все внутренности, потому не должен, — хмыкает Чонгук, переводя взгляд на напряженного Сехуна, и разве что шутливо подмигивает. Вытащив биту, он проходится пальцами по всей поверхности, словно с любовью приглаживая холодную сталь. — Этот мудила все равно поймет, кто это сделал. Именно этого я и добиваюсь. В конечном итоге, когда кто-нибудь покушается на что-то ценное для него, это рискует обернуться катастрофой для всех. Чонгук как никто рвется защищать свои драгоценности: Сокджин, собственная машина или гордость — нет никакой разницы, если он дорожит этим. И возможно, когда его настигнут последствия, все станет только хуже, однако прямо сейчас он не собирается сдавать назад. Правосудие должно восторжествовать на этот вечер. — Чондэ заслуживает, чтобы я разбил его лицо, — протягивает Чонгук, переводя взгляд на огромный спорткар, рядом с которым другие машины всегда выглядят игрушечными. — И я бы с радостью сделал это, но не сегодня. В конце концов, не только я должен остаться без тачки. Ярость выплескивается наружу, как вулканическая лава, едва Чонгук замахивается в первый раз. Сехун вздрагивает всем телом от оглушительного звука взорвавшегося стекла, когда бейсбольная бита прошибает его насквозь. Осколки разлетаются по земле, засыпают черный салон изнутри, скапливаются сверкающей пылью на водительском сиденье. Сердце в бешенстве кричит под кожей, но Чонгук ни за что не остановится. Еще один мощный удар. Вибрация прошибает ладонь до самого локтя. Чонгук рычит, снова замахивается, позволяя себе выплеснуть весь гнев, что плещется под кожей, подогревает вены еще сильнее с каждой следующей секундой. Жажда мести извивается на языке, не позволяет остановиться, пока от машины не остаются сплошные развалины. Четвертую молитву дочитывая себе под нос, Сехун вяло усмехается, когда Чонгук наконец заканчивает. Красные щеки и бешеный вид отлично показывают все его эмоции. Пальцы ощутимо дрожат, как при судороге, но он и не замечает этого, рывком распахивая дверь. Черный ягуар срывается с места, как ошпаренный, оставляя разбитый додж посреди мрачной улицы в полном одиночестве. Чтобы отвлечься, Чонгук включает радио. Басовитый голос радиоведущего приводит Сехуна в чувства: — Ты просто дикий, Чонгук, — нервно посмеивается он, едва не сорвавшись на фальцет. — «Зверушка»? Вечерний мегаполис кажется еще ярче. Даже когда Чонгук закрывает глаза, он продолжает видеть мерцающие огоньки города, однако самой красочной картинкой остается надпись, оставленная на двери доджа: «зверушка». Сладкое чувство удовлетворения расползается по венам, как мед. Оранжевый не смывается и похож на ржавчину — идеальный цвет для этой собаки, ведь преданность Чондэ должна разъедать его изнутри с каждым днем все сильнее, как чертова коррозия металла. — Чондэ всегда был его псиной, которую следует держать на цепи, — хмыкает Чонгук, не ощущая скорости, когда ягуар несется по широким улицам. — Я не занимаюсь дрессировкой. Это предупреждение, которое они оба должны понять правильно. Иначе в следующий раз я разобью что-нибудь более живое, чем машина. — Будь осторожен, — выдыхает Сехун, прибавляя газ, но больше не смотрит на Чонгука. — Я же говорил, что видел этого парня раньше. Эта зверушка может сожрать тебя целиком и даже жевать не станет. Чонгук криво усмехается, не собираясь беспокоиться на этот счет заранее. Сейчас ничто не может избавить его от восторга, который плещется внутри сладким ядом, расслабляя все клеточки тела, прежде слишком напряженные. Черт подери, как же сильно ему понравилось разбивать этот проклятый додж. Когда-нибудь он обязательно сделает то же самое с его конченым владельцем. — Едем в бар, — посмеивается Чонгук, цепляясь взглядом за пролетающие мимо небоскребы. — Нахуй осторожность на сегодня.***
Пульсирующий шум в голове после выпитого исчезает до следующего полудня, но даже вопреки легкой боли Чонгук чувствует себя намного лучше, чем обычно. Стоя на лужайке, он наблюдает за огромным грузовиком, сдающим назад около ворот дома Сокджина. Яркая оранжевая бочина сверкает на солнце, нагретый металл отбрасывает блики, отражая от блестящей поверхности. Легкий ветер щекочет лицо, развевает ветки высоких деревьев за домом, шелестит в листве. Чонгук прячет руки в карманы черной кожанки, оставаясь совершенно спокойным, но мыслей чертовски много в голове. Особенно по поводу того, что может ожидать их по дороге на юг. Намджун согласился поехать в Кванджу, однако больше из-за того, что на окраине есть неплохой автодром и горные дороги, которые можно использовать для тренировок. После всего случившегося он считает, что тренироваться на границе Сеула будет слишком опасно. Полиция рыскает во всех кустах, особенно в городе, пытаясь никого больше не упустить. Чонгук не сразу понимает, зачем им целый грузовик для поездки, но вскоре становится ясно, что команда собирается перевозить тачки в Кванджу внутри него, чтобы не привлекать внимание на шоссе. — Возьмем ниссан и тойоту, — говорит Джей-Хоуп, подходя ближе к Чонгуку, который следит за тем, как Сокджин выкатывает свой истребитель во двор. — Тачка Намджуна не слишком любит другие города. Он наверняка развалится где-нибудь по дороге, честное слово. Чонгук молча усмехается. Разрушения точно в стиле этого парня, как он думает всякий раз, когда Намджун оказывается рядом. Болотного цвета бмв нередко весь в грязи и царапинах, летает по площадкам, сбивая оранжевые конусы и налетая на покрышки. Даже сам Чонгук, который не жалел шеви во время работы, все равно никогда не раздалбывал его так сильно, как это делает Намджун. Продолжая следить за ним и Сокджином, Чонгук обнаруживает, что снова вспоминает машину Чондэ. Он никому не рассказал о том, что сделал с ней. Вероятно, все придут в бешенство из-за этой выходки, однако Чонгук ведь должен наказывать своих врагов. И он вспоминает еще одного из них, с которым пока ничего не ясно: — Санха появлялся где-нибудь в городе? — спрашивает Чонгук, оглядываясь на парня рядом. — Гынвон сказал, что еще не встречался с ним лично. — Выясним на следующих гонках, — отвечает Джей-Хоуп, задумчиво расправляя майку с принтом крокодила на груди. — Санха не поменял машину, как я слышал. Кто-нибудь наверняка с ним разговаривал. Может, он просто не торопится или ждет чего-то конкретного. Чонгук невольно сводит брови, пытаясь понять, какой может оказаться их встреча. Сейчас о нем ничего не известно, и Чонгук не знает, что должен чувствовать. Задумавшись о словах Джей-Хоупа, он вдруг вспоминает, что все еще не вернул камаро домой. Раздражает слишком сильно, чтобы смириться. Издевательство над машиной Чондэ вынудило Чонгука в итоге написать Дохвану, потому что идеальным окончанием того безумного вечера было бы узнать что-то о собственной тачке. Дохван выяснил, где конкретно находится шеви, однако это ничего не дало, ведь Намджун считает, что нельзя рисковать и просто соваться в полицию. Это явно капкан, выставленный специально для Чонгука. Хмыкнув со злостью, он перечитывает адрес в сообщении. Полицейское отделение прямо в центре Сеула. Внезапно мелькает мысль бросить все дела и рвануть в город, вернуть железного зверя домой, вытащить из мерзкого заточения, но Чонгук рывком одергивает себя. Он не может позволить себе необдуманные действия, особенно если недавно уже совершал их. Сокджин щелкает пальцами возле грузовой машины, привлекая внимание. Чонгук вскидывает голову и замечает, как Хосок погружает тойоту внутрь, выкатывая на металлический трап. Остался только ниссан. Чонгук подходит ближе к машине, и взгляд сам собой выхватывает россыпь пыли на кузове. Легкий ветер разгоняет песчинки по всей дороге, и это заставляет его на секунду представить, как он будет мыть машину Сокджина. Интересно, окажется ли сталь такой же теплой, как и в прошлый раз, когда он снова прикоснется к ней. — Намджун поедет вместе с Хосоком, — говорит Сокджин и открывает багажник кроссовера, возле которого лежат новые шины. — Если не хочешь со мной, можно поменяться. Чонгук давится воздухом из-за этого предложения, ведь он определенно хочет поехать вместе с ним, но если это означает испытывать себя на прочность и делать вид, что Чонгук не дрочил на него, не представлял, как трахается с ним, не вспоминал его чертовы стоны и обнаженные коленки, то у него, очевидно, большие проблемы. Огромные чертовы проблемы. Чонгук прекрасно понимает, что совсем не отличается сдержанностью и контролем. Какая-нибудь мелочь обязательно выдаст с потрохами все его грязные мысли и желания. — Я с тобой, — вопреки всему рыкает Чонгук, подходя ближе, и резко хватает шины с асфальта. Не время впускать под кожу раздражающий страх и сомнения. Чонгуку при любом раскладе уже есть за что себя стыдиться, однако он не собирается отказываться от компании Сокджина из-за этого. Сокджин едва успевает сделать шаг назад, плохо скрывая удивление, когда Чонгук затаскивает шины в багажник. Благодарности за это он не получает, разве что долгий хмурый взгляд, вызывающий легкие мурашки под кожей, но Чонгук и не ожидает большего. Сокджин скорее подавится, чем признает, что не против его помощи. Как будто принять чью-то помощь означает признать себя слабым. Чонгук хмыкает, захлопывая багажник. Он не хочет, чтобы Сокджин переживал о чем-нибудь подобном, даже если это так чертовски на него похоже. Когда ниссан оказывается погружен в грузовой отсек и надежно закреплен тросами, Чонгук ожидает, что Сокджин все-таки прогонит его и не захочет ехать вместе, но этого не происходит. Он садится в кроссовер и просто делает вид, что Чонгука не существует, пристегивая ремень безопасности. Навигатор на бортовом компьютере быстро выстраивает маршрут, когда Сокджин вводит адрес. Чонгук задумчиво следит за его пальцами, но не выдерживает и отворачивается, когда что-то вдруг щемит в груди. Находиться с ним в одной машине каждый раз почти невыносимо, однако Чонгук всегда тайно хочет этого. Даже если придется задыхаться от слишком приятного запаха, сидеть как на иголках, выхватывая со стороны его тяжелые взгляды, пытаться дышать ровно и тихо, но не иметь возможности расслабиться по-настоящему даже на миг. Чонгук знает заранее, что это окажется пыткой, но вопреки всему хочет быть еще ближе.***
Дорога оказывается довольно легкой первые полчаса, во время которых Сокджин молчит, а Чонгук не пытается начать разговор. Зеленые листья деревьев развеваются на ветру, под жирными колёсами громко хрустит гравий на съезде с шоссе, прежде чем снова появляется асфальт. Ровная дорога успокаивает и отвлекает от давящих мыслей. Даже когда полицейский хендай проезжает мимо, направляясь в город, Чонгук не замечает его, словно очередная поездка способна ненадолго избавить голову от всего дерьма, которое преследует их последние недели. Не хочется снова думать обо всем, что происходит. Концентрируясь на мерном рычании двигателя, Чонгук сильнее всего хочет отвлечься и подумать о чем-нибудь совершенно другом. — Через две недели начнется первый этап, — вдруг начинает Сокджин, рывком вытаскивая Чонгука из раздумий. — Я не говорил, но утром на портале вышли новости. Сердце резко сжимается в груди, настолько сильно, что это почти больно. Чонгук делает рваный выдох, пораженный внезапной новостью. Он ожидал, что будет больше времени, чтобы подготовиться и настроиться на гонки как следует, но правда бьет по щеке едва не наотмашь. — Блять, — искренне реагирует Чонгук и переводит взгляд вперед, рассредоточено глядя на разметку на дороге, которая быстро исчезает под колёсами. Идеальный ровный асфальт кажется ненастоящим, как из компьютерной игры. — Я должен вернуть шеви как можно раньше. — Обязательно, — отвечает Сокджин, — но не любой ценой. В первую очередь это просто железо, ради которого не стоит рисковать. Мир не разваливается после проигрыша, как не развалится и без машины. Если ничего не придумаем за две недели, найдем другой выход. Чонгук отводит взгляд, прекрасно осознавая, что он говорит правильные вещи, но смириться с этим непросто. Неприятное давящее чувство сковывает ребра, не позволяет сделать полноценный вдох. Чонгук чувствует себя неполноценным без машины, как было всегда, и сейчас еще сильнее, после всего времени, которое он провел в автомастерской и на тренировках. Огромное количество потраченных сил просто невозможно вот так перечеркнуть и забыть, как будто это ничего не значило. — Сильвия не переживет турнир, очевидно, — усмехается Чонгук, отчаянно стараясь не расстроиться окончательно. — Вот же дерьмо. Если там сплошные корветы и лексусы, моя машина должна быть гораздо мощнее, чтобы был хоть какой-то шанс победить. И зачем вам всем такие дикие спорткары, если это даже не драг, в котором все решает скорость? Это бесит меня сильнее всего. Черные волосы Сокджина слегка развеваются на ветру, залетающего в салон через опущенные стёкла, открывая вид на красивое лицо и сосредоточенные темные глаза, которые он не собирается отрывать от дороги. Чонгук искренне пытается смотреть куда угодно, чтобы не видеть его лицо, потому что иначе разговаривать с ним будет невозможно. Чертово влияние Сокджина оказывается слабее только если делать вид, что он не самый сексуальный мужчина в мире, и Чонгук откровенно паршиво справляется с этой задачей. По крайней мере, сейчас хён не смотрит на него. Кажется, что он не услышал вопрос или же решил проигнорировать его, но едва слышимый выдох дает понять, что старший обдумывает ответ. — Да, есть еще кое-что, — выдыхает Сокджин, крепче сжимая кожаный руль с эмблемой бмв посередине. Чонгук следит за его пальцами даже слишком внимательно, чувствуя, как молчание растягивает момент, делая его почти резиновым. — Мощный двигатель нужен не только потому, что слабый не выдержит большие нагрузки. Все дело в четвертом этапе. Поскольку отсеивающая гонка на третьем этапе самая длинная, можно подумать, что она и самая сложная, но кое-что делает четвертый этап намного хуже. Это дерьмо называется «бэквард». Чонгук вскидывает брови, не желая беспокоиться, но волнение само вынуждает его сжимать ремень безопасности, обнимающий его поперек груди. Он неосознанно переводит взгляд на боковое зеркало заднего вида. Большой грузовик с Намджуном и Хосоком держится в двадцати ярдах позади и кажется совсем огромным. — По правилам ты обязан сделать зрелище, — объясняет Сокджин, включив поворотник. — Проще говоря, бэквард это когда задняя часть машины обгоняет переднюю во время дрифта. Это всегда делается на огромной скорости, иначе не получится. — Как это? — мрачнеет Чонгук, не отвлекаясь больше ни на что. — Избыточная скорость перед поворотом, — говорит Сокджин. — Иначе говоря, нужен быстрый разгон, чтобы создать инерцию, и мощность, чтобы сорваться в сильный угол. Когда задница несется впереди, задние колёса расположены поперек дороги, что очень понижает скорость. Как раз поэтому лучше иметь мощный двигатель, чтобы он все выдержал. И да, сильвия вряд ли справится. Чонгук хрипло выдыхает и отворачивается, впиваясь взглядом в боковое окно, но не замечает ничего за стеклом. Даже когда мимо проносится небольшая деревня и бескрайнее пшеничное поле, исчезающее на линии горизонта. Голова едва не раскалывается из-за внезапных картинок и приглушенного страха. Чонгук ощущает, что может тоже не справиться с этим. Он никогда не делал ничего подобного на дороге. Даже обычный дрифт со всеми его правилами и резкими заносами вдруг оказывается какой-то мелочью. — И какой должна быть скорость? — негромко спрашивает Чонгук, не поворачиваясь к Сокджину, словно боится увидеть страшный ответ на его лице. — Примерно сорок четыре метра в секунду, — выдыхает Сокджин. — Это почти сотня миль в час. Представь резкий занос на такой скорости. Разъебаться легче простого. Часто этим и заканчивается, но людям нет никакой разницы, если это выглядит круто со стороны. Какое-то время они проводят в полной тишине, нарушаемой лишь рычащим звуком двигателя. Кроссовер мягко преодолевает редкие ямы на дороге, не позволяет ощущать неровности. Отвернувшись к окну, Чонгук впивается взглядом в пролетающий мимо пейзаж: пригородные населенные пункты сменяются полосой зеленого леса и даже реки. Мысли рассеиваются и исчезают с каждым последующим километром, но не отпускают Чонгука окончательно. Разговор почти раздавил его. Противная тяжесть давит на плечи, выкачивает из головы все хорошее, оставляя только сомнения. Давящие и омерзительные: они обнадеживают, не позволяют поверить в свои силы. Чонгук морщит лицо, потому что ненавидит чувствовать что-то подобное. — Кто-нибудь сделал бэквард в прошлом году? — решает спросить Чонгук позднее, когда кажется, что разговор давно закончен. Сокджин притормаживает перед очередным поворотом на шоссе, быстро прокручивая руль. Чонгук засматривается на его пальцы и мельком думает, что такая ловкость подвластна только гонщикам. — Гынвон, — отвечает Сокджин, не отвлекаясь от дороги. — Больше никто.***
Остановка на заправке происходит через пятьдесят километров. Сокджин подъезжает к бензоколонке и глушит двигатель без единого слова за последние двадцать минут. Чонгук вскользь наблюдает за ним и видит, что он выглядит немного более бледным, чем обычно. Рывком отстегнув ремень безопасности, Чонгук выбирается из машины и решает привлечь его внимание: — Выглядишь не очень, если честно, — осторожно говорит он, когда Сокджин вставляет пистолет в бензобак. — Когда тебе нужно сделать следующий укол? Сокджин медленно моргает и переводит рассеянный взгляд на часы, обнимающие его запястье стальным браслетом. Черные волосы слегка растрепаны из-за прохладного ветра, и еще один порыв вынуждает их сбиться набок, прикрывая его левый глаз. Чонгук хмурится, мысленно возвращаясь во все ситуации, когда Сокджин так выглядел, и думает, что это не означает ничего хорошего. — Как раз сейчас, — хмурится Сокджин, напряженно вглядываясь в циферблат, как будто сосредоточиться на часах слишком сложно для него. — Иди, — Чонгук кивает на небольшой магазин около заправки, где есть уборная. — Я заправлю и припаркую машину. Встретимся внутри. Я знаю, что тебе нужно поесть после этого. Сокджин поднимает тяжелый взгляд на Чонгука и молча кивает. На секунду кажется, что он скажет спасибо за напоминание, но этого не происходит. Вытащив небольшую сумку из машины, Сокджин идет в магазин без единого слова. Чонгук отворачивается, как только стеклянные двери закрываются за его спиной. Волнение легко касается кожи где-то на шее, щекочет слабо, но ощутимо, неприятно. Если бы Сокджин достаточно заботился о себе и не забывал о важных вещах, было бы гораздо проще. Чонгук шумно вздыхает и вытаскивает пистолет, когда бак полностью заполняется топливом. Две недели на подготовку это действительно слишком мало. Чудовищно мало, размышляет Чонгук, выдыхая сизый дым около задней части здания, где разрешено курить. Намджун пошел заказать какой-нибудь еды и встретить Сокджина, потому сейчас Чонгук принадлежит самому себе. Выдыхая дым, он искренне старается не волноваться еще больше, мечтая не поехать крышей и просто отвлечься на что-нибудь. Территория заправки перед глазами оказывается даже слишком большой. Немного необычно стоять здесь и не волноваться о полиции, которая может подкараулить их где-нибудь за углом в любой момент. Очевидно, шанс встретить их исчезает окончательно в такой глуши. Чонгук задумчиво качает головой и выдыхает дым, прежде из-за угла появляется Хосок. Внезапная компания действует отрезвляюще, отвлекая от картинок с мигалками в голове. — Ты тоже должен поесть что-нибудь, — предлагает Хосок, вытаскивая сигареты из кармана, и огонек зажигалки вспыхивает в отражении его глаз, как блеск свечи. — Да, я сейчас подойду, — отвечает Чонгук, не слишком настроенный на разговор. Хосок выглядит задумчивым и даже хмурым несколько секунд, быстро затягиваясь сигаретой, пока снова не поднимает взгляд. Со стороны кажется, что он собирается сказать что-нибудь важное, но Чонгук не уверен, насколько ему это понравится. — Знаешь, я до сих пор иногда вспоминаю то, что ты сказал мне тогда, — вдруг продолжает старший, оказываясь непривычно серьезным. Чонгук хмыкает. — По поводу того, что мы ничего не сделали, чтобы защитить Сокджина. На самом деле это не совсем так. — Правда? — Чонгук не собирался обсуждать это, но сейчас не может сдержать язвительный тон, даже если искренне не хочет ссориться с ним снова. — Не забывай, что Тэхён очень плохо относился к нему, — продолжает Хосок, стряхивая пепел на землю. — Он никогда не давал ему право выбора. Всегда решал за него и даже не спрашивал, что думает Сокджин. Тэхён полностью владел им и крутил, как марионеткой. — Именно поэтому ты должен был прекратить это, — мрачнеет Чонгук, не замечая, как прожигает взглядом кроссовер Сокджина, припаркованный за четыре метра впереди. — Вы оба были обязаны вмешаться, особенно если видели, что Сокджин испытывает боль. Конечно, очень благородно давать ему выбор, но вы обязаны были сделать это. Чтобы он не страдал. — Именно поэтому мы ничего не сделали, — отвечает Хосок, и это заставляет Чонгука рывком обернуться. — Когда кто-то отбирает возможность выбора, тебе как никогда нужны люди, которые подарят этот выбор. Именно это было причиной. Тэхён ограничивал его, и мы с Намджуном не могли поступать с ним так же. Кто-то должен был подарить ему немного свободы, в которой хён очень нуждался. Чонгук собирается сказать еще что-нибудь осуждающее, но осекается. — Ясно, — коротко отвечает он, не позволяя парню продолжить. Разочарование накрывает его с головой, сковывает с огромной силой. — Хочешь знать, что я думаю? Это ваша правда, но не Сокджина. Даже если ты думаешь, что действовал из благих побуждений, это все равно дерьмовый вариант. Самый дерьмовый из всех, чтобы ты знал. Посмотри, каким стал Сокджин в конечном итоге. Это правда нормально, чтобы считать, что вы сделали все правильно? — А что сделал бы ты? — спрашивает Хосок, приподнимая брови. — Выгнал бы Тэхёна и закрыл Сокджина в высокой башне, чтобы никуда не сбежал? При таком раскладе он бы возненавидел тебя сильнее всех на свете, Чонгук, и оказался бы прав. Чонгук крепко сжимает челюсти, давится собственным возмущением, но больше ничего не может сказать. Сокджин действительно начал бы ненавидеть его за подобный поступок. Очевидная правда швыряет камни ему прямо в лицо. Не стоило спорить об этом. Чонгук рыкает и раздавливает сигарету подошвой кроссовка, раздумывая, что они все ответственны за случившееся. Разумеется, Сокджин тоже должен был думать головой, однако именно он пострадал больше всех. Это выводит Чонгука из себя, потому он отворачивается и швыряет взгляд вдаль, чтобы не позволить себе продолжить спор. Высоковольтные линии электропередач протягиваются через все поле, закрепленные на высоких стальных опорах. Черный взгляд цепляется за верхушки деревьев и толстые провисающие провода, которые пытается раскачать ветер. Ощущение, что они совсем рядом и одновременно за десятки километров впереди, около леса. Чонгук прикрывает глаза, тяжело выдыхает и даже не замечает, как Хосок возвращается в магазин, оставляя его в полном одиночестве. Мысленно повторяя их разговор, Чонгук размышляет о том, чтобы вернуть время назад и встретиться с Сокджином гораздо раньше. Наверняка многое могло бы измениться, не привести к таким последствиям. Если бы Чонгук вернулся в город в прошлом году, когда Тэхён не предавал Сокджина, он наверняка смог бы предотвратить все это. Избавить хёна от боли, не позволить винить только себя. Не позволить ненавидеть себя. Не позволить всей команде сгнить изнутри из-за одного отравляющего человека. Вибрация в кармане отвлекает от мыслей. Чонгук быстро моргает, чтобы прийти в себя, и вытаскивает телефон. Неожиданный звонок от Чимина вызывает какое-то странное ощущение под кожей. И это ощущение только усиливается, едва он слышит его нервный голос, когда принимает вызов. — Что случилось? — мрачнеет Чонгук. — Чонгуки, ты в порядке? Я немного волновался, если честно, — выдыхает Чимин, словно пытается расслабиться прямо сейчас, но что-то заставляет его голос неприятно подрагивать. Как и в прошлый раз, когда они разговаривали, и это совсем ему не идет. — Все нормально, — отвечает Чонгук, медленно обводя взглядом бензоколонки. — Хён, не надо волноваться. Я же сказал, что могу защитить себя. И тот случай больше не повторится. Чимин слегка посмеивается, как будто пытаясь сделать из этого шутку, но непонятное ощущение в груди Чонгука только усиливается. Однако он решает не концентрироваться на этом, потому что Чимин действительно не похож на себя в последнее время. И причиной может быть что угодно, ведь это отдельный человек с собственными проблемами. Даже вспоминая произошедший взрыв, очевидно, что он заставил его иначе взглянуть на какие-то вещи. Чонгук мысленно усмехается, как только думает о том, что Чимин может даже отказаться от излюбленных вечеринок и алкоголя на какое-то время. — Я просто хороший хён, который может переживать иногда, — продолжает Чимин, и его усмешку почти можно почувствовать, ведь его голос всегда меняется, когда он улыбается. — Где ты сейчас? Чонгук оборачивается, окидывая взглядом большую территорию заправки. Кроссовер Сокджина припаркован около короткого газона возле выезда. Черная сталь выглядит идеально чистой, за исключением пыли на колёсах. Пригородные дороги всегда очень пыльные, особенно когда долгое время нет дождей. Чонгук хмыкает, замечая солнечные блики на капоте. — Я на заправке сейчас, мы едем в Кванджу, — говорит он. — Здесь есть неплохие горные дороги, где можно провести несколько тренировок. И в городе есть немного дел, так что я останусь на несколько дней.***
Сокджин равномерно двигает челюстью, сидя за соседним столиком внутри небольшого кафе. Чонгук скрытно следит за ним последние десять минут, медленно попивая кофе из бумажного стаканчика и раздумывая, что это выглядит почти забавно. Сокджин всегда слишком широко раскрывает рот перед укусом. Большой бутерброд и кола. Типичный американский завтрак Чонгука, на самом деле. Калифорния проносится быстрым воспоминанием перед глазами, но оказывается чем-то настолько далеким, словно он жил там целую вечность назад. После возвращения слишком многое изменилось. И гораздо больше вещей начали по-настоящему волновать Чонгука, особенно те, о которых он прежде никогда не переживал. Чонгук не выдерживает и поднимается, оставляя Намджуна в компании Хосока и целой тарелки хот-догов, не прикоснувшись ни к одному из них. Вечно неадекватный аппетит Чонгука пропадает все чаще и чаще в последнее время. Какие-то дни его это даже волнует, однако сейчас есть объективная причина: разговор о Сокджине все еще шипит где-то внутри головы, повторяясь, как на испорченной кассете, вынуждая снова и снова прокручивать слова Хосока в памяти. Нужно вытащить эти мысли, поскорее избавиться, пока они не разорвали его голову на две идеально ровные части. Выдыхая, Чонгук направляется вглубь магазина с желанием найти рамен быстрого приготовления. Сокджин не сможет утолить голод одним только бутербродом с помидорами. Чонгук думает, что не похож на себя, когда решительно направляется к его столику, но не собирается останавливаться. Чувствуя, как сильно хочет заботиться об этом человеке, он понимает, что нет разницы, если его фантазии сейчас хватает только на то, чтобы принести еду. — Тебе нужно больше есть, — говорит Чонгук с совершенно спокойным видом. Поставив пластиковую тарелку на стол, он осторожно срывает крышку, заливает лапшу горячей водой и закрепляет палочками. Небольшое облако пара от горячей воды ласкает теплом подушечки пальцев. Замечая недоверие Сокджина, Чонгук разве что усмехается, пытаясь не выглядеть сумасшедшим. Он и правда никогда особо не заботился о хёне и наверняка выглядит подозрительно, но все ведь бывает впервые. — Сколько ты весишь? — интересуется Чонгук, просто чтобы спросить что-нибудь и заодно не позволить Сокджину запретить ему сесть рядом. — Не знаю, — хмурится Сокджин, возвращая внимание на свой бутерброд, но вопреки ожиданиям не кажется отталкивающим. — Спасибо. Чонгук не верит собственным ушам, когда слышит благодарность. Это без преувеличений первый или второй случай за все лето, когда этот несносный парень сказал ему спасибо. Гордость разрывает Чонгука на части, однако он всеми силами пытается не показывать это, чтобы не разрушить хрупкий момент их доверия. Сокджин вполне способен забрать слова назад. Чонгук не даст ему такой возможности. Решительно отодвигая стул, он садится напротив парня, который справляется с бутербродом и снова переводит взгляд на рамен. Солнечные лучи играют бликами на щеках, когда Сокджин начинает медленно есть, продолжая поглядывать на Чонгука, как будто в чем-то подозревает. Выглядит забавно и даже немного неловко, однако Чонгук едва позволяет себе дышать, чтобы ничего не испортить. Молчание между ними привычно затягивается, прежде чем в какой-то момент Сокджин вытягивает левую руку вперед и кладет на поверхность стола. Медленно и даже бессознательно, используя только правую, в которой зажаты палочки. Чонгук опускает задумчивый взгляд, разглядывает циферблат его наручных часов, наблюдая за движением острой секундной стрелки. Желание податься вперед, чтобы прикоснуться к нему, стреляет в него из дробовика и расшибает все внутренности, как взорвавшийся в груди снаряд. Чонгук никогда не прикасался к нему так, как хочется сейчас. Однако он думает, что может смириться с любыми последствиями, даже если Сокджин сорвется на крик или оставит ему огромный синяк под глазом. Это будет чертовски в его стиле, но Чонгук все равно не может избавиться от желания дотронуться до его кожи. Рискнуть, подвинувшись еще ближе, испытать его терпение. Погладить медленно и осторожно, пройтись пальцами по запястью, повторяя контур стального браслета его часов. Чонгук не поднимает взгляд, представляя все это в голове, и усмехается, когда сердце подскакивает в груди из-за этих мыслей. И он не позволяет себе думать слишком долго, иначе передумает и ничего не сделает. Кончики пальцев обдает пламенем, когда Чонгук вытягивает руку вперед и легко касается его запястья. Отдернуть бы рывком назад, чтобы не обжечься, но вместо этого он просто замирает, как будто прикосновение парализует все тело и запрещает двигаться. Сокджин сильно хмурит брови, швыряет на Чонгука колкий взгляд, напрягается весь, словно этот парень трогает его в шипастых перчатках. Однако, кажется, не собирается убирать руку назад. Чонгук не слышит ничего, кроме бешеного пульса в голове, когда проходится пальцами вдоль запястья и выше, прежде чем возвращается назад. Медленно и осторожно, задумчиво, рискованно, но чертовски необходимо для него сейчас. Сокджин теплый и мягкий — почти такой же, каким Чонгук представлял его в душе этим утром. Внезапные мысли вынуждают сердце подпрыгнуть куда-то вверх. Чонгук ядовито усмехается на секунду, пытаясь прогнать их прочь. Сокджин выхватывает отблеск этой улыбки, но не понимает, что она означает. Возвращаясь к еде, старший медленно двигает палочками, словно испытывает все желания Чонгука, проверяет, насколько далеко тот может зайти, как много всего решит себе позволить. Однако сам Чонгук старается быть не из числа людей, которые позволят себе все на свете при первой же возможности. Он просто не может быть таким рядом с ним, особенно после всего, что произошло. Чонгук не просто хочет его физически. Вероятно, это что-то намного более сильное и глубокое, чем он может себе представить. И внезапно он обнаруживает, что давно знает об этом. Каждое движение и шум со стороны кажутся чем-то нереальным, прежде чем Чонгук наконец отпускает его, разжимая пальцы, которыми несильно сжал его запястье на несколько мгновений. Опасный момент близости разрывается, как тонкая нить, исчезает мгновенно, рассеиваясь прямо перед глазами. Чонгук делает вдох, чтобы насытить легкие кислородом, но ничего не чувствует, кроме призрачных следов на подушечках пальцев. Он все еще ощущает нежность кожи Сокджина, даже когда прячет руки под стол, будто пытаясь скрыть что-то криминальное. Привкус преступления вертится на языке еще секунд десять, сладкий и почти приторный, отдающий горечью. — Ты не сделаешь этого, — вдруг негромко говорит Сокджин. Чонгук застывает, не ожидая, что он вообще скажет что-нибудь сейчас. Сокджин выглядел слишком задумчивым, и теперь кажется, что он собирается выйти из себя, однако этого не происходит. — Что? — переспрашивает Чонгук, но выразительные глаза напротив остаются слишком непонятными. — Бэквард, — выдыхает Сокджин. — Я не позволю тебе, ты понял? Слишком опасно даже для того, чтобы пробовать. Чонгук опускает взгляд, ощущая сильное тепло где-то в груди. Идеально чистый зеленоватый пол блестит не хуже имитации мрамора. Прикусывая щеку изнутри, Чонгук обводит взглядом вычурные линии дизайна и пытается справиться с мыслью, насколько приятна забота хёна, пока не приходит к выводу, что готов сделать это. Ради всей команды, которые несмотря на все дерьмо заслуживают шанс на победу. Они потеряли самого сильного участника. Чонгук шумно выдыхает и поднимает взгляд на Сокджина, намного более решительный, чем прежде. Огромная рана, оставленная бывшим четвертым на каждом из них, обязательно затянется, но Чонгук должен занять его место. Во всех смыслах, включая и то, что он должен стать лучшим из них. В конечном итоге люди вокруг только и делали, что сравнивали Чонгука с четвертым. И говорили, насколько он проигрывает ему по силе. Впредь ни одна собака даже не заикнется на этот счет. — Слишком опасно, да? — повторяет Чонгук с нахальной ухмылкой, вынуждая Сокджина измениться в лице. — Я же долбаный Чон Чонгук, не забывай. Я обязательно сделаю это, даже если придется выпрыгнуть из собственной шкуры.***
На подземной парковке мрачно и сыро, как в черных катакомбах, из которых никак не выбраться. Ветер проносится по системе вентиляции внутри огромных стальных труб, выстроенных вдоль стен, пытающихся обеспечить приток воздуха. Приглушенный шум с улицы вынуждает напрягаться, реагировать, бессознательно прислушиваться. Нервные пальцы крепко сжимают мобильный, который все еще не убрали обратно в карман, и снова вздрагивают от малейшего звука. Гнетущая тревожная обстановка заставляет реагировать на все подряд, как под прицелом, ожидая, что в следующий момент непременно произойдет выстрел. Чимин поднимает напряженный взгляд, как только чувствует, что снова может двигаться. Даже несмотря на то, что он полностью свободен физически, едкие черные глаза напротив парализуют его. В подземной полутьме они сверкают хитростью и жестокостью, похожие на два отравленных ядом озера. Чондэ медленно разминает шею, склоняя голову к каждому плечу, но не отводит взгляд. Чимин снова непроизвольно вздрагивает, когда слышит негромкий хруст шейных позвонков. Нервы предательски натягиваются, как тонкие нити, трепещут где-то внутри при каждом следующем вдохе. Чимин старается держать себя в руках изо всех сил, но снова и снова проигрывает под этим раздавливающим взглядом. Не выдерживая давления, он слегка поворачивает голову в сторону, чтобы не смотреть на парня перед собой. Черный додж справа похож на огромный военный танк, переживший несколько войн и революций. Кривая надпись «зверушка» поверх глубоких вмятин на двери выглядит почти жутко. Как клеймо. — Отлично сыграно, — протягивает Чондэ, когда наконец решает поговорить. Очевидно, бледный вид Чимина очень забавляет его, иначе бы он не молчал так долго после того, как услышал их разговор с Чонгуком по громкой связи. — Благодаря тебе я теперь знаю, где прячется этот выблядок. Чимин хочет яростно сжать кулаки, но разве что сжимает телефон в своих пальцах. Едкие слова царапают кожу не слабее острых лезвий. Отвечать что-либо будет очень глупо, особенно когда возле Чондэ возвышается огромный вышибала с этой чертовой битой, которая с легкостью переломает Чимину несколько костей. Осознавать это невыносимо не меньше, чем разговаривать с Чонгуком ранее, обманом вынуждая его раскрыть свои планы. Чимина тошнит от самого себя, однако ядовитый взгляд напротив лишает выбора. Чондэ выработал идеальную стратегию запугивания. Явно специально для таких мерзких случаев. — Что ты чувствуешь сейчас? — интересуется Чондэ с совершенно спокойным видом, но его взгляд выламывает кости. — Когда ты спас Чонгука, ты едва ли представлял, что самолично предашь его. Как тебе ощущение, малыш? «Красная мазерати. На самом деле, стоит отдать должное твоей раритетной тачке. Когда кто-то водит настолько редкую модель, ее хозяина гораздо проще найти, чем обычного гонщика». Чимин мысленно проклинает себя за невнимательность, но продолжает молчать, прекрасно понимая, что рано или поздно это бы произошло. Человек, который спланировал покушение на Чонгука, очевидно, собирался добить его в тот день. Чимин вмешался и теперь расплачивается за это. — Честно признаться, в нашей команде есть хакер, которому дай только повод взломать защиту на чужом телефоне, — продолжает Чондэ, снова привлекая внимание. Чимин предательски цепенеет из-за его хриплого голоса. — Шуга постоянно переписывался с тобой, как с лучшей подружкой. Интересно, что ты будешь чувствовать, когда пострадает и он из-за тебя. В последнее время Шуга начал вести себя подозрительно. Я мог бы списать это на стресс, если бы не ваша связь. Вместо всякого ответа Чимин шумно сглатывает, всеми силами прогоняя мерзкие картинки прочь из головы. Как только Чондэ поймет, что его задевают эти слова, начнет давить еще сильнее, пока Чимин не развалится прямо на его глазах. Стоит держать лицо хотя бы ради собственной гордости, даже если учитывать, какими огромными трещинами она покрылась после того, как Чондэ подкараулил его и силой затащил в этот подземный бункер. Чимин быстро моргает и опускает взгляд, пытаясь собраться с духом, как вдруг замирает. Осознание простой истины рывком врывается в голову, как вспышка тока. Чимин шумно сглатывает и снова цепляется взглядом за разбитый додж. Он должен был догадаться, что это дело рук Чонгука. — Эта машина, — выдыхает Чимин. — Это правда сделал Чонгук? — Я кровью и пóтом заработал на нее, — говорит Чондэ, как только ловит его взгляд. Ядовитая усмешка рассекает его лицо на две части, но совсем не выглядит весело. — Этот богатенький выродок ни капли не знает, через что меня протащила жизнь, прежде чем появился Тэхён, и все же он додумался испортить то, что я любил. Теперь я не собираюсь его жалеть. — Но это же был ты, — негромко продолжает Чимин, переводя на него мрачный взгляд. — Человек, который взорвал лексус. Из-за внезапной волны адреналина кровь закипает в венах, начинает бурлить почти ощутимо, подогревая все органы внутри него, словно под кожу вкачали газ. Чимин сильнее хмурится, потому что не представляет, что еще можно ожидать от этого человека. Чондэ молчит несколько долгих секунд, словно испытывает его терпение, наслаждается замешательством в его глазах. Без сомнений, он обожает вызывать состояние ужаса в людях, как будто это делает его сильнее. — Да, — коротко отвечает Чондэ, вдоволь налюбовавшись на бледное лицо перед собой. — И что теперь? Чонгуки в любом случае скоро сдохнет, если не из-за меня, то во время гонки обязательно. Испарения бензина врезаются в горло, доводят до мерзкого кашля, вынуждают ужасные образы появляться перед глазами. Чимин рвано вдыхает, чувствуя тяжелый подземный воздух, и он не становится легче даже с помощью вентиляции. Он должен немедленно взять себя в руки. Как минимум ради Чонгука. — Я очень давно знаю его, — говорит Чимин, поднимая взгляд, пытаясь бороться с его давлением. — И я знаю, что взрыв был подставным. Тэхён на самом деле не сгорел в этой машине. Вся команда Чонгука прекрасно знает это. Чондэ задушенно посмеивается, словно потешается над жалким расследованием, однако его глаза остаются свирепыми. — И если ты делаешь все эти вещи только из-за Тэхёна, который приказал остановить Чонгука, то ничего не получится, — продолжает Чимин, пытаясь сделать голос как можно спокойнее, что совершенно дико в такой обстановке. — Вы должны знать, что Чонгук всегда добивается своих целей. Сейчас я имею в виду не только гонки в команде, но и Сокджина. Чонгук пытался убедить меня, что этот парень ему не нравится, но я все видел собственными глазами. Чонгук сделает все на свете, чтобы Сокджин остался с ним. И чтобы они победили в конечном итоге. Чондэ вскидывает брови, но не выглядит слишком взволнованным его словами: — Тэхён так не думает. — Ты действительно делаешь это ради него? — Чимин хмурится, искренне пытается докопаться до правды, которая может быть совершенно не такой, как ему кажется. Однако он все еще должен быть осторожен, потому что перед ним нечто чертовски непредсказуемое. Кажется, Чондэ может выкинуть очередной трюк в любую секунду, как только захочет. — Чонгук рассказывал, что ты и правда его преданная собачка. Тэхён явно многое значит для тебя. Вместо борьбы с командой Чонгука ты бы лучше наоборот оставил их в покое. Очевидно, что Тэхён выкинет тебя на улицу, как только вернет Сокджина. Чондэ снова ядовито посмеивается, как будто это должно быть шуткой. Чимин делает очередной вдох, смотря прямо на него, но дыхание вновь предательски сбивается. Ощущение, как что-то давит на грудь не проходит, словно Чондэ и правда может истощать своим присутствием. Отгрызать по кусочку и выплевывать на пол, обгладывать кости, выкачивать силы. Чимин продолжает смотреть на него и думает, что ничья компания не заставляла его чувствовать все эти мерзкие вещи. Чондэ просто раздавливает его своим проклятым взглядом, как червяка на дороге. — Это не имеет значения, — протягивает Чондэ, испуская высокомерный смешок, из-за которого становится еще отвратительнее. — Я выполняю все, что Тэхён попросит. Если он скажет содрать с Чонгука шкуру, я обязательно сделаю и это. Черный взгляд кажется безумным и диким, какой имеют только животные. Чимин пытается казаться безразличным, как он обычно и делает, однако выдерживать это почти невыносимо. Чондэ делает шаг вперед, ехидно улыбается, замечает все скрытые эмоции Чимина, спрятанные под этой непроницаемой маской, вытаскивает их наружу, выдирает с корнями, выкручивает все его внутренности этим взглядом. Чимин ощущает себя растоптанным, размазанным по земле. А ведь Чондэ даже не прикасался к нему. Человек не может быть настолько одержимым кем-то, чтобы беспрекословно слушаться, как самый настоящий верный пес. Чимин почти уверен, что не все здесь чисто, однако все сомнения резко исчезают, как только он опускает взгляд. Черная татуировка с острой буквой «V» приковывает внимание, набитая прямо на его кисти. Даже при слабом освещении видно покраснение на коже, которое дает понять, что татуировка свежая. Определенно, Чондэ сделал ее недавно. Чимин медленно поднимает голову, цепляется взглядом за искры одержимости в его глазах и понимает, что это сильнейший источник энергии, который вынудит этого человека на любой поступок. Просто ради Тэхёна. И он никогда не остановится, подталкиваемый вперед своей одержимостью, как вечным двигателем, пока его не разорвет это огромное чувство. — Даже не пытайся предупредить Чонгука, что я ищу его, — вдруг говорит Чондэ, смыв этот безумный образ вместе с усмешкой со своего лица. Серьезный тон заставляет Чимина нахмуриться еще сильнее. — Я оставлю этого человека с тобой на какое-то время, чтобы ты не испортил сюрприз. Извини, но ты не должен открыть свой блядский рот раньше времени. Громила ехидно скалится в стороне, когда Чимин швыряет на него быстрый взгляд. Он не может поверить его словам, ведь достаточно было того, что Чондэ заманил его в это подземелье для разговора. Что-то внутри вмиг холодеет, стоит снова напороться на его бездушный ледяной взгляд. Чондэ рывком вытаскивает ключи от доджа, явно собираясь разблокировать двери, но в следующий миг останавливается: — Нет, он точно все испортит, — выдыхает Чондэ, оглядываясь на своего вышибалу. — Сломай ему руки.***
Небольшой пригородный мотель спрятан среди высоченных гор и зелени, привлекающий внимание после череды однотипных заправок и бесконечных полей, которые они проезжали. Десять километров до Кванджу — идеальное расстояние, чтобы легко добраться до гоночных трасс и не ехать слишком далеко на встречу с Хисыном. Довольно неприметное и приятное место. Если припарковать машины в глубине территории, посреди всей этой зелени, ни одна душа не догадается, что здесь остановились гонщики. Честно признаться, даже воздух здесь другой. Чонгук жадно вдыхает полной грудью, опираясь бедром о заднее крыло тойоты. Свежий запах хвои и смолы на контрасте с вонью бензина кажется еще более приятным. Чонгук снова делает глубокий вдох, осматривая территорию. Намджун выбирает номера в мотеле, пока Сокджин и Джей-Хоуп выкатывают ниссан на лужайку. Почти черный спорткар кажется светлее от сеульской пыли. Чонгук без мыслей наблюдает за тем, как жирные шины давят мелкий гравий, прежде чем из телефона, прижатого вплотную к его уху, наконец слышится чужой голос: — Это Чонгук? — опасливо спрашивает Хисын с явным напряжением в голосе, словно ожидает, что с этого же номера может звонить какой-нибудь мудила. Даже если они уже разговаривали ранее. — Да, — отвечает Чонгук, пытаясь говорить как можно спокойнее. — Я хочу встретиться сегодня, мы уже приехали. Обещаю, что хвоста за нами не будет, потому можешь не волноваться. Немного поговорим, как и договаривались, хорошо? Шумный выдох не предвещает ничего хорошего. Чонгук сильнее хмурит брови, словно может почувствовать его сомнения, царапающие горло изнутри и не позволяющие сразу согласиться. Хисын явно не имеет причин доверять ему, особенно после того, как видел его в компании Тэхёна. Воспоминания того проклятого дня вынуждают Чонгука быстро поморгать и снова напомнить парню о цели своего приезда в Кванджу: — Я хочу разобраться с этим козлом не меньше, чем ты, — выдыхает Чонгук, пытаясь вызвать еще немного доверия. — Тэхён испортил жизнь не только тебе, не забывай. Если объединимся сейчас, мы сможем раздавить его. Мы оба ведь отлично знаем, что его не было внутри лексуса, когда тот взорвался. Эта скотина все еще дышит и наверняка придумывает очередной план, чтобы поиздеваться над нами. Давай не позволим ему больше сделать это. Еще один шумный выдох кажется слишком напряженным, однако Чонгук не отступает. Ведь он пообещал себе, что использует все возможности, чтобы прикончить этого человека, особенно после всего, что Тэхён сделал. Нельзя просто сдаваться. Хисын все еще мечется, не доверяет, и Чонгук почти может представить, как он испуганно поджимает губы, сжимает телефон еще сильнее, внутренне борется с самим собой. Его страх липкий и тягучий, заклеивающий его рот, не позволяющий согласиться и отбросить страх. Однако в конечном итоге парень берет себя в руки: — Через два часа в кафе «Euphoria». Чонгук с облегчением выдыхает и отключается. Волнение змеится под кожей, выкручивается изнутри, давит на ребра, но он молча успокаивает себя тем, что самое сложное должно быть позади. Хисын согласился, и это самое важное. Теперь они имеют шанс стать чем-то угрожающим и не позволить больше издеваться над собой, попадаясь в бесконечные капканы Тэхёна. Время наконец дать отпор и защитить свои интересы. Сокджин подходит незаметно, но Чонгук чувствует его приближение, как если бы кто-то смотрел на него слишком пристально со стороны. Когда тяжелый взгляд заставляет обернуться, Чонгук замечает продолговатый ключ с номерком «7», который Сокджин задумчиво прокручивает в своих пальцах. Всего один ключ. Чонгук вскидывает брови, мгновенно перебирая десяток вариантов того, почему ключ один, прежде чем правильный ответ бьет его прямо по щеке: — Один номер на двоих, — спокойно говорит Сокджин. Чонгук вмиг ощущает острый недостаток воздуха. Он нелепо прокашливается в кулак, как если бы подавился этим заявлением, но искренне пытается не думать о том, что Сокджин в очередной раз выбивает его из колеи. Каждый чертов раз он делает это настолько легко, как если бы игра на нервах Чонгука ничего не стоила. Растягивая привычную ухмылку на все лицо, младший просто качает головой и пожимает плечами, словно его это не волнует, молча разрываясь изнутри. Сокджин точно издевается. Однако Чонгук все же решает подумать об этом позже, потому что сейчас нужно собрать мозги в кучу и сосредоточиться на скорой встрече с парнем, который может быть слишком напуган, чтобы их разговор получился приятным.***
Розовая вывеска небольшого кафе ловит солнечные лучи и красиво переливается, слегка покачиваясь на проводах. Чонгук выбирается из ниссана возле отделения банка и переглядывается с Сокджином, словно без разговоров пытаясь понять, что он чувствует перед этой встречей. Белая футболка на груди хёна слегка натягивается, когда он делает глубокий вдох. Чонгук отворачивается, чтобы не пялиться на него в очередной раз, потому что ненужные мысли моментально пробиваются в голову, как только он позволяет себе хоть один продолжительный взгляд. Как будто Сокджин может влиять на него в совершенно любой ситуации. Хисын оказывается невысоким и худощавым парнем со светлыми волосами, спадающими челкой на глаза. Чонгук едва может узнать его после той единственной встречи, когда Чондэ вытащил его из багажника. Мерзкие воспоминания заставляют нахмуриться, но Чонгук держит лицо спокойным до последнего, чтобы не испугать парня. Очевидно, Хисын весь извелся, пока ждал их, пытаясь не поддаваться страху перед неизвестным. — Итак, — осторожно начинает Чонгук, присаживаясь напротив него на мягкий кожаный диван, прежде чем заметить его испуганный взгляд. — Может, хочешь кофе? Хисын нервно облизывает губы, словно пытается в секунду собраться с мыслями и расслабиться, но ясно, что сделать это слишком сложно для него. Когда Сокджин садится рядом, он переключает внимание и на него, но вновь опускает глаза, будто не может выдерживать их внимание. Чонгук внимательно следит за ним, замечая маленький шрам на брови. Вероятно, этот парнишка прошел через разное дерьмо, если имел дело с командой Тэхёна. Сейчас это может стать сильнейшей проблемой доверия. — Нет, я хочу просто покончить с этим, — говорит Хисын немного дрожащим голосом, когда снова смотрит на Чонгука. — Честно сказать, я не могу поверить, что это был ты. На всех этих снимках на портале. Чонгук невесело усмехается и качает головой. Очередное напоминание о том, как его с легкостью обвели вокруг пальца заставляет что-то царапаться в груди, оставляя маленькие противные раны. — Кто-то постоянно снимал меня на камеру, чтобы подставить, — отвечает Чонгук. — Именно с этим я должен разобраться. Правда в том, что Тэхён не был внутри, когда лексус взорвался. Тэхён убил человека, чтобы разыграть собственную смерть перед гонщиками и полицией. И если бы я смог доказать, что… — Это был другой лексус, — заявляет Хисын внезапно. Чонгук осекается: — Как другой? — Я понял это с первого взгляда, хотя со стороны разницы почти не видно, — негромко продолжает парень. — В прошлом году мой брат собирал лексус по заказу Тэхёна. Я был рядом и отлично знаю, как выглядит эта машина. В любом случае Тэхён не мог взорвать собственный, потому что в этом нет смысла. Ремонт и сборка занимают очень много времени и сил. Он не мог пожертвовать всем этим просто ради шоу, чтобы на какое-то время сбить всех со следа. Дыхание предательски сбивается из-за этой правды. Чонгук швыряет мрачный взгляд на Сокджина рядом, словно чтобы проверить реакцию, и понимает, что хён удивлен не меньше. Невероятно, что Тэхён способен удивлять их каждый следующий раз только больше. Еще одна неожиданная и мерзкая сторона этого человека. — Кроме всего прочего, эта машина стоит семьдесят тысяч баксов, — мрачно добавляет Хисын. — Вместе со всеми доработками под дрифт цена подскакивает до двухсот тысяч и выше. Вряд ли кто-нибудь может просто сжечь такие деньги, даже сумасшедший. Чонгук толкает языком щеку с задумчивым видом, пытаясь собрать картинки в одно целое, чтобы каждая деталь встала на свое место. Он вспоминает все посещения автомастерской Джей-Хоупа и понимает, что это на самом деле должно было быть очевидно. Детали для мощных тачек и гоночные компоненты всегда гораздо дороже, чем замена чего-нибудь в обычном автомобиле. Дрифт заставляет менять все внутренности на более легкие и прочные аналоги, производить замену впускной и выпускной систем, дорабатывать двигатель и все остальное. Чонгук пытается не злиться на самого себя всеми силами. Это действительно должно было быть очевидным, потому что доработки под дрифт часто превышают стоимость машины в несколько раз. Он обязан был догадаться намного раньше. — Каждая деталь была фальшивой, — невесело усмехается Чонгук, и его глаза горят настоящим пламенем от осознания того, как жестоко его обманули. В который раз. — Поддельная смерть, поддельный лексус, поддельный Тэхён внутри. Весь его конченый план состоял в том, чтобы вывалить на всех иллюзию. Блять, это просто смешно. — Есть доказательства? — встревает Сокджин, привлекая внимание парня. Хисын заметно напрягается, едва почувствовав обращение к себе с его стороны. — Доказательства того, что мы собирали лексус? — негромко спрашивает он. — Это все есть у моего брата. Субин делал фотоотчет каждые четыре дня: новые детали, чеки о покупках, сколько литров бензина мы заливали, когда выезжали на проверки и остальное. Все сохранилось, но я не знаю, чем это может помочь. Чонгук шумно выдыхает, пытаясь бороться с щекочущим гневом, который почти разрывает его на части. Нужно держать себя в руках, нужно разобраться с этим, придумать, как все это использовать, но в голове предательски шумит от эмоций. Чонгуку еще сложнее справиться с этим теперь, после осознания того, как много раз Тэхён обманывал их всех. В какой-то момент его даже посещает мысль, что перехитрить этого козла не получится, но он отгоняет ее как можно дальше. — Когда Чондэ вытащил тебя из багажника, они говорили о том, что ты что-то взял у Тэхёна, — вспоминает Чонгук, поднимая взгляд. — Что это было? Это связано с его тачкой? Хисын замирает на мгновение, словно не ожидал, что разговор зайдет об этом, но в конечном итоге понимает, что скрывать правду не имеет смысла, ведь Чонгук теперь на его стороне. — Субин вынес кое-что из его гаража и заменил на более дешевый аналог, — признается Хисын. — Я был против, потому что знал, чем это закончится, но он меня не послушал, решив, что из-за выключенных камер Тэхён ничего не узнает. В тот день не было электричества, потому камеры не работали, но правда все равно всплыла. Чондэ догадался. Субин получил четыре ножевых ранения. Чондэ пытал его, издевался, как животное. Субин пострадал намного больше, чем я. Изначально не стоило ожидать пощады от этого ненормального урода, очевидно. Чонгук невольно морщит лицо, представляя Чондэ с зажатым в пальцах холодным лезвием ножа, прежде чем тот силой вгоняет его в чужое тело. Яркие образы в голове проносятся хаотично и быстро, как скоростной поезд, который несется через лес, грохочет оглушительно, разрывая этим шумом его мозги на две части. Чонгук пытается вдохнуть, но мясорубка из мыслей давит на голову с огромной силой. Медленно переводя взгляд на Сокджина, он понимает, что зашел слишком далеко. Если кто-нибудь из них пострадает, особенно хён, потому что Чонгуку приспичило разозлить это чудовище, он никогда не простит себе это. — Чонгук, — негромко окликает его Сокджин, вглядываясь в его побледневшее лицо, прежде чем медленно поднимает руку и кладет ладонь на его колено. Чонгук не видит, но чувствует, как длинные пальцы слабо поглаживают его ногу сквозь черные джинсы. Чертовски приятно, но вместе с тем это прикосновение вызывает прохладный ужас, потому что все они должны отлично знать, как сильно Чонгук дорожит Сокджином. Это автоматически делает его идеальной целью. Чонгук отводит взгляд и мысленно вынуждает себя собраться. Нельзя накручивать себя, позволять этим проклятым мыслям взять верх над рациональностью. Чондэ всегда был психопатом, но нельзя бояться его действий. Чонгук никогда не позволит себе превратиться в труса. — Субин сейчас в городе? — спрашивает Чонгук, продолжая их разговор. — Я должен встретиться с ним и забрать все эти доказательства. Это поможет в случае, если гонщики и полиция поверили в смерть Тэхёна. Особенно если настоящий лексус все еще цел, потому что можно будет доказать, что его владелец жив и что он убил другого человека вместо себя. Инсценирование смерти не сработает так, как хочет Тэхён, если разрушить иллюзию, которую он напустил на всех.***
Извилистая горная дорога протягивается до самого горизонта, пока не скрывается в гуще пышного зеленого леса. Изобилуя поворотами, она проходит вдоль всего массива и расположена примерно на одном уровне, что делает ее отличной тренировочной трассой, привлекающей внимание спустя долгие километры ровного шоссе. Чонгук действительно устал от прямой дороги. Путешествуя от самого Сеула в эти края, такие непохожие на привычный мегаполис, он чувствует, как сильно расслабляется в этой местности. Втягивая носом свежий воздух со всей жадностью, Чонгук швыряет взгляд вдаль, стоя около ниссана на краю обрыва. Если сделать еще несколько шагов вперед, переступить через отбойник и опустить взгляд, голова точно закружится, потому что высота здесь неимоверная. Дыхание перехватывает даже здесь, в мнимой безопасности, на пустынной дороге в конце поворота. Чонгук ощущает, как легко дышать. — Дорога довольно опасная, — рассуждает Сокджин в стороне, осматривая горный массив за несколько шагов от машины. Чонгук выхватывает его хрипловатый голос среди этой тишины и поворачивает голову. Чернильные волосы развеваются от ветра, перепутываются и сбивают челку на один бок. Однако Чонгук не может этого видеть, потому что Сокджин стоит спиной, засунув руки глубоко в карманы черных джинс. Он немного подрагивает даже, как будто замерз за последние четыре минуты, которые они простояли здесь. В этих краях действительно немного холоднее. Чонгук молча следит за хёном, который напряженно всматривается вдаль, и думает, что он великолепен. И как никогда прежде Чонгук хочет сказать ему об этом. — Выберем другой путь, — задумчиво продолжает Сокджин и наконец оборачивается, чтобы посмотреть на Чонгука. — Здесь хорошие повороты, но слишком близко к обрыву. Я не знаю, насколько прочные здесь отбойники, так что не могу рисковать. Думаю, завтра мы прокатимся в еще одно место и потренируемся там. Дорога почти полностью идет через лес. Это гораздо лучше, чем волноваться из-за того, что ты в любой момент можешь зацепить отбойник или даже вылететь в пропасть. Чонгук медленно качает головой. Слышать очередные слова волнения от Сокджина кажется чем-то привычным, даже если все еще немного странно. Каждый раз что-то внутри него реагирует на это теплом: поток расползается по венам вдоль всего тела, как теплое масло, не оставляя ни одну клеточку без внимания. Чонгук шумно выдыхает и поднимает голову, когда снова чувствует это. Сокджин смотрит в ответ, не двигается, будто ожидает чего-то. Прекрасное лицо остается спокойным, но глаза немного блестят. Чонгук смотрит и понимает, что не может налюбоваться. И это просто разрывает его изнутри, потому что Сокджин действительно слишком великолепен для него. — Вернемся в мотель? — спрашивает Сокджин, не дождавшись реакции Чонгука. — Завтра проведем тренировку перед встречей с Субином. Чем раньше выедем, тем лучше, потому что утром будет прохладнее, чем сейчас. Это особенно хорошо для турбированных двигателей, для которых температура воздуха имеет значение. Охлаждению не придется работать с дикой нагрузкой. Чонгук, я с кем разговариваю? Чонгук искренне любит эти разговоры о машинах, но прямо сейчас не слышит ни единого слова. Просто смотрит на Сокджина, который цокает языком с легким раздражением, но не слышит, потому что в голове роются совершенно другие мысли. К примеру, вытащить руки из карманов, отлепиться от ниссана, подойти к парню ближе и высказать все, что должен. О своих чувствах и переживаниях, о сомнениях по поводу гонки и того, правильно ли он поступает в последнее время. Чонгук внезапно для самого себя ощущает неуверенность и вместе с тем острое желание поделиться этим с хёном. И еще кое-что чертовски важное. Огромная мысль, которая с легкостью превращает остальные в ненужный мусор — мысль о том, что чертов Сокджин больше не может оставаться просто Сокджином для него. Чонгук делает очередной вдох и думает, что осознание этого способно разорвать его на молекулы. Не пройдет и одной жалкой секунды, как он превратится в пыль, разнесенный по всей земле. Некоторые вещи просто невозможно долго держать в себе. И они действительно разорвут его к чертям собачьим, оставив жалкий пепел, если их не озвучить наконец. — Чонгук, — мрачно окликает его Сокджин, словно ощущает что-то неладное. — В чем дело? В очередной раз поднимая взгляд, Чонгук сильно дергает плечом, едва не провоцируя растяжение, но пытается совладать с собой всеми силами. Чувства выламывают кости, взрывают гранатой все органы, поджаривают кожу изнутри газовой горелкой. Сокджин, Сокджин, Сокджин. Чонгук смотрит в его глаза без всякого выражения, молча разрываясь изнутри. Он не собирался говорить об этом сейчас. Чтобы не напрягать Сокджина, не отвлекать от подготовки к гонкам и всего остального, что на них навалилось. Однако сейчас, стоя перед ним, Чонгук больше не может терпеть. Это никогда не станет идеальным признанием, но он должен. Просто обязан открыть свой проклятый рот и сказать, прежде чем сдохнет прямо здесь из-за этого раздражающего давления. Сокджин хмурится еще сильнее, внимательно следит за Чонгуком и совершенно не понимает, что происходит. — Отлично выглядишь, — привычно говорит Чонгук, пытаясь остановить себя до последнего. Кости сводит изнутри, однако он разве что сжимает кулаки, делая вид, что ничего не чувствует. — Да, я в курсе, — мрачно отзывается Сокджин, не сводя с него пристальный взгляд. — Ты в порядке, Чонгук? — Я должен сказать кое-что, — выдыхает Чонгук, пока все внутри переворачивается. — Честно говоря, просто обязан, хён. Сокджин явно ощущает перемены в его настроении, однако молча кивает, словно может понять, насколько это важно для Чонгука. Во всяком случае, видит, что сейчас этот парень выглядит так, словно его мысли и правда выворачивают его наизнанку. Чонгук медленно дышит, но блядский воздух не проникает внутрь. Не добирается даже до горла, просто оседает где-то на языке, отказываясь заполнять легкие. Чонгук пытается снова, но бросает попытки, как только ловит взгляд Сокджина. Черные глаза смотрят слишком пристально, даже не моргая, и это действует отрезвляюще, как пинок, подталкивающий наконец сбросить тяжесть страха с плеч и позволить себе быть откровенным. Чтобы сказать правду, какой она есть, и неважно, что случится дальше. Чонгук действительно обязан это сделать. — Блять, очень раздражает, но я должен, — выдыхает Чонгук с напряжением, сжимая кулаки до заметной боли, но не отводит взгляд ни на мгновение. — И что это? — не выдерживает Сокджин, делая осторожный шаг вперед, как будто для перестраховки. Один черт знает, что у этого Чонгука на уме, потому что сейчас он выглядит почти злым, и это заставляет Сокджина волноваться. Чонгук раздражается из-за того, что не собирался влюбляться в него. Очевидно, выбирать в таких вещах он не может. Конченое сердце в груди, похоже, само приняло решение и не нуждалось в разрешении Чонгука, чтобы что-то чувствовать. Приглушенно рыча, он закидывает голову назад и делает жадный вдох. Ветер щекочет ресницы, задувает прохладой под ткань кожанки, отзывается дрожью по всей его спине. Больше нельзя сдерживать эти слова. Чонгук выравнивается и вновь швыряет на Сокджина взгляд, но больше не отводит. Он хочет смотреть на него, даже если это раздирает его на части. Сокджин прекрасен. Создан именно для того, чтобы им любовались целыми днями и никогда не отводили взгляд. Не замечали больше никого, кроме него. Дыхание сбивается в последний раз, но Чонгук рывком берет себя в руки и позволяет правде выскользнуть на свет: — Я правда больше не могу делать вид, что этого нет, — говорит Чонгук. — Я вечно смотрю на тебя и думаю, что хочу быть с тобой, хён. Каждый день. В какой-то момент я просто чертовски влюбился. И даже не заметил, как сильно. Сердце вываливается на асфальт, как только он произносит это. Слова отдают горечью на язык, впрыскивают огненное пламя в рот, срывают его дыхание. Чонгук крепко поджимает губы, чувствуя, как время остановилось. Без единого движения замерло вместе с Сокджином перед ним. Застыло в немом ужасе. Не выдерживая давления этого момента, Чонгук вновь отводит взгляд. Небосклон пылает оранжевым перед закатом, как будто горизонт охвачен пожаром. Взгляд кидается далеко за вершины гор и холмов, как можно дальше от этого места. Чонгук просто не знает, что теперь делать. Как только он действительно сказал это, оказалось, что он больше никогда не сможет снова это отрицать. Сокджин молчит, словно и правда не знает, как реагировать. Бледное лицо отражает тысячи эмоций и одновременно остается каменным. Чонгук цепляет его взглядом и мечтает, чтобы этот человек сказал хоть что-нибудь. Даже если его слова окажутся чем-нибудь из разряда «это твои проблемы» и «разберись с этим сам». Очевидно, это может произойти, потому что каждый раз, когда Чонгук целовал его, это могло ничего не значить для самого Сокджина. Подумаешь, всего лишь поцелуй. Люди вечно относятся к таким вещам как к мелочи. Как только Чонгук представляет, что Сокджин действительно признает, что это никогда ничего не значило для него, внутри все разрывается, прежде чем: — Это правда? Из-за напряжения Чонгук почти вздрагивает, даже если Сокджин шепчет этот вопрос. Сильный порыв ветра уносит его голос в пропасть позади, но Чонгук все же слышит. Просто потому, что прислушивается до звона в голове. — Я не стал бы так шутить, — отвечает Чонгук. Сокджин продолжает молчать, и кажется, что всему конец. Не выдерживая очередной тишины, Чонгук усмехается, потому что больше не может оставаться серьезным при таком давлении. Он продолжает говорить дальше, чтобы вывалить все окончательно, прежде чем оно раздавит его вместе с этой проклятой тишиной. — Каждый раз, когда ты рядом, я хочу, чтобы ты остался, — говорит Чонгук, перекатывая привкус огня на языке. Слова обжигают дёсны. — Можешь называть это дерьмо как хочешь, но это не шутка. Каждый раз я мечтаю разбить лицо Тэхёна, потому что он обращался с тобой как с мусором. Каждый раз я думаю, что относился бы к тебе гораздо лучше. Я действительно хочу этого, хён. Как под гипнозом, Сокджин медленно моргает, после чего внезапно сдвигается с места и делает несколько шагов, чтобы подойти к машине. Чонгук давится проклятым воздухом, как только вновь чувствует привычный сладкий аромат, который не перекроет даже свежий горный воздух. Поддавшись желанию, он втягивает носом чуть глубже, но потом замирает, потому что Сокджин останавливается. Не слишком близко, но достаточно для того, чтобы дотронуться, если протянуть руку вперед. Чонгук борется с желанием сделать это всеми силами. — Каждый раз, когда ты близко, я хочу поцеловать тебя, — продолжает шепотом Чонгук, цепляясь взглядом за широкие плечи, прекрасное лицо и почти невыносимо полные губы. Как часто он думал о них. Чувства пропитывают все внутри него, разрастаются, заполняют каждый дюйм его тела. Сокджин и правда способен действовать на него как никто больше. И вдруг Сокджин усмехается. Всего на жалкое мгновение, но Чонгук может почувствовать, как в животе что-то вспыхивает, как яркая молния, поджаривающая каждый его орган. Пытаясь понять, какого черта он улыбнулся, Чонгук не двигается, прожигая взглядом его лицо. За секунду до того, как реальность обрушивается прямо на голову, придавливая его к земле огромным весом: — Так поцелуй, — негромко говорит Сокджин. Рваный выдох в тишине звучит как выстрел. Чонгук не верит собственным ушам. Это словно издевательская иллюзия, разогретая его бурным воображением. Сокджин сказал поцеловать его. Сердце Чонгука остервенело долбится в груди, почти выламывает кости, когда он делает шаг вперед. Однако Чонгук не из числа людей, которых нужно просить дважды. Рывком приблизившись, он оказывается прямо возле Сокджина. Сладкий одеколон врезается в нос, издевается над обонянием, но теперь Чонгук не будет противиться этой сладости. Он хочет его целиком и полностью, до последнего сантиметра кожи, с жадностью и чувством. Черные глаза сияют предвкушением, даже желанием, но Чонгук и не замечает вовсе, потому что подается еще ближе и целует его. Немного даже ласково, с нежностью сминая полные губы, и прижимает сильнее к себе, пока дистанция между ними не исчезает совсем. Сокджин прикрывает глаза и слегка отклоняет голову, жарко выдыхает в его губы, отстранившись на секунду, но позволяет целовать себя. Горячие невероятные эмоции поджаривают каждый орган, вынуждают Чонгука проникать глубже, целовать его с жадностью и со всеми своими чувствами, чтобы показать, что это никогда не было шуткой. Сокджин в самом деле великолепен. Просто невероятный, как самая лучшая иллюзия, как самая сладкая галлюцинация. Чонгук ничего не может сделать с тем, как сильно влюбился в Сокджина.