За двадцать лет до происшествия.
— И не забудь про рисовые шарики, милый! — мама бережно поцеловала сына перед выходом. — Конечно, — мальчик без особого восторга улыбнулся напоследок и, надев новые школьные туфли, направился к автобусной остановке. Бан Чану нравилось ездить в автобусе. Во-первых, ему почти всегда удавалось ездить сидя. Во-вторых, он мог спокойно послушать музыку в наушниках на папином старом плеере. А в-третьих, никто с ним не разговаривал. Нет, школьник не был интровертом, у него были друзья, много. Но родители решили, что семье будет лучше жить в Южной Корее, чем в Австралии. Они считали, что в этой стране технологии на ином уровне, образование лучше, чем в других странах, плюс возможностей у молодёжи больше. Особенно в Сеуле, куда, собственно, они и переехали. Кристоферу нравилась страна и сам город, но только не тогда, когда он в нём жил. Бан Чан не изучал корейский до прибытия, ибо решение было принято спонтанно. Поэтому сейчас он ехал в автобусе, кишащем азиатскими носителями непонятного языка. Благо отец какое-то время работал в Сеуле и немного знал буквы и значение некоторых слов, он и помог сыну узнать, на какой автобус садиться и когда из него выходить. Бан Чана приняли… своеобразно. Вернее, его приняли как обычного новичка, но смотрели, словно он был не мальчиком, а какой-то диковинной игрушкой. Не каждый день встретишь ученика, который мало того, что не знал языка, на котором вся страна говорила, так ещё и с другой внешностью. Первая пара недель была тяжёлой: никто не решался подойти к нему и начать общение. Кроме неё. — Привет! Ты же новенький? Я Ли Черён из параллельного класса! Будем дружить? — с этого момента и начали проявляться незнакомые ему ранее чувства. Никогда прежде он не смущался так сильно. Черён не видела его пунцовые щёки, но он думал, что их, горящих адским пламенем, видел каждый.За десять лет до происшествия.
Вы любили когда-нибудь человека так сильно, как это делал Кристофер Бан Чан? Десять лет беспрерывно он вглядывался в лицо девушки, решившей первой заговорить с ним. В столовой он садился за стол, где она не увидит его, но у него будет возможность наблюдать за ней. В классе он старался как можно чаще выходить в коридор, чтобы каждую перемену видеть, как она сидела за партой и смеялась с подружкой. А в холле школы Бан Чан всегда проходил мимо неё, вдыхая её мимолётный шлейф парфюма. В какой-то степени это превращалось в зависимость. У Кристофера начиналась «ментальная ломка», словно у наркомана. Не было наркотика, — его начинало трясти. Но у Бан Чана эта ломка была иной. Он просто начинал сильно волноваться за неё: что с ней случилось, как она себя чувствовала, где она, почему не появлялась в школе который день… Тысяча мыслей, вопросов, от которых у Кристофера сильно болела голова, а порой доходило и до рвоты. Тогда он решил, что надо от мыслей спасаться, а именно выкладывать их на бумаге. Бан Чан вёл дневник, где он писал всё, что связано с Ли Черён. Из-под шариковой ручки выходили длинные записи в пять, десять, а порой и двадцать страниц формата А4. Дневник подросток прятал под кровать, в ящик с замочком, ключ от которого был у Кристофера между матрасом и деревянными перекладинами кровати. Но в один прекрасный день парень забыл вернуть тетрадь на её законное место, и та попалась матери на глаза во время уборки. — Бан Чан, — обратилась она к сыну, — ты… Ты гений! Ты просто Шекспир номер два! Нет, даже лучше него! Ты хоть представляешь, какой шедевр написал? Это станет бестселлером! — Мам, ты о чём вообще? — Бан Чан не ожидал такой реакции от матери на его возвращение из школы. — О твоей книжке, конечно же! — женщина взяла с рядом стоящего стола дневник Кристофера. — Но это не книжка, это мой личный дневник. И откуда он у тебя? — Да какая разница, откуда? Ты только представь, сколько денег ты заработаешь благодаря этому! — не унималась она, тряся несчастной тетрадкой. — Я не понимаю, о чём ты говоришь. Понял лишь тогда, когда целиком прочёл «книжку». История с полными подробностями, состоящая из ежедневных записей мыслей. Кристофер так увлёкся этим занятием, что забыл изначальную причину их появления. Его воображение жаждало свободы и изливалось на пустые страницы. Вышла полноценная сказка, в которой Ли Черён являлась лесной нимфой. Узнать её можно было по пению птиц и запаху хвои. Когда она грустила, лился проливной дождь, грозные тучи кричали её голосом. А когда радовалась, солнце светило, тёплый ветер играл с верхушками деревьев, распускались цветы, разговаривали животные на своих языках. Всюду витал аромат смолы. Бан Чан описал Ли Черён, словно богиню. Единственную в своём роде богиню на грешной Земле.За пять лет до происшествия.
Книга была опубликована и стала популярна не только в Корее, но и в Австралии. Ли Черён узнала про нимфу, в которой были спрятаны очертания её самой. Это было самое необычное признание в любви. Ребята выпустились из школы в то время, но номера телефонов остались. Девушка предложила встретиться, отчего отказались бы разве только не Кристоферы Бан Чаны. Первое свидание с девушкой, давно поселившейся в его сердце, мыслях, душе, да вообще в нём всём. Тот день стал незабываемым для него. Первые комплименты, первый поцелуй, первый секс он попробовал вместе с ней. Им было так хорошо вместе. Сердце трепетало даже от мимолётных прикосновений к ней. Желание заботиться, защищать, любить заполнило разум парня. Он будто ослеп и не видел, что она давно не являлась его девушкой. Второе июля две тысячи пятнадцатого года, день, когда она его бросила. Просто сказала: «Мои чувства остыли», а затем ушла из его жизни, оставляя огромный кровавый след на сердце. Но Кристофер не оставил надежду вернуть её. Спустя пару месяцев он пришёл к ней домой и попытался выразить все свои чувства, что переполняли его, пока Черён не было рядом. — Черён, пойми, я же… Я же потеряю смысл жизни без тебя. Ты, ты как второе дыхание. Лесная нимфа, пахнущая хвоей и поющая песни с птицами, такая нежная, красивая, добрая, открытая… — Достаточно, — девушка перебила своего теперь уже бывшего парня. — Я не хочу выслушивать твои поэмы о том, какая я распрекрасная. Твоя лесть уже в печёнках сидит. Хватит пытаться вернуть наши отношения. Мне казалось, я тебя просила не рыть тоннель в мою жизнь снова. У меня есть человек, которого я люблю, и эти чувства взаимны. Не хочу ничего слышать о тебе, — словно плюнула ему в лицо Черён, прежде чем захлопнуть дверь перед носом Бан Чана. За что, Бог, скажи? Чем он Ему насолил, что должен выслушивать причиняющие неимоверную боль слова от того, кого любил? Каждая брошенная фраза как огромное копьё. Сердце не то что болело и ныло, оно разорвано на части, маленькие осколки, которые лишь Ли может склеить. Рана в груди не позволяла ногам идти, она тянулась за лекарством, туда, за дверь. Поэтому Кристоферу ничего не оставалось, кроме как прислониться к металлической поверхности, разделяющей Бан Чана и его смысл жизни, и скатиться по ней на пол. Вскоре послышались шаги, направляющиеся в его сторону. Цокот каблуков, ступающих по холодному кафельному полу, заставил вернуться к реальной жизни. Взглянув на подошедшего снизу вверх, он заметил у того букет алых роз в руке. — Кто ты? — спросил Кристофер у незнакомца. — Шин Вонхо, — парень очень крепкого телосложения внушал страх своими параметрами. Широкая, крепкая гора, за которой не боязно спрятаться девушкам, за которой они будут уверены в своей защите. Он тоже хотел стать такой статуей для Черён. — Не отойдёшь? — Я никого не подпущу к нимфе, — Бан Чан поднялся с пола и встал спиной к двери, закрывая её своими руками, словно маленького ребёнка. Конечно, ведь за ней и находится такое юное девичье сердце, нуждающееся в настоящей любви. — Слушай, парень, я абсолютно не настроен на то, чтобы ломать кому-то нос. Давай разойдёмся по-доброму? Ты дашь мне пройти, а я тебя не трону. — Ломай нос, мне не страшно, я всем пожертвую ради неё! — ладони сжались в кулаки, в венах бурлил адреналин. — А она предупреждала, что у неё под дверью псих сидит. — Ты войдёшь к ней только через мой труп, — проигнорировав обидные слова, рыкнул Бан Чан. — Поверь, щенок, всё будет проще. Номер полиции, короткий звонок и решётка для суточного задержания. Там у писателя начались первые приступы необычного кашля, где вместо слюны из горла вылетали лепестки…За час до происшествия.
— Бан Чан, вы прославились своей книгой «Розы не умеют целовать», которая стала популярной у подростков. Люди поражаются вашему воображению. Откуда вы берёте идеи для своих бестселлеров? — ведущий программы «Звёзды в Корее» закинул ногу на ногу и приготовился слушать ответ писателя. — Я влюбился. Причём ещё в школьном возрасте, — Кристофер улыбнулся, вспоминая те времена, когда он впервые встретил Ли Черён. — О-о-о, любовь творит с людьми немыслимые вещи! — вторил ведущий словам гостя. — Мне было трудно справляться с собственными мыслями, и я стал выкладывать их на бумагу, в свой первый личный дневник. И однажды, когда подрос, я открыл его и понял, что если соединить все мои записи, то получится история. — Восхитительно! Вы не будете против, если мы попросим вас прочитать одну из ваших записей? Поклонники вашего творчества наверняка будут несказанно рады! — мужчина натянул на лицо выработанную за годы карьеры улыбку и, получив положительный ответ, махнул стаффу принести старый дневник Бан Чана из гримёрки. Давно парень не пересматривал свои каракули с грамматическими ошибками, которые вновь возвратили его память в прошлое, где он купил его в магазинчике за углом дома в канцелярском отделе. — Хочу сказать, что я изменил некоторые вещи и начну читать с середины, ибо начало даже я не совсем понимаю, — хмыкнул писатель. — Конечно, как вам угодно!За двадцать минут до происшествия.
— Менеджер Со, я, пожалуй, пройдусь пешком до дома. — Почему? — менеджер слегка напрягся от вопроса писателя. На нём лежал долг следить и оберегать знаменитость от опасностей. На улице темно, у главного входа в студию охранники старались оградить здание от толпы фанатов и репортёров, а Бан Чан решил прогуляться по улице пешком в одиночестве. Так себе перспектива. — Мне надо привести мысли в порядок, одному. Я воспользуюсь чёрным ходом, если вы не против, — Кристофер искренне надеялся, что менеджер позволит ему побыть наедине с самим собой, хоть и знал, что если с ним что-либо случится, первым осудят невиновного человека. Мужчина, ещё раз взвесив все «за» и «против», скрепя сердце отпустил парня. А писателю плохо. Мысли снова ураганом ворвались и вскружили картины из его прошлого, смешав с настоящим. Голова болела, кружилась. Сердце сжалось от горя, страданий, которые он множество раз пытался погасить алкоголем. Начались очередные приступы острой боли в груди, там, где находился жизненно важный орган, бьющийся в нездоровом ритме. Пульс участился. Таблетки! Где таблетки? Оставил в машине менеджера. Знал же, что пригодятся, но забыл забрать. Сильный болезненный кашель оглушил небольшой переулок, в котором был встроен чёрный ход для знаменитостей. А дальше всё поплыло перед глазами. Яркие огни зданий смешались в одно красочное пятно, как будто художнику не понравилось его произведение искусства и он со злости решил перемешать все цвета на холсте. Вместе с кашлем изо рта вылетел розовый лепесток, которых у Кристофера в комнате много. Загадочная болезнь, о которой не знали лучшие врачи Кореи, снова напомнила о себе. Домой, срочно домой. Мобильник в машине, всё в машине, кроме этой злосчастной книжки, что Бан Чан бережно положил в карман пиджака. Придётся идти самому. Ничего не видно. Писатель брёл по огромному Сеулу, как слепой котёнок, изучающий мир, имея при себе лишь нос и четыре лапки с острыми коготками, которыми он не умел пользоваться. Неожиданно прямо перед ним появилось лицо. Такое знакомое, родное, любимое. — Черён, — прошептал Кристофер в пустоту, — Черён, солнце моё! — он кинулся к ней и заключил в свои тёплые объятья. Но она вырывалась, хотела упорхнуть, но он не позволил ей снова улететь из его жизни. — Черён, моя родная девочка! — он покрывал её лицо короткими поцелуями, зарывался носом в шею, вдыхая столь желанный запах её тела. — Отпусти меня, придурок! — Ли Черён наступила острым каблуком на ногу Бан Чана, отчего тот отпрыгнул. Не припомнил, чтобы она носила каблуки. — Вы что себе позволяете?! Я обращусь в полицию! Это домогательство в чистом виде! Лицо Ли испарилась, и вместо своей бывшей девушки он увидел совершенно незнакомую ему женщину лет, приблизительно, сорока. — Я… Черён… — всё, что мог выдавить из себя парень, оправдываясь. Новый приступ кашля, раздирающий горло, царапающий его изнутри, вытолкнул маленький бутон. Бережно подняв его с земли, писатель узнал форму лепестков. Роза. Из сердца летели розы. Игнорируя возмущение незнакомки, Бан Чан пошёл по улице, пытаясь найти шоколадные глаза и рыжие волосы. Только она могла спасти его от душевных терзаний. И он её нашёл. Она стояла у входа в торговый центр, разговаривая по телефону. — Черён! Ли Черён! — парень побежал к ней, к своей половинке. Схватил её лицо и впивался в губы жадным поцелуем. Снова она брыкалась, мычала, хотела выбраться, что-то сказать, и он дал ей эту возможность. После чего получил тяжёлым бумажным пакетом по лицу. — Извращенец! По улицам Сеула бродит извращенец! — кричала она во всё горло. — На помощь! Опять не Черён. Девушка, похожая на неё, но не Ли. Он её сможет отличить от всех остальных. Копия. Подделка. Кристофер бегал по улицам, забегал в кафе, магазины, оставляя после себя лепестки и бутоны не распустившихся роз. Грудь разрывало от боли, в ней поселился огромный зверь, который хотел выбраться и кусал сердце, лёгкие ради свободы. Вокруг люди слились в одного человека. Но они оказывались не ей. Так парень по ошибке подошёл к девушке, работающей в полиции и патрулирующей город. После чего был снова отправлен за решётку по причине домогательства.Спустя сутки после происшествия.
— Кристофер Бан Чан, у вас есть право хранить молчание, тем не менее, будьте любезны ответить на несколько наших вопросов. Всё сказанное будет зафиксировано в протоколе, — следователь зашёл в допросную комнату и сел напротив Бан Чана. — Объясните своё поведение. — Я… Опустошён… Мне… Плохо… — прохрипел задержанный. Он сутки лежал на шаткой деревянной скамье, свернувшись калачиком, пытаясь подавить дикий кашель. — Конкретнее, пожалуйста, — идиот, не видящий ничего, кроме своей работы. Человек перед ним умирал, а ему до усрачки нужен ответ. — Пожалуйста, вызовите врача моего… — в глазах темнело. Не разбирал где, что находилось. Пространство вокруг выцвело, превращаясь в сепию. Воздуха в лёгких катастрофически мало. — Хватит нести чушь! Ответьте на вопрос, почему вы приставали к семи незнакомым девушкам, среди которых была моя жена?! — Я не знаю… Не вижу… Господин, прошу… Вас… — Нет, ты, тварь безмозглая, будь добр отвечать за свои поступки, какого хрена! А… — Кристофер свалился на бетонный стол, потеряв сознание. Со лба, который принял на себя весь удар, потекла струйка крови, окрашивая столешницу в бардовый.* * *
— Включи телевизор, Вонхо! Мама сказала посмотреть новости сейчас. Парень нажал на кнопку пульта, переключив на первый канал. — Добрый день! На связи Им Дани! Вчера утром скончался знаменитый австралийский писатель Кристофер Бан Чан! По словам СМИ, писатель сидел в камере для допросов, в которой неожиданно потерял сознание во время допроса в центральном участке Сеула. Мы передаём слово Ким Хворе! — Разве это не тот безумец, что у тебя под дверью когда-то сидел? — Нет… — выдавила она. — К-как такое… Он не мог! Он же… Не безумец! Он не был таким… Репортаж тем временем продолжался. — Доброе утро! С вами Ким Хвора. Проводилось расследование: что же стало причиной потери сознания во время допроса. Позже сотрудники правоохранительных органов выяснили, что писателю не хватило воздуха, из-за, как показало вскрытие, роз, растущих из его лёгких и рёбер. Бан Чан задохнулся лепестками, застрявшими у него в горле. Это феномен, болезнь неизвестного происхождения. Врачи полагают, что Кристофер Бан Чан был болен ханахаки бьё — мифической болезнью, симптомы которой наблюдаются только у безумно и безответно влюблённых людей. Острая боль в груди, сильный болезненный кашель, откашливание лепестков или целых бутонов. От одного такого приступа и погиб писатель. Также камера, в которой Кристофера Бан Чана держали сутки, была усыпана лепестками и бутонами, что ещё раз подтверждает догадки судмедэкспертов, ведь по прибытии у него всего этого не было. — Ты знала? — Вонхо повернулся к Черён. Девушка лишь отрицательно качнула головой. Откуда ей это знать, если болезнь началась только после их расставания? — Благодарим, Ким Хвора, за репортаж! Давайте вспомним строки стихотворения, которые Бан Чан представил публике на шоу «Звёзды Кореи» два дня назад. Почтим его память!..