Too Close To Touch — Comatose Alice Kristiansen — Lost My Mind airshade — clearest blue Ariana Grande — positions RM — uhgood BTS — Intro: Never Mind
Чимин совершенно не помнил, как доехал к месту назначения. Здания, улицы, светофоры и другие машины мелькали перед глазами какими-то бесформенными и блёклыми пятнами. Ещё десять минут назад его мир был наполнен красками, но сейчас вновь обрёл чёрно-белые цвета, будто его откинуло в прошлое на несколько лет назад, в тот самый момент, когда жизнь разделилась на до и после. Всё, о чём он сейчас способен был думать, — Чонин. Брат не отвечал на его настойчивые звонки, и от этого только сильнее нарастало чувство тревоги в глубине души. Сердце предательски сжималось, хотя он всё ещё верил в лучший исход событий. Но было невероятно страшно от того, что уже могло быть слишком поздно. «Мы горим. Здание горит» — эти слова звучат эхом в голове снова и снова. Его голос был таким испуганным, и всё немедленно ушло на второй план, когда он его услышал. Чони был не из трусливых парней, он часто рисковал и иногда казалось, что у него отсутствовал инстинкт самосохранения. Но, похоже, то, что он видел, вогнало его в дикий ужас. Когда Чимин слышал такой крик один и единственный раз от него в своей жизни, то после нашёл брата рядом с телами их родителей. Сейчас это произошло снова. Значит, то, на что он смотрел в момент звонка, напугало его не меньше этого. Парень быстро паркуется у названного здания, и всё внутри него холодеет за одно мгновение, когда он смотрит на него. Это не просто мелкий пожар, который быстро потушили бы. Заброшенная школа полыхает, словно факел. Повсюду валяются куски обшивки и кровли здания, разбитые стекла, вещи пострадавших. Всё это похоже на какой-то фильм ужасов. Его начинает мгновенно чудовищно трясти от страха, а дышать становится нечем от приступа удушающей паники. Он пытается сделать вдох, но что-то сковывает лёгкие, и из его груди вырывается лишь тихий, хриплый вздох. Ему становится ясно, чего так испугался брат, ведь он находится в эпицентре этого дерьма. На дороге стоят две пожарные машины, несколько карет скорой помощи и одна полицейская тачка. Красные огоньки от мигалок специальных служб мелькают повсюду, нагоняя лишь больше волну паники. Люди в форме в суматохе бегают из стороны в сторону, пытаясь помочь раненым и устранить пожар, а зеваки стоят за чёрно-жёлтой лентой, которая огораживает территорию этих страшных событий. Кто-то плачет, кто-то ужасно кричит, но абсолютно у всех на лицах шок и растерянность, и причина хорошо ясна, ведь есть погибшие. Пак нервно сглатывает тяжёлый, колючий ком в горле и медленно выходит из машины. Его так сильно трясёт от осознания того, что он видит своими глазами, что руки ходят ходуном, и он с трудом сдерживает себя, чтобы не сорваться. В его голове рисуются уже самые страшные картинки того, что его брата больше нет в живых. Он видит в стороне на лужайке чёрные мешки с телами погибших и больше всего боится узнать сейчас, что среди них лежит Чонин. Их много, чертовски много. Господи. Вероятность того, что он не отвечает не просто так, нарастает с каждой секундой и с каждым его вдохом. Чимин запускает пальцы в волосы и, ощущая невероятную дрожь в коленях, идёт к трупам, но ему преграждает путь полицейский. — Сюда нельзя, молодой человек, — вежливо говорит мужчина. — Что здесь произошло? — с трудом выдавливает из себя он, глядя на огонь. — Кажется, короткое замыкание. Это пока основная версия, но полиция будет работать над этим. — Сколько… — запинается парень, кивая на мешки, — сколько их? — К сожалению, много. Пожарные вытащили только десять человек. Это те, кто оказался в подвале под завалами первого этажа в левом корпусе. — Под завалами? В подвале? — Да. Здание довольно старое, вот перекладины и не выдержали. Большую часть людей удалось эвакуировать, но не всех. Когда здание начало рушиться, внутри ещё были люди. Пак смотрит на мешки, и ему кажется, что он сейчас задохнётся от того, насколько сильно его пугает всё происходящее. Если мужчина говорит, что эти люди были в подвале, то это как раз то место, где обычно проходят бои. Полицейский замечает, что ему становится физически плохо, и мягко придерживает его за локоть. — Вы в порядке? — Мой брат. — Здесь был ваш брат? Парень медленно кивает и лишь с трудом хватает воздух, приоткрыв губы. — Опознание погибших будет немного позже. Большинство получили отравление угарным газом, но есть те, кого будет трудно идентифицировать. Нужно просто ждать. — Среди погибших или выживших есть парни? Мы близнецы. Может, вы видели кого-то похожего на меня? Мне нужно знать, пожалуйста, — говорит Чимин с мольбой в голосе и хватает офицера за край формы. — Пожалуйста, скажите, что вы видели его среди живых. — Простите, но я не занимался спасательной операцией. — Нет, нет, нет, — бубнит себе под нос Пак, качая головой и разрываясь от отчаяния, которое накрывает его всё больше и больше. — Я должен узнать. Должен убедиться, что его там нет! Он не мог меня бросить! Он не мог погибнуть! — кричит он, пытаясь прорваться через ограждение. Полицейский мягко удерживает его за плечи и отводит в сторону. Он успокаивающе гладит его по спине, как маленького ребёнка, и глубоко вздыхает. — Прошу вас, сохраняйте спокойствие. Поищите своего брата среди выживших для начала. Вы ведь не делали этого? Возможно, он там, и вы зря так переживаете. Те, кому не требуется госпитализация, находятся вон там, — указывает он на лужайку с другой стороны здания. — Нужно надеяться на лучшее, слышите? Если его нет там, то, возможно, его увезли в больницу. Если его нет и в списках пострадавших, то тогда вернётесь ко мне. Хорошо? Чимин медленно и неуверенно кивает, не в силах произнести ни слова, и плетётся туда, куда показал мужчина. Он идёт, практически ничего не видя перед собой, несколько раз задевает плечом проходящих мимо людей, но даже не обращает на это внимание. В его голове уже автоматически нарисован самый худший исход событий. Он практически видит перед своими глазами тело брата в одном из тех мешков. Господи, он такой ужасный параноик, когда дело касается его, но ничего не может поделать с собой. Парни и девушки, которые были на боях, сидят или лежат прямо на земле, закутавшись в тёмно-синие пледы. Они выжили, но жутко напуганы, и кажется, что боятся даже дышать. Многие плачут, а другие просто молча смотрят перед собой, находясь в стадии глубокого шока. Только что, возможно, кто-то из этих ребят потерял друзей или родных. Чёрт возьми, это так чудовищно. Чимин с ума сходит от страха, глядя на них, а он даже не был внутри всего этого. Страшно даже представить, что они видели и чувствовали в тот момент, когда понимали, что все горят заживо. Он неторопливо проходит между людьми, внимательно всматриваясь в их лица. В каждом из них он мечтает увидеть знакомые и родные черты и, не находя их, сердце парня пропускает удар снова и снова. Чем больше их он видит, тем слабее становится его надежда на то, что Чонин жив. Некоторые люди хорошо ему знакомы, а кого-то он видит впервые. Но на самом деле это сейчас абсолютно неважно. Они все в данный момент испытывают одну и ту же эмоцию, а от этого у него сжимается всё внутри. Большая часть из зрителей на боях студенты или даже ученики старшей школы. То есть погибшим, пострадавшим и тем, кто пережил весь этот ужас, в основном от шестнадцати до двадцати лет. Практически дети, а уже увидели смерть своими глазами, после такого события их жизнь точно никогда не будет прежней. Наконец-то среди всех этих людей у машины скорой помощи Пак замечает до боли знакомый профиль: чёрный андеркат, выбритая бровь, нос с горбинкой и губы, как у него. Чонин сидит, опустив голову и держа перед лицом кислородную маску. Каждый вдох даётся ему с огромным трудом, потому что он, как и все, надышался ядовитого дыма. С головы до кончиков пальцев Чимина моментально пробегает волна радости, и сердце ускоряется в сотни тысяч раз. Ноги сами срываются на бег, и он преодолевает расстояние до него за каких-то пару секунд. Он опускается на колени на зелёной траве перед ним, несколько секунд смотрит на него, будто убеждая себя в реальности происходящего, и облегчённо выдыхает. — Чонин, — шепчет он, крепко обнимая его, — Господи. Парень сразу обхватывает его тело в ответ, как спасительную соломинку, и Чимин чувствует, как он дрожит. Он живой, к счастью, живой, и это самое главное сейчас. Всё перестаёт иметь значение вокруг, когда он обнимает единственного родного человека на этом свете, и наконец-то спокойно вздыхает полной грудью, прижимаясь носом к мягким волосам на его макушке. Он уже не надеялся его увидеть. — Как ты напугал меня, засранец. Никогда не делай так больше. Понятно? Я тебя сам прикончу за такие выходки. — Прости, прости меня, прости, — тихо причитает Чонин сиплым голосом со стеклянными от страха глазами и несколько раз тяжело кашляет. — За то, что я наговорил тебе тогда. За все прости. Я такой паршивый брат. Я не заслуживаю тебя. — Замолчи. Не хочу слышать даже ничего подобного, — отвечает старший и целует его в макушку. — Но это всё правда. Мы оба это знаем. Ты — единственная причина, по которой я до сих пор жив и не подыхаю в тюрьме. Я знаю, что приношу тебе много проблем… — Успокойся, мелюзга, — говорит строго Чимин, садясь рядом с ним, и мягко обнимает. Брат кладёт голову на его плечо и снова глубоко вдыхает кислород из небольшого баллончика. — Мы с этим справимся как-нибудь. Всё это не так важно. У тебя сейчас шок. Но всё хорошо, слышишь? — Мне было так страшно. Я думал, это конец. Мне казалось, что мы все умрём. — Что там случилось внутри? Из-за чего пожар случился? — Я не понял толком. У меня был бой, а когда шёл финальный раунд, то началась какая-то паника. Все кричали, мы ощутили запах дыма, а потом погас свет. Мы поняли, что происходит что-то плохое. Все начали быстро искать выход, практически бежали по головам тех, кто падал и не был в состоянии подняться. Из-за дыма было практически невозможно что-то сделать, да и большинство просто не могли ориентироваться там. Паника — чудовищная вещь, — говорит Чони и едва слышно вздыхает, вспоминая то, что видел там. — Всё хорошо. Всё уже позади. Ты выжил, а это главное. Чимин замечает очень глубокий длинный порез на его руке, который сильно кровоточит, и морщится, как будто ему самому больно из-за него. Он заботливо снимает окровавленные бинты с его кистей, оставшиеся после боя. — Я выжил, но мои друзья погибли. Я видел своими глазами, как они задыхались, а кого-то просто толпа затоптала в давке, — шепчет парень и зажмуривается. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Это действительно страшно. Столкнуться со смертью лицом к лицу — это так разрушительно. Особенно для тебя. Но не зацикливайся на этом, прошу тебя. Если ты сейчас начнёшь себя винить, то я не знаю, как смогу спасти тебя из этого. Помоги мне сейчас. Ты должен быть сильным. — Клянусь, я не знал. И подумать не мог, что такое может случиться. — Тише, мелкий, — шепчет старший брат и мягко гладит его по плечу. — Я не думал, что там возможен пожар. Но я же собрал их всех там… — Даже не думай во всём произошедшем винить себя. Не бери на себя столько лишней ответственности. Ты не виноват в этом. Чонин тяжело вздыхает и закрывает глаза, потирая веки ладонью. Он несколько минут молча наслаждается теплом родного тела и постепенно успокаивается. Чимин — хрупкий луч света в его паршивой жизни. Если бы не он, чёрт его знает, что бы с ним было. Он тот самый человек, который всегда держит его за руку и ведёт по правильному пути. Тот, кто помогает проходить все трудности и говорит, что вместе они непобедимы. Разумеется, он прекрасно понимает, что из него вышел ужасный младший брат, но он любит его всем сердцем, и искренне надеется, что тот это знает без громких слов. Больше всего на этом свете он мечтает перестать доставлять ему проблемы, но у него это совершенно не получается. Наверное, потому что всё, за что он берётся, в итоге превращается в какое-то дерьмо. Ему никогда не отблагодарить его за всё, что он делает. — Пак Чонин? — спрашивает полицейский, подходя к ним и держа в руках какие-то документы. Парни недоуменно переглядываются между собой и одинаково хмурятся. — Это я, — говорит он и коротко вздыхает, ощущая неприятное беспокойство. — Вы себя хорошо чувствуете? Медицинская помощь ещё требуется? — Всё в порядке. — Хорошо. Тогда вы должны проехать с нами в участок. — Что? — говорит Чимин недоумённо. — Зачем? — спрашивает Чонин одновременно с ним. — Сейчас мы будем проводить расследование, и до выяснения всех обстоятельств этого вечера, вы должны проехать с нами. — За что вы его арестовываете? — удивляется Пак-старший, хватая брата за запястье. — Какие основания? — Это не арест. Мы всех участников должны опросить, чтобы выяснить причины произошедшего. Мы знаем, что в здании проводились подпольные бои, но никакие обвинения пока никому не предъявлены, — отвечает полицейский. — Пока?! — возмущается Чимин. — Мой брат ни в чём не виноват. Какие бои?! Или вы считаете, что это он устроил пожар, в котором сам чуть не погиб? — Это мы и хотим выяснить. Если его вины ни в чём нет, то мистера Пака сразу же отпустят. Сейчас нам нужно провести допрос. Чонин быстро хлопает испуганными глазами, понимая, что ему уже не отвертеться. Он один из организаторов боёв и участник, все это прекрасно знают. И полиции это известно, его уже много раз задерживали за драки и хулиганство. Если он соврёт в данную секунду, то кто-то из ребят всё равно об этом скажет. Когда копы поймут, что он им нагло лгал, то вопросов будет только больше, ведь репутация у него действительно паршивая. Это будет выглядеть очень подозрительно, а ему скрывать нечего. Нужно просто ехать и надеяться на лучший исход событий. Ведь за руку его никто не поймал, значит, всё может быть не так страшно. Он послушно встаёт и бросает тревожный взгляд на брата, оборачиваясь. — Я ни в чём не виноват, слышишь? Клянусь. Всё будет нормально, — говорит парень так, будто пытается в этом убедить самого себя, а не его. В его глазах мелькает секундная паника и страх, а затем очевидное смирение. Кажется, что он впервые готов понести всю ответственность за то, что произошло, потому что винит себя. Чони уходит вслед за полицейским, а Чимин не сводит глаз с его спины, пока он не пропадает из вида. Какого хрена у него такое паршивое предчувствие? Будто это лишь начало их новых проблем. Он не просто участник незаконной деятельности, а один из её организаторов. Твою мать, они могут уже за это спокойно арестовать его. Пак садится на лужайку и глубоко вздыхает, закрывая глаза. На самом деле он уже мысленно представляет, как ищет адвоката и пытается вытащить его из тюрьмы. Он жуткий параноик. Всё дело в том, что он уже настолько привык именно к самым паршивым концовкам таких приключений, что другого исхода событий даже не предполагает. Звук пожара спустя время становится тише, его практически потушили, но до сих пор слышен слабый треск от огня и хруст стёкол под ногами пожарных, бегающих от здания к машинам. Кажется, что всех людей уже вытащили, и мешков с трупами стало в два раз больше. Боже, сколько же в итоге погибших? Чимин закрывает лицо ладонями и несколько минут приводит мысли в порядок. Несмотря на всю эту страшную ситуацию, больше всего его сейчас беспокоит моральное состояние брата, ведь тот увидел смерть своими глазами снова. Смерть многих людей, которых хорошо знал, а это может сломать его. Рядом с ним на траву опускается кто-то, и Пак медленно поворачивается. Чонгук сидит рядом, согнув колени и опираясь на них руками. Он поправляет знакомую чёрную панаму на голове и поворачивается к нему. Чон смотрит на него так серьёзно, и на его лице читается полное понимание в который раз. Он не задаёт лишних и глупых вопросов, а лишь тяжело вздыхает и едва заметно кивает в знак поддержки. По его лицу прыгают синие и красные огоньки проблесковых маячков машин пожарных и полицейских, и Чимин следит глазами за ними. Он так рад, что этот парень сейчас здесь. Из всех людей именно он умеет так поддержать его, как ему это необходимо. — 4:3, — тихо говорит Чон, переводя взгляд в сторону. Пак вопросительно выгибает бровь, разглядывая его. — Это было красиво, но я выиграл гонку. — Да, я уже готовлю свою задницу, — усмехается парень и легко улыбается уголком губ. — Чонин? — спрашивает Чонгук настороженно. — Да, — вздыхает он и ерошит волосы. — Он позвонил мне, когда мы гоняли. — Я так и понял, что произошло какое-то дерьмо. Он же не… — Нет. Он жив. — Чёрт, я подумал о самом худшем, когда ты так сорвался ни с того ни с сего. — Поверь, я тоже, — шепчет Чимин, разглядывая свои ладони. — Я думал, что он труп. — Но всё обошлось, это главное, — говорит Чон, мягко сжимая его плечо. — Всё хорошо, расслабься. — Да, просто… — хмурится Пак и качает головой, — неважно. Просто я испугался за него. Впрочем, как всегда. Это никогда не изменится, наверное. — Нет, это важно. Никогда не думай, что твои чувства не важны. Это совсем не так. Поговори со мной, хочешь? Выскажись, если тебе хочется. Тебе станет легче. — Я не из тех людей, кто делится тем, что чувствует. — Но никогда не поздно начать это делать. Я понимаю, что ты мне не доверяешь всецело, но я готов тебя послушать и это останется между нами. — Нет, дело не в этом. — Давай, поплачь на моём плече, красавчик. Я никому не расскажу, — говорит Чонгук и улыбается уголком губ. — Отвали, — усмехается парень. — Если ты всё будешь держать внутри, то рано или поздно предел твоих сил закончится. Ты можешь сломаться, если будешь сильным слишком долго. Понимаешь? Поделись со мной. Чимин отрицательно качает головой и вздыхает. — Ладно. Не вышло. Может, в другой раз, — шепчет Чон и несколько минут молчит, думая, что же творится в голове у него. — Тогда я скажу, что, как мне кажется, ты чувствуешь. — Что? — недоумевает Пак. — Ты действительно испугался, и тебя это выбило из колеи. Ты привык за него бояться, но не так. Полагаю, эта ситуация больно ударила по каким-то твоим глубоким ранам из прошлого. Сейчас ты испугался по-настоящему сильно, ведь ты мог потерять его навсегда. И ещё я думаю, что в данный момент тебя разрывают противоречивые чувства. Ты любишь его, но не чувствуешь той же любви от него в ответ. Тебя это напрягает? Пугает? Удивляет? Ты, должно быть, часто задаёшь себе вопросы: для чего я пытаюсь добиться его любви? Зачем я спасаю его? Почему он не может просто отвечать мне тем же, что я даю ему? Наша жизнь была бы проще. Почему он так слаб перед своими пороками и не может просто остановиться? Разве так сложно бросить все эти грязные дела и жить нормально? Так ведь? Чимин хмурит брови и медленно кивает, а после подпирает голову ладонью. Парень закуривает и думает об этом. Он прав, его действительно выбила из колеи эта ситуация, и эти вопросы часто крутятся в сознании. Особенно — когда брат в очередной раз влипает в неприятности. Наверное, каждый день он думает о том, почему Чонин не может ради него завязать со всем этим дерьмом. Что же в этом сложного? Если ты не способен сделать это сам, то нужно лишь принять помощь. — Ответ прост, Чимин, — продолжает Чон, бросая на него сочувственный взгляд. — Ты сильнее него. Я понимаю, что в вашей жизни произошло что-то паршивое, и, видимо, ты взял на себя роль того, кто несёт за младшего брата ответственность, когда больше было некому. Это было очень мудрое и сильное решение, но только ты не сможешь уберечь его от всего, понимаешь? Эту функцию никто не в силах исполнить. Даже он сам себя не может спасти от всего. — Но кто, если не я, будет выручать его? Он же мой брат, — говорит Пак, выдыхая белый дым носом. — Именно, брат. Но ты не его отец, чтобы так опекать взрослого человека. Он не глупый и не слабый. Чонин большой мальчик, и вместо того, чтобы нести на себе его ответственность, тебе иногда стоит сделать шаг в сторону. Я не говорю, что ты должен его бросить, но большую часть трудностей он сам способен разрешить, как мне кажется. Да, он может ошибаться, но благодаря ошибкам мы учимся. А так разве он делает какие-то выводы, когда ты всё быстро улаживаешь за него? Уверен, что большинство его проблем именно от того, что он привык к тому, что решаешь их ты, а не он сам. Всегда нужно полагаться на себя, а не ждать чуда. Если бы всего раз он хорошо влип и понял, что решать это должен сам, то, может быть, в следующий раз подумал бы над тем, стоят ли его приключения этого, — говорит Чонгук. Чимин удивлённо хмыкает, осознавая смысл его слов. Чёрт, он в чём-то прав. Его младший брат действительно никогда не решал свои проблемы сам. Начиная с того момента, как не стало их родителей, абсолютно всё решал он, будто окружая его в кокон от жестокого мира вокруг. Болезни, проблемы с друзьями, в детдоме, в школе, с полицией, долги, зависимости — всё это он брал на себя. Каждый день он думал, как прокормить его и что делать дальше, пока тот влипал в новые и более серьёзные неприятности. Может быть, он неправильно воспитывал его, и было большой ошибкой опекать так сильно. Только никто в одиннадцать лет не рассказывает, как нужно заботиться о брате, который сильно травмирован и страдает от глубокой депрессии. Он просто любил его и боялся, что когда-то ему будет ещё больнее. Если Чонин выплеснул всю свою любовь к родителям в боль, оставшуюся от их потери, то он просто переключил её на него. — Откуда ты такой умный взялся? — спрашивает парень, рассматривая профиль Чона. — Я понимаю, что ты чувствуешь в данный момент. Я нёс ответственность за взрослую женщину, которая должна была исполнять обязанности моей матери. А в итоге что из этого вышло? Нашёл её мёртвой на полу в нашей ванной. Когда уже было поздно, я понял, что излишняя забота иногда приводит лишь к тому, что люди делают многие вещи назло. Я заботился о ней, переживал и убеждал взяться за ум. Каждый день я просил её не пить и выливал алкоголь, а она покупала новый и напивалась до беспамятства. Просил её не таскать мужиков в наш дом и выгонял их, но она приводила других, которые были ещё хуже. Я тоже задавал себе такие же вопросы, как и ты сейчас. Ведь я, правда, любил её, как бы паршиво она себя ни вела со мной, но я не думаю, что она любила меня так же сильно. Паршиво это осознавать. Наверное, я любил её, потому что у меня больше никого не было. Мне просто хотелось ощущать это чувство, несмотря на то, что оно причиняло мне боль. Чимин глубоко вздыхает и хмурит брови, чувствуя такое сожаление, что не в силах исправить ту несправедливость, с которой столкнулся этот парень. С ума сойти. Вот значит, какие тайны хранит его душа. Такой хладнокровный и грубый снаружи, но невероятно нежный и ранимый внутри. Глубоко одинокий человек, совершенно непознавший любви даже от родной матери. Его никто не любил никогда. Невероятно страшно чувствовать такое, наверное. Ведь у него действительно не было никого роднее и ближе этой женщины, а она просто относилась к нему так холодно. — Это жестоко, когда ты всей душой относишься к кому-то, всё делаешь для него, но вместо благодарности и обычного человеческого тепла, получаешь в ответ новую порцию проблем или «пошёл ты». А когда тебя не любят, но любишь ты — это ужасно ранит. Подобные вещи — как серпом по яйцам. — Ты прав. Я тоже так думал, но когда я попал в дом отца, то осознал, что в мире есть вещи гораздо хуже, — говорит Чон и глубоко вздыхает. — Какие же? — спрашивает Пак. — Равнодушие. У меня был и есть родной отец, которому глубоко наплевать на моё существование, и вот это по-настоящему отвратительно, хотя кто знает. Он чудовище, возможно, мне же лучше, что ему всё равно. Я бы не хотел такую судьбу, как у моего брата, — хмыкает парень, пожимая плечами. — Чонин тебя любит, поэтому благодари его за это. Тебе может иногда казаться, что это не так. Но просто, может, он не умеет этого показывать? Он — не ты. Если ты проявляешь это своими очевидными поступками и словами, то для него это сложно. Я, как довольно хладнокровный человек, прекрасно понимаю его. Может быть, ты просто гораздо мягче? Или тебе это просто даётся легче? Возможно, его не научили ваши родители дарить эти чувства кому-то? А возможно, у него просто такой характер? Последствия психологической тяжёлой травмы? Или есть свои личные причины на это? Я не знаю его, но думаю, что будь он совсем равнодушен к тебе, то ваши отношения складывались бы совсем иначе. Просто сейчас он отдаляется, и тебе чертовски страшно. — Отношения, например, как твои и Лиёна? — аккуратно спрашивает Чимин. — Например, да. Я знаю, что такое абсолютное равнодушие со стороны близнеца. Мы прошли долгий путь с нуля. Когда тебе пятнадцать и тебя приводят в дом к брату — это странно, потому что он для тебя совершенно чужой человек. Ты смотришь на его лицо и видишь себя, но при этом понимаешь, что совершенно его не знаешь. Я жалею, что нам не дали выстроить эту важную связь. Какие бы ни были отношения между родителями, дети от этого страдать не должны, но наши так не считали. Мои отношения с Лиёном далеки от идеальных и близких, и в этом моя вина. Мне сложно признать вслух, что он мне дорог. Мы понимаем, что родные друг другу по крови, но слова любви? О чём ты вообще? — усмехается Чон, качая головой. — Я даже не надеюсь, что когда-то услышу это от него. Но, чёрт бы меня побрал, да, наверное, я очень дорожу им. И надеюсь, что он мной тоже. Мне этого будет достаточно. Он практически единственный человек в моей жизни, кому я важен, и он это показывает поступками. — Это ты так в любви признаешься? — тихо смеётся Пак. — Ужасно. Лучше вообще молчи. — Отвали. Я иначе не умею, — толкает его в плечо Чонгук и мягко улыбается. — Тебе совсем не знакомы понятия любовь, трепет, нежность, да? Никто тебе этого не дарил никогда? — спрашивает Чимин, рассматривая его добрые глаза, и выбрасывает сигарету. — Понятия не имею, что это, — качает головой он. — Чтобы ими насладиться, нужно уметь хотя бы принимать их. Это просто. — Как же это делать? — Открыться. И доверять тому, кто это дарит, — отвечает Пак. — С этим у меня проблемы. Доверять людям — себе дороже, — хмыкает Чон. — Каждый день в своей жизни я рассчитываю только на себя. — Не все люди одинаковы, Джей Кей. Есть те, кто стоит всего на этом свете, — вздыхает Чимин, проводя рукой по волосам. — Когда-нибудь ты это поймёшь. Чонгук почёсывает бровь и мягко улыбается. Возможно, он прав. Стоит подумать об этом на досуге. Может, жить станет значительно легче? Это был приятный разговор, даже несмотря на то, что они затронули довольно неприятные темы. Серьёзный, но относительно лёгкий. Почему-то ему так спокойно удаётся делиться с ним такими личными вещами, например, о матери. Это как раз та часть жизни, которую он старается просто игнорировать или запирает за множеством замков от других. О ней он рассказывал только Лиёну, потому что ему было интересно узнать что-то о женщине, которая их родила. Так странно. Почему же он так просто делится с Паком всем этим? И самое удивительное, что ему становится в какой-то степени легче, когда он немного приоткрывает в своё сердце дверь. Скорее всего, дело в том, что они оба хорошо понимают друг друга. У них обоих были плохое прошлое и тяжёлые времена, и последние слова заставляют всё же кое о чём его глубоко задуматься. Стоит быть помягче с братом. Ведь это единственный человек, ради которого он готов на что-то пойти. Нужно дать ему эту возможность любить его, если Лиён того хочет. На самом деле он не менее несчастный человек, и они — это всё, что есть друг у друга. Оказывается, не только любить кого-то сложно, но и позволять любить себя кому-то тоже совершенно непросто. — Спасибо, — тихо говорит Пак. — А? — удивляется Чонгук, выгибая брови. — Спасибо, что поговорил со мной и сказал всё это. Может, мне действительно стоит перестать так опекать его, чтобы он наконец-то взялся за голову. — И тебе спасибо. Может, мне нужно научиться доверять людям и быть более тёплым с Лиёном. Он старается за нас двоих, — улыбается парень, вспоминая усилия брата наладить их отношения. Чимин медленно кивает, задумавшись на несколько секунд, и потом глубоко вздыхает. — Как ты вообще оказался здесь? Почему? — спрашивает он, поворачиваясь к нему. Чонгук кивком указывает в сторону, где стоит другая машина скорой помощи, и Пак переводит туда взгляд. Там рядом с врачом сидит парень, укутанный в такой же синий плед, как у всех пострадавших. Его волосы, отдающие фиолетовым оттенком, и лицо испачканы в некоторых местах чем-то чёрным, а карие глаза ужасно напуганы. Он был в пожаре. И, кажется, Чон приехал сюда именно из-за него. — Кто это? — Мой лучший друг, — говорит парень и глубоко вздыхает, будто выпуская из себя всю тревогу за него. — Он мне тоже позвонил, и я погнал сюда через несколько минут после тебя. — С ним всё хорошо? — Надышался дымом, но в целом — да. — Тоже любитель острых ощущений, раз был на боях? — Не поверишь, но он был здесь в первый раз сегодня, и думаю, в последний, — усмехается Чонгук. — Он тоже больше по гонкам и свободный художник. Работает со мной в салоне и иногда делает аэрографию ребятам из «Петли». Мой крутой дракон — его рук дело. Ух ты. Так значит, тот самый знаменитый рисунок на его тачке — творение его лучшего друга. Это круто. Пак наблюдает за тем, как парень слушает наставления врача и потом согласно кивает каким-то словам. Он берёт бутылку воды и направляется к ним, когда Чонгук машет ему рукой. Высокий, стройный и с идеальной осанкой. Если бы не цветные волосы, то можно было назвать его примерным мальчиком или ботаном, но определённо, тот ещё бунтарь. Когда он подходит ближе, то Чон его крепко обнимает и заметно расслабляется. Это вызывает улыбку у Чимина. Он, выходит, искренне переживал всё это время за него, но даже виду не подавал. — Чимин, это Джин. Джин, это Чимин, — говорит Чонгук, указывая рукой то на одного, то на другого. — Чимин? — удивляется парень. — Тот сам… — Тихо, — перебивает его Чон и злобно прищуривается, будто друг сказал лишнее. — Тот самый? — задорно смеётся Пак. — Да блин, — вздыхает он, недовольно морщась. — Ничего такого. Остынь, Ромео. — Что он тебе обо мне рассказывал? — спрашивает Чимин, игнорируя его и пожимая чужую ладонь с нахальной улыбкой на губах. — Что ты шикарно целуешься и танцуешь. С тобой приятно болтать и комфортно спать в одной кровати. А ещё, что ты обаятельный засранец, — улыбаясь, говорит Сокджин. — Джей Кей, — протягивает довольно Пак, — а говорил ничего такого. Да ты без ума от меня, малыш. Слушай… — Нам пора, — перебивает Чон, толкая друга в спину. — Пойдём, я отвезу тебя. Тебе нужно отдохнуть. Ты головой, наверное, ударился. Несёшь всякий бред. — Да подожди, я только познакомился с твоей сексуальной фантазией наяву, — говорит Джин и смеётся. — Он сегодня не такой обаятельный, как обычно. Идём, — настаивает Чонгук. Они уходят к дороге, пока тот шутливо возмущается, а Чон усердно толкает его и тащит к машине, пока он не сболтнул ещё чего-то лишнего. Чимин с улыбкой смотрит на них и идёт к тачке Тэхёна. Он садится в неё и глубоко вздыхает проводя ладонями по лицу. Нужно ехать в участок и узнать, что там происходит, или не стоит? Как там сказал Чонгук? Дать брату возможность нести ответственность за то, что он творит? Кто знает, вдруг действительно нужно сделать шаг в сторону? Или, может быть, это не тот случай. — Эй, «Сексуалочка», — говорит Чон, когда его машина останавливается рядом, — раз уж ты проиграл, то жду тебя в салоне. Я запишу. Когда будет удобно? — Я позвоню, когда определюсь. Рисуй пока эскиз. — Уже это сделал, — подмигивает он. — Номер-то оставь, малыш, чтобы я тебе позвонил, — говорит Пак с улыбкой. — Запоминай номер тачки, а дальше пробьёшь или спроси у «Сайфера». Прояви инициативу, — говорит Чонгук и резко срывается с места. «0ARM613». Чимин запоминает его и поднимает руку, высовывая её из окна, это будет просто. Чон бросает взгляд в зеркало заднего вида и довольно улыбается, понимая, что скоро этот очаровательный засранец ему непременно позвонит или приедет, чтобы получить своё наказание.***
Тату-салон, расположенный недалеко от берега Тихого океана, был довольно известным местом в городе. Основной свой доход Чонгук получал именно здесь, занимаясь своим любимым делом. Он прекрасно рисовал и придумывал эскизы на любой вкус. Основываясь на характере человека и его интересах, он мог легко создать для него уникальный рисунок или текст, а после качественно нанести на тело. Этим он занимался уже довольно долго. Первую тату на своём собственном теле он сделал всего в пятнадцать лет, доплатив чуть больше знакомому татуировщику, чтобы он закрыл глаза на его возраст, а дальше всё закрутилось слишком быстро, и больше вылезать из этой сферы ему не хотелось. Как-то незаметно для него самого на его теле рисунков и надписей стало появляться всё больше и больше. Это действительно было одной из форм зависимости. Татуировки были второй его большой страстью после гонок. Ему нравилось наблюдать за довольными лицами клиентов, когда они получали конечный результат. Несколько часов кропотливой работы всегда окупались, если в итоге у обладателя новой тату появлялась счастливая улыбка. Это было всегда лучшей благодарностью. Особенно интересно было работать с людьми, у которых имелась оригинальная идея, а он старался реализовать её в жизнь в самом идеальном виде. Он не любил делать банальные вещи, ведь для него татуировки имели особенное значение. Глупо было бы наносить на своё тело изображение чего-то или слова, которые в итоге станут бременем спустя время. В помещении тихо играла музыка из магнитофона, который парень сюда давно принёс. Ему нравилось слушать старую рок или поп музыку на кассетах, ведь у него их была целая коробка ещё с юности. Чон, приглушив свет, спокойно убирал своё рабочее место. Администратор и его напарник в этом месте Джин, но сегодня он не вышел после произошедшего на боях. Он всё ещё беспокоился о его здоровье, поэтому заверил, что несколько дней будет справляться в одиночку. Людей они принимали только по записи, поэтому никаких трудностей с этим не было. Последний заказ был сложным, и он даже устал, пока бил огромный рисунок на спине бородатому мужчине лет сорока. По всему салону вдруг раздаётся тихий звон колокольчика, висящего на входной двери, а затем её скрип, и Чонгук хмурится, глядя на часы. Они уже давно закрыты, и табличка на входе об этом ясно оповещает. Какого хрена тогда кто-то не читает её? По деревянному полу стучат мягкие шаги, и парень недовольно вздыхает. — Мы закрыты, — кричит он, убирая баночки с красками на полку над столом. Спустя несколько секунд на пороге появляется пара чёрных ботинок, и Чонгук медленно поднимает взгляд вверх по фигуре гостя. Длинные ноги в узких джинсах, чёрная футболка с глубоким V-образным вырезом и знакомая кожаная куртка. Пак стоит у двери, очаровательно улыбаясь, и проводит рукой по своим розовым волосам. Чёртов красавчик, теперь понятно, кто такой наглый. — Сделаешь для меня исключение, малыш? — спрашивает он игриво. — Никаких исключений, вы без записи, молодой человек, — говорит Чонгук с улыбкой, а затем отворачивается и продолжает убирать краски. — Я собирался позвонить заранее, правда. — Но? — выгибает бровь он. — Но так вышло. На работе был занят весь день. Я только освободился. — Или ты просто номер мой не смог достать, лузер, — смеётся Чон. — У меня есть твой номер. Я записал тебя «воришка бензина», — говорит Пак, медленно подходя к нему. — Очень остроумно. — Будешь хорошим мальчиком, переименую в «мой парень», — игриво шепчет Чимин, запуская пальцы в его тёмные волосы на макушке. — С чего ты взял, что я хочу им быть? — усмехается Чонгук. — Ещё скажи, что нет. — Нет, — безразлично отвечает он. — Ну и ладно, чтобы хотеть друг друга, не обязательно нужно быть в отношениях. Меня устраивает и такой расклад. — Какой же ты… — Великолепный? — Испорченный. Чимин тихо смеётся. — Ты сердишься? Я просто забыл позвонить, прости. — Твоя проблема. Приходи в другой раз, сейчас десять вечера. Я закрыт, как два часа уже. — Но ты же здесь, — говорит парень и начинает мягко массировать его плечи. — Не ворчи, малыш. Чонгук прикрывает веки и протяжно стонет от удовольствия. Чёрт, это так потрясающе. В конце дня получить приятный массаж — лучшее, что может быть. Он несколько минут просто сходит с ума от осторожных, но уверенных движений пальцев и ладоней, а затем вздыхает с наслаждением. — Ты так сладко мурлычешь, практически как Лачи, когда я его глажу, — усмехается Чимин. — Не сравнивай меня с этим злым созданием, — говорит Чон. — Злым? Он самый очаровательный пушистый комок на свете. — Но не со мной. — Лачи не любит чужаков, к тому же приревновал меня. Он к тебе привыкнет, если ты будешь чаще оставаться у меня. — Это что, предложение? — Может быть, — шепчет Пак ему на ухо и нежно целует кожу за ним. — Я был бы не против. А ты? — Чёрт, — вздыхает Чонгук, ощущая мурашки на коже, — нечестно пытаться добиться от меня каких-то ответов, используя при этом запрещённые приёмы. Не делай так больше. — Как? Вот так? — смеётся ласково Чимин и снова целует в том же месте. — Да, — улыбается он, дёргая плечами. — Или так? — шепчет Пак, целуя его в заднюю область шеи. — Прекрати, это же эрогенные зоны. Ты с огнём играешь. — А может, вот так тоже нельзя? — спрашивает невинно он, оставляя поцелуй в том самом месте, где шея переходит в плечо, образуя глубокую впадину. — Боже, хватит, — протестующе стонет Чон. — У меня целый табун мурашек уже. — Ты такой чувствительный, Джей Кей. Что будет с тобой, если я опущусь ниже? — спрашивает парень, проводя руками по его груди и обнимая. — Прекрати меня соблазнять, Пак Чимин. — Ты же этого хочешь. — Предлагаешь сделать это прямо здесь? — Занимался когда-то сексом на работе? — шепчет соблазнительно парень ему на ухо и ухмыляется. — Нет. — Ты что, евнух? — смеётся Пак. — По пьяни — нет, на работе тоже нет. Может, ты девственник? — Я похож на такого? — выгибает брови Чонгук. — Даже если это так, то я буду твоим первым. Ты не устоишь, я слишком сексуальный. — Самовлюблённый придурок. — Слушай, — задумчиво протягивает Чимин у его уха, — ну раз я тебе совсем не интересен, зачем я трачу на тебя своё время? Лучше познакомлюсь с твоим братом поближе. Он, вроде бы, красавчик. Кстати говоря, он тоже пялился на меня, пока я танцевал. Мы бы поладили. Чон недовольно вздыхает и хватает руки парня, свисающие с его плеч. Он резко тянет их вперёд, и Пак вынужденно обнимает его крепче, довольно смеясь. Приятный, нежный и бархатный звук заполняет собой всё пространство и сердце Чонгука. Это неожиданное чувство заставляет внутри что-то слегка дрогнуть. — Привет, мистер «я не ревную тебя», — говорит Чимин, глубоко вздыхая и зарываясь носом в его волосы на макушке. — Ты пахнешь цветущей вишней, с ума сойти. Так вкусно. В детстве, когда мы ездили к бабушке в Корею, то каждый вечер сидели с братом на траве у вишни, и она пахла так же в сезон цветения, как твои волосы. Мне так нравились её красивые цветы. — Это просто шампунь. — Цветочный шампунь? — удивляется парень. — Тебе пять лет, что ли? — Отстань. Я просто чувствителен к запахам, поэтому стараюсь окружать себя приятными ароматами, — улыбается Чонгук, поглаживая нежную кожу на его запястьях. — Тебе повезло. У меня фруктовый гель для душа, который отлично смывает машинное масло с тела. — Мне какое до этого дело? — Будешь наслаждаться приятным ароматом моей кожи, пока я буду занят твоим телом, — шепчет Чимин ему на ухо. — Ты же говорил, что не спишь с такими, как я, — усмехается Чон. — Решил сделать исключение. — С чего вдруг? — ухмыляется он. — У тебя классная задница. — Аргумент, — говорит парень, поворачивая голову к нему. — Зачем ты приехал? Пак подаётся вперёд и целует его. Опьяняюще, неторопливо, но так горячо. Он перебирает то верхнюю, то нижнюю губу Чонгука, бережно держа его подбородок тёплыми пальцами. Между ними вновь за каких-то несколько чёртовых секунд разгорается невероятный по своей силе огонь, который был ощутим с самой первой их встречи. Они оба начинают учащённо дышать от нарастающего желания, и Чимин улыбается в поцелуе. А после он нехотя отстраняется, ласково касаясь кончиком носа его щеки. — И как я должен понимать этот ответ? — спрашивает Чон. — Как пожелаешь, — улыбается Пак, облизывая влажные губы. — Но вообще-то я приехал за своим заслуженным наказанием. — А, да. Тату на заднице, — смеётся он. — Ты сказал, эскиз готов. Давай, показывай, я морально готов ко всему. Чонгук достаёт свой скетчбук, где обычно рисует или набрасывает идеи, и ищет нужный рисунок. Чимин садится на кушетку рядом с ним и осматривается в небольшой комнате. Довольно атмосферное помещение. Тёмные обои, чёрная мебель, полное оснащение хорошим оборудованием, и музыка вписывается в энергию этого места. На одной из стен графическое изображение, которое просто завораживает. А на другой в несколько рядов висят маленькие деревянные рамки, внутри которых красивые рисунки. Вот значит, где он проводит своё время и занимается тем, что ему, по всей видимости, очень нравится. Здесь уютно, и, пожалуй, если он решит сделать когда-то ещё одну татуировку, то вернётся сюда. — Вот это, — говорит Чон, открывая нужную страницу, и показывает ему. — Думаю, тебе подойдёт. Отлично сочетается с цветом твоих волос. Он с трудом сдерживает смех, прикусывая губу, когда видит выражение лица парня, на котором ясно читается шок и обречение. На листе нарисована милая кошечка «Hello Kitty», белая, в розовом платье и с бантиком. Очевидно, это женская татуировка для какой-то дамочки с ручной собачкой, размером с напёрсток. И он это набьёт ему на заднице? Просто потрясающе. Пак проводит ладонями по лицу со стоном и тяжело вздыхает. — Срань Господня, я должен выпить. Я буду всем говорить, что сделал это по пьяни. Чонгук смеётся и надевает чёрные одноразовые перчатки, а потом начинает готовить оборудование к работе. Он достаёт краску, листы трансферной бумаги, которые обычно используют для эскиза на коже, иглу и дезинфектор. — Ты сегодня не пил? — спрашивает он. — Нет. — Раз это не первая твоя татуировка, то про болезненные ощущения рассказывать не стоит, но тебе будет немного больно. — Разве на заднице больно? Это же сплошная мышца, — говорит Чимин и сводит брови, будто серьёзно об этом размышляет. Чон снова смеётся и продолжает подготовку. — Когда ты сделал первую тату? — спрашивает Пак, рассматривая его забитую руку. — В пятнадцать, точнее почти в шестнадцать. Это был подарок мне на день рождения от себя. — А это разве законно? — выгибает бровь он и прищуривается с подозрением. — Нет, — ухмыляется Чонгук. — Да ты нарушаешь закон уже давно. С ума сойти, с кем я связался? Мой будущий парень просто злостный правонарушитель, — улыбается Чимин, глядя на него. — Ужас, да? — смеётся Чон. — И какая из них была первой? Он указывает на цветок лилии с надписью на своём предплечье чуть ниже локтя. Пак берёт его руку, рассматривает чёрный рисунок на мягкой коже и ласково проводит по нему большим пальцем несколько раз. Она такая чувственная и нежная. Значительно отличается от остальных, но она ему так подходит. — Красивая. «Пожалуйста, люби меня»? — спрашивает он, прочитав надпись. — Не смейся. — Я и не думал, — серьёзно говорит Пак. — Лилия — мой цветок, а это его значение. Да, так совпало, что любовь — это то самое чувство, которого мне всегда катастрофически в жизни не хватало. Поэтому я решил, что этот рисунок мне подходит. — Обязательно найдётся тот, кто утопит тебя в любви за всех тех людей, которые не дарили тебе этого чувства столько лет, — тихо говорит Чимин и улыбается уголками губ, поднимая взгляд на него. Чёрт. От этих слов в сердце Чонгука что-то вдруг неожиданно сжимается. Они такие простые, но для него очень важные. Ему действительно хотелось бы, чтобы так оно и было когда-то, но почему-то слышать их от этого парня немного странно и одновременно волнительно. Его щёки слегка покрывает румянец, и он отворачивается, скрывая свою странную неловкость. — Надеюсь, — отвечает парень и регулирует свет в комнате. — Мне полностью снимать штаны? Или ты сделаешь её где-то сверху? — морщится Пак. Чонгук громко смеётся, проверяя машинку, и кивает на его торс. — Снимай футболку и ложись на спину. — Футболку? — удивляется он. — Я выбрал другое место. — Кошка на груди? Ещё лучше. Я буду клеймён до конца дней, — вздыхает Пак и раздевается. — Я немного развёл тебя. Эскиз будет другой. — Какой же? — спрашивает Чимин, напрягаясь ещё больше. — Давай так, я сделаю тебе татуировку вслепую. — Мне не очень нравится эта идея, — недоверчиво говорит Пак и качает головой. — Просто положись на меня и мой вкус. — Она будет большой? — спрашивает парень. — Довольно, — кивает Чон, немного задумавшись. — Цветной? — Чёрной. — Рисунок? — Надпись. — Чёрт, — морщит нос Пак и ложится на кушетку, — теперь я буду гадать, что ты сделаешь. — Никаких кошек. Она будет красивой, — говорит Чонгук. — Обещаешь? — Да, обещаю. — И я должен поверить на слово тому, кто хотел меня обчистить в день знакомства и обещал набить кошку на моей заднице? — спрашивает Чимин, выгибая брови. — Да, — пожимает плечами парень, как будто говоря, что в этом нет ничего такого. — Ладно, Джей Кей. Я надеюсь, что не пожалею. — Не подглядывай, — улыбается Чон. Он дезинфицирует область его рёбер и затем наносит набросок тату на кожу. Он сосредоточенно смотрит на свою работу, хмуря идеальные брови и прищуривая карие глаза. Вертит головой, чтобы осмотреть её со всех ракурсов, и задумчиво покусывает ноготь на большом пальце. Настоящий мастер, сосредоточенный на интересном творческом процессе. Чимин чувствует, как он будто что-то пишет на его коже, поправляя эскиз. Его пальцы аккуратно и мягко прикасаются к тёплой коже, осторожно и максимально профессионально выполняя свою работу. — У тебя такие чуткие руки. Ты во всём такой нежный? — говорит Пак, улыбаясь. — Заткнись, — усмехается Чон. — Долго там ещё? Ты там что, Сикстинскую капеллу разрисовываешь? — Сейчас начнём. Через несколько секунд он берёт тату-машинку. Окунает иглу в чёрную краску и начинает выводить контур букв на его коже. Чимин спокойно терпит неприятные ощущения, лишь иногда хмурясь. Это не очень больно, бывало и хуже. Но в сравнении с его тату на предплечье, эту делать гораздо больнее. Когда Чонгук мастерски заносит иглой, смоченной пигментом, краску в дермальный слой на его торсе, то он чувствует довольно неприятное покалывание и иногда жжение. Это напоминает чувство, будто в тебя вонзаются много иголок в одной точке. Бить татуировку в месте, где между костью и кожей маленький слой жира или мышц действительно больно. Терпимо, но всё-таки больно. Самое сильное ощущение возникает, когда Чон проходит повторно по участкам, где уже игла оставила свой след. К тому же, зона на рёбрах и груди является одной из самых чувствительных, поэтому иногда кожа покрывается мурашками, но больше даже не от процесса нанесения краски, а от того, что мастер мягко водит по ней пальцами. — Джей Кей, — говорит Чимин, кладя согнутую руку на лоб, и внимательно смотрит на него. — М? — отзывается он, сосредоточенно продолжая работать. — Ты же понимаешь, что после этого должен на мне жениться? — Почему это? — смеётся Чонгук. — Я доверил тебе слепо своё тело, а сейчас ты оставляешь на нём след на всю жизнь. Это практически как отдать тебе девственность. — Для того, чтобы жениться, слепо нужно доверить ещё кое-что, Чимин. — Сердце? — выгибает бровь Пак. — Душу. Чтобы жениться, нужно испытывать полную гармонию во всём, и открыть другому человеку самое сокровенное, а иначе зачем это всё? — То есть ты мечтаешь о ванильных и идеальных отношениях, где живёт полная гармония? — Идеальные? Это такое сложное понятие на самом деле. Что такое «идеальные отношения»? Ты знаешь? Я — нет. Мне кажется, что таких не бывает. Во всём есть обратная сторона, даже если внешне всё потрясающе выглядит. Ничего идеального не существует в этом мире. Просто люди находят друг в друге тот набор качеств, который им подходит, и любят это. Для каждого существует своё понятие «идеально». — И что «идеально» для тебя? — спрашивает серьёзно Чимин, разглядывая его лицо. — Мои «идеальные отношения»? — улыбается Чон и вздыхает. — Те, в которых есть химия, понимание, честность, доверие и чувства. Это те самые основные кирпичики, которые закладывают крепкий фундамент на долгие годы. Без химии никогда не выстроить долговременных отношений без измен. Потому что рано или поздно найдётся тот, к кому твой партнер начнет её испытывать, и тогда он предаст тебя. Понимание — это язык любых отношений между людьми. Если говорить на разных языках, то это приведёт к краху, как бы сильно ты ни пытался их сохранить. Честность для меня является важным качеством в любом человеке. Я не принимаю лжи в любом её виде. Лучше всегда знать правду, даже самую неприятную. Доверие является нитями между партнёрами. В доверии и рождается любовь. Оно подобно скрепляющему механизму между всеми этими кирпичиками, и без него всё рассыпется. А чувства — это высшая степень химии, понимания, честности и доверия. Когда все эти четыре основы появляются и приобретают нужную силу, то рождаются чувства. Настоящие и безумные. Без них ничего не получится, но и только их иногда бывает недостаточно. Вот почему всё это для меня важно. «В доверии рождается любовь». Эта фраза заставляет слегка вздрогнуть Пака, ведь однажды ему сказал её совершенно другой, но очень важный для него человек. Парень восхищённо слушает его и поражается тому, насколько мудро о чувствах рассуждает человек, у которого никогда перед глазами не было модели красивой и счастливой семьи. Это просто поразительно. Если он действительно считает именно так, то тот, кого он полюбит когда-то, будет просто счастливчиком. Он самый настоящий драгоценный бриллиант в океане дерьма вокруг, который до сих пор верит в искренние и великие чувства. Который хочет строить их на доверии и преданности. Учитывая, какое складывается о нём внешнее впечатление, слышать это сейчас из его уст просто невероятно. — Смотри-ка, между нами есть химия и понимание. Мы, выходит, на втором шаге к «долго и счастливо»? — тихо смеётся Пак. — Не смейся, ты дёргаешься. Испортишь работу, — строго говорит Чон, но потом всё же улыбается. — То, что мы хотим друг друга, ещё не говорит, что между нами будет идеальная химия. Возможно, мы разочаруемся, когда переспим. — Действительно, вдруг у тебя член с мизинец? Я буду очень разочарован. Я не готов к такому. Моё сердце будет разбито, ведь в моих фантазиях ты во всём идеален. — Придурок, — смеётся парень, качая головой, и Чимин тоже не может сдержаться. Он глубоко вздыхает, успокаиваясь, и Чонгук заштриховывает буквы лёгкими движениями. Вот это становится больнее, а в некоторых местах даже очень. Пак стискивает зубы и терпит, продолжая наблюдать за ним. Чон с такой аккуратностью и педантичностью подходит к своей работе. Он хоть в чём-то не идеален? Всё, за что берётся, так легко ему даётся. Он мягко и осторожно вытирает выступающую кровь и даёт ему несколько секунд передохнуть, когда замечает, что становится очень больно. Он хороший мастер, и почему-то в какой-то момент Чимин совершенно перестаёт переживать, что в итоге получится. Он уверен, что это будет нечто потрясающее. — А если серьёзно, то во мне есть качества из твоего необходимого набора? — тихо спрашивает он, задумчиво глядя в потолок. — Нет, — отвечает Чонгук. — Нет? — удивляется Пак. — Ты слишком наглый и самоуверенный. Резкий и прямолинейный. Иногда ведёшь себя как настоящий кретин. — Это разве минусы? Кто не без греха? — Необдуманно рискуешь. И ты пьёшь. Я с многим могу смириться, но не с алкоголизмом. — Я не алкоголик, — недовольно морщится парень, переводя взгляд на него. — Знаю, Чимин. Но тебе нужно перестать успокаивать нервы и находить утешение в этом, иначе закончишь жизнь как моя мать, — мягко отвечает Чон. — Как будто я не понимаю, что это паршиво, — обречённо вздыхает он. — Я не читаю тебе морали. Это не в моём праве, когда у меня самого есть кое-какие проблемы. Просто… — Какие проблемы? — перебивает его Чимин и заинтересованно выгибает бровь. — Неважно, — отмахивается Чонгук. — Почему? Нет, это важно, если ты считаешь это проблемами. Поделись со мной. Мне интересно узнавать тебя. Чон напряжённо вздыхает, продолжая молча работать. Он не привык с кем-то делиться своими переживаниями и чувствами, но Чимин тот человек, который не побоялся ему сказать, что у него есть сложности с алкоголем. Тогда почему он ему не может рассказать о своих трудностях? Он располагает к себе именно своей искренностью и тем, как легко и непринуждённо говорит о своих минусах. Он далеко не со всеми такой. Ему нравится, что он не стыдится своих недостатков, а принимает их и борется с ними так, как может. А первый и важный шаг к тому, чтобы это было легко сделать, — говорить о них. Признание своей слабости является проявлением силы. — Я азартный человек и очень падок на покер, — тихо говорит Чон через пару минут. — Сейчас я стараюсь не играть вовсе, но когда есть соблазн получить крупный выигрыш, то я поддаюсь ему. Никак не могу избавиться от этой дурной привычки. — Так вот какой у тебя грешок, — шепчет задумчиво Пак и хмурится. — Ты игрок. — Да, — кивает Чонгук. — Я не скажу, что жутко зависим, ведь не играю на последнее и не продаю вещи, чтобы поиграть… — запинается он и коротко вздыхает, — но, наверное, с точки зрения медицины, это зависимость. Ведь когда я в игре, то могу очень увлечься. Ты был прав, у меня проблемы с тормозами. Это на самом деле опасно. Это гораздо хуже алкоголя и наркотиков, потому что дело не в физической привязке. — Много выигрывал? — Да. Очень, но и проигрывал это так же легко, оставаясь на мели. Я влезал в большие неприятности из-за этого, играя в долг. — А ты рисковый, Джей Кей. — Я стараюсь с этим бороться и делать всё, чтобы гонки были моим единственным азартным увлечением, — отвечает Чон и задумывается на несколько секунд, — но это непросто. — Вот почему ты гоняешь как обезумевший. Ты ради этого участвовал в гонке в Осаке? Ты хотел не приз, а просто победы. Это было азартом для тебя. Дух соперничества и борьба. — Да, ты прав. Выигрыш я в итоге поставил в покер. Для меня он ничего не значил. — Выиграл в итоге? — спрашивает Пак. — Если бы, — печально усмехается он. Вот значит, какой Чон Чонгук на самом деле, и его совершенно никто не знает настоящим. Непобедимый гонщик и азартный игрок с израненной душой людьми, которые должны были его любить. И этот секрет он боялся рассказать кому-то, но только что впервые открыл. Надо же, это так ценно. — Охренеть, — вздыхает Пак. — Да, паршиво. — Да нет, я не об этом, — ухмыляется Чимин, бросая на него взгляд и игриво выгибая бровь. — Ты был честен со мной. А это значит, мы на третьем шаге к «долго и счастливо». — Заткнись, Боже, — смеётся Чонгук. — Я здесь душу изливаю. — А я о нашем будущем думаю, — отвечает он и тоже смеётся. Остаток времени, пока Чон заканчивал работу, они провели молча. Чимин просто наблюдал за ним, думая, что он рассказал о себе с заметным трудом. Этот шаг был для него просто огромным, и это было очевидно, но он его сделал. Возможно, он вовсе впервые доверил кому-то этот секрет. Они оба такие чертовски одинокие люди. Может, именно поэтому находили спасение в рискованных гонках и губительных зависимостях? Как будто терять им уже нечего, хотя на самом деле так оно и было. Кроме жизни им терять нечего, и оба её не очень ценили. Никто за них не боролся. Никто их не стремился спасать. И иногда им обоим казалось, что если они просто исчезнут, то этого никто даже не заметит. — Вот и всё, — говорит довольно Чонгук, протирая готовую работу. — Я уже могу посмотреть? — Да. Нервничаешь? — улыбается парень. — Нет, как ни странно. Я уверен, что это что-то красивое. Чимин встаёт, слегка разминает затёкшие плечи и шею, а потом направляется к зеркалу. Он тихо вздыхает от удивления, но приятного. Чонгук не обманул. Это действительно потрясающе выглядит. На его рёбрах с правой стороны размашистым и дерзким шрифтом написано «Nevermind». Надпись ещё далеко не в идеальном состоянии, красная и слегка припухшая, но ему уже очень нравится. Когда всё заживёт, то это будет выглядеть невероятно. Шрифт, стиль, слово и смысл, который оно несёт в себе — это просто попадание в самое яблочко. Чёрт возьми, как он угадал? — Ну как? — спрашивает Чон настороженно. — Мне нравится, — говорит Пак, прикасаясь к ней кончиками пальцев, и улыбается. — Правда? — Да. Она крутая. — Я рад, что угодил. Она в твоём стиле, как мне показалось. — Но почему именно такая? Чон пожимает плечами, убирая машинку. — Ты из тех, кто твёрдо стоит на своём и идёт к поставленной цели через все преграды. Ты стойкий человек, и с пути тебя не сбить. Я не так близко пока знаю тебя, но уже восхищён твоей силой. Тебе наплевать на мнение людей, которые тебя окружают, и это вызывает уважение. Большинство из нас зависимы от толпы, но не ты. Я понял, что ты живёшь, основываясь только на своём мнении, и следуешь порывам своей души. Делаешь глупости, живёшь одним днём, оступаешься, поднимаешься, учишься на ошибках и идёшь дальше, а не зацикливаешься на своих неудачах, — говорит Чонгук и улыбается, видя его радостное лицо. — Я считал, ты будешь в ужасе от того, что проиграешь мне гонку, если честно. Ты ведь лучший из лучших. Мне казалось, что это заденет твоё самолюбие, ведь ты такой крутой парень и всё прочее. Но нет, тебе наплевать, что бы кто ни говорил. Ты единственный авторитет для себя, и мне это в тебе нравится. — Вау, — шепчет парень и удивлённо поднимает брови. — Что же, это однозначно 4:4. Мне даже ответить нечего на это. Ты меня уделал. — Мне кажется, что она подходит тебе, как ничто другое. — Это лучшее, что я мог нанести на своё тело. Спасибо, Джей Кей, — говорит Чимин и улыбается. — Я абсолютно не жалею, что доверился тебе. Это того стоило.