***
Естественно, Квинт Флавий не доверил Гаррету проводить ритуал лично. ― Мальчик мой, ― Флавий протянул иссохшую руку с пергаментными пальцами и отечески потрепал Гаррета по щеке. Его чуть не передернуло от этого прикосновения, но Гаррет сдержался. В конце концов, Корифею не перечат. ― Ты же понимаешь, ― продолжил Флавий. ― Никто не собирается приписывать себе твои заслуги. Твою гениальность, если хочешь. ― Это лишь милость Думата, ― отозвался Хоук, правильно истолковав, какого ответа ждет вдруг замолчавший Флавий. ― Никто не сомневается, что Думат благоволит тебе, ― подхватил старик. Отеческая забота в его голосе раздражала. ― Но младший жрец просто-напросто не может провести ритуал такого масштаба. Подумай о том, как это будет выглядеть. Гаррет поспешно опустил глаза, опасаясь, что не сможет скрыть охвативший его гнев. Сам Думат ответил на его зов, и вдруг какой-то старикашка, в последний раз искренне молившийся вечность назад и просивший-то о мужской силе, вдруг заявляет, что младшему жрецу вести ритуал недозволенно. Видите ли, это уронит престиж Империи. К тому же, вспомнили и о происхождении Гаррета. ― Но ты будешь в первых рядах, ― продолжил Флавий. ― Стоять рядом со мной, по правую мою руку. И во время триумфа тоже, если предложенный тобой способ сработает. ― Сработает, ― тут же вскинулся Гаррет. ― Думат направляет меня. ― Конечно, ― с готовностью отозвался Флавий. ― Я сам был там, когда Он послал тебе видение, и не сомневаюсь в его подлинности. Но многое может пойти не так. Моего авторитета хватит, чтобы замять неудачу, но тебя, мой мальчик, я боюсь, просто казнят. Особенно после того, как станет известно, кто твои родители. Воцарилось молчание. ― Пойми, Империя и так слишком много потеряла в этой войне, ― продолжил Флавий, но теперь в голосе его слышались и угрожающие нотки, словно ему прискучила роль доброго дедушки, увещевающего не в меру упрямого внука. ― Мы называем эльфов трусами за то, что они оградили свой город магией, и это действительно так. Но это случилось как нельзя кстати: Тевинтер не смог бы позволить потерять больше людей в стычках с эльфами. Еще немного, и мы остались бы беззащитными перед южными варварами. ― Тот способ, который я вам предложил, не потребует многого, ― ответил Хоук. ― Я бы так не сказал, ― Флавий неопределенно повел плечами. ― Эльфы-рабы нынче редкость не из дешевых. ― Когда Арлатан падет, их будет предостаточно, ― возразил Гаррет. ― Если Арлатан падет. ― Как же он сможет выстоять, магистр? ― сказал Гаррет после секундной заминки. ― Я уверен, под вашим руководством ритуал будет исполнен как следует. Надеюсь, вы не забудете ваши слова о первых рядах. Мне будет полезно у вас поучиться. Он нашел в себе силы посмотреть в глаза Корифею с должной долей сыновьей почтительности, хотя на деле Хоука так и подмывало вцепиться в морщинистую старческую шею пальцами. Флавий тепло улыбнулся ему в ответ. Впервые за всю беседу искренне. ― Я знал, что вы славный юноша, Хоук, что бы там о вас не говорили. Славный и необычайно умный. Поверьте, на вашу долю еще выпадет достаточно славы и почестей. ― Меня волнует лишь величие Империи, ― ответил Гаррет. По выражению лица Флавия нельзя было понять, верит он ему или нет, но старик выглядел довольным, а это главное.***
Каждому рабу заткнули рот тряпичным кляпом так плотно, что любой крик превращался в сдавленное мычание. От кляпов до самой земли тянулись крепкие шерстяные веревки. Мужчины и женщины, остроухие, одинаково юные на вид вне зависимости от возраста, они стояли каждый у своего столба, еще не врытого в землю и не ставшем крестом. На каждом столбе стараниями Гаррета и прочих жрецов были вырезаны и щедро политы кровью руны. Весь лагерь замер, затаив дыхание. Те легионеры, что не участвовали в ритуале и не были в карауле, толпились в отдалении, стараясь получше разглядеть, что происходит, не упустить ни одной детали. Особенно усердствовали сопорати: лишенные по природе своей того, что составляло в Империи главную ценность, они нечасто могли воочию узреть, как творится магия. Наконец водные часы отмерили нужное количество капель.***
Рабов прибивали к крестам кольями из драконьей кости: ослепительно белой и удивительно теплой, почти горячей на ощупь. Гаррет безумно волновался, протыкая сухожилия своей рабыне-эльфийке, и невольно косился на Флавия, стоявшего слишком далеко, чтобы действительно чем-то помочь. Тот выглядел удивительно спокойно, словно творил лишь привычную утреннюю молитву, а не невиданное доселе таинство. Должно быть, необходимый навык для Верховного Жреца Думата. Эльфийка под руками Гаррета зашлась в беззвучном крике, слезы заструились из её глаз, как кровь из раздробленного запястья. Останься её ноги свободны, она непременно засучила бы ими, задергала, чтобы хоть как-то облегчить мучения, но тонкие ступни были надежно перехвачены веревкой. Лишь бурно вздымалась и опадала плоская, почти мальчишеская грудь. Наконец было покончено и со второй рукой, а за ней и с ногами, которые пролагалось прибить к самому столбу. Гаррет позволил себе секунду полюбоваться творением рук своих: девушка на кресте извивалась, истекала кровью и рыдала. Её лицо, казалось, воплотило само понятие страдания, и было в этом что-то прекрасное, чего и сам Гаррет не мог бы объяснить. Ну, ничего. Её муки не напрасны, они послужат благу Империи. И разве не в этом смысл жизни любого раба? Водяные часы отмеряли мерно текущие секунды. Несколько помощников из числа простых послушников врыли крест в землю. Без магии. Распятая эльфийка давилась рыданиями. Наконец Гаррет потянул за веревку, кляп выпал изо рта девушки. И тотчас вопль тысяч глоток прорвал тишину Арлатанского леса. Земля под ногами несильно задрожала. Гаррет знал, что эта дрожь лишь эхо того неистовства, что обрушивается сейчас на Арлатан. Где-то вдалеке в этот момент скрипели, трещали и стонали ломающиеся вековые деревья, древние, как сам мир. Но этих звуков не было слышно за неумолкаемыми криками рабов, и земля подрагивала в такт их воплям. Оставалось только ждать.***
Чуть погодя появились первые эльфы, сломя голову бегущие из рушащегося города. От торжественности момента, от величия, что витало над лагерем тевинтерцев ранее, не осталось и следа. Легионеры бросились ловить беглецов, подбадривая себя и друг друга громкими воплями. Эти звуки смешались с воплями умирающих на кресте рабов и породили такую какофонию, что многие еще долго не могли избавиться от головной боли. Гаррет не принял участия во всеобщем веселье. Зачем, если ему и без этого положена немалая доля добычи и трофеев? Ни к чему ему, жрецу Думата, подавать дурной пример. Флавий, к слову, тоже остался стоять не месте у своего креста, но так поступили немногие. Вдруг прервав его думы, на Гаррета налетел эльф. Сумятица позволила ему пробраться через лагерные укрепления, да и что ему еще было делать, кроме как пытаться пробраться через кольцо врагов в надежде на спасение. От удара эльф пошатнулся и упал. Гаррет, хоть и с трудом, выстоял. Взгляд эльфа, полный ужаса, вдруг очистился от страха и наполнился болью. ― Varania? ― пробормотал он, глядя на девушку на кресте. Но та, испустив последний крик, больше не дышала. Лишь зеленые глаза невидяще смотрели куда-то вдаль. Эльф вскочил и, вытащив из-за пояса короткий меч, с рычанием бросился на Гаррета. Тот едва успел уклониться острия, которое непременно раскроило бы ему щеку, ухо и череп заодно. На молнии, сорвавшиеся с Гарретовых пальцев, беглец обратил досадно мало внимания: те скользнули по доспехам, не причинив особого вреда. Хоук кинулся к посоху, и там, где он стоял всего секунду назад, уже вспарывало воздух лезвие клинка. Следующий удар Гаррет принял уже острием посоха, который по военному времени заканчивался обоюдоострым лезвием. Сталь коротко и неприятно взвизгнула. Гаррет поспешно отскочил на шаг, коротко рыкнул. Огненный шар опалил чужие доспехи, эльф вскрикнул. Следующий его замах вышел не таким уверенным, как другие, но он продолжал наступать, больше яростно, чем обдуманно. Гаррет же вошел во вкус. Вот на ком можно сорвать копившееся в нем раздражение. Чертов эльф. Трус, решивший укрыться в городе, словно это могло бы помочь спрятаться от Империи. Если бы не это, Гаррет сейчас мог бы искать славы в честном бою. Той, которую никто не смог бы отнять, ибо победы в битве неоспоримы. В битве каждый видит лишь твою собственную храбрость, твой ум и решительность. Не так уж и важно, кто командует, важен результат. И все же, Гаррет действовал осторожно. Этого врага он захватит живым, как живое свидетельство своего триумфа. Поэтому приходилось уклоняться, парировать, наступать, снова уклоняться, снова парировать. Стихийной магией Гаррет пользоваться опасался: еще, чего доброго, спалит трофей. К магии разума, такой нужной сейчас, у Гаррета никогда не было особых способностей. Впрочем, и от стихий может быть толк. Короткий взмах руки, короткая же фраза, и земля под ногами у эльфа разошлась. Тот, не удержав равновесия, упал, но меч из рук не выпустил. Вскочил с быстротой молнии, снова бросился на Гаррета, и тут же рухнул на землю снова, неестественно подвернув ногу. Дело сделано. Гаррет махнул рукой. Подбежали два сопорати с веревками и принялись связывать эльфа по рукам и ногам. Тот не обращал внимание на остальных, сверлил Хоука ненавидящим взглядом. ― Экий ты злой, ― задумчиво проговорил Гаррет, острием посоха убирая темные волосы с зеленых глаз, неистовых, словно штормовое море. ― Настоящий волчонок. Пожалуй… так я тебя и буду звать.