RINI — My Favourite Clothes Kehlani — Can I Black Eyed Peas — Ba Bump AC/DC — Black In Black BTS — Not Today Ateez — Wonderland
Невероятно вкусный аромат какой-то свежей и сладкой выпечки вырывает Чимина из сна рано утром, и он невольно улыбается. Это напоминает ему о счастливом прошлом. О тех временах, когда ему было лет семь. И о тех, когда каждое раннее утро начиналось с поцелуя в щёку и нежного голоса женщины, которая больше всего на этом свете любила их с Чонином. Мама готовила завтрак для всей семьи, а отец обычно сидел за столом, читая свежую газету и попивая кофе. Они с братом дрались за место у раковины, чтобы быстрее умыться, а затем собирались в школу, но лишь после того как съедят огромную порцию пышных вафель с карамельным сиропом. Эти трепетные и самые лучшие воспоминания о детстве хранятся в глубине души даже спустя столько лет. И благодаря им в сердце сразу же что-то теплеет. Он открывает один глаз и сразу же щурится от солнечного света, проникающего сквозь шторы. Слегка прохладный утренний сквозняк из окна скользит по его спине и вызывает мурашки на коже. Яркие лучи уже освещают комнату, а это значит, что скоро прозвенит будильник. Или он его уже проспал? Пак резко вскакивает, и стены сразу же кружатся в его глазах. Твою мать. Кажется, вчерашнее веселье быстро даёт о себе знать. Голова раскалывается так сильно, будто его черепную коробку вскрыли без всякой анестезии, а в горле пересохло, как в настоящей Сахаре. Нельзя было пить джин, после него ему всегда так паршиво. Он медленно потирает виски, опираясь локтями на колени, и тихо стонет от боли. Он смотрит время в телефоне и понимает, что проснулся раньше будильника на пять минут. Целых пять минут, которые мог сладко спать. Такое чувство, что он поспал на самом деле не больше пяти секунд. Всё тело слегка ломит, и он ощущает себя таким помятым и уставшим. Чимин вдруг слышит какой-то странный шум на кухне и удивлённо приподнимает брови, бросая настороженный взгляд в сторону коридора. Такое ощущение, что там кто-то моет посуду. Стоп, это что, у него в квартире пахнет вкусной едой? Он решил сначала, что запах идёт из другой квартиры, здесь часто такое бывает, когда открыто окно. Соседка по площадке с раннего утра любит печь, чем часто дразнит его желудок. Но тут снова раздаётся негромкий звон посуды, и он сразу же начинает вспоминать вчерашний вечер, запуская пальцы в волосы. Клуб, он неплохо напился благодаря друзьям, и Чонгук был с ним. Он сам попросил его остаться на ночь, но в кровати парня нет. Вот значит, кто там в такую рань возится. Пак потягивается, хмурясь от головной боли, и зевает. Три часа сна пролетели словно за одно мгновение, кажется, он только закрыл глаза, а уже наступило утро. Но давно он не спал так крепко и сладко, как убитый. Скорее всего, усталость взяла своё. Эта неделя так сильно его вымотала в физическом и в эмоциональном плане, что он даже ни разу не проснулся от чувства тревоги или плохого сна, как это обычно бывает. Он глубоко вздыхает, несколько минут сидит, глядя в одну точку сонным взглядом и пытаясь проснуться, а потом идёт по следу вкусного аромата, который становится только сильнее с каждой минутой. С ума сойти, когда он в последний раз вообще просыпался от запаха еды в доме? Сложно даже вспомнить. Он заходит на кухню и видит Чонгука. Парень останавливается в дверях, складывая руки на груди, и некоторое время с интересом наблюдает за ним. Его гость неторопливо возится у плиты с завтраком, переворачивая что-то в сковороде, и двигается в такт спокойной мелодии из винтажного радио. Это так забавно и мило. Он тихо подпевает знакомой песне, и Чимин отмечает, что его голос звучит очень приятно и мелодично. Интересно, он поёт? Хотя бы в душе или ванной? Определённо у него есть слух и талант, было бы здорово его как-нибудь послушать. Он скользит долгим и внимательным взглядом по его широким плечам, тонкой талии и шикарной заднице, довольно улыбаясь. Идеально сложен, чёрт его возьми. Чон снова пытается подружиться с его капризным котом и, с недоверием прищурившись, смотрит на него. Лачи сидит на подоконнике и с презрением смотрит на незнакомца в ответ. Он не понимает, почему тот ведёт себя здесь как у себя дома, ведь этот малыш к чужакам не привык совершенно. Они такие забавные оба. Парень тянет к нему руку, чтобы погладить, предлагая в обмен какое-то лакомство, но тот абсолютно непреклонен и лишь недовольно фыркает, а после отворачивается. Кажется, гость ему не по душе. Чимин беззвучно смеётся, наблюдая за этим всем, и тихо подходит к холодильнику, чтобы утолить жажду. — Да блин, — тихо вздыхает Чонгук. — Ты невыносимый, как и твой хозяин. Что тебе не нравится? Я же просто хочу погладить тебя. — Это бесполезно. Его не так просто купить этим, — говорит Пак, доставая воду. — Независимый и самовлюблённый мужчина не ведётся на такое. — Почему он со мной такой вредный? Обычно коты любят ласку. С тобой же не такой, — говорит он, оборачиваясь. Чимин выпивает полбутылки, невинно пожимая плечами, и после облегчённо выдыхает. Прохладная жидкость практически дарит ему новую жизнь после вчерашнего, и он сразу чувствует себя немного лучше. Он подходит к коту и ласково гладит его мордашку, от чего животное сразу же тает и мурлычет, довольно прикрыв глаза. Чон раздражённо вздыхает, морщит нос и качает головой. — Вот так легко? — Я же говорил, это папин мальчик. — Вы друг друга стоите, — ворчит Чонгук и возвращается к плите. — Прекрасная парочка. Пак тихо смеётся, обнимая его со спины, и легко целует в шею, от чего тот вздрагивает, потому что руки непроизвольно покрываются мурашками. Чонгук старается не подавать вида, что этот маленький жест нежности приятно его трогает, но на губах сама собой появляется глупая улыбка. — Смотрю, ты хозяйничаешь у меня на кухне, — говорит Чимин, слегка похлопывая парня по заднице, и заглядывает за его плечо. — У тебя пустой холодильник. Ты чем-то вообще питаешься кроме пива? — Да. Фастфудом. — Ты серьёзно? — спрашивает Чон, оборачиваясь к нему. — Я не умею готовить, — пожимает плечами Пак и жмурится от резкой боли в голове. — О тебе что, некому позаботиться? Ты так загнёшься, не дожив и до тридцати. — Некому. Моя семья — проблемный брат. За ним самим кто присмотрел бы. Парень садится на кухонный островок, наблюдая за тем, как Чон готовит, и прикуривает сигарету. Комната наполняется тяжёлым и плотным дымом, пока он заинтересованно следит за каждым действием своего гостя. По каким-то странным причинам этот симпатичный гонщик вызывает у него одновременно приятное чувство внутреннего комфорта и непреодолимое желание усадить его на стол для реализации самых неприличных желаний. И если второе его совершенно не удивляет, так как между ними дикая химия, то первое вводит в лёгкий ступор. Чонгук выглядит так уютно, и это немного странно, что ли. Но оба чувствуют себя абсолютно нормально, как будто так и должно было быть всегда. Никакой неловкости. Он, совершенно не стесняясь, копается в чужих шкафах в поисках посуды, моет тарелки и заваривает чай. Такие обычные действия, которые, как правило, есть только между близкими людьми. В памяти Чимина есть только воспоминания о том, как для него много подобных бытовых мелочей делала мама, а после её смерти обычно заботился он о других. — А ты, кажется, хорошо готовишь? Пахнет вкусно, — говорит Пак, делая затяжку, и прогоняет мысли о том, как шикарно он выглядит на его кухне. — Не блестяще, но кое-что умею. Моя мать не любила готовить от слова совсем, а я хотел есть всегда, пришлось учиться самому. Я первый раз приготовил что-то стоящее в семь лет. Конечно, не паста карбонара, но макароны с сыром — это же классика, — улыбается он. — Звучит неплохо, — улыбается в ответ Чимин. — Ты был самостоятельным ребёнком, да? — Да. Был предоставлен сам себе. — Почему вы росли в разных семьях с братом? Как так вышло? Это довольно странно, ведь обычно детей не делят. Чон удивлённо приподнимает бровь и усмехается тому, что тот осведомлён о таких вещах из его жизни. Хотя это не было никогда большим секретом, многие из тусовки стритрейсеров знают, что они с братом из совершенно разных миров. Никому не известны все подробности этой истории, но основная суть была всегда ясна. Они родные братья, выросшие в отличающихся друг от друга условиях. Это было понятно с той самой минуты, как они оба появились на «Петле». — Долгая история. Это плачевный результат сложных взаимоотношений наших родителей. Мы сами до конца не понимаем, по каким причинам всё сложилось именно так. Для них это не было запланированной беременностью, ведь на тот момент наш отец был женат на другой женщине. Наша мать была его малолетней любовницей, ей было всего семнадцать лет. Он не собирался заводить детей и жить с ней долго и счастливо. Но жизнь подкинула им сюрприз, ко всему прочему, оказалось, что он ещё и двойной. Представь уровень их шока? — горько усмехается Чонгук. — Разумеется, его жена обо всём узнала, подала на развод и забрала больше половины имущества. После он женился на матери, не желая этого. Наверное, он просто хотел поступить правильно, только это всё усугубило. Он чудовищный абьюзер, который совершенно не умеет выстраивать отношения с людьми и не любит детей. Карьера — единственная его любовь. — Чем он занимается? Я слышал только то, что он богатый денежный мешок и тот ещё ублюдок. — Да. Так и есть. А ещё самый двуличный человек на этом свете. В узких кругах все знают, какой он на самом деле — коррумпированный судья. — Твой отец — судья? — удивляется Пак, и его глаза расширяются от шока. — Да. До этого у него был успешный строительный бизнес, который забрала его первая жена при разводе. После он пошёл работать по профессии, но и там прекрасно устроился. — Охренеть. Так ты сынок городского судьи и воришка, — смеётся парень. — Должен же быть в семье проблемный ребёнок, — улыбается он. — Как сложилась их семейная жизнь в итоге? — Их и без того сложные отношения стали ещё хуже. Я не понимаю, почему они стали настолько сильно ненавидеть друг друга. — И они развелись? — интересуется Пак. — Да. Терпения матери хватило на четыре года. Она мне рассказывала о регулярных актах насилия в её адрес, как физического, так и морального. Я понимаю, почему она ушла, но так и не понял, по каким причинам так долго это всё терпела. Скорее всего, дело было в деньгах. Отец вынудил её подписать при женитьбе брачный контракт. Поэтому, когда они разводились, все права были на его стороне. Тем более учитывая, кто он такой. Она вынуждена была согласиться на все его условия, чтобы не остаться с голой задницей на улице. Одним из его условий мирного развода был Лиён. Полагаю, он не горел желанием нести ответственность за двоих нежеланных детей сразу, но ему необходим был хотя бы один для продолжения рода и прочего. В общем он оставил ей меня и отступные деньги. Брата и отца я практически не знал до подросткового возраста. За всё время мы не виделись толком. Большую часть своей жизни я прожил в Саванне у бабушки, а Лиён с отцом здесь. Бабушки не стало через несколько лет, а когда умерла и мать, то отец вынужден был забрать меня к себе. На тот момент мне было пятнадцать. — А он всё это время общался с тобой? — Да. Иногда звонил, приезжал на мои дни рождения и просто так. Он не любил видеться с нашей матерью, поэтому обычно эти встречи заканчивались громкими скандалами. Но несмотря на его попытки быть моим отцом, я не видел, что он испытывал от этого радость или счастье. Я никогда не был ему нужен, поэтому и не тянулся к нему. Мне кажется, что он совершенно не был готов к роли отца, чёртов карьерист. Я был для него чужим человеком, а он — для меня, и никто не пытался это изменить. — Он совершенно не заботился о тебе? Не привозил брата, чтобы вы общались? — Единственный способ, которым он решал все свои проблемы, — деньги и связи. Этого у него предостаточно. Так что в большинстве своём он просто откупался от меня, и от него, думаю, тоже. Ему так было проще жить. Вроде бы, отец, и в то же время — нет. Брата он привозил редко ко мне. Он и Лиёна не воспитывал, хотя они жили вместе, у него была няня, а для меня он открыл счёт в банке, которым управляла моя мать. Эти деньги могли быть для нас билетом в счастливое будущее, но она тратила их на алкоголь, — тихо говорит Чонгук. — Так вот откуда пунктик, — задумчиво говорит Пак, хмуря брови. — Она была зависима? — Да. — Очень много она пила? — Сначала нет, но с каждым днём её состояние становилось хуже. Хотя с таким мужем удивительно, что она не спилась сразу же. Этот развод её уничтожил, а зависимости добили. Отец перекрыл ей кислород, и тогда всё стремительно стало разрушаться в нашей жизни. — Что это значит? — Между ними был открытый конфликт все эти годы. Возможно, просто какая-то взаимная ненависть, но мне кажется, что моя мать знала что-то, чего ей не стоило. Она рисковала, но использовала это против него, пытаясь вытянуть из него больше денег. Когда мы были на мели, они неожиданно появлялись, хотя она в последние годы не работала. Наверное, его терпение кончилось, и он стал её запугивать. Лишил работы, друзей, жилья, пригрозил тюрьмой. Он легко мог подставить её. Мы даже вынуждены были переехать. Их отношения с отцом с годами становились хуже и хуже. Они постоянно что-то делили и выясняли между собой, и она сломалась. Начала вести аморальный образ жизни. Пила, развлекалась, стали появляться вереницы ухажёров, которых она приводила к нам домой, а они были омерзительными ублюдками. Это ужасно, но я рад в какой-то степени, что её паршивая жизнь закончилась. — Впервые слышу, чтобы кто-то говорил так о смерти матери. — Я рад не тому, что её не стало, а тому, что ей больше не больно. Она была несчастна. Вся её жизнь состояла из ненависти к отцу и боли, которую он ей приносил. Когда она была юна, то встретила взрослого и богатого бизнесмена, которого полюбила, наверное, но эта сказка оказалась с подвохом. Это он сделал её такой. Именно он заставил её чувствовать желание умереть. Она часто говорила мне: «Умереть каждый из нас может в любую минуту. Моя трагедия в том, что со мной этого до сих пор не произошло». — Чёрт возьми, — шепчет Чимин, ероша волосы. — Её не стало из-за алкоголя? — Нет. Несчастный случай. — Ох, — вздыхает парень и морщится, — мне жаль. — Мне тоже. Какой бы она ни была паршивой матерью, в глубине души она была хорошим человеком. Она дала мне так мало любви, но всё же эта женщина была той, кто подарил мне жизнь, — говорит Чон. Пак проводит ладонями по волосам и тяжело вздыхает. Жуткая история, от которой действительно становится как-то не по себе. Столько вопросов хочется задать обо всём этом и понять, как же он с ума не сошёл, но они не настолько близки. Страшно даже просто представить, что испытывает маленький ребёнок, которому приходится расти с матерью-алкоголичкой и её любовниками. А потом он ещё и попадает в чужую для него семью, где до него нет никому абсолютно никакого дела. Ему и Чони повезло, у них было по-настоящему счастливое детство, хоть и не очень долгое. А вот у близнецов Чон, похоже, никогда не было ни детства, ни юности. Они всегда были сиротами при живых родителях. Один из них имел одновременно всё и ничего, а второй никогда не видел хорошей жизни. У них обоих была лишь иллюзия семьи. Чонгук вздыхает, прогоняя из своей головы плохие воспоминания, и затем бросает на парня пристальный взгляд. Он замечает, что на его лице отпечатались следы от подушки, и видно, что чувствует он себя довольно скверно. А все эти откровенные разговоры заставили его нахмуриться, от чего между идеальных бровей залегла глубокая морщинка. — Что, похмелье мучает? — выгибает бровь он, закрывая этим вопросом неприятную для себя тему. — Да ты мой капитан очевидность, — усмехается Пак, возвращаясь в реальность из своих мыслей. — Ты хоть помнишь, сколько выпил? — спрашивает Чон, выключая плиту, и заканчивает готовку. — Хороший вопрос, — прищуривается он, выдыхая белый дым плотным столбом. — Без понятия. Много? — Думаю, да. И по тебе это видно. Есть хочешь? — А ты меня накормишь? — спрашивает Чимин игриво. — А что ты любишь на завтрак? — улыбается Чонгук, пялясь на его обнажённый торс. Пак это замечает и улыбается, а после облизывает губы. — Я всеяден. Всё, что ты мне предложишь. — Выбор скромный. Я не так хорош в этом направлении, как тебе кажется. — Думаю, у тебя большие таланты. — Мы всё ещё говорим о еде, да? — смеётся Чон. — О завтраке, да, — смеётся в ответ Пак. — Что же, я готовил для себя, но раз ты здесь, придётся, кажется, поделиться, — улыбается парень и садится за небольшой стол. Он щедро поливает панкейки сиропом и подставляет палец под дозатор, а затем облизывает его с глубоким стоном. Чонгук самодовольно ухмыляется, замечая на себе голодный взгляд во всех смыслах этого слова, и невинно выгибает брови. Чимин, качая головой, садится напротив и вдыхает вкусный аромат. — Раз я здесь, говоришь? — смеётся он и резко замолкает, прикладывая ладонь ко лбу. — Это же моя квартира, а ты мой гость. — Ты, кстати, знал, что когда спишь, то держишь спящего рядом человека за пальцы, как маленький ребёнок. Ты не отпускал меня, а на рассвете закинул на меня ногу, — говорит Чонгук с набитым ртом. — Пришлось постараться, чтобы выбраться из твоей хватки. — Мог бы сделать вид, что ничего этого не было. Наверное, я просто привык спать один. Всё дело в этом. — Ну да, — улыбается парень, рассматривая сонное лицо напротив. — Но это было так мило. — Не понимаю, о чём ты болтаешь, — безразлично говорит Чимин. Чон негромко смеётся, а Пак начинает увлечённо уплетать завтрак. Это, чёрт возьми, очень вкусно. Он так давно не ел чего-то подобного, приготовленного дома, что удовлетворённый стон из его груди вырывается сам по себе. Такое проявление заботы для него удивительно, но это очень приятно. У него самого очень сложные отношения с плитой, а больше некому заботиться о нём. Максимум его кулинарных возможностей — яичница, но иногда так хочется вернуться домой и насладиться вкусным ужином. В его случае это такая роскошь. — Из чего ты готовил? У меня же нет никаких продуктов для этого. — Это не самый сложный рецепт. У тебя есть яйца. — Да, у меня действительно они есть, — смеётся Чимин. Чон закатывает глаза с улыбкой. — Остальное я взял у соседки, — говорит он. — Ты около шести утра пошёл к соседке за продуктами? — выгибает бровь Пак. — Ага. — И она дала всё нужное, а не убила тебя? — Как видишь. Я умею вести переговоры, — усмехается Чонгук. — С ума сойти. А на меня она орёт по любому поводу, даже когда я вообще ни при чём. Она меня недолюбливает. — Ты ладишь с котами, а я — с людьми. — Тоже мне умник, — фыркает недовольно он. — Не за что, кстати. Не стоит так благодарить меня за то, что ты впервые нормально завтракаешь за последнее время, — говорит парень с улыбкой, приподнимая подбородок. — Спасибо, это правда вкусно, — искренне говорит Чимин. Он снова тяжело вздыхает, потирая виски, в которых словно два молотка стучат по мозгам. Ему не привыкать просыпаться в этом состоянии и ехать на работу, но каждый раз это кажется настоящим адом. Похмелье всегда жуткая каторга, и всё равно он пьёт снова, а после страдает весь день. — Ненавижу это чувство, — шепчет парень. — Но вчера тебе было весело. Ты отмечал, — усмехается Чонгук. — Отмечал? — удивляется он. — Да, ты же отработал долг. Ты что, забыл? — Это я помню. — А есть то, что не помнишь? — спрашивает Чон и улыбается. — Мы же не переспали? — уточняет Пак, прищуриваясь. — Нет, — смеётся Чон. — Но ты очень пытался. — В постель я тебя всё же затащил, — улыбается самодовольно Чимин, будто получил трофей на гонке. — Не обольщайся. Мне просто было лень ехать домой, — говорит Чонгук и мило морщит нос. — Эй, это же я уговорил тебя остаться с обещанием не приставать. — М-м-м, вот видишь, ты прекрасно всё помнишь. — Но про утро же разговора не было, — говорит игриво Пак. — Ой, у кого-то похмелье прошло, что ли? — спрашивает Чон. Чимин мило улыбается, подпирая рукой подбородок, и рассматривает его. Длинные пряди тёмных волос на макушке торчат в лёгком беспорядке. Глаза светятся добротой, хоть внешний вид у него довольно грозный и дерзкий. У этого парня такая очаровательная улыбка, когда он показывает свои милые зубки. В такие моменты он кажется таким невинным и непосредственным. Есть такие люди — естественно очаровательные, которые дарят окружающим приятный комфорт. И Чонгук именно такой, когда чувствует себя совершенно уютно рядом с кем-то. — Дыру во мне прожжёшь. Полегче, красавчик, — говорит Чон, самодовольно приподнимая брови. — Хочу тобой полюбоваться. Ты же явно не против. — Валяй. Но можем ещё поболтать, чтобы это не было так неловко. — Ладно. Давай поболтаем, — говорит Пак и на несколько секунд задумывается. — Как дела? — Неплохо. Я ведь не пил вчера. — Чем ты зарабатываешь на жизнь, Джей Кей? — спрашивает парень с интересом. — Вот это ты прыгаешь с темы на тему, конечно, — смеётся Чонгук. — Я татуировщик, гонщик… — И ночью Клайд Честнат, — перебивает его Чимин с улыбкой. — Ну, — протягивает он и невинно пожимает плечами, — все мы имеем недостатки. — Это верно. Значит, ты зарабатываешь на гонках. Говорят, ты легенда среди стритрейсеров. — А ты — легенда среди байкеров. Пак удивлённо приподнимает бровь и перестаёт жевать. Он тихо хмыкает и качает головой. — Да, я тоже навёл справки о тебе, — говорит Чон. — Не скажу, что легенда, но я действительно шикарен в этом. — Как скромно, — смеётся Чонгук. — Итак, очень важный вопрос: тачка или байк? — спрашивает Пак, складывая руки в замок, и кладёт на них подбородок. — Слишком очевидно. Тачка, — усмехается он. — А ты управлял байком когда-нибудь? — прищуривается Чимин. — Пытался, но… — Не вышло. Всё ясно. — Что? — Ты бы изменил своё мнение, если бы научился. Так, гонка или размеренная езда в удовольствие? — Гонка в удовольствие, — отвечает Чонгук с улыбкой и откидывается на стуле. — М-м-м. Хороший ответ, — довольно улыбается Пак. — Спорткар или классика? — Спорткар. — Трасса или улица? — Трасса. — Марафон или быстрый финиш? — игривым тоном спрашивает Чимин, загадочно улыбаясь. — Марафон. Я люблю долгие заезды, — нагло усмехается Чон. — Я запомню, — игриво произносит Пак. — Импульсивная езда или полный контроль ситуации? — Импульсивная. — Это я, кстати, заметил. Твоя техника тянет на десятку, а вот с тормозами у тебя явно беда. Ты из тех гонщиков, кому слишком мало просто положить стрелку, ты хочешь ездить быстрее ветра. Сколько бы тебе не дали скорости в руки — тебе будет мало. У тебя адреналиновая зависимость, или ты псих, которому необходимо научиться самоконтролю. У тебя отсутствует страх перед скоростью, а это главная ошибка на дороге. — Ты что, психотерапевтом подрабатываешь? — Нет. Просто это видно в твоей манере езды. Мне было заметно, что ты чувствуешь себя безопасно внутри машины, но понятия не имеешь, что на самом деле может сделать скорость с тобой. Это не только невероятно приятные ощущения, но и до жути может пугать, если потерять контроль над ситуацией. В этом разница между автомобилем и мотоциклом. Ты ощущаешь себя защищённым. — У меня всё в порядке с контролем на дороге, — говорит Чонгук, недовольно хмурясь. — Управлять тачкой гораздо проще. Не нужно держать баланс тела каждую секунду, — усмехается Чимин. — Я легко тебя сделаю на чём угодно. Дело в водителе, а не в транспорте. — У-у-у. Звучит как вызов, — тянет с усмешкой Пак. Чонгук смотрит на его наглое выражение лица и испытывает такое сильное желание стереть с него эту проклятую ухмылку. Интересно, он в самом деле считает, что сможет победить его, если они встанут на старте рядом? Это слишком самонадеянно. Он весьма хорош, но не идеален. В дрифте он никогда не возьмёт его, он серьёзно хочет попытаться это сделать? На это было бы очень весело посмотреть. — Заезд? — спрашивает Чон с вызовом и выгибает бровь. — Давай. Посмотрим, на что способен каждый из нас, раз дело в водителе. На что гоняем? — спрашивает Чимин. — На что угодно, — пожимает плечами парень и подходит к нему. — Выбирай. Мне всё равно. Пак обводит его заинтересованным и жадным взглядом снизу вверх, а затем тянет за руку и сажает на свои колени. Чонгук устраивается удобнее, разводя ноги в стороны, и мягко перебирает его розовые волосы на затылке. — А ты чертовски азартный тип, Джей Кей. Даже не знаю, что бы выбрать в качестве приза, — улыбается Пак. — Да. Я азартный. Люблю выигрывать у самодовольных придурков вроде тебя, — говорит Чон и улыбается в ответ, проводя ладонями по его обнажённым плечам. — Тату, — говорит Пак, скользя изучающим взглядом по рисункам на его руке. — Что? — удивляется он. — Если я выиграю, то ты делаешь тату, которое я выберу для тебя. — Чёрт, а это уже серьёзно, — смеётся Чонгук. — Что, испугался, великий гонщик? — с издёвкой спрашивает Чимин и улыбается. — Не дождёшься, — грубо отвечает Чон, сжимая его волосы в кулак и оттягивает назад. — Я тебя уделаю. — Если выиграешь ты, то наоборот. Ты делаешь мне тату. — Идёт, — говорит Чонгук, подумав несколько секунд. — Готовь свою шикарную задницу, я уже рисую для неё эскиз. Чимин довольно улыбается и притягивает парня к себе за шею. Его губы накрывают чужие в сладком и долгом поцелуе, заключая тем самым их шутливое пари.***
Рёв зрителей, сидящих за ограждением на «Петле», вызывал табун мурашек по позвоночнику Пака. Каждый раз, слыша это, он чувствовал себя настоящей рок-звездой. Как будто он собрал маленький стадион, и они скандировали его имя, ожидая красивого выступления. Другая часть кричала имя Чонгука, они все здесь собрались ради одного — противостояние. Слухи о гонке между двумя титанами этого трека распространились со скоростью света, и уже на следующий день люди с предвкушением ждали итога этого практически легендарного заезда. Для Чимина и Чонгука это было просто развлечением. Люди вокруг считали, что они хотят помериться членами и что-то друг другу доказать, но, по сути, какой в этом был смысл? Чон был превосходным гонщиком в своём направлении, и это доказывало то, что он одержал победу в Осаке. Его уже давно признали лидером, ведь ему не было равных среди стритрейсеров. Пак же был прекрасным профессионалом совсем в противоположной стезе на «Петле», но эта гонка для них была лёгкая забава ради самого процесса. Они могли тягаться друг с другом практически на одном уровне, и это в обоих разжигало задор. Чон действительно очень азартный по своей натуре, и проще простого вывести его на согласие в этой авантюре. Ему нравится доказывать самому себе превосходство над другими. Ему нравится сама идея соперничества на одной полосе с таким ненормальным как Чимин. По большей части он и в гонках участвует для того, чтобы ощутить этот момент, когда его машина пересекает линию финиша, а остальные остаются позади. Единственное, что он не любит — соревнование со слабым соперником. Он намеренно никогда не становится в те заезды, где в одном ряду с ним новички или те, кто ощутимо слабее. В чём удовольствие соревноваться с ними? Абсолютно никакого. А вот Пак очень крут, все это знают. Он начинал гонять на тачках, но после переключился на байк. Чонгук всю прошлую неделю наблюдал за его гонками и понял, что из десяти заездов — девять принадлежат ему. Это будет особенный кайф щёлкнуть его по носу. К тому же, когда на кону стоит такой заманчивый приз. Чимин сидит на мотоцикле и с интересом наблюдает, как паркуется Чон недалеко от него. Его тачка — настоящий монстр, который тихо и низко рычит, вызывая приятную дрожь где-то внизу живота. Она, очевидно, очень хорошо прокачена и с технической стороны превосходит многие здесь. Парень выходит из машины, игриво подмигивает ему и опирается задом на капот. Он складывает руки на груди, обводя долгим взглядом его в ответ, и после ухмыляется. — Ну что, готов проиграть? — Ты это у себя спрашиваешь? — улыбается Чимин. — Думаю, что цветная тату на заднице с глупым рисунком кошки, прекрасно впишется в твой образ байкера «Китти Гэнга» с розовыми волосами. Ты же ещё и кошатник. Пак громко смеётся, разминая шею, будто готовится к бою на ринге. — Звучит, кстати, неплохо. Может, действительно её сделать? Без пари, — говорит он, вопросительно выгибая бровь. — Что, уже сдаёшься, даже не начав? Слабачок, — дразнит его Чонгук, щёлкая языком. — Я-то надеялся, что ты марафонец. — О, ты даже не представляешь, насколько заблуждаешься, Джей Кей. Сдаваться — это не про меня. — А выглядишь так, будто уже сдулся. — Напротив, у меня полно сил, чтобы поиметь тебя в твоём же любимом деле и сбить тебе корону на виду у всех. — То, что ты хочешь меня поиметь, мне очень хорошо известно, — говорит Чон с самодовольной улыбкой. — Давай не делай вид, что ты не хочешь, чтобы я это сделал, мистер «я не привык делиться тем, что мне нравится», — смеётся Пак. — Я не ревновал тебя. — Тогда я не приставал к тебе. — Ладно, — говорит Чонгук, склоняя голову на бок. — 4:2. Опять подловил меня. — Боже, да прекратите. Валите уже и потрахайтесь наконец-то, невыносимо смотреть на всё происходящее. Даже я уже испытываю сексуальное неудовлетворение из-за того, что вы до сих пор этого не сделали, — говорит Тэ, подходя к лучшему другу. Они с Чимином делают их фирменное рукопожатие, и Ким обнимает его за плечо, бросая взгляд на Чонгука, который не может сдержать смех. — Привет, «Дракон». — Привет, «Сайфер». — Готов проиграть? — спрашивает парень, играя бровями и поправляя бандану на лбу. — И ты туда же, — усмехается он. — Прости, но я буду болеть за него, — говорит Тэ, хлопая Пака по щеке. — Этот малыш того стоит. — Эй, ты же из моей тусовки, — мягко смеётся Чон. — Я хорошо сижу на двух стульях, — пожимает он плечами. — У тебя и так большая армия фанатов, а я не могу предать лучшего друга. — Ладно. Я это переживу. Так на чём гоняем, «Сексуалочка»? Силы должны быть равны. — Боюсь, ты угробишь свою задницу на байке, а у меня на неё большие планы. Уступаю, гоняем на тачках, — отвечает Пак. — И на чём же ты будешь ездить? — ухмыляется парень. Тэхён смотрит на друга и хитро улыбается, прищурив карие глаза. Он переводит загадочный взгляд на Чона, а затем кивает в сторону, и в темноте быстро мигают фары его тёмно-зелёной красавицы, а после отдаёт ключи Чимину. Автомобиль выглядит агрессивно и дерзко, под стать своему хозяину. Он словно охотник, способный прямо сейчас сожрать очередную жертву. «Скайлайн» имеет рельефный капот, агрессивную узкую галогенную оптику и массивный аэродинамический бампер. Выглядит эффектно и в представлении не нуждается, все здесь прекрасно знают эту машину. Чонгук переводит с неё взгляд на парней и улыбается, качая головой. — У-у-х, — присвистывает он. — Одолжу ему её на один заезд, — говорит Ким. — Неплохо. Достойный конкурент, но всё же мой малыш лучше, — отвечает Чон, гладя капот своего автомобиля. — Звучит так, будто ты себя и его успокаиваешь, — говорит Чимин, залезая в салон машины Тэ. — Не бойся, я буду с тобой не слишком груб. — Мой «Мустанг» — единственная тачка на этом треке, которая ни разу не видела чужих габаритных огней. Думаешь, я чего-то боюсь? — говорит Чонгук. — Значит, сегодня я лишу тебя девственности, малыш, — говорит Чимин и хитро подмигивает. Тэхён громко смеётся, наблюдая за ними, и затем быстро рассказывает другу о слабых и сильных сторонах своей тачки. Чон уезжает на старт и готовится к предстоящей гонке. Большую часть слов Пак пропускает мимо ушей, а хватает только самое важное. — Ты всё понял? — спрашивает Тэ, после короткой лекции. — Да, я же не новичок в этом, дружище. Я гонял на тачках. — Хорошо. Тогда всё, и не нажимай вот это, — говорит друг, указывая на красную кнопку. — Это что, «нитро»? — спрашивает Пак. — Именно, — улыбается самодовольно Ким. — Сколько можно держать кнопку? — Чимин, нет. — Почему? — удивляется он. — Используешь перед поворотом — не сможешь удержать управление. Я не хочу потом собирать твои мозги по асфальту. Ты, конечно, хороший гонщик, но давно не гонял на тачках. — Так сколько? — прищуривается Чимин, глядя на него. Тот недовольно вздыхает и хмурится. — Можно до тех пор, пока баллон не опустошится, но лучше использовать не дольше пятнадцати секунд, — отвечает он, качая головой. — Святое дерьмо, ты же не сделаешь этого? Это правда опасно. Джей Кей не станет пользоваться ускорением, так как ты не гоняешь по нашим правилам. У вас они свои. — Вот именно, — ухмыляется парень. — А я стану, чем и застану его врасплох. Никто не говорил, что играть грязно запрещено. — Ты настоящий дьявол. Если ты это используешь, то хотя бы нажимай только тогда, когда газ будет в пол. Эффект будет более заметный. Если будут полностью открыты заслонки дросселя, безопасно выжим… — Заткнись, я прекрасно знаю техническую сторону «нитро». Я же механик, твою мать, — говорит Пак, улыбаясь. — Ладно. С трассой ты знаком, но не увлекайся им. Это не твой байк. Рассчитывай то, что тачке нужно будет сбросить скорость, прежде чем ты войдёшь в поворот. Джей Кей опасен именно на поворотах, он входит в них заносом, мы этого так хорошо не умеем. — Я понял. Давай, вали уже, — говорит он. — Удачи, Чимин, — подмигивает Тэхён. — Береги себя. Пак коротко кивает и уезжает на старт. Он останавливается перед белой линией и опускает окно с пассажирской стороны, а Чонгук опускает своё стекло, ощущая его взгляд на себе. Из его тачки грохочет старая рок-классика, прекрасно подходящая к этому моменту, и он плавно убавляет звук, поворачиваясь к нему. — Можешь сдаться, пока ещё не поздно, — говорит Чон. Чимин задиристо смеётся, выставляет в его сторону руку, складывая пальцы в форме пистолета, и делает вид, что стреляет. — Не плачь, когда увидишь мои габаритные огни перед носом, — отвечает он и очаровательно улыбается. — О-о-о, — стонет Чонгук в притворной обиде и после тоже смеётся, — пустые угрозы. — Посмотрим, насколько они пустые. — Не бойся, я сегодня в хорошем настроении, — подмигивает парень. — Дам тебе фору в десять секунд за красивые губы. Пак зачёсывает волосы и самоуверенно хмыкает. Он откидывается на сиденье, глядя в лобовое стекло, а потом медленно подносит ладонь к губам и мягко проводит по ним кончиками пальцев с лёгкой улыбкой. Ему прекрасно уже известно, что этот лихой гонщик имеет к ним определённую слабость, и он вспоминает, как они целовались вчера утром. Он видит боковым зрением, как тот внимательно наблюдает за ним, явно витая в своих мыслях на эту же тему. Чимин самодовольно ухмыляется и показывает ему средний палец. Чон смеётся и добавляет громкость музыки, начиная подпевать и резво качать головой в такт. В это время Скай выходит для подачи сигнала к началу. Она салютует Чонгуку, а потом — старому другу, с обаятельной улыбкой. И начинается самый волнительный момент во время гонки. Их всего два: начало и конец. Они оба имеют одинаковые вайбы, но на старте есть запас энтузиазма, а ближе к финишу уже реально оцениваешь свои шансы и сосредоточен только на белых шашечках на асфальте и соперниках за спиной. Девушка снимает лямку лифчика с одного плеча, высовывая руку из неё и громко кричит: «Один». Чонгук нажимает на газ, и его автомобиль отзывается низким рыком. Этот сексуальный звук просто сводит с ума всех неравнодушных. Он звучит словно гортанный стон самого лучшего любовника во время секса, и парень довольно улыбается, глядя на Пака. Скай проделывает тот же трюк с другой лямкой и кричит: «Два». Теперь Чимин нажимает на газ, и тачка Тэ реагирует очень послушно. Она рычит не менее красиво, вызывая толпу мурашек и волну приятного предвкушения внутри. Он поворачивается к сопернику и ловит его довольный взгляд. В глазах Чона сейчас пляшут такие демоны, что становится очевидным то, насколько он зависим от этих ощущений. Экстремальная ситуация, вроде этой, вызывает быструю реакцию одного из отделов головного мозга. Гипоталамус, путём запуска определённых процессов, приводит к мгновенному адреналиновому всплеску, а точнее — к выработке гормона. А далее происходят быстрый его выброс в кровь и распространение по всем участкам тела через каждое нервное окончание. Учащается пульс, расширяются зрачки, а сердце начинает усиленно стучать. Так работает адреналин, и это одно из самых приятных ощущений. Наконец-то они оба видят, как девушка расстёгивает за спиной бюстгальтер. Она смотрит на автомобили по очереди, и на её алых губах появляется улыбка предвкушения. Скай рывком снимает его, вытаскивая из-под футболки и кричит: — Погнали! Два титана «Петли» молниеносно срываются с места, оставляя её в облаке дыма и пыли. Это ощущение, когда нажимаешь на газ и заезд начинается, не сравнится ни с чем на свете. Это невероятное удовлетворение моментом своей жизни, который никогда не бывает одинаковым. Ты искренне счастлив и перестаёшь думать о своих проблемах. Нет ничего вокруг кроме асфальта, полосы, скорости и рычащего двигателя. Внутри всё подрагивает от нервов, а на лице невольно появляется широкая улыбка. Это абсолютный момент счастья. Его можно сравнить с тем мгновением, когда ты впервые осознаёшь, что влюбился в кого-то. Эйфория. Ты просто ощущаешь приятный укол в сердце, и оно трепещет в груди как сумасшедшее. Ты счастлив дышать с объектом своего обожания одним воздухом, а когда он вдруг отвечает тебе взаимностью, то мир вокруг становится цветным. Ты понимаешь, что причина этой эйфории находится рядом. То же самое происходит на дороге, когда автомобиль послушно реагирует на каждое твоё действие, и вы становитесь единым целым. Это восхитительное чувство наполняет всё тело с головы до ног тёплой волной. Они двигаются нос к носу полпути до первого поворота под восторженные крики зрителей и полностью сосредотачиваются на дороге. Никто так близко не подбирался к Чонгуку во время гонки, поэтому люди кричат как ненормальные. Они снимают их на видео и аплодируют. Эта трасса хороша тем, что они оба знают её уже вдоль и поперёк. Им нужно сделать всего лишь круг, и для них он пронесётся за одно мгновение. Если будет ничья, то второй будет решающим. Через пару секунд Чимин начинает сбавлять газ, потому что они приближаются к повороту, а вот Чон продолжает гнать словно псих. На этом участке трека он, ожидаемо, вырывается вперёд и лишь перед самим поворотом начинает плавно сбавлять скорость, а потом входит в него эффектным и качественно управляемым заносом. Люди на зрительских местах удовлетворённо кричат и свистят. Парень быстро выравнивается на дороге и нажимает на газ снова. Следом за ним в поворот входит «Скайлайн», но не так красиво и профессионально, как «Мустанг». Заднюю часть тачки слегка заносит, но Пак умело это контролирует и лишь теряет несколько драгоценных секунд, отставая от соперника, а потом снова выжимает практически максимум из машины и догоняет его. Он практически дышит ему в задний бампер, а тот начинает вилять по дороге не давая никакого шанса на обгон. — Вот засранец, — смеётся Чимин. Ему с трудом удаётся приблизиться к нему ещё больше и встать рядом на полосе, но перед носом снова намечается поворот, и он решает попытаться войти в него на скорости. Физика заноса состоит в том, что при вхождении в поворот задние колёса принудительно срываются в скольжение с помощью резкого увеличения на них крутящего момента. При этом траектория движения задаётся таким образом, что задняя часть начинает двигаться с опережением относительно передней. И при определённых условиях тачка удерживается в состоянии заноса до конца поворота. После прохождения задним колёсам даётся возможность восстановить нормальное сцепление с дорогой, и положение машины стабилизируется. Но сделать на практике это довольно сложно, для этого нужны долгие тренировки. К счастью, у него этот небольшой опыт всё же есть. Чонгук, не ожидая такого резкого хода от него, теряется на долю секунды, и Паку удаётся обойти его. Он радостно кричит и после пытается совершить этот трюк, но скорость оказывается слишком большой. Машина не успевает подстроиться под его неожиданный ход. Задние колеса сильно цепляют обочину, и автомобиль начинает терять сцепление с дорогой. Он едва ли не сталкивается с ограждением, но, сильно прожигая резину от тормозов, успевает остановиться. С бешено колотящимся от адреналина сердцем, он видит перед своими глазами, как «Мустанг» умело вписывается в поворот, оставляя после себя облако белого дыма, и разочарованно вздыхает. В салоне автомобиля разносится сигнал вызова его телефона, но парень его игнорирует. Он заводит двигатель и стремительно начинает набирать скорость, уменьшая разрыв между ними. Вот теперь он его раззадорил. Чёрт возьми, Чон действительно очень крут в этом. Тягаться с ним одно удовольствие. Чимин дёргает рычаг передач и сильнее нажимает на газ, резво догоняя соперника. Адреналин так сильно будоражит его кровь, что сердце просто разрывает грудь, и каждый гулкий удар бьёт по голове до боли в висках. Крики людей слышны даже через закрытое окно, и от рёва двигателей гудит в ушах. Это лишь больше разжигает желание уделать этого симпатичного короля «Петли» у них на глазах. Он выходит из последнего поворота и понимает, что его единственный шанс вырвать победу наступает прямо сейчас. Остаётся финишная прямая. Чон уже абсолютно уверен, что доберётся до линии первым, поэтому легко едет по ровному участку дороги на большой скорости, не пытаясь сильно оторваться от соперника. «Скайлан» приближается к бамперу его «Мустанга» и выжидает мгновение, чтобы использовать запрещённый приём. Чонгук держит его словно на поводке, не позволяя вырваться за пределы линии корпуса. Чимин крепко сжимает руль до белых костяшек и озорно усмехается. Он аккуратно виляет в сторону, и это срабатывает. Тот уходит на другую полосу, надеясь ему перекрыть путь, но Пак быстро перестраивается обратно, вырывается вперёд и нажимает кнопку «нитро». Автомобиль мгновенно ускоряется и, кажется, что несётся со скоростью света. Ряды зрителей и разметка на треке начинают мелькать перед глазами сплошь мутными пятнами. «Мустанг» остаётся далеко позади, и он отпускает ускорение. Ещё немного, и он уделает эту местную звезду. Интересно, это сильно ударит по его самолюбию? Он снова слышит настойчивый звонок в салоне уже в третий раз за последнюю минуту и недовольно вздыхает. Парень нажимает кнопку на руле, и его телефон, подключённый по блютузу, быстро реагирует на это. — Чёрт. Я здесь немного занят, давай по… — Чимин! — раздаётся истошный крик брата, наполненный жутким страхом. И всё обрывается в глубине души от этого страшного звука. Его моментально начинает трясти от ужаса, потому что уже однажды он слышал такой крик, но тогда брат был маленьким. Его будто ледяной водой окатывают в этот момент, и он выпадает из реальности. Он понимает, что сейчас может потерять управление и пострадать, но в эту самую секунду нет ничего важнее того, что Чонин попал в какое-то дерьмо. Пак резко даёт по тормозам, и автомобиль начинает с трудом тормозить, свистя шинами и виляя задней частью. Он дрожащими руками всё же удерживает управление и останавливается на дороге за несколько десятков метров до финиша. Через пару секунд Чонгук пролетает мимо до той самой заветной линии, а его всего трясёт от нарастающей паники. — Чимин! — Что случилось?! Что с тобой?! — кричит он срывающимся голосом, продолжая крепко сжимать руль. — Здание старой школы в Вермонт Виста. Я… Его голос обрывается и раздаются женские и мужские крики, наполненные отчаянием, а после звуки битого стекла. Какой-то странный шум, там явно творится какая-то суматоха и паника. Какого хрена? — Чонин, что происходит?! — Здесь… здесь много людей, мы горим. Здание горит!