Powerslide

Wickerbird — The Fold Eminem — Stan guccihighwaters — rope The Red — Losing Control Three Days Grase — I Hate Everything About You Aquilo — Silhouette Fleurie — Hurricane Chase Atlantic — Triggered

Несколько минут после всего произошедшего кошмара стояла такая оглушающая тишина, что Чонгук слышал, как из его груди вырвался хриплый выдох. Кажется, всё это время он даже не дышал. Прошло уже достаточно времени, люди с оружием уехали, а ребята ещё боялись пошевелиться. Все лежали среди осколков и щепок, не подавая никаких признаков жизни. Ему было так страшно открыть глаза и узнать, что кто-то из его друзей мог погибнуть. От этого чувства все внутренности переворачивались, как в каком-то водовороте. Они все молчали, не было слышно их дыхания, а это лишь нагнетало атмосферу. Неужели все мертвы? Но вдруг спустя несколько секунд он слышит шевеление недалеко от себя и хруст стекла на деревянном полу. Он медленно поднимает голову и с ужасом осматривается по сторонам. Тихо, слишком тихо. Его друзья лежат в разных частях холла, только Чимин сидит у стены, зажавшись в угол. Это он единственный из всех поднялся и сел, остальные до сих пор не двигаются. Чон вытаскивает из волос несколько крупных осколков, а затем быстрым взглядом обводит всю комнату. Его сознание погружается в такой ступор или какой-то глубокий шок от увиденного. Уютный дом, который стал настоящим райским уголком для них, сейчас напоминает место чудовищной бойни. Разорванная пулями обивка дивана клочьями свисает из дырок и лежит маленькими кусочками на полу. В воздухе видно витающую пыль, поднятую интенсивной стрельбой, и повсюду разбитое стекло. Немыслимо. Как же такое вообще могло произойти? Он медленно переводит взгляд туда, где лежат ребята и просто хлопает испуганными глазами. Он неподвижно сидит с минуту, глядя на потеки крови рядом с ними. До его слуха вдруг доносится хриплый звук, напоминающий тихий болезненный скулёж, и он поднимает глаза на Пака. Парень почему-то смотрит на что-то мимо него, и его глаза наполняются слезами. Он сидит, прижав к себе ноги и обхватив их руками. Его лихорадочно трясёт, он что-то тихо шепчет себе под нос и внезапно зажмуривается. Чонгук с трудом поднимается на ноги, а затем быстро подходит к нему и опускается рядом на колени. Его испуганный взгляд быстро пробегает по родному лицу и телу, а сердце сразу же пропускает удар, когда он видит брызги крови на одной его щеке. Несколько капель застыли чуть ниже скулы ужасающим рисунком, и от него вниз стекает пару потёков к шее. Он моментально приходит в себя, когда видит это. Он бережно берёт его лицо в ладони и вертит в стороны, а затем осматривает дрожащие конечности. — Ты ранен? — спрашивает он, мягко поглаживая его плечи. — Детка, ты ранен? Чимин ничего ему не отвечает, а лишь продолжает что-то бубнить. Он медленно открывает пустые глаза и невидяще смотрит ими перед собой сквозь него, куда смотрел до этого. С ним что-то не так. Он выглядит так, будто его контузило, абсолютно потерян в пространстве и времени. Вся эта ситуация словно дёрнула какой-то болезненный рычаг внутри него, и он превратился в слабого мальчика, который совершенно не понимал, что ему сейчас делать. Именно так ведут себя дети, когда им очень страшно. Прячутся от всех, обнимают себя, не смотрят на то, что их окружает. Они замыкаются в себе и ждут кого-то близкого. Чонгук прекрасно понимает, что за воспоминания были так резко затронуты из-за этого нападения — ночь убийства родителей. Это очень плохо, чёрт возьми. Он сочувственно вздыхает и осторожно касается его щеки кончиками пальцев. Он очень боится испугать его ещё сильнее, но нужно как-то вывести его из этого состояния. Чон увереннее прикасается к нему и мягко поглаживает его кожу большим пальцем, но никакой реакции на это действие не следует. — Ч-что же силы ей даёт в-всё же не сдаваться? — шепчет едва слышно Пак, заикаясь и слегка качаясь из стороны в сторону. — И назло с-своим врагам светом н-наполняться. — Детка? — шёпотом зовёт его Чонгук, а затем аккуратно берёт его пальцы и обхватывает своими. — Это я. Всё хорошо, слышишь? Посмотри на меня. Всё хорошо. Я здесь. Ты не один, я рядом с тобой. Чимин так сильно вздрагивает, что Чон тоже дёргается всем телом. Его словно будит чужой голос от жуткого сна, и он возвращается в реальность. Взгляд парня становится осознаннее и более живым с каждой секундой. — Чонгук-и, — с трудом произносит Пак и замирает. — Да, я здесь. Всё хорошо. Иди ко мне, — тихо говорит он, осторожно прижимая его к себе. Парень продолжает обнимать свои ноги, не в силах расцепить руки, но всё же послушно льнёт к его груди и утыкается носом в родную шею. Он облегчённо выдыхает, будто только и ждал этого спасения в виде самого близкого для него человека. И так сильно дрожит, что Чонгуку становится по-настоящему страшно за его моральное состояние. Как бы всё это не сорвало ему крышу к чертям. Он даже боится представить, что сейчас чувствует Чимин. Он аккуратно расцепляет замок из его рук, обнимающих собственные колени. Они просто каменные и пальцы с большим трудом разгибаются, ему приходится приложить усилия, чтобы сделать это аккуратно. Он кладёт его ладонь на свою шею и нежно поглаживает её несколько раз. Пак чувствует тепло его кожи, и это сразу же приносит ему облегчение. Нежный и самый любимый аромат окутывает его, как будто закрывая в защитный кокон. Он хватается за него, словно за спасительную соломинку в этот страшный момент своей жизни, и обнимает другой дрожащей рукой. Чонгук прижимает его к себе, как маленького и беззащитного малыша, стараясь хоть как-то успокоить бушующий шторм внутри чужой души. Он бережно держит его в своих руках, целует в висок и гладит по волосам, мысленно молясь всем возможным богам. Он благодарит их за то, что Пак жив. Впервые он видит его таким, и хоть сам с трудом держится сейчас, всё равно старается дать ему немного успокоения своим теплом и любовью. В данный момент он должен быть сильнее него, собрать все силы в кулак и стать для него опорой. — Ты в порядке? Не ранен? — едва слышно спрашивает Чимин, сжимая пальцами его футболку. — Нет, — отвечает парень и целует его в макушку. — Я цел. Всё хорошо. — А Чонин? Чон переводит взгляд в сторону и видит, как Пак младший медленно поднимается. Из его груди вырывается вздох облегчения, если бы ему пришлось в этот момент сказать что-то плохое, то это бы его просто добило окончательно. Моральное состояние у Чони, очевидно, не лучше, чем у родного брата, хотя он держится более сдержанно. Он, скорее, просто сильно растерян. Двигается явно автоматически, а рассеянный взгляд практически как будто не живой. Он садится на пол у дивана и смотрит в одну точку перед собой, пытаясь осознать всё пережитое только что. Остальные ребята начинают постепенно оживать и шевелиться. Лиён тоже поднимается, вытирая лицо предплечьем. Он единственный, кто не выглядит до жути напуганным, а держится спокойно. Есть такие люди, которые во время сильного стресса чувствуют прилив сил внутри себя и, кажется, он был как раз из таких. Он в первую же очередь находит глазами брата и вздыхает с облегчением. Заметно, как в них мелькает успокоение, когда он понимает, что с ним всё хорошо, а затем его взгляд перебегает на Чонина. Он без всякого разрешения нежно, но крепко обнимает его, а после проверяет на наличие ранений. Они оба живы. Потрясены, как и остальные, но живы. Чёрт возьми. Чонгук тяжело выдыхает, глядя на них, и сильнее прижимает к себе своего парня. Он так испугался за младшего брата, что видя его целым и невредимым, внутри что-то сильно сдавливает грудь. Скорее всего, это огромное чувство вины, за то что он не ведёт себя с ним достаточно тепло и заботливо всё это время. Но, находясь сейчас в одном шаге от смерти, он понимает, насколько важно относиться к нему иначе. Он наблюдает за тем, как Лиён крепко обнимает Чонина и мягко целует его в лоб. Сейчас очень заметно, насколько тот дорог ему. По взгляду, жестам, поведению и отношению. Всё указывает на то, что его младший брат влюблён. — Он мёртв? — дрожащим голосом спрашивает Пак. — Почему ты молчишь? Скажи, что с ним. — Нет, извини, — тихо говорит Чонгук и мягко зарывается пальцами в его волосы. — С ним всё хорошо. — Что это было? — шепчет Чимин с трудом. — Я не знаю, детка. Никто этого не знал. Никто из присутствующих не понимал, по каким причинам их всех только что пытались убить, и это пугало ещё больше. Они далеко не идеальные люди, но у них никогда не было серьёзных врагов, которые желали бы им смерти по-настоящему. Да у них в принципе не было врагов. Ни одного, кроме Лима. — Похоже, это Дэмиан, — говорит Чон и хмурится. — У нас больше нет очевидных проблем. Только я не понимаю за что? — Неужели это сделал он? Я ведь и Чони всё исполняли, что он хотел, — поражается Пак. Зачем ему пытаться убить двоих людей, которые должны ему большую сумму? Один его источник дохода на боях, а другой — выгодное вложение на гонке. Он же сам отпустил их в эту поездку абсолютно спокойно. Лим ведь прекрасно знал, что она необходима для их общего дела. Для чего ему тогда было это делать? Напугать? Какой смысл нагонять панику на тех, кто и без того жутко боялся? Но если так, то он справился с этой задачей просто превосходно. Это было дико страшно и странно. Такой поступок на фоне других был совсем нелогичным для такого умного ублюдка, как он. Но только другого человека, способного на подобное, на уме у ребят не было. — Скай, — раздаётся хриплый от ужаса голос Тэ, и они все вздрагивают. — Скай, ты чего? Эй, очнись. Ребята, она без сознания! Эти слова заставляют всех моментально прийти в себя. Парни с ужасом, застывшим в глазах, смотрят на хрупкое тело девушки среди кучи осколков. Она лежит на полу, раскинувшись на спине. Её ладонь и часть сине-голубых волос в крови, и Чонгук понимает, что на лице Чимина именно её кровь, потому что Скайлар лежала рядом с ним. Ким пытается привести её в чувства, держась одной рукой за своё плечо, в которое его, кажется, ранили. На боку девушки стремительно расползается алое пятно, и она, похоже, давно находится без сознания. — Скай, ты не посмеешь, — говорит Тэхён, дрожащими пальцами гладя её по волосам. — Понятно тебе? Держись. — Пульс есть? — спрашивает Лиён, подбегая к ним, и осматривает её рану. Он один, видимо, способен действовать хладнокровно в такой ситуации, ведь ему не привыкать скрывать свой страх. — Проверь его. — Да, вроде бы. Слабый, но есть. — У неё проникающее ранение, — говорит парень, прижимая рану руками. — Нужно срочно везти её в больницу. Мы не справимся без помощи. — Здесь же есть больница? — спрашивает Ким с надеждой, глядя на ребят по очереди. — Есть? Должна быть. Это всё же город. — Да, Юнги должен знать дорогу к ней, — говорит Джин быстро кивая. — Подождите, а где он? — спрашивает тихо Чонгук, обводя взглядом друзей, но не находит его среди них. — Он там, — шепчет Чимин, кивая на противоположную стену. Парень медленно переводит глаза туда, на то самое место, где стоял его друг в момент стрельбы, и видит торчащие из-за дивана белые конверсы с каплями крови. Его ноги почему-то лежат в какой-то слишком неживой и неестественной позе, кажется, именно это увидел Пак в самом начале, когда открыл глаза. Мин стоял прямо перед окном в нескольких шагах от него в момент нападения. И, похоже, он тоже очень сильно пострадал, если всё ещё даже не поднялся. Его необходимо отвезти в больницу. Чонин быстро подбегает к лежащему парню, хватает его руку и начинает нервно щупать пульс. Юнги лежит неподвижно на боку, а кровь образовала лужу вокруг его тела. Дрожащие пальцы бегают по его тёплому запястью, пытаясь уловить слабые удары сердца, но их нет. Ни одного. Твою мать, их просто нет. — Этого не может быть, — шёпотом произносит он, и все мгновенно понимают, что происходит. — Скажи, что он жив, — шепчет Чонгук и рвано хватает воздух ртом, начиная задыхаться от душевной боли. — Скажи, что жив, пожалуйста. — Я не знаю. Пульса нет. У него раны прямо в груди и животе, — отвечает Пак младший, осторожно разворачивая друга на спину. — Боже, — говорит Лиён, едва заметно качая головой. — Нет! Юнги! Нет! — кричит парень, но его несчастный голос сразу же утопает в груди Чимина, который прижимает его к себе. — Нужно делать массаж сердца, искусственное дыхание или что там ещё делают в таких случаях? — говорит испуганно Чонин, оборачиваясь к ним. — Чего вы стоите все?! Нужно помочь ему! Он же умирает! — Слишком поздно. Он уже мёртв, — тихо говорит Джин, едва сдерживая слёзы и пытаясь тоже нащупать его пульс на шее, но сердце не бьётся. Он крепко обнимает Пака-младшего за плечи со спины и зажмуривается. — Мы ему не сможем уже помочь, Чони. Конечно, он это понимал, но отказывался принимать. Он даже просто не мог допустить мысль о том, что одного из его лучших друзей убьют на самом деле сегодня прямо у него на глазах. Он смотрит перед собой пустым от шока взглядом и чувствует, как по его щекам одиноко стекают крупные слезы боли, обиды и отчаяния. Юнги, возможно, был жив совсем недолго после стрельбы, но, очевидно, что они не смогли бы ему помочь в любом случае. Он не успел упасть на пол и увернуться. Чонин не плакал с момента смерти родителей, но сейчас не пытался сдерживать этот порыв. Он ненавидел себя больше всего на свете и думал лишь о том, что на месте его друга должен быть он сам. Это всё из-за него. Все эти чёртовы проблемы принёс именно он в их жизнь, тогда почему убили не его? Это по его вине они нажили такого врага, как Дэмиан Лим. Это ведь он сделал, больше просто никто не мог. Больше некому и незачем угрожать им, он единственный человек, с которым у них серьёзные проблемы. В очередной раз ему что-то не понравилось и он просто приехал показать, кто здесь главный. Настоящая мразь. — Скай нужно в больницу, ребят. Всё паршиво, у неё могут быть задеты внутренние органы. Нам не спасти Юнги уже, но её можем. Кто-нибудь знает, есть здесь больница? Мы не довезём её домой, — говорит Лиён, продолжая прижимать руки к раненому боку девушки, пытаясь хоть как-то снизить поток крови. — Соберитесь, пожалуйста, мы теряем время. Для неё сейчас важна каждая секунда. — Да, — отвечает Чонгук, прочищая горло, и отстраняется от Пака. — Да, есть. Вроде бы, если ехать по главной улице, то она будет прямо рядом с площадью. Двухэтажное зелёное здание. — Отлично, — говорит он и кивает несколько раз. — Тэ, поехали, тебе тоже нужна помощь. Я отвезу вас. Джин, ты в норме? Не ранен? — Нет, цел. — Тогда бери её и давай к тачке. Я сейчас. Парень нервно кивает, а затем подбегает к Скайлар и берёт её хрупкое тело на руки. Чимин смотрит на то, как её маленькая ладонь в крови безвольно повисает в воздухе, и от этого в груди всё болезненно сжимается. Если её не спасут, то они сегодня потеряют двоих близких людей. Это невозможно будет пережить. Это уже слишком для них всех. Сокджин уносит её в машину, а Тэхён быстро следует за ними, не отходя от девушки ни на шаг. Чон-младший подходит к брату, опускается рядом с ним и без лишних разговоров просто обнимает его за плечи. Так крепко, что у парня, кажется, кости громко хрустят. Наверное, впервые за всё время, что они общаются, Лиён держит его в своих объятиях вот так, отдавая всё своё тепло. Чёрт возьми, он никогда не переступал границы его личного пространства. Никогда не позволял себе проявлять эту слабость, зная, что тот не хочет этого и не любит, когда его ставят в неловкое положение проявлением чувств. Но сейчас ему было абсолютно наплевать на это. Он испугался за него безумно, ведь они могли потерять друг друга навсегда. Чонгук глубоко вздыхает и обнимает его в ответ не менее крепко, закрыв глаза. Он действительно наслаждается этим ощущением. Тепло его тела обволакивает, подобно пуховому одеялу, а его приятный аромат проникает в лёгкие. Становится так хорошо и легко в глубине души, несмотря на то, что её просто разрывает удушающее горе. Он так сильно рад, что его младший брат не пострадал. Наверное, он бы просто сошёл с ума, если бы сегодня его убили. Он нечасто самому себе даже в мыслях признаётся в этом, но он его на самом деле очень сильно любит. Это единственный родной для него человек. Роднее только Чимин. И ради него, вероятнее всего, он сам встанет под пули, если потребуется. — Ничего не говори, — шепчет Лиён, сжимая его ещё крепче в объятиях. — Мне было нужно это сделать гораздо раньше и без всяких на это причин, просто потому что ты мой брат. У меня никого нет важнее тебя. — Нам обоим нужно было это сделать, — отвечает Чонгук, мягко ероша его волосы на затылке. — Иди, нельзя медлить. Мы не можем потерять ещё и Скай.

***

Долгие часы ожидания. Жуткая паника. Неконтролируемый страх. Дрожащие руки. Невероятное нервное напряжение. Абсолютная потеря себя во времени и пространстве. Пока сидишь под дверью реанимации и просто ждёшь хороших новостей, то забываешь обо всём вокруг. Не хочется есть и спать, не ощущаешь усталость и физическую боль. Но всё это неважно, потому что в такой момент мир сосредоточен на белой двери с небольшим окошком, за которой лежит дорогой человек. Всё это буквально сжирает, а ты терпеливо продолжаешь ждать, ведь выбора нет. Скайлар была в окружении врачей уже несколько часов. К ней никого не пускали, и лишь изредка оттуда в суматохе выбегали медсестры. Это значило, что её состояние было ещё нестабильным. Прогнозы были паршивые. Врачам удалось провести сложную операцию и остановить сильное кровотечение, но сейчас эта хрупкая девочка до сих пор боролась за свой шанс жить. Она была сильной, так что все её друзья просто надеялись, что у неё хватит сил выбраться из этого дерьма. Здесь не самая прекрасная медицина. Больница была маленькой, а хороших врачей не так много, но, к счастью, был хирург, который и спас свою пациентку. В данный момент всё зависело лишь от её организма, но как только ей станет немного лучше, то её увезут домой в более хорошую клинику, а сейчас нужно было лишь ждать, пока она очнётся. Это было так страшно. Время тянулось невероятно долго. Казалось, что операцию делали целую вечность, но ещё сложнее было ждать новостей после. Ожидание действительно просто убивало. Все эти долгие часы Пак не мог найти себе места. Он бродил по коридору из одного угла в другой, нервно покусывая губы. Джин сидел рядом с Тэхёном, которому перевязали руку, задетую касательным ранением, на нём и вовсе не было лица. Казалось, что он сейчас вообще сойдёт с ума, потому что Скай была особенно дорога его сердцу. А Чонгук стоял у окна, рассматривая горы вдалеке и бездумно ковыряя потрескавшуюся краску на зелёной стене. Здесь сильно пахло хлоркой и другими средствами дезинфекции, деревянные полы противно скрипели от каждого шага, а лампы на потолке раздражающе жужжали. А, возможно, всё дело было в том, что они все сейчас были невероятно напряжены и напуганы, поэтому всё дико бесило. Нервы напоминали тонкие и туго натянутые струны, готовые разорваться в любую секунду от любого неправильного движения или глубокого вдоха. Никто не понимал, что делать и чего ждать дальше. Во всём этом кошмаре более или менее спокойно вёл себя только Лиён, стоявший в углу. Пока все заметно паниковали, он быстро взял себя в руки. Если бы не он и его какое-то нужное хладнокровие, то, возможно, Скайлар уже бы умерла. Тогда на счету была каждая секунда, поэтому его самообладание в необходимый момент спасло ей жизнь. Сейчас он был занят тем, что переписывался с какими-то людьми по поводу её лечения. Он готовил её к перевозке в Лос-Анджелес после операции и договорился о наблюдении в одной из лучших больниц города. И именно он взял на себя самую сложную роль того, кто позвонит родителям Мина и скажет обо всём случившемся. Он не смог сделать это по телефону, потому что такие вещи нужно было говорить лично, но попросил их срочно вернуться. Ему ещё предстояло разбить их сердца, когда они приедут домой, а это было невероятно тяжело. Что может быть сложнее, чем рассказывать семье о трагической смерти их ребёнка? Это просто чудовищно. Никто из ребят не был готов браться за это, но это было просто необходимо. И этот парень единственный, кто нашёл в себе смелость. Чтобы не мешать другим и не мельтешить из стороны в сторону, Чимин ушёл на улицу. Он сидел на обшарпанном крыльце маленькой больницы в одиночестве и курил, наверное, уже третью сигарету подряд. Он никак не мог успокоиться и осознать до конца, что одного из его лучших друзей больше нет, а единственная подруга находится на грани жизни и смерти. Даже от этих мыслей руки начинали дрожать, а внутри всё болезненно сжималось. Перед глазами всё ещё стояло лицо улыбающегося Юнги, а его смех и голос звенели в ушах, разрывая сердце в клочья. Но больше он никогда этого не услышит. И не сможет, как всегда, крепко обнять его, приехав погонять на трек. Теперь всё будет совсем не так. Вновь чувство беспомощности ложилось просто невыносимо тяжёлым грузом на его плечи, и он не понимал, что делать дальше. Это пугало, и неизвестность ухудшала всю ситуацию. Изменить что-то уже было просто невозможно. Никто не вернёт жизнь Мина, а Скай может спасти только чудо. Сложно было держать себя в руках, поэтому чтобы не сорваться на самых близких, он просто закрылся в себе. Он молчал с того самого момента, когда они узнали, что их друг мёртв. Так будет лучше для всех. Сейчас им не нужны ещё и ссоры между друг другом на обострённых эмоциях. Всем было и без этого крайне трудно, и ранить друзей ещё сильнее он не хотел. Из его руки неожиданно знакомая ладонь забирает медленно тлеющую сигарету, от чего парень легко вздрагивает. Чонгук садится рядом с ним на ступени и делает глубокую затяжку. На нём нет лица. Все его сильнейшие эмоции сейчас застыли в больших карих глазах, которые как никогда печальные. Лишь боль и сочувствие окутывают красивую радужку янтарного цвета. Несколько часов назад он потерял одного из самых близких людей в своей жизни. Того, с кем общался много лет и того, кто научил его многому в любимом занятии. Это так страшно. Чимин тяжело вздыхает и устало прикрывает глаза на пару секунд. Он рад, что Чон здесь. На самом деле, он ему очень нужен, просто его присутствие рядом. Этого достаточно, чтобы почувствовать себя лучше. Так будто намного спокойнее. Но просить его побыть с ним он не может, потому что такие замкнутые в себе люди, как Чонгук, обычно предпочитают горе переживать в одиночестве. Но он вдруг мягко кладёт голову ему на плечо и тоже закрывает глаза, чтобы почувствовать опору в лице Пака. Ему тоже жизненно необходимо сейчас ощутить тепло его тела рядом, ведь он — единственный человек, кто способен подарить ему чувство спокойствия. — Кажется, состояние Скай стабилизируется. Лиён вызвал машину для неё, так что уже завтра она будет в хорошей клинике под наблюдением лучших врачей, — тихо говорит парень. Пак проводит рукой по лицу и прижимается виском к его голове, глубоко вздыхая. Он чувствует, как тяжёлый груз внутри перестаёт давить на его лёгкие. Наконец-то он может сделать полноценный вдох после всего произошедшего. Это самые прекрасные новости со вчерашнего дня. Значит, кризис миновал, и его лучшая подруга должна поправиться. Это далеко не значит, что всё уже хорошо, но уже хоть что-то. Он ничего не отвечает, и они сидят в молчании несколько минут, прижимаясь друг к другу. Убийственная, тишина режет по ушам, но впервые за долгое время Чимин не знает, что должен говорить сейчас. — Ты больше не сказал ни слова с тех пор как все случилось, — с беспокойством в голосе говорит Чонгук, выдыхая белый дым носом. — Боишься, что я перестану разговаривать после потрясения, как когда-то Чонин? — спрашивает он и горько усмехается. — Наплевать. Даже если так, то я выучу язык жестов ради тебя и научу заново говорить. Просто я беспокоюсь о твоём состоянии. — Мы все сейчас испытываем одно и то же. Все мы потеряли очень близкого для нас человека. Я совсем не знаю, что сказать, если честно. Мне паршиво и я чувствую себя беспомощным в этой ситуации. — Я знаю. И мне паршиво, детка, — отвечает Чон и берёт его руку, сплетая их пальцы. — Всё же это сделал Лим, как думаешь? — Вероятно, — легко дёргает плечом Пак. — Других людей, кто способен на это, я не знаю. — Ему лучше не попадаться на глаза никому из нас в ближайшие лет сто. Я его прикончу сам, если со Скайлар будет что-то не так. — Да, у меня тоже есть желание наступить ему на горло и задушить. Он забрал у нас слишком многое, — вздыхает Чимин, запуская ладонь в волосы. — Что будем делать? — Нужно возвращаться, — говорит Чонгук и целует его костяшки. — Скай в ближайшее время перевезут в больницу, с ней пока останется Тэ. Родители Юнги скоро вернутся, они уже взяли билеты. Похороны, скорее всего, будут проходить именно в Лос-Анджелесе. Там была вся его жизнь. — Вот и сказке конец, — болезненным шёпотом произносит Чимин и глубоко вздыхает. — С ума сойти. Может, зря мы вообще сюда приехали? — Никто не мог знать, что всё закончится этим. Если нам хотели оставить предупреждение, то это сделали бы в любом месте, малыш. Но здесь мы провели, наверное, самое счастливое время за последние годы. Я рад, что Юнги унёс с собой именно такие последние воспоминания. — Всё же я не понимаю, зачем Дэмиан это сделал. — Вернёмся в город и узнаем. За смерть Юнги он ответит. Я не успокоюсь, — говорит Чон и целует его в плечо. — Теперь мы оба одержимы местью. — И я даже не буду осуждать тебя за это желание. У меня забрали то, что мне дорого, и это справедливо, если я желаю наказать этого человека. — Да, ты прав. Ладно, действительно пора ехать. Тебе нужно отдохнуть после всего этого, так что я поведу, — говорит Пак. — Это не… — Нет, я поведу. Для тебя Мин был очень близким человеком. Не думаю, что сейчас ты способен вести тачку в таком состоянии. Всё нормально, с этим я могу справиться, — говорит Чимин и крепко обнимает его, запуская пальцы в мягкие волосы на затылке. — Спасибо, — шепчет облегчённо Чонгук, прижимаясь носом к его шее и глубоко вздыхает, прикрыв веки. — Я действительно сейчас ни на что не способен. — Для этого у тебя есть я. Ты упадёшь — я подхвачу, помнишь? — спрашивает Чимин и целует его в висок. — Да. Конечно, помню, — отвечает он и улыбается уголком губ.

***

Безумно страшно было вернуться в дом, где случился весь этот ужас, но нужно было быстро забрать вещи. Он выглядел чудовищно, словно здесь произошло настоящее побоище, хотя практически так и было. Снаружи на стенах было множество дыр от пуль, а внутри холл первого этажа был разгромлен мощными выстрелами. Повсюду валялись осколки, щепки, оторванная обивка мебели и следы крови на полу, где до этого лежали тела Юнги и Скай. Ради своей же эмоциональной стабильности Чонгук решил всё же не идти в этот дом снова, так как был слишком уязвим сейчас, и у него хватало сил это признать. Он с трудом держал себя в руках, поэтому Чимин пошёл сам. Парень старался просто не смотреть на всё это и не думать о произошедшем. Он быстро поднялся в комнату и собрал самые необходимые вещи, хаотично бросая их в сумки. Он с неимоверным усилием сдерживался, чтобы не сорваться прямо сейчас. Его душили непрошенные слёзы, которым он настойчиво не давал выход. Обида за такую несправедливость и боль от скорби застряли тошнотворным комом в горле, а гнев разрывал напрочь его самоконтроль. Он чувствует себя виноватым во всём этом, возможно, Лим из-за его поведения оказался чем-то недоволен. И чем дольше он находится в этих стенах, теперь залитых кровью, тем больше его начинает трясти, поэтому Чимин хватает последние вещи Чонгука и вылетает из дома просто молниеносно, как какой-то марафонец. Парень бросает сумки в багажник, а затем садится на водительское сиденье и с силой зажмуривает глаза. Он старается выбросить из головы все всплывающие кошмарные воспоминания, но это трудно. Эмоции накрывают, как стихийное бедствие, и он начинает задыхаться от них. Он так крепко сжимает руль «Мустанга», что кожа на нём слегка скрипит в глухой тишине, а костяшки его пальцев белеют от усилия. Нужно просто выдохнуть. Они должны ехать домой, поэтому необходимо взять себя в руки. Чон обеспокоенно смотрит на него несколько минут, но ничего не спрашивает. Он прекрасно понимает, что с ним происходит, поэтому лишь мягко поглаживает ладонью по задней области его шеи и прижимается лбом к нему. Он чувствует сильную дрожь в его теле и слышит тяжёлое дыхание, разрывающее тишину. Чимин не мог прийти в себя, поэтому он вспоминает единственный хорошо знакомый способ который тот сам называл для себя самым успокаивающим. Чонгук осторожно разжимает его ладонь на руле и берёт за пальцы, мягко сжимая их своими. Он заботливо целует их и нежно поглаживает, чтобы помочь ему успокоиться. Пак едва слышно вздыхает, а затем рассматривает их руки, лежащие на его бедре. Тёплые и ласковые прикосновения моментально помогают ему собраться с силами. Он ощущает рядом присутствие и любовь близкого человека, а это приносит успокоение. Чон всегда знает как помочь, и он сейчас так благодарен ему за это. Несмотря на то, что ему самому сейчас невероятно паршиво, он старается создать вокруг них зону комфорта и безопасности. Если в этом мире человек прекраснее него? Определённо нет. Он словно самый настоящий ангел, который свалился на него, и делает его жизнь всё лучше и лучше с каждым днём. — Я люблю тебя, — говорит Чимин и целует тыльную сторону его ладони. Он потирает глаза, а затем заводит машину, наконец-то успокоившись, и они уезжают в сторону Лос-Анджелеса.

***

Магистраль почти до самого города была пустой, машины изредка появлялись на пути, но потом сворачивали или оставались позади, когда Пак их лихо обгонял. Лишь только на развязке ближе к дому поток немного увеличился. Они ехали в полной тишине, но она абсолютно не была угнетающей. Им нужно было сейчас переварить множество мыслей в голове. Их было слишком много внутри. Чимин не отпускал руку парня, и даже рычаг переключал вместе с ней, а затем клал её на своё бедро и поглаживал его тёплую кожу. Ему важно было чувствовать, что он сейчас не один. Чонгук спокойно сидел, откинувшись на сиденье, и, медленно моргая, смотрел в окно. На обочине мелькали тёмные деревья и горы вдалеке. Он был уставшим и очень хотел спать, но, если честно, уснуть было страшно. В глубине души он как будто знал, что если закроет глаза, то ему будет сниться всё произошедшее с ними недавно. Протяжный гудок автомобиля заставляет их обоих сильно вздрогнуть и оживиться. Сейчас они шарахаются от каждого звука, а этот звучит словно адская сирена. Пак настороженно смотрит в зеркало заднего вида и замечает чёрный спорткар, который практически подпирает их задний бампер. Парень дёргает рычаг передач, переключая скорость, и добавляет газ, чтобы оторваться. Чон внимательно наблюдает за чужой машиной и видит, как она тоже ускоряется следом, а затем снова пристраивается впритык за ними. Какого чёрта он делает? Полосы с двух сторон практически пусты, как будто он не может просто объехать их. — Да что тебе нужно? — шепчет Чимин недовольно, вновь нажимая на педаль, чтобы ещё ускориться. — Пропусти его, — говорит Чонгук. — Он же может спокойно объехать. — Может, он какой-нибудь чокнутый говнюк. Пусть катится, просто уйди в сторону. Парень согласно кивает, а затем включает поворотник и направляет руль вправо, чтобы освободить полосу. Чёрный «Порше» совсем не торопится обгонять его. Он равняется корпусом с «Мустангом» и двигается рядом на одинаковой с ним скорости, будто ему нужно именно это. Чимин раздражённо фыркает и бросает недоумённый взгляд на своего пассажира, тот пожимает плечами, будто говоря тем самым, что не понимает, что происходит. Он наоборот сбавляет скорость, пропуская его вперёд, но спорткар повторяет его действия и продолжает ехать рядом. — Да какого хрена ты хочешь от меня?! — возмущается Чимин, рассматривая тонированные стёкла рядом. — Кажется, он хочет погонять. Это выводит из равновесия. Пак и без того сейчас чувствует себя паршиво, а такие выходки просто неимоверно бесят. Он вспыхивает как горючее. Его эмоции набирают обороты так же быстро, как двигатель «Мустанга». Его уже не остановить. Он начинает выходить из себя и тяжело пыхтит. Сейчас не самое лучшее время, чтобы переходить ему дорогу. Его подавленное эмоциональное состояние может навредить на дороге, но этого приятеля, кажется, это совсем не заботит. Он продолжает его провоцировать. «Порше» гонит рядом с ними, периодически подстраиваясь под тип и скорость езды парня. Он обгоняет некоторые машины, которые появляются на его пути, и вновь пристраивается к ним. Чимин шумно втягивает воздух носом и злобно сверкает взглядом на чёрную тачку. Он сжимает руль, а затем переключает скорость и резко жмёт на газ. — Даже не думай, — предостерегающе говорит Чон. — Не надо. Мы не на гонке. — Не бойся, я многому научился за это время. Проучу его разок, заодно выпущу пар. Я справлюсь. — Не в этом дело. Не надо гонять просто ради чужой прихоти. — Это выглядит как вызов. Он не отвалит просто так, ты же видишь. — Чимин… — Доверься мне, — говорит он уверенно. — Я просто скину его с хвоста и всё. Он резко выворачивает руль и уходит влево, стремительно обгоняя «Порше». Он увеличивает скорость и начинает быстро вилять между машинами. Его техника вождения сейчас наполнена дикой агрессией и это очень сильно чувствуется, а именно это и пугает Чонгука. Его сердце начинает бешено колотиться от страха, потому что такая езда хорошим не заканчивается. Ярость всегда мешает качеству. «Мустанг» сильно рычит и мечется с одной полосы на другую между машинами, словно дикий хищник на охоте гонится за невидимой добычей, а преследователь двигается за ними. Несколько раз ему удаётся обогнать Пака, но он сейчас настолько сильно раздражён и взбешён, что просто не позволяет ему держать первенство слишком долго. Он гонит как псих, и вырывается вперёд каждый грёбаный раз. Чон всерьёз начинает переживать за него, когда уже в черте города Чимин так же лихо ездит по улицам. Он необдуманно создаёт опасные ситуации на дороге, и они могут попасть в аварию, не у всех вокруг такая прекрасная реакция. Как его тренер по экстремальной езде, безусловно, он сейчас гордился им, ведь тот умело входил в повороты и обгонял машины на раз-два. Он использовал новую технику, которой учился в горах и сейчас чувствовал себя невероятно уверенно. Но как его парень, Чонгук сходил с ума от паники и ужаса. Ему не нравилось, что он так яро хотел сейчас выиграть эту совершенно тупую гонку. Он пытался его остановить, но Пак его не слышал, а лишь отмахивался, что всё нормально. В центре города гонять становится всё сложнее, ведь машин больше и светофоры значительно усложняют эту задачу, но и на них Чимин не останавливается, а проезжает на красный. Он быстро пролетает перекрёсток под протестующий сигнал тачки, которая чуть не въезжает в них, а затем сбавляет скорость и дёргает ручник, чтобы войти в поворот. В этот момент «Порше» резко увеличивает обороты и мешает его качественному манёвру. — Чимин! Что ты делаешь?! Остановись! — кричит Чонгук, замечая, что машину сильно заносит прямо на городской улице, где ездят автомобили с обычными людьми. Пак с трудом выворачивает руль и удерживает управление, но оказывается на встречной полосе. У него словно пелена перед глазами, он абсолютно не реагирует на крики своего пассажира, который сходит с ума от ужаса. Он едет против движения прямо навстречу школьному автобусу, а без того огромные глаза Чона раскрываются ещё больше от шока и паники. Дерьмо. Они едут между машинами по встречной полосе, и этот опасный трюк может закончиться сейчас для них просто столкновением лоб в лоб. — Чимин! Прекрати! — надрывно кричит он с нотами отчаяния в голосе и хватается за сиденье, сжимая его. — Ещё рано, — говорит парень, игнорируя его и сжимая руль. — Автобус, твою мать! Что ты творишь?! — Я вижу. — Чимин! — продолжает кричать парень. — Я справлюсь. — Мы же въедем в него! Ты убьёшь себя и меня! — Нет. Пак делает лёгкое торможение, а затем дёргает ручной тормоз и стремительно увеличивает обороты. «Мустанг» тяжело ревёт, а шины свистят, оставляя клубы белого дыма в воздухе. Парень направляет руль в сторону поворота, который появляется слева, и за несколько секунд до столкновения уходит в него, тем самым спасая их от жуткой аварии. Они скрываются в повороте, а автобус тормозит и протяжно сигналит. Спорткар, устроивший всю эту бессмысленную гонку не повторяет такой безумный трюк, а спокойно проезжает по своей полосе мимо, сливаясь с потоком машин. Чимин сбавляет скорость и едет по городской улочке в район, где находится его дом. Его всего трясёт от адреналина и злости, а в глазах мелькают белые пятнышки. Настолько сильно его опьяняет это чувство, что он будто выпадает из реальности. — Останови машину, — злобно говорит Чонгук, глядя перед собой стеклянным взглядом. — Что? — удивляется Чимин, быстро моргая. — Останови эту грёбаную тачку! — кричит он. — Что случилось? — Останови! Сейчас же, конченый ты мудак! Пак недоуменно хмурится и послушно сбавляет скорость, а затем останавливается посреди дороги. Здесь нет интенсивного движения, поэтому они никого не задерживают. Он смотрит на Чонгука, который несколько секунд сидит и просто молча тяжело дышит. Как только он пытается снова с ним заговорить, тот быстро отстёгивает ремень и выходит из машины, громко хлопнув дверью. Он обходит автомобиль и открывает водительскую дверь. Чимин поднимает на него растерянный взгляд и удивлённо выгибает бровь. — Что происходит? — Выметайся, к чёртовой матери, — говорит Чон, указывая рукой в сторону. — Ты чего? — Выметайся из моей машины! — орёт он, глядя на него испепеляющим взглядом. — Малыш, но я же… — Вали нахрен, Пак! — выплёвывает слова парень, хватая его за футболку и рывком вытаскивая из салона. Чимин поднимает руки, словно пойманный преступник перед полицейским, и всё же выходит из «Мустанга». Чонгук с силой толкает его в грудь, и тот ударяется спиной о машину, морщась от резкой боли. Всегда добрые глаза Чона сейчас просто чёрные воронки от ярости, а выражение его лица такое болезненное, что сердце вдруг резко сжимается и проваливается куда-то прямиком в ад. Если ещё секунду назад в душе всё дрожало от адреналина и желания победить в этой чёртовой гонке, то сейчас это из-за необъяснимого страха. Он боится, что из-за своей глупости может потерять его, хоть и не понимает, почему парень так зол на него. Но явно что-то не так, и причина этого дерьма в нём самом. — Да что такое? Что с тобой? — осторожно спрашивает Пак. Ему вдруг прилетает сильная и размашистая пощёчина, которая быстро приводит его в чувства. Боль пронзает левую часть лица, и он болезненно жмурится. Он держится рукой за щёку и поднимает испуганный взгляд на него, а когда видит Чонгука вот таким вновь после удара, то вся пелена перед глазами моментально рассеивается. Он замечает, что парень смотрит на него с такой дикой злостью и какой-то глубокой обидой, что всё внутри рушится подобно карточному домику. За долю секунды всё превращается в прах. Он словно разочарован в нём. Чон часто дышит, от чего его грудь ходит ходуном, а рука, которой он ударил, заметно дрожит. Он полон гнева, от которого у Чимина ползут мерзкие мурашки. Только сейчас он понимает, в чём причина такого состояния — страх. Он испугался за свою жизнь. Пак необдуманно рисковал им, пытаясь угнаться за бессмысленной победой, которая абсолютно ничего не стоила. Перед глазами проносятся последние пятнадцать минут, и он понимает, что натворил. Практически он поставил на кон жизнь другого человека и свою собственную. Это было совершенно глупо. Чонгук его просил остановиться множество раз, но он не слышал. Точнее, не хотел слышать. Он не хотел тормозить из-за своей чёртовой упрямости и потому что был по-настоящему ослеплён сильными негативными эмоциями. Его спровоцировали, а он поддался, совершенно забыв о том, что в машине не один. В тот момент он был переполнен такой сильной яростью и дал себе слабину, хотя не должен был этого делать. Ему казалось, что это хороший способ выплеснуть всё дерьмо, что сидело внутри, ведь гонки всегда помогали справляться с тяжёлым грузом в глубине души. Но в этот раз всё было не так, ведь он подверг риску самого важного для себя человека. И теперь он понимал, почему Чон в нём разочарован. Эта маленькая глупость, наверняка, подорвала его доверие к нему, которое он с таким трудом пытался получить, и сейчас ему было очень стыдно за себя. Он поступил как долбанный эгоист. Думал лишь о себе и собственном комфорте, совсем забыв о здравомыслии, и впервые в жизни из-за этого он потерял контроль над собой за рулём. Он был импульсивен, и его безрассудство могло закончиться чудовищной трагедией. — Малыш, прости. Я… — Наплевать на все твои оправдания! Пошёл к чёрту! Ищи себе другую машину! — Мне жаль, правда. — Ты только что чуть не убил нас! Чем ты думал, твою мать?! — кричит Чонгук на всю улицу, и люди вокруг сразу же обращают на них внимание. — Прости, я всё понял. Прости меня, — говорит Чимин, пытаясь взять его ладонь, но тот одёргивает руку. — Я этому тебя учил?! Для этого мы тратили время и сжигали резину, чтобы ты вот так необдуманно рисковал нами по своей прихоти?! Ради чего ты это делал?! Доказать какому-то левому уроду, что ты чего-то стоишь?! Ты бы лучше обо мне подумал! — вновь кричит парень. — Джей Кей, я очень виноват перед тобой. Только сейчас я понимаю, что чуть не натворил. Прости меня, пожалуйста. — А мне кажется, что ты ни черта не понимаешь! — Мне не стоило так делать, ты прав. Я проявил просто недопустимую слабость. Я не должен был рисковать твоей жизнью. Особенно, когда доверие так много значит для тебя. — Господи, да я доверяю тебе! Но это всё равно не даёт тебе никакого грёбаного права вести себя таким образом! Ты не можешь использовать моё доверие вот так! — Ты прав, — тихо шепчет Чимин, нервно кивая, и смотрит на асфальт. — Прости. — Я понимаю, что ты не этого хотел. И понимаю, что всё дело лишь в твоей злости и в горе, которое ты сейчас чувствуешь, но, твою мать, Пак! Не только тебе больно! Всем нам! — Я знаю. Это было очень глупо. Прости меня. — Ты переживаешь о Скай, винишь себя в смерти Юнги и пытаешься пережить потрясение, которое случилось с нами, но и я чувствую всё это! И вместо того, чтобы справиться с этим вместе, ты меня заставляешь испытывать страх снова! Я и так боюсь каждый чёртов день, придурок! — Малыш, я просто… — Это я знал его с пятнадцати лет, чёрт возьми! Дольше всех вас! Это я дружил с его семьёй! И я тоже потерял его, Чимин! Не веди себя как эгоист! Не только ты кого-то потерял! — Я знаю. — И мне больно! Твою мать! Мне невыносимо больно сейчас, но я терплю! — кричит отчаянно парень со слезами, застывшими в несчастных глазах. — Я знаю. Знаю, малыш, — тихо говорит Пак. — Ты не имеешь права поступать так со мной! Только не ты, прошу тебя! Ты не можешь вести себя так, будто только ты чего-то лишился! Ты не имеешь права винить себя в том, что произошло с нами! Давай я буду вести себя так же? Что тогда? Хотя я действительно виноват! Я должен был среагировать быстрее. Ведь именно я всё видел и был способен оттолкнуть его, но я не успел! Любой из нас мог быть на его месте! Ты тоже мог погибнуть и я, и Тэ, и Джин, и наши братья! Мы все в какой-то степени виноваты в том, что его больше нет, но руки Дэмиана в его крови! Так что хватит! — выкрикивает так громко Чонгук, что Пак вздрагивает. Его голос срывается от хрипоты. Он будто выплёскивает всю свою внутреннюю боль этими криками. Он коротко вздыхает, приоткрыв губы, а затем переходит на дрожащий шёпот. — Хватит, пожалуйста. Ты не должен винить во всём себя, мы все виновны в том, что не спасли его. Хрустальные горошины слёз блестят в его глазах так сильно, словно сейчас его прорвёт, и Чимин виновато опускает голову, не в силах смотреть на это. Слишком больно. Видеть его таким сломленным просто невыносимо, но это он довёл его до такого состояния. Он согласно кивает, а Чон тяжело дышит от злости и отчаяния. Парень запускает пальцы в свои волосы, с силой оттягивая их от корней вверх. Он смотрит на небо несколько секунд, а затем отборно ругается на всю улицу и сильно бьёт ногой по колесу «Мустанга». — Чёрт! — громко кричит он и снова наносит удар по машине. — Я не помог ему! Нам не вернуть его уже! Ты чувствуешь отчаяние, я понимаю тебя! Но ты, твою мать, не имеешь никакого права заставлять меня бояться потерять ещё и тебя, когда я еле держусь! Это жестоко! Чимин хмурит брови и медленно поднимает на него удивлённый взгляд после этих слов. — Так ты испугался не за себя? — едва слышно и робко спрашивает он. — Чёрт! Чёрт! Чёрт! — орёт Чон, с силой продолжая бить колесо, словно эта машина причина всех его бед. — Ненавижу всё это! Я не хочу это чувствовать! Ненавижу! Не хочу, чтобы было больно! Не хочу бояться! Не хочу любить больше кого-то! Я не хочу! Зачем я это сделал?! Зачем я полюбил тебя?! Я не хочу из-за этого быть слабым! Пак делает большой шаг к нему и хватает его за запястье. Он резко разворачивает его к себе лицом и прижимает к своей груди. Чонгук утыкается носом в уютное местечко у основания шеи, продолжая просто кричать от душевной боли и дёргаться, пытаясь вырваться, но Чимин не отпускает его. Он терпит слабые удары кулаками по своей спине и продолжает прижимать его к себе, как самое хрупкое создание на этом свете. Он лишь зажмуривается, потому что чувствует его боль практически своей кожей и глубоко дышит. Впервые с момента этой бойни, Чон упускает свои эмоции из-под контроля. Он срывается, и Пак просто позволяет ему быть слабым. Парень ещё несколько раз пытается вырваться из его крепких объятий, продолжая кричать, а затем медленно затихает. Его отчаянные крики прекращаются, и он лишь задыхается от своего дыхания вперемешку с ругательствами. Он крепко обнимает его, сжимая дрожащими пальцами его плечи, и Чимин чувствует его слёзы на своей коже, которые наконец-то срываются с самых прекрасных глаз в этом мире. Сейчас он такой хрупкий. Чонгук позволяет себе быть таким, почувствовав себя в чужих руках маленьким мальчиком, а это говорит лишь о том, что он всё ещё доверяет ему больше, чем кому-либо, несмотря ни на что. Пак зарывается пальцами в его волосы и крепче прижимает к себе за затылок. Он просто даёт ему эту необходимую возможность выплеснуть всю боль, которую тот держит в себе долгое время. Прошлую и настоящую, за всё время, что не позволяет себе быть слабым. Сейчас его самообладание даёт большую трещину. Потому что для него это всё гораздо тяжелее, чем для всех остальных. Чон за свою недолгую жизнь всё время привык терять то, что любит. Он ненавидит чувство любви и боится его, потому что уже потерял слишком многое: маму, школьного друга, теперь Юнги. И вместо того, чтобы понять, насколько ему сейчас больно в этот момент, Чимин поддался своим собственным эмоциям и заставил его испугаться ещё и за него. За то, чем он дорожит больше всего прямо сейчас. Кретин. — Прости, малыш. Прости меня, — шепчет он и множество раз целует его в волосы. — Я такой идиот, прости. Больше этого не повторится. — Я испугался. Так сильно испугался за тебя, грёбаный ты осёл. Никогда не делай так. Я учил тебя не для того, чтобы ты использовал эти знания на дороге, где куча невинных людей. И не для того, чтобы ты рисковал собой без всяких причин. Я ненавижу тебя просто сейчас, Господи, — отвечает парень, прижимаясь крепче к нему. — Думаю, я это заслужил, — горько усмехается Чимин. — Нет, — шепчет Чонгук, мягко отстраняясь и поднимая на него взгляд. — То есть да, но нет. Плевать. Просто никогда так больше не делай. Это того не стоило. Это даже не гонка ради чего-то, ты просто рисковал собой зря. — Прости, — говорит Пак и быстро целует его. — Я больше не сделаю подобного никогда. — Как же я боюсь потерять тебя, ты бы только знал. Просто схожу с ума каждый чёртов день, думая о том, что ты будешь участвовать в такой опасной гонке. Как же мне с этим смириться? — Я тоже не хочу этого, но у меня нет выбора. Это шанс освободиться. — Знаю, — глубоко вздыхает Чон. — Ты не потеряешь меня. Я постараюсь сделать всё, что от меня зависит, чтобы выжить. Я не готов умирать так рано. Чонгук несколько секунд рассматривает его лицо, а затем коротко кивает. Он верит в него и верит ему. Конечно, он знает, что Чимин сделает всё возможное от него, чтобы победить. Иначе он не умеет. Но всё же страшно до жути. Он словно своим нутром чувствует, что хорошим это всё не закончится. — Я перегнул, кажется, — говорит он, ласково поглаживая щёку, по которой ударил его. — Прости, я вспылил. — Это было эффективно, я словно очнулся моментально. Но если ты при всех ссорах будешь так меня приводить в чувства, то нам лучше ругаться поменьше, а то вдруг кулаки пустишь в ход, — говорит Пак и улыбается уголком губ. — Я был импульсивен. Перед глазами стоял этот долбанный автобус, на который мы неслись. Стрельба, Юнги, Скай. Всё это… Боже, не представляю, как смогу жить без тебя, если что-то случится, понимаешь? Я и так в полном ужасе от того, что произошло с нами. К тому же постоянно думаю о том, что тебя ждёт впереди. Ты в постоянной опасности из-за Дэмиана, поэтому не заставляй меня бояться за тебя ещё сильнее. Пожалуйста, — тихо говорит Чон, прижимаясь своим лбом к чужому. — Я постараюсь, обещаю. — Нам будет непросто теперь. Всем нам. Но мы не должны сходить с ума от горя. Мы должны прикончить этого урода, к чёртовой матери. Или хотя бы ты обязан победить в этой гонке ради Юнги. Это было его желание. — Ты прав, мы должны сделать это ради Юнги, — говорит Чимин, тяжело вздыхая, а затем крепче прижимает его к себе. — Я сделаю всё для этого.

***

Вечером следующего дня все ребята приехали на «Петлю». Похороны Юнги были назначены на завтрашний полдень, поэтому все стритрейсеры и байкеры, как никогда дружно, решили просто собраться вместе в память о нём. Скай наконец-то удалось перевезти в больницу в Лос-Анджелесе, и её состояние медленно стабилизировалось, а рука Тэхёна уже была в полном порядке. Казалось, что всё возвращалось в норму, но нет. Теперь всё было иначе. Любимый многими трек был заполнен людьми, но ещё никогда здесь не было так тихо. Невероятно страшная тишина, несмотря на то, что здесь собралось около тридцати или сорока человек. Все сидели на зрительских местах и просто молчали, думая лишь о том, что это место навсегда потеряло своего хозяина. Никто не понимал, как теперь будет существовать «Петля», ведь Мин всегда управлял ей сам от начала и до конца. Новость о его трагической гибели быстро разнеслась по всем знакомым, и люди, которые любили и уважали его, приехали сюда, чтобы почтить память важного для них всех человека. У всех в руках были маленькие свечи, которые в данной ситуации были угнетающим символом скорби. Все поджигали их и выкладывали рядом с решётчатым ограждением у линии финиша. Символично. Мин Юнги достиг своей последней финишной линии, закончив гонку, которая длилась всю его жизнь. Он всегда был страстно увлечён этим занятием. Каждый день его жизни был наполнен драйвом и скоростью, а от него всегда пахло бензином и машинным маслом. Этот парень никогда не боялся грязной работы, даже когда занялся постройкой этого пристанища для адреналиновых наркоманов. Будет несправедливо, если дело, которому он посвятил всю свою жизнь развалится без его присмотра. Его друзья этого не допустят, и поэтому когда пройдут похороны, то все решат, кто будет управлять этим местом вместо Юнги. Чонгук стоит у возведённого ребятами монумента в память об их друге и глубоко вздыхает. Он задумчиво смотрит на всё это и с большим трудом пытается найти в себе силы, чтобы собраться. Слёзы душат, а скорбь просто рвёт в клочья всё живое, что ещё есть внутри него. Давно он не испытывал этого ощущения. У него будто забрали часть чего-то светлого и доброго, что было для него очень дорого, это невыносимо. Множество свечей стоят на асфальте, а на заборе висят рукописные записки от ребят для погибшего парня. Его фотографии и белая бандана, которую Чон сам только что привязал. Юнги надевал её , когда садился погонять. «Волосы мешают» — всегда ворчал он. Теперь никто не будет возмущаться из-за таких глупых мелочей. Чонгук надеялся, что он сейчас находился в лучшем мире, и что перед смертью ему не было слишком больно. Это единственное, что облегчало тяжесть в душе. Кто-то из людей принёс сюда маленький разноцветный торт со свечами в честь его недавнего дня рождения, и это делало просто нестерпимо больно. Так сильно, что вновь ком из слёз застревал в горле. Несколько дней назад Мин был так счастлив. Он повёз самых близких ему людей в место, где вырос. Смеялся, радовался жизни и совершенно не думал о смерти, а теперь его нет. Вот так просто. Его гибель точка невозврата для Чонгука. Всё, о чём он думает — месть. Ему хочется отомстить за его гибель. Это неправильно, но сейчас ему наплевать. Он знает, что это чувство его непременно отпустит, а сейчас в нём просто всё ещё бурлят эмоции, но ненавидит Дэмиана всем своим сердцем за боль, которую тот причинил ему. И ужас в том, что этот человек не понесёт за это абсолютно никакой законной ответственности. Даже если он расскажет об этом отцу, как городскому судье, ему будет абсолютно наплевать на жизнь какого-то мальчика из простой семьи. Ему до собственных детей то нет дела. Рядом с парнем останавливается Тэхён, который прикрепляет на забор полароидное фото. На нём запечатлён Юнги, который сидит у костра в ту самую ночь, когда они праздновали его последний день рождения. Так счастливо улыбается, что сердце сжимается в болезненные тиски и дыхание сбивается, но именно таким все его и запомнят навсегда: улыбчивым и добрым. — Спи спокойно, малыш Ди, — шепчет Тэ и проводит пальцами по фото. Он долго смотрит на улыбающееся лицо друга, а по его щекам медленно стекают маленькие слёзы. Ким не пытается их скрыть или стереть, потому что этот человек заслуживает, чтобы его оплакивали даже сильные мужчины. Мин был достойным парнем, которого многим будет не хватать. — Давно его так не называли. Никто не дразнил его кроме нас, — говорит Чонгук. — Да, он не любил это прозвище, но нас это не волновало, — усмехается Тэхён. — Я любил его обнимать, хоть он всегда и противился. Он так забавно злился, но потом всё же таял. — Да. Мы умели его выбесить, — отвечает Чон и не может сдержать слабой улыбки, вспоминая друга. Они несколько минут стоят в тишине и просто смотрят на фотографии. Вряд ли их когда-то выбросят, возможно, перенесут в другое место. Как раз к сторожке у входа, где был маленький офис Юнги, но точно никогда не уберут. — Ты же понимаешь, что он должен ответить за это, — нарушает молчание Ким, стеклянными глазами рассматривая свечи. Тени от маленьких языков пламени прыгают по его лицу, делая его невероятно грозным в этот момент. — Мы не можем допустить, чтобы его смерть осталась безнаказанной. — Понимаю, но что ты предлагаешь? — Сделать всё, чтобы он пожалел об этом. — Что мы можем против такого человека, как Дэмиан Лим? — Мы гораздо сильнее, чем ты думаешь. — Я и не говорил, что мы слабые. Но объективно, всё на его стороне: власть, деньги и армия послушных псов. — Возможно, но меня это не волнует. Он убил моего друга и чуть не убил мою девушку. Я готов объявить ему войну, если потребуется и плюнуть в его мерзкую рожу, когда одержу победу в ней, — говорит «Сайфер», поворачиваясь к нему. — Ты со мной? Чон выставляет кулак в его сторону, по которому парень сразу же ударяет сверху и снизу. — Я хочу, чтобы виновный поплатился за это любой ценой. Я объявлю ему войну вместе с тобой, если потребуется. Ты же знаешь, что мы всегда на одной стороне, — кивает он. — На первый взгляд кажется, что у него нет ничего, что ему дорого, но это вовсе не значит, что у этой твари нет уязвимых мест. Мы найдём их и ударим, так сильно, что он пожалеет о том, что полез к нам, — говорит Тэхён и тяжело вздыхает. — Это будет сложно. — Я готов на всё. Если потребуется, я лично пущу ему пулю в голову или перегрызу глотку. Я убью его любой ценой. Юнги наш друг. Тот, кто убил его — жить не должен, — твёрдо говорит Ким. Чонгук открывает рот, чтобы ответить на это, но тишину на «Петле» вдруг разрезает рёв двигателя, словно внезапный раскат грома в ясном небе в конце весны. Парни резко поворачиваются на звук и видят, как к треку едет спортивный автомобиль. Резвый и красивый малыш проезжает ворота и сильно газует, привлекая к себе всё больше внимания. В воздухе сразу же чувствуются ноты неприятной горечи, а злость моментально вспыхивает внутри Чона, как огромный факел, когда он узнаёт этот спорткар. Агрессивный передний бампер смотрит на него, подобно хищному животному. Фары мигают, словно насмехаются над ним, а звук двигателя никогда ещё так сильно не раздражал слух. Из-за этой чёрной тачки они вчера чуть не погибли с Чимином. «Порше» быстро подъезжает к ним и останавливается в метрах десяти. Какого хрена этот тип здесь забыл? Все начинают тихо шептаться между собой, не понимая, что это за гонщик, ведь раньше он сюда никогда не приезжал. Чонгук бросает быстрый взгляд на Чимина, который сидит на зрительских местах с братом, а затем пристально наблюдает за машиной перед собой. Водительская дверь открывается и из неё выходит знакомая фигура. Дорогие туфли, натёртые до идеального блеска, узкие брюки тёмно-синего цвета, пиджак в тон и белоснежная рубашка просто разят роскошью и до омерзения идеально выглядят. Дэмиан Лим элегантно закрывает дверь, поправляет причёску и делает несколько шагов вперёд. Только этого ублюдка не хватало здесь. Чона начинает трясти от бешенства, как только он видит его лицо. Как он имеет наглость приезжать сюда, после того, как убил Юнги? Парень сжимает кулаки и с ненавистью смотрит в его равнодушные глаза. Мужчина останавливается у капота и с нескрываемым интересом осматривается по сторонам, кладя руки в карманы брюк. Невозможно в это поверить. Откуда столько высокомерия в нём? Он явно ищет взглядом Пака-старшего, а когда находит знакомое лицо, то коротко кивает ему. Чонгук смотрит на него не отрываясь, сверля яростным взглядом. Он практически прожигает дыру на его лице, настолько он его ненавидит в этот момент. Всё внутри бурлит и переворачивается, подобно какому-то неконтролируемому урагану. В глазах темнеет от злости, и в какой-то момент в глубине души что-то щёлкает. Доля секунды, и он жмёт на газ, не пытаясь себя притормозить. Он срывается с места и подбегает к нему за каких-то несколько секунд. Ребята начинают кричать, останавливая его, и бегут к ограждению, чтобы оказаться на дороге, но уже поздно. Парень бьёт Дэмиана по лицу с неимоверной яростью. Он слышит оглушающие удары, когда его кулак встречается с чужой челюстью несколько раз, но не ощущает сильного сопротивления от него, и это бесит ещё больше. — Да как ты смеешь, мразь?! — кричит он, ударяя его снова. — Как ты можешь приезжать сюда?! Чонгук вновь заносит руку, чтобы ударить его, но Лим резко и с силой перехватывает её за предплечье. Его кулак замирает в нескольких сантиметрах от чужого лица и его кисть дрожит, но совсем не от неуверенности, а от ярости. Дэмиан холодно смотрит на него, высокомерно приподняв подбородок, по которому стекает кровь. Это приносит парню облегчение, хоть немного боли он всё же получил от него. Он испепеляет его своей ненавистью и желает лишь одного — чтобы этот подонок захлебнулся когда-то в собственном дерьме, которое творит ежедневно. — Прекрати, Чонгук. Ты ставишь меня в весьма странное положение на виду у всех этих людей, — спокойно говорит Лим, продолжая сверлить его ледяным взглядом. — Я совсем не хочу причинять тебе боль, так что не вынуждай меня ответить тебе жестокостью в ответ. — Ты заслужил и не такое, ублюдок. Это ты во всём виноват, — злобно шипит Чон. — Ты даже понятия не имеешь, как заблуждаешься, — говорит он, и в его глазах на долю секунду мелькает сожаление. — Эй, отпусти его! — кричит Пак, подбегая к ним, и толкает его в грудь. Лим отшатывается на несколько шагов назад, а затем медленно достаёт платок из кармана пиджака и аккуратно вытирает кровь. Чёртов чистоплюй. На его лице нет почему-то ни удивления, ни злости, а лишь хладнокровие и абсолютный покой, будто он привык к подобному отношению. Впрочем, как всегда. Этот человек всегда отличается равнодушием. — Присматривай за своим строптивым парнем, Пак, — говорит Дэмиан, поправляя испачканный кровью ворот рубашки. — Пошёл на хрен! Только подойди ко мне ещё раз! Я твою голову размажу по асфальту! — кричит Чон, и парень обхватывает его со спины, чтобы удержать на месте. — Как ты смеешь приезжать сюда?! Ещё и на этой тачке?! У тебя хоть капля чего-то святого есть?! Ты вчера был на ней! Это ты чуть не убил нас! — Я? — удивлённо выгибает бровь мужчина и усмехается. — Позволь напомнить, что вас чуть не убило безрассудство Пака. Я не носился как ненормальный перед автобусами на оживлённой улице. Это делал твой парень. — Вали отсюда, кусок дерьма! Тебе здесь никто не рад! — снова кричит Чонгук, вырываясь из крепких объятий. — Отпусти меня, Чимин! — Я и не рассчитывал на тёплый приём. Мне нигде не рады, так что, — пожимает он безразлично плечами и разводит руками, — не зависимо от того, хотят меня видеть или нет, я сам прихожу, когда мне это нужно. Лим глубоко вздыхает и обводит долгим взглядом всех ребят, которые выстроились в ряд за Чонгуком и Чимином. Буквально маленькая армия, готовая разорвать его на части. Объединились против общего врага, потрясающе. Они просто готовы убивать всех друг за друга. — Боже мой, — тихо смеётся мужчина. — Да вы просто команда мини-мстителей. — Тебе лучше держаться подальше от нас. Серьёзно, Дэмиан, катись к чёрту, — говорит Лиён, морщась. — Просто интересно, если нет, то что? — выгибает нагло бровь он. — Ты не знаешь нас и на что мы способны. Ты тронул нашу семью, так что в твоём случае лучше просто свалить сейчас, — говорит Джин. Лим лишь усмехается в ответ на это и проводит языком по разбитой губе, переводя взгляд на байкера. — Пак Чимин — альфа, решающий свои и чужие проблемы. Чон Чонгук — второй альфа, помогающий ему в этом деле. Пак Чонин — проблемный подросток, с большим внутренним потенциалом, который он так и не смог реализовать из-за трусости и своих слабостей. Вы все понятия не имеете, как далеко он может зайти, только вот в хорошем или плохом смысле этого слова, даже он сам не знает. Чон Лиён — выносливая тёмная лошадка с большим кошельком. Он маленькая акула, которую стоит опасаться. Может легко откусить голову любому, защищая свою семью. Ким Тэхён — душа вашей компании. Улыбается больше всех, но если тронуть его, то может взорваться как атомная бомба. Тихий омут кишит чертями. Ким Сокджин — добрая омега, следующая за альфами. Преданный друг до самого конца, который будет надёжным плечом для всех вас. Он будет всегда на вашей стороне, как бы плохо вы себя не вели. Не хватает здесь ещё одного важного звена, да? Скайлар Янг — сексуальный мозг вашей компании. Технарь и хакерша, которая в два счёта может взломать систему защиты любого банка, но довольствуется малым, — говорит он, по очереди кивая на них. — Видите, я неплохо вас знаю. Как правило, таких сильных людей вместе объединяет: страх, ненависть и преданность. С последним все ясно, вы все стоите одной стеной друг за друга. Просто непробиваемая семёрка. Я не вижу в ваших глазах страха, а вот ненависти в них сполна. — У нас есть на это причины, — говорит Чон-старший с нескрываемым отвращением в голосе. — Чонгук, я понимаю, что ты сейчас находишься в одной из стадий принятия горя. Гнев — довольно разрушающее чувство, и тебе необходимо сейчас винить кого-то в той боли, что тебе причинили, но я не виновен в этом. Знаешь, мне жаль Юнги, кажется, он был хорошим парнем. — Закрой свой грёбаный рот! Не смей о нём говорить даже! Это ты его убил! — кричит Тэхён и делает шаг к нему, но Джин удерживает его за локоть здоровой руки. — Прости? — выгибает бровь Лим. — Я убил? Для чего мне это делать? У меня не было никаких проблем с этим человеком. Я ничего не делаю просто так. — Это было покушение на всех нас, — говорит Чимин, хмурясь. — Вот именно, а больше не кому угрожать нам, — говорит Чонин. — Ты в этом уверен? — спрашивает мужчина и загадочно ухмыляется. Ребята недоумённо переглядываются между собой, гадая, кто ещё может быть виновен в этом. У них ни с кем не было серьёзных проблем. Все абсолютно уверены в своей правоте, кроме Чимина. Парень нервно сглатывает ком в горле и чувствует, как удары сердца бьют по голове, отзываясь болью в ушах. Чёрт, нет. Только не это. Кажется, именно он виноват в этом нападении на них. «Influence» — единственный серьёзный враг, способный на подобное, которому он перешёл дорогу в тайне от всех, когда начал копать под них. А что если они узнали? Почему же он раньше об это не подумал? — На вашем месте, я бы очень внимательно следил за тем, куда лезу, — спокойно говорит Дэмиан и переводит многозначительный взгляд на него, — и кому именно я перехожу дорогу, — мужчина глубоко вздыхает и отворачивается, но этого взгляда вполне достаточно. Пак всё понимает: Юнги мёртв из-за него. — Хороший враг всегда на шаг впереди. Я сожалею о смерти вашего друга, но убивать его у меня никогда не было в планах. — Зачем ты тогда приехал? — спрашивает Чонгук, продолжая пыхтеть от злости. — Исполнить одно обещание, — отвечает Лим и достаёт из кармана ключи. Он бросает их Чимину, и в этот момент на трек приезжает чёрный внедорожник. — Вчера ты проявил себя и впечатлил меня. Так что, эта машина теперь твоя. — Что? — ошарашено спрашивает Чон, глядя на своего парня. — Что? — одновременно с ним спрашивает Чонин. — Удачи на отборочном этапе, Пак, — говорит мужчина и идёт к машине, которая приехала за ним. — Кусок дерьма. Я его убью, — тихо говорит Чонгук, провожая его долгим взглядом. Пока все ребята стоят в шоке и пытаются переварить всё услышанное, Чимин тихо отходит в сторону, еле переставляя ноги. Он не верит в это. Как же так? Не нужно быть гением, чтобы понять, что именно имеет в виду Дэмиан. Он знает Хвана, очевидно. Иначе откуда ему известно о тайных расследованиях, на которые он намекнул? А если знает Лим, значит, и эта мразь в курсе, что Пак копает под него. Это предупреждение для него, чтобы он заткнулся, а Юнги лишь стал случайной жертвой. — Чимин? — мягко зовёт его Чонгук и бежит за ним. — Сейчас. Я сейчас, — тихо говорит он, обхватывая себя руками и продолжая уходить подальше от всех. В этот момент ему просто хочется стереть себя с лица земли. Нужно было сказать им об этом раньше, ещё до трагедии. Как он не подумал о том, что они все могут быть в опасности? С чего он вдруг решил, что на что-то способен в одиночку против преступной организации. Разумеется, тот старый наёмник сдал его. На что он вообще рассчитывал? Идиот, Боже мой. — Эй, что с тобой, детка? Тебя всего трясёт, — обеспокоенно говорит Чон, хватая его за локоть. — Что случилось? — Это не он, — шепчет Пак, разглядывая носки своих ботинок. — Не он? Ты о Лиме? Не неси чушь. Неужели ты ему вот так легко поверил? Больше некому, — удивляется парень. — Я не верю ни одному его слову, но я знаю, что это не он убил Мина. — Откуда ты это знаешь? — Мне нужно тебе кое-что рассказать, но не здесь. Это связано со смертью родителей, Чонин не должен знать, — отвечает Чимин. — Как скажешь, поехали домой, — говорит Чонгук и обнимает его за плечи.