***
Пахло гарью. Воздух был тяжёлым и обжигающим, казалось, что им практически невозможно дышать. Вдыхая полную грудь, мужчина уловил запах крови, горелой плоти, сажи и пыли. В дали слышались крики, плачь и зловещий жестокий смех. Его адепты грабили и убивали всех на своем пути. Они против своих, убивают своих братьев и сестер. Члены одного ордена, именно его сторона предатели. Он— сын наложницы простолюдинки, возжелавший власти. Самый преданный сын своего отца, но главным наследником всегда оставался брат. Желчь в душе разливалась ключевой водой. Над ним смеялись, обзывали простолюдином, любимая замуж за него не хотела идти, потому что он никто в своем клане. Нелюбимый второй ребенок, недостойный наследник, но он был силен, невообразимо силен. Ему хватило шести месяцев организовать и поднять восстание. Помогло и отсутствие брата в Безночном городе. Каким же идиотом же нужно быть, чтобы покинуть самое сердце родного ордена и поселиться на границе, оставляя в главной резиденции своего врага. Несмотря на глупость своего брата, Вень Жоханю это было на руку. Он смог без проблем подкупить некоторых доверенных лиц, переманить адептов. Сопротивляющихся он убивал беспощадно. Он вонзил меч в живот какого-то адепта. Тот не ожидал удара и рухнул на плечо своего убийцы, издавая предсмертный стон над ухом. Лицо убийцы в надменном оскале. Ему нравилось это ощущение, когда твой меч, продолжение твоей руки, вонзается с поразительной лёгкостью и естеством в чужую плоть, когда улавливаешь предсмертный хрип, когда видишь, как потухает свет в чужих глазах. Вень Жоханю нравилось, что это произошло по его воле, а не по чей-то прихоти, что именно он отнял чью-то жизнь. То чувство, что наполняло его душу и сердце от осознания, что в его власти решать человеческие судьбы, отнимать или даровать, будоражило его сознание. Мужчина наслаждался своим положением, казалось все таким естественном и правильным, ведь наказания не следует. Казалось, будто сами небеса дали ему свое благословение, чтобы наказать того человека, будто все так и должно быть. Он сбросил с себя груз чужого тела и перешагнул через него, встряхивая меч от крови. Огонь, окружающий все захватил в свои объятья бездыханное, но ещё теплое тело. Запах горящей плоти резко ударило в нос мужчины, но ему этот запах нравился. Он чувствовал себя от этого повелителем. Пламя захватило кого-то другого, но не него. Теперь он сверху, а другие снизу. К нему подбегает верный ему адепт с донесением. Орден был благополучно захвачен, вассалов, всё ещё верных истинному главе, казнили, а сдавшихся заперты в подвале. От этих новостей оскал стал ещё шире и одно единственное зловещие «прекрасно» разлетелось по округе. Вокруг полное отчаяние, но ему весело. —Глава Вень, нам направить армию на границу с Сычуань, чтобы устранить главную помеху? — предложила внезапно появившееся девушка. Красивая, ухоженная и привлекательная на вид кареглазая красавица в элегантных фиолетовых одеяниях. Ещё вчера она была очередной проституткой в квартале красных фонарей, но привлекла внимание своим острым умом и памятью к деталям сына наложницы покойного главы Вень. Теперь она его соратница и игрушка в постели. Ее глаза искрили хитростью и азартом. В этом ордене ее мешали с грязью, теперь же ее обидчики горят и галдят в отчаянии и боли. —Нет. Я сам разберусь.— прошипел Вень Жохань, лукаво улыбаясь. Он прибыл на место быстро. Никто не смел вставать на его пути. Верные адепты, сопровождали, не давая другим досажать господину, а верные Вень Вейшенгу, ещё не знали о восстании. Весть не дошла до них, поэтому они его пропускали с уважением, не зная, что приближают предателя и убийцу своего господина.***
Уже полдень. Мужчина в клановых одеждах клана Вень работал за столом в своем кабинете. Документов и предложений вассалов становилось все больше и больше. Он больше не мог откладывать работу на потом, сбегая от нее к жене в кабинет, где праздно пил чай за болтовней супруги. У нее всегда была история, чтобы рассказать. Будь то легенда или случай из жизни — Су Жулан могла поддержать беседу и вести ее. Сейчас он не мог себе позволить подобную роскошь. В дверь постучались, и в приоткрывшейся дверь появилась моська маленького ребенка. Девочка в красивом детском синем платье с гербами клана Су и Вень на рукавах, вышитые золотом. Вень Су Хуан ели еле дотягивалась до ручки, повисая на ней, чтобы открыть. Милейшие создание. —Что такое Хуан-эр? — мягко произнес Вень Вейшенг. Дочка ничего не сказала, только подбежала в отцу и попыталась усесться ему на колени. Вейшенг понял намерения А-Хуан и посадил ее к себе, обнимая. Она ответила объятием на объятия. Маленькая мисс сидела у отца на коленях, теребя его длинные пряди волос, рассматривая кабинет. Ей нравилось вот так сидеть на коленях папы в полном молчании, наблюдая за его работой, хотя девочкой она была очень активной и шибутной, всегда проказничала, но с отцом в кабинете — это единственное время, когда она была тихой. Вень Вейшенг заметил, что А-Хуан пошла характером в мать, от него у нее было мало, за исключением глаз. Такие же серо-голубые с серебренным узором, у Су Жулан они были карими, словно кара дуба. — К нам дядя больше не будет приходить? — спросила маленькая А-Хуан, дуя щёчки. Вень Вейшенг немного удивился внезапному вопросу. Он знал, что его младший брат немного грозный на вид, мог не понравиться детям, но Вень Вейшенг надеялся, что его дети будут любить своего дядю. У него была слепая надежда, что они станут семьёй. Наблюдая за тёплыми отношениями между родственниками жены, он надеялся, что у него будет так же. Самому ему достичь этого не получится, поэтому надеялся, что дети смогут очаровать, растопить ледяное и властное сердце младшего брата. Он погладил непоседливую дочурку по голове. Под его рукой А-Хуан улыбалась, наслаждаясь нежностью папы. Она обожала это чувство тепла и защищённости в его объятиях, даже, просто сидя на коленках, пока он работает, получала эту защиту. Становилось так спокойно и мирно. Несмотря на свой пяти летний возраст, юная госпожа любила наблюдать, как ее родители решали вопросы своих орденов и кланов. Она хвостиком ходила за старшими братьями, что помогали и обучались у родителей управлению, внимала уроки отца и матери с тетей, что объясняли тонкости политики. Вень Су Хуан любила всем этим заниматься. Это было единственное время, когда она была спокойна, в остальное время младшая дочь глав Вень и Су была редкостной непоседой, что плевала на этикет и нормы поведения. Вень Вейшенг медленно вводил по бумаге кистью, выводя красивые иероглифы. Бесконечные отчёты, расчеты и прошения от подчинённых и горожан, которые ему нужно было прочитать, изучить и одобрить. Некоторые документы он откладывал в сторону, чтобы рассмотреть их с советниками, когда вернётся в Безночной город. Жить на два города трудно, но он к этому привык. В какой-то момент ему даже стало нравится, порой поздно ночью, на полной скорости лететь на своем мече из одного города в другой. Ночной вид территорий родного ордена, темные и густые леса, освещенные рынки и тесные улицы, музыка, что доносил ветер, — приносили ему успокоение и наложение. Наблюдая за ночной жизнь ордена, ради которого он пахал. Дома его всегда ждали дети, как и жена, что старалась, как и муж возвращаться домой к ужину из главной резиденции Чэнду Су. Мужчина любил свою семью больше жизни, ужин за круглым столом, перепалки старших сыновей, смех и рассказы жены и уютный вечер в обнимку с любимой в постели. Он любил это больше жизни. Все проблемы уходили на второй план в объятьях любимой, что своим лёгким напевом колыбельной успокаивала и убаюкивала, напоминая детство и кормилицу. —Дорогой! — раздался голос Су Жулан, которая ворвалась в кабинет. Она была вся запыхавшаяся, бледная и в холодном поту. Волосы растрепались, а помада слегка размазалась. Вень Вейшенг не понял, что могло вывести его всегда уравновешенную и веселую супругу из равновесия. Она быстро начала говорить, тараторить в своей привычной манере, когда нервничает. Из бессвязной речи супруги, глава Вень узнал, что к ним приближается его брат, и отнюдь не погостить, а с армией. Он узнал, что Безночной город захвачен и подчинён. Вень Жохань летит их убить, в основном его. Оставалось мало времени и ему нужно было принять решение. Что делать? Как поступить? Куда спрятать детей и подчинённых? Сотни мыслей проносились в голове, и он отдал приказ — собрать войско и эвакуировать гражданских, оставляя исключительно солдат в резиденции. Вень Вейшенг сказал жене, чтобы та бежала в Сычуань с детьми, потом направилась в столицу, ища защиты у своей сестры императрицы, но та отказалась. — Я отправлю сестру с детьми. Она отведет их безопасное место, а я останусь с тобой.— она говорила четко и строго.— В храме предков поклялась и в горе и в радости, вот и получай. Жена подле мужа, как и муж подле жены. Не отделаешь от меня просто так. — улыбнулась женщина. Она не сможет бежать, оставив своего мужа, отца ее детей, единственную любовь, своего единственного мужчину позади, на поле битвы. Она всегда бросалась вперед, встречая все невзгоды с улыбкой и ясным взглядом, перенося все на своих плечах, забирая тяжёлую ношу у остальных. Су Жулан и сейчас собиралась так поступить. Как она могла учить своих детей смелости и стойкости, если пустится в бега? Не видя ничего плохого в бегстве, она не могла так поступить. Сама хотела, чтобы ее дети были такими же. Вот и подаёт пример. Она взяла самую младшую А-Хуан на руки и вышла из кабинета мужа. Перед уходом, девочка крепко-крепко обняла папу. Это было последнее светлое воспоминание об отце у А-Хуан. Остальные события, как в тумане. Враги пришли раньше, ударили по ним со всей силы. Она была на руках у мамы, сзади бежали ее братья и сестра. Град стрел. В маму попали. Во второго брата тоже. Они продолжили бежать, превозмогая боль. Мама плакала, брат стонал. Мама передала ее на руки тете с дядей. Последние объятья и поцелуй мамы. Дальше мама побежала обратно, вынув меч из ножен и кинулась в бой, разнося врагов, крича срывая голос. Это был звериный рез, боли, ярости, обиды и ненависти. Один из адептов врага кинул меч и попал в сердце второго старшего брата. Он тут же упал на землю. Кровь текла рекой. Первый брат развернулся и пошел поднимать брата, думая, что он ещё жив, но в итоге он лишь потерял свою жизнь. А-Хуан никогда не видела, чтобы голова могла так легко катиться по лестнице, словно мячик, в который она играла. Последовал истошный крик матери, что увидела смерть сына. Вспышка бело зелёной энергии. Она уже ничего не слышала. А-Хуан подняла глаза в сторону главного дома, где ее отец сражался с дядей, но увидела лишь, как меч вонзается в тело родителя, и безжизненное тело падает с крыши. Все. Она потеряла все. Дальше жизнь была вечным бегством. Дядя Чанцзэ был очень добрым и напоминал ей папу. По ночам, она его путала с ним и казалась на него, ещё спящего, вся в слезах, крича: «Папа! Папа! Ты вернулся!». Порой она отказывалась признавать, что перед ней не папа, а муж тети, поэтому ночью могла разбудить его и разговаривать с Вэй Чанцзэ, как будто он Вень Вейшенг, и только уснув у него в объятьях она замолкла. В разговорах она плакала, просила его больше не оставлять, спрашивала, где мама и где братья с сестрой, потом вспоминая, что братья погибли, а сестра пропала, начинала умолять «отца» помочь им. Вэй Чанцзэ духу не хватало сказать сиротке, что он не ее любимый папа. Мужчина просто брал ее на руки и гладил по голове, периодически кивая, копируя манер Вень Вейшенга. Они кочевали с одного места на другое, нигде не останавливая больше, чем на день. Дети уставали от этого, но вели себя спокойно. Только маленький сын Су Цаньсэ и Вэй Чанцзэ, Вэй Лей задавал много вопросов. Он не понимал, что происходит. Почему они вдруг бежали с кузиной из дома тети главы Су, почему А-Хуан постоянно плачет и бежит к его отцу и называет его папой. Он ничего не понимал. Су Цаньсэ чувствовала слежку. Куда бы они не пришли, везде был хоть один подозрительный тип, что следил за ними. В одном из преследователей девушка узнала человека из предыдущей деревни и с ужасом потом поняла, что она его видела в двух других деревнях и что тот человек снимал рядом с ними комнату практически всегда. Это сводило ее с ума. Женщина понимала, что они явились по ее с А-Хуан душу. Вэй Чанйзэ и Вэй Лей попадут под горячую руку, как свидетели. В спешке она написала письмо своему другу и человеку, что когда-то давно был в нее влюблен. Сейчас у него своя семья и, вроде как, счастливый брак, Су Цаньсэ надеялась, что былые чувства и родительское сердце не дадут ему пройти мимо ее мольбы о помощи. «Цзян Фенмянь, прошу. Приезжай в Илин. Буду коротка. Вень Вейшенга и Су Жулан и их детей убили. Моя кузина, Су Жулан, смогла спасти только одну дочь. Это не точно, но на моих руках только она. Вень Жохань преступник. За нами следят, скорее всего убьют. Прошу. Забери девочку к себе и спрячь. Она должна выжить и вернуться. Пока она единственная истинная наследница клана Су и Вень. Приезжай скорее. Мне больше не на кого положиться. Ее зовут Хуан. Су Цаньсэ.» Она писала коротко и лаконично, пока дети спали. Рядом с ними сидел Вэй Чанйзэ, поглаживая лобик сына. Какое-то чувство тревоги обуревало его и это не то чувство, что преследовало его на протяжении всей дороги после нападения Вень Жоханя, это было другое ощущение, будто сейчас вот-вот случится непоправимое и нужно хватать детей с женой и бежать. Он не мог отделаться от этого, но нужно было оставаться, ведь на следующий день они уже прибудут в Илин, что на границе кланов Вень и Су, и Цзян. Там уже им остается ждать около трёх дней, пока Цзян Фэнмянь не пришлет ответ или сам приедет. Благо, Пристань лотоса находилась относительно недалеко от границы и можно было спокойно за три дня или два, если поспешить, добраться до Илин. Су Цаньсэ ходила из стороны в сторону. Не нужно было слов, чтобы понять, что она настороже из-за того подозрительного мужчины, что находится за стенкой, в соседней комнате. Этот тип их преследовал, если бы не ситуация, то они бы не предали бы этому большое значение, просто спросили, не по пути ли страннику, но сейчас он казался опасным шпионом. — Дорогая, поспи. — Не могу.— упала на стул,— я бы и сама поехала бы в Пристань лотоса, но я не могу вот так впутывать в это дерьмо Фэнмяня, он сам должен решить помогать или нет. В Сычуань, наверняка, неразбериха. Не помогут особо. — Успокойся.— обнял Вэй Чанйзэ.— Он заметит Вэй Лея и малышку Хуан. Я его знаю. В объятиях мужа стало немного спокойнее, но тревога не отпускали. Ей по большому счету плевать на саму себя и чуть меньшей мере на мужа, больше всего ее беспокоили жизни деток. Шелест листьев убаюкивал, в дали пели птицы, а из борделя на соседней улице доносилась музыка и заигрывающий смех женщин. Деревня небольшая, но по своему уютная. Су Цаньсэ залюбовалась прекрасным видом. Лунный свет освещал пустые улицы, только бродяги и пьяницы лениво плелись по улицам. Она уже начала падать в бездну полудремы, сосредоточившись полузакрытыми глазами на группу высоких фигур в плащах в дали. Они шли, шли, нигде не останавливались, пока в ночи не блеснул меч одного. Эти люди остановились около постоялого двора. Она закрыла глаза, подумав, что меч того незнакомца высшей пробы, что делается в кузнице резиденции главы Вень. Су Цаньсэ резко проснулась. Топот четырех мужчин по лестнице подкрепили ее подозрения и страхи. Быстро пихнула мужа, в чьих объятиях задремала, и одним шагом пересекла расстояние между окном и кроватью, схватив детей. Вэй Чанйзэ сразу понял, что к чему и бросился к мечам, кинув один жене. Дверь выбили. В комнату постоялого двора ворвалось четверо крепких мужчин заклинателей с отнюдь не добрыми лицами и зловещим огоньком в глазах. Один из них вытащил меч и замахнулся на Су Цаньсэ, держащую на руках полусонных детей. У нее не было времени вытащить меч и дать отпор. Маленький Вэй Лей у нее на руках испуганно вскрикнул, пока мать, инстинктивно прижала его к груди, загребя ещё и племянницу, отвернувшись, зажмурив глаза так сильно, настолько это возможно в ожидании удара и нестерпимой боли. Удара не последовало. Раздался противный скрежет удача металла о металл. Вэй Чанйзэ отбил удар. Меч врага отскочил и он сумел быстро перерезать наконечником горло напавшего. Мужчины смог духовной энергией впечатать двоих в стену, а со вторым схлестнуться. — Цаньсэ! — отвёл удар мужчина. Женщина тут же вскочила на меч и вылетела из окна, прижимая Лея и Хуан к груди. Она оборачивалась, проверяя, не вылетел ли муж следом, но его все не было. Раздался громкий мужской голос, до боли знакомый, с болезненным стоном, говорящий бежать и она прибавила ходу, вливая в меч почти всю духовную энергию, что у нее есть, чтобы быстрее добраться до места назначения. В голове все верх дном. Холодный ночной ветер бил оплеухой по лицу, будто пытаясь охладить разум Су Цаньсэ, но в ее сердце бушевала тревога. Она боялась за мужа и детей. Уже было ясно без слов, что Вэй Чанйзэ в лучшем случае мертв, в худшем его пытают. Так или иначе ни она, ни ее сын больше его не увидят. Та ночь была последней, когда их семья была вместе. Беззвучный слезы стекали по щекам и женщина приземлилась в деревне возле Илин. Она зашла в городской храм и спряталась за статуей богини милосердия, надеясь хоть как-то найти защиту и дожить до утра. Дети тут же заснули, как только их голова соприкоснулась в коленями женщины. Они ничего не понимали, а Су Цаньсэ беззвучно оплакивала мужа, сестру и племянников. ***