PVRIS, 070 Shake — Use Me I.M — God Damn Rosenfeld — like u SMNM — Everything ENHYPEN — Let Me In Rihanna — Rehab Coldplay — Paradise Roxette — Listen To Your Heart Nickelback — Far Away Until The Ribbon Breaks — One Way Or Another
В этом маленьком лесном походе они провели ещё один день, наслаждаясь уединением с природой и компанией друг друга. Было здорово забыть обо всех проблемах и полностью погрузиться в семейную атмосферу. У всех было такое чувство, будто на этой планете больше нет никого кроме них. Решение Юнги привезти друзей сюда было определённо самым правильным. Для Чимина это была хорошая возможность спокойно выдохнуть и просто ощутить себя беззаботным человеком. Он отдавал себя целиком и полностью Чонгуку. Практически каждую секунду своего времени он посвящал ему и старался окутать его своей любовью так сильно, насколько это только возможно. И ещё было одно, пожалуй, самое главное преимущество в этом отдыхе: он мог не бояться, что брат попадёт в очередные неприятности, ведь тот был всегда под присмотром. А для самого Чонина это время стало практически исцеляющим. Здесь не было таких больших соблазнов к алкоголю и возможности купить наркотики, как в «ЭлЭй». Несмотря на то, что его друзья выпивали, никто из них не подбивал в этом участвовать, как это делали ребята из той самой паршивой компании, в которую он влип дома. Эти люди вокруг о нём заботились, и ему это невероятно нравилось. Он чувствовал себя важным для них. Ему было трудно, но он тщательно боролся со своей агрессией и прислушался к словам относительно Лиёна. Они всё больше стали проводить времени вместе и уже не боялись сидеть рядом на виду у всех за долгими разговорами, а совместное проживание в одной палатке сильно сблизило их. Очевидно, что они сделали маленький шаг навстречу друг другу. Практически ночью следующего дня вся компания наконец-то добралась до дома Юнги, и хоть все были вымотанные и уставшие, на их лицах были счастливые улыбки. Ни у кого не было сил и желания разбирать вещи, поэтому сумки стояли прямо по всей кухне и коридору длинной цепочкой, а во всех комнатах царили тишина и покой. Все давно спали, за исключением Чимина. Он пытался уснуть, обнимая своё сокровище, пахнущее цветущей вишней, но всё же так и не смог сомкнуть глаз. Что-то не давало ему покоя в глубине души, будто какое-то паршивое предчувствие, а он прекрасно знал свою интуицию. Она всегда, к сожалению, была права. По крайней мере, это чувство внезапной тревоги никогда не подводило, если дело касалось проблем Чони. Множество мыслей вертелось в его сознании относительно того, что ждало их с братом дальше. Как они справятся? Можно ли было верить Дэмиану? Отпустит ли он их на самом деле после гонки? Пак не доверял ему абсолютно, но хотелось полагаться на его честность. Он создавал впечатление человека не бросающего слова на ветер, но, чёрт возьми, это же Лим. Одному ему было известно, что творилось в его гениальной и чокнутой голове. Чтобы хоть как-то отвлечься от паршивого предчувствия и напряжённых раздумий о будущем, он сначала раскладывает оставшиеся продукты в холодильник, а затем аккуратно выставляет сумки с вещами ребят в один ряд у стены, чтобы они не мешались под ногами. Он аккуратно и неторопливо разбирает свою одежду, отделяя грязную от чистой. Он принюхивается к ней, чувствуя аромат костра и леса, а это сразу заставляет его улыбнуться. Чимин вспоминает последние два дня, которые были невероятно счастливыми, но затем его рука нащупывает пистолет на дне сумки, и вся радость быстро исчезает. Он вытаскивает оружие и долго держит в своих ладонях, внимательно рассматривая. С того момента, как он его купил, то практически не расстаётся с ним. Ему так спокойнее. Тяжело жить, когда ты такой параноик, который вздрагивает от любого шороха и звука. Каждый раз, оставаясь наедине с самим собой, ему так страшно, но он никому не признаётся в этом, даже своему парню. Он чертовски боится за себя, брата и Чонгука. За всех людей, которые ему так дороги. Он не произносит этого вслух, но до мурашек опасается Дэмиана, а точнее того, что тот может выкинуть в любой момент. Этот человек уже дважды на его глазах убивал людей, что его может остановить от того, что сам Чимин станет следующим? Он слишком жесток и безумен, поэтому ничего. Его пугает это относительно доброе отношение к нему, такие вещи всегда выглядят очень подозрительными. Лим одновременно внушает страх и относится к нему с каким-то уважением, что ли, или, чёрт знает, что он чувствует по отношению к нему. Но он определённо с ним довольно добр, и парень никак не мог понять причины этого. Доброта — это совсем не про него. Чимину сложно найти хоть какие-то логичные ответы на вопросы об этом человеке, ведь Дэмиан умеет удивлять каждый раз своим умом, хитростью, хладнокровием и жестокостью. Он постоянно ждёт от него одного, но тот выкидывает совсем другое, и эта неизвестность просто вводит в ужас. Поэтому нужно быть всегда начеку. Он тяжело вздыхает и осторожно проводит пальцами по пистолету, а затем снова прячет его на дно своей походной сумки, чтобы никто не увидел. Он всё ещё очень надеется, что ему удастся выстрелить из него в того, кто отдал приказ убить его семью. Именно для этого он и нужен был ему больше всего. Ему необходимо было найти эту мразь. Он знал уже, что это Хван. Но кто же он, твою мать, такой? Преступник? Наркодилер? Убийца? Просто психопат? Тот, кому его отец перешёл так сильно дорогу, что за это жестоко наказали их всех. Эти вопросы не выходили из головы Чимина с тех самых пор, как он услышал имя виновника всего этого. Он постоянно пытался вспомнить, где уже сталкивался с ним. Каким образом обычный юрист мог помешать кому-то до такой степени, что его убийство заказали у влиятельной преступной организации? Это было совершенно непонятно, больше похоже на личную месть. А может быть, он узнал о какой-то крупной финансовой махинации или что-то подобное? Вполне вероятно, за такие вещи иногда действительно убивали. Вопрос лишь в том, куда делся этот компромат и какой у него был характер? Пак проводит руками по лицу и запускает пальцы в волосы, мягко оттягивая их пальцами. Ему нужно просто успокоиться и отвлечься от всех этих мыслей, иначе у него начнётся очень сильная паранойя. Он не хочет, чтобы Чонгук переживал об этом, а он сразу же почувствует его паршивое состояние и будет переживать. По крайней мере, до возвращения в Лос-Анджелес нужно выкинуть всё это из головы. Сейчас не стоит загоняться из-за всего этого, ведь у него отпуск, который одобрил сам Лим. Он вдруг недоумённо хмурится и поднимает взгляд к потолку, прислушиваясь к тишине. Парень едва улавливает чьи-то тихие стоны на втором этаже и удивлённо выгибает брови. Очень интересно. Похоже, либо наконец-то Скайлар смиловалась над Тэхёном, либо его брат весело проводит время сегодня ночью с Чоном-младшим, потому что это явно не Юнги и Джин. Он лукаво улыбается, думая о том, что какая-то из двух очевидных парочек в их компании сегодня стала немного счастливее. Пак берёт из морозильной камеры ведёрко мороженого «Baskin Robbins» и идёт к кухонному островку. Одно из его любимых хобби по ночам — перекус. Это успокаивает и отвлекает от всякого рода ненужных размышлений, но обычно у него дома пустой холодильник, потому он заказывает доставку. Здесь даже это идеально, ведь полно всякой вредной еды. Думая о доме, он сразу же вспоминает о своём маленьком пушистом друге, по которому сейчас так чертовски скучает. Он не видел его всего лишь несколько дней, но уже мечтает зацеловать его мокрый носик, погладить крохотные лапки с розовыми подушечками и чесать пузико, пока тот мурлычет рядом. Ему так этого не хватает здесь. Хозяйка квартиры обещала присмотреть за ним, и Пак очень надеется, что когда вернётся, то они оба будут целы и невредимы. У Лачи и этой женщины скверные характеры, так что подход к ним найти непросто, но ещё сложнее — заставить их поладить между собой. Чимин сидит на столе, свесив ноги, как маленький ребёнок, и беззаботно болтает ими, с наслаждением поедая мороженое ложкой. Практически в полной темноте и одиночестве, но одиноким он себя совсем не чувствует в этот момент. Наверху в уютной кровати спит человек, который является причиной его нестабильного сердцебиения каждую минуту. И приятно знать, что он в любой момент может залезть к нему под одеяло, крепко прижать к себе и уткнуться носом в тёплую шею, чтобы ощутить себя дома. Тот их трепетный и важный разговор ночью в палатке открыл ему глаза на многие вещи. Во-первых, он убедился, что чувства Чонгука гораздо сильнее, чем он их проявляет. Лиён был абсолютно прав, он ничего не знает о любви, но умеет любить. И Пак это чувствовал от него без всяких слов, и это было гораздо важнее. А во-вторых, он увидел собственными глазами, насколько тяжело это всё ему даётся. Чон буквально не знал, как сделать полноценный вдох, когда услышал впервые в жизни, что его кто-то любит. Бескорыстно и невероятно сильно, просто за то, что он есть. И это одновременно было страшно и приятно для него. Чимину нравилось, что он стал первым человеком, который подарил ему эти ни с чем несравнимые эмоции. И он намерен действительно утопить его в своей сильной любви, потому что этот парень это заслужил как никто другой. Но всё же он боялся не оправдать надежд и не сдержать своё слово. Он не хотел стать тем, кто вновь разобьёт его хрупкое сердце. Чонгук очень израненный в глубине души, и он не сможет простить себе никогда, если облажается и станет ещё одним человеком, который сделал ему очень больно. Он достоин самого лучшего отношения к себе. Парень слегка вздрагивает от неожиданности, когда слышит тихий скрип половиц деревянной лестницы, и отгоняет свои мысли. На кухню входит Чонгук, зевая и ероша свои волосы, торчащие в разные стороны после сна. В темноте и спросонья он не сразу замечает его, а идёт прямо к холодильнику за водой. Он потирает ладонью глаза, а затем пьёт прямо из горла. Чимин нагло пялится на его полуобнажённое тело, держа ложку в губах, и похотливо улыбается. Ему так повезло отхватить самого главного красавчика в этом грёбаном мире. Он такой невероятно красивый. Бог очень сильно трудился в день его создания. Чон стоит вполоборота и почти залпом выпивает бутылку, а от каждого глотка его острый кадык сексуально дёргается. Это заставляет Пака едва слышно восхищённо вздохнуть и сглотнуть ком в горле. В тусклом свете уличного фонаря, проникающего сквозь шторы, его татуировки на руке выглядят как-то по-особенному привлекательно. Они тянутся длинной цепочкой от плеча вниз практически до пальцев, и выглядят словно красивая живопись. Ему они так идут, и все имеют смысл для их обладателя. Он никогда не делает ничего просто так. На нём лишь мягкие спортивные штаны, которые едва ли не падают с бёдер и обнажают, наверное, одну из самых сексуальных частей его тела. «Пояс Аполлона» у него выражен очень ярко благодаря усиленным занятиям в спортзале. Он так идеально сложен, что каждый раз, глядя на него, у Чимина моментально всё во рту пересыхает, а кровь устремляется в нижнюю часть тела. Глубокие впадины и тугие мышцы спускаются к лобку, как бы указывая путь к тому, что он готов ублажать сутками напролёт самыми различными образами, и напоминают букву «V». Чонгук медленно поворачивается лицом к нему и резко прекращает пить, так и замирая с поднятой бутылкой в руке. Его губы обхватывают кольцом горлышко, а удивлённые глаза радостно загораются. Он тихо вздыхает, замечая своего парня, сидящего на столе в одних пижамных штанах, который нагло сбежал из кровати и сидит здесь, поедая мороженое. Он складывает руки на груди и самодовольно выгибает выбритую бровь, осознав, что Пак выпадает из реальности, потому что откровенно пялится на него и витает в облаках. — Детка? — спрашивает он и с трудом сдерживает улыбку, прикусывая губу. — Ты в порядке? — М? — отзывается Чимин, медленно посасывая ложку пухлыми губами, и склоняет голову на бок. — Ты в порядке? — повторяет Чон, подходя к нему ближе. — Да, конечно, — оживает парень, быстро моргая и делая непринуждённый вид. — Я думал, ты спишь. — А я думал, ты лежишь рядом со мной в кровати. Меня разбудили стоны из комнаты Лиёна. А ты куда сбежал? — Всё же Чонин, — усмехается Пак, продолжая есть. — Мне просто не спалось. Я здесь немного вещи разобрал, и вот, — отвечает он, поднимая ведёрко мороженого и отправляет ещё одну порцию в рот. — Не смог отказать себе. — Просто не спалось? — сразу же настороженно спрашивает Чонгук. — Ты же помнишь, что можешь обо всём говорить со мной? — Да. Я знаю, но со мной всё в порядке, не волнуйся, — отвечает Чимин, обхватывая его ногами. — Как тебе спалось на кровати? Никаких сверчков, камней под задницей и шума воды. Рай, да? — Я ещё больше стал ценить свою кровать, — тихо смеётся Чон. — Ты, кажется, хотел сказать «мою»? — улыбается парень, двигаясь к краю стола. — Ты же практически живёшь у меня, значит, мою. — Тогда уж нашу. — М-м-м, нет. Нашей она станет, когда ты переедешь ко мне официально. — Это вряд ли, — фыркает Чонгук, мягко проводя ладонями по его бёдрам. — Что это ещё значит? Звучит как «никогда в жизни», — говорит Чимин, недовольно сводя брови на переносице. — Мы не уживёмся, детка. — Пока у нас не было проблем с этим. Или я чего-то не помню? Ну с твоим храпом я уже смирился, а остальное — вполне решаемые проблемы. — Я и не про тебя говорю, — отвечает он и вновь смеётся. — Твой сын меня совсем не любит. — Тебе придётся сделать так, чтобы он в тебе души не чаял. Мы же одно целое, — усмехается Пак. — И как же мне это сделать? Он до сих пор при первой возможности кусает меня. Кот из Преисподни, Сатана его отправил к тебе, никак иначе. — Лачи уже почти к тебе привык, просто продолжай в том же духе. Вы полюбите друг друга, — говорит парень и быстро целует его в губы. Чонгук бросает взгляд на ведёрко с мороженым и видит, что тот съел уже практически половину. Такой сладкоежка. Он невольно вспоминает их свидание в Санта-Монике, и то, как Чимин не захотел с ним поделиться тогда. Для него это было практически вопросом жизни и смерти, и он не поддался никаким уговорам. Не удалось выпросить даже кусочек. Такой взрослый, но иногда похож на маленького ребёнка, когда дело касается таких мелочей, и этим он нравится ему ещё больше. — Хочешь? — спрашивает вдруг Пак, снова набирая новую порцию. — Ого, вау, — издевается Чон. — Я сплю? Ты что, сам предлагаешь мне мороженое? — Да. Мы на той стадии отношений, когда я даже готов с тобой делиться им, — говорит парень, очаровательно улыбаясь. — Ванильное с шоколадной крошкой? — спрашивает Чонгук, прищуриваясь. — М-м-м, это даже звучит чертовски вкусно, — кивает он, закрывая глаза. — Раз это твоё любимое, то хочу. Чимин ложкой проводит по своим приоткрытым губам, оставляя на них сладкий след, а затем игриво манит его пальцем к себе. Чонгук усмехается, слегка дёрнув головой в сторону, а затем резко притягивает его ближе к себе за бёдра и подаётся вперёд. Он хватает его за шею и медленно проводит языком по чужим губам. Так дразняще, что у Пака молниеносно пробегают мурашки по телу, а затем он ласково целует его. Его холодный и сладкий язык тут же нагло вторгается в рот Чона, и тот шумно вздыхает. Чёрт возьми, это самый вкусный поцелуй, который был между ними в прямом и в переносном смысле этого слова. Мучительно и трепетно Пак продолжает ласкать чужой язык, слушая томное дыхание и ощущая горячую ладонь, скользящую по его груди. Это лишь поцелуй, но внутри него уже стремительно просыпается дикое желание, а вся кровь устремляется в нижнюю часть тела. Его член быстро реагирует на знакомые ласки, будто только этого и ждал, а он совсем не в силах ему отказывать. Оторвавшись от любимых губ, он довольно улыбается, потому что шалость удалась. Ему удалось завести их обоих с полуоборота. В карих глазах Чонгука моментально вспыхивает яркий огонь, а грудь начинает быстро двигаться в такт учащённого дыхания, что говорит о том, что он жаждет продолжения. Чимин обводит его тело блуждающим взглядом, а затем вопросительно выгибает бровь. — Вкусно? — Не знаю. Я не распробовал, — отвечает Чон, говоря совсем не о десерте. — Хочешь ещё, да? — спрашивает парень игриво. — Хочу. Пак берёт новую порцию мороженого и подносит ложку к своей шее. Он оставляет небольшую липкую дорожку ей на своей коже и чувствует, как лакомство начинает быстро таять от жара его тела. Чонгук понимает, в какую игру он решил поиграть с ним, поэтому подаётся вперёд и медленно широким мазком проводит языком по сонной артерии парня до самого уха. На его коже остаётся длинный влажный след, а затем его обдаёт горячее дыхание, и это заставляет Чимина слегка вздрогнуть. Он прикрывает веки и тяжело вздыхает от того, как сильно его пронзает волна возбуждения в эту секунду. Он снова берёт мороженое из ведёрка и кладёт небольшой кусочек в глубокую впадину на ключице. Оно быстро тает, но Чонгук не даёт ему растекаться, а плавно скользит губами по изящным выступам на чужом плече и по россыпи маленьких родинок, собирая все потёки. Он добирается до ямочки с лакомством, забирает его губами и убирает языком ванильный след. — Ну что, распробовал? — шепчет Пак, учащённо дыша. — Нет, — ухмыляется Чон. — Какой ты ненасытный у меня. — Да. Мне всегда мало. — Сладкого? — Тебя, — шепчет Чонгук, прокладывая цепочку мокрых поцелуев по его кадыку, слегка прикусывая кожу, пока тот приподнимает голову. — Подожди. Стой, я же не предлагал себя съесть, — смеётся Чимин. — Я могу совместить два моих любимых лакомства, — отвечает парень, нежно касаясь губами его челюсти. — Ты такой испорченный, Джей Кей. — Это мне говоришь ты? — усмехается он, выгибая бровь и скользя руками по его телу. — Кто пристаёт ко мне при любой возможности? — Ты сам ведь каждый раз не упускаешь шанса поскакать на мне, — отвечает с улыбкой Пак и жадно целует его. С каждым разом поцелуи становятся такими жарким, что никакой ледяной душ не спасёт уже эту ситуацию. Очевидно, что просто безобидными играми это всё не закончится. Чимин чувствует стояк парня, который упирается ему в бедро, и глухо стонет в его губы. Он запускает пальцы в его мягкие волосы и прижимает к себе за затылок, углубляя поцелуй. Его язык хаотично скользит по чужому, а затем он мягко посасывает его и слегка прикусывает. Чонгук с трудом отрывается от него, упираясь ладонями в столешницу, и так тяжело дышит, будто пробежал марафон. Парень увлечённо наблюдает, как Чимин размазывает мороженое по своей груди, а затем облизывает ложку с хитрой улыбкой. Он вопросительно выгибает бровь, будто провоцируя его продолжить. Ему нравится, что его тело получает так много ласки от него. Обычно происходит всё наоборот, хоть он и не был никогда обделён вниманием во время секса с его стороны, но такое происходит впервые. Чон буквально пожирает его в прямом и переносном смысле. Кожа от этого покрывается мелкими мурашками, а он с трудом делает прерывистые вдохи и закрывает глаза, пока парень устраняет следы его очередной шалости. Горячий язык мучительно медленно скользит по его медовой коже, слизывая сладкую и холодную массу с привкусом ванили. Он ласково обводит им сосок, и Чимин издаёт шумный выдох, резко запрокинув голову к потолку. А его тихие и почти мурлыкающие стоны отзываются приятной судорогой внизу живота Чонгука и сильным напряжением в его возбуждённом члене. Ему так нравится слышать эти прекрасные звуки. Он нежно обхватывает его сосок губами и несколько раз настойчивыми движениями скользит по нему языком, а затем проделывает те же пытки со вторым. Так невероятно он весь пахнет спелым арбузом, а на вкус сейчас как ванильное мороженое. И, чёрт возьми, этого самого вкусного десерта ему так мало. Хочется ещё и ещё. Хочется облизать и зацеловать каждый сантиметр его тела от нежно-розовой макушки до пяток. Желание всё больше и больше застилает ему глаза, а в груди всё горит от этого чувства. Чонгук упивается таким Паком: горячим, нежным, игривым, чувственным. Его просто сводит с ума этот тёмный взгляд, желающий большего. И его доводит до грани сумасшествия этот низкий шёпот, срывающийся с родных потрясающих губ: ругательства, ласковые слова, его имя, стоны и вздохи. Всё смешивается в какую-то немыслимо сладкую песню, от которой он просто плавится как это самое лакомство на идеальном теле. Пак слегка толкает его в грудь, а затем слезает со стола. Он вновь оставляет на себе мороженое, прямо на рельефных выступах своего живота, и оно плавно стекает вниз по коже равномерными потёками, устремляясь вниз к его паху. Чонгук без разговоров становится перед ним на колени, слегка спускает его пижамные штаны, спасая их от десерта, а потом проводит языком по сладким дорожкам, которые покрывают напряжённые мышцы. Он вылизывает их одну за другой, прикрывая глаза от удовольствия, и сжимает пальцы на бёдрах парня. Его губы покрывают россыпью жадных поцелуев напряжённый пресс, опускаясь всё ниже и ниже. — Чёрт, малыш, — шепчет Чимин с придыханием и довольно ухмыляется. — Ещё никто не хотел меня так съесть. Чон улыбается, зачёсывая волосы назад пятернёй и облизывая губы. Он снимает с него штаны и толкает их в сторону, а затем берёт его эрегированный член и безумно медленно проводит языком по головке круговыми движениями. Так ласково и неторопливо, что парень в ответ вздрагивает всем телом и закатывает глаза от удовольствия. Он шумно втягивает воздух сквозь зубы и зажмуривается. Слабый холод делает ощущения особенно приятными и необычными. Эти ласки напоминают немыслимое и противоречивое сочетание огня и льда, и это, твою мать, просто что-то незабываемое. С ним ещё никто такого не проделывал. За счёт необычного сочетания прохладного языка и горячей полости рта, ощущение на самом деле необъяснимые и ни с чем несравнимые. А Чонгук, очевидно, знает, что творит с ним, судя по его наглым и хитрым глазам, которые он практически не сводит с него. Он крепко держит ствол его члена и вылизывает его со всех сторон с удовлетворёнными стонами, словно ему дали самое вкусное лакомство. Чимин поднимает ногу и упирается ей в выступ кухонного островка, а затем продолжает есть мороженое, наблюдая за активными действиями Чона перед ним. Его влажные губы обхватывают головку и крутят её вдоль линии уздечки, вызывая лёгкое помутнение рассудка. Пак глухо стонет, облизывая ложку, и запускает пальцы в его тёмные волосы. Он прижимает его за затылок к своему паху, пока тот глубоко принимает его член в своё горло. Его руки, губы и язык работают как единый инструмент, просто сводящий с ума. Чонгук постоянно чередует темп и различные виды ласк, заставляя его задыхаться всё сильнее. В одну минуту он медленно и нежно обволакивает губами головку, трепетно и чувственно поглаживая её языком, а в другую — грубо и быстро насаживается на его член ртом, практически полностью заглатывая его и периодически хаотично по сторонам лаская вздувшиеся вены на стволе. Он чувствует, как скользит между его небом и корнем языка всё дальше, проникая глубже под звуки собственных низких стонов и его тяжёлого дыхания. Он пристально и жадно наблюдает, как тот медленно вытаскивает его член с громким звуком, а после начинается новый вид пытки для него. Чон, забирает у него ложку и оставляет сильно подтаявшее мороженое по всему члену. Пак сжимает край стола до побелевших костяшек и не может сдержать громкий стон. Приятный холод нежно щекочет нервные окончания, а затем его сменяет тёплый язык. Парень медленно слизывает лакомство широкими мазками и после берёт ствол ладонью, поднимая его вверх. Из Чимина просто неконтролируемо выливается поток тихих ругательств, и он отклоняется назад, закрывая глаза, когда он начинает ласкать языком его мошонку, а рукой ритмично водить по всей длине. В глазах буквально темнеет от удовольствия, и всё тело распирает от зашкаливающего уровня напряжения. Он с немыслимым трудом пытается не кончить прямо сейчас, но это невероятно сложно, когда Чонгук так интенсивно ублажает его самые чувствительные зоны. Он, не сводя с Пака глаз, облизывает, гладит, касается уздечки, быстро пробегает по головке и её краям кончиком языка, продолжая сверлить его жадным взглядом. При этом он издаёт такие нежные и сладкие стоны едва слышно, но они отзываются мощными электрическими пульсациями внутри Чимина, который способен лишь поглаживать его по голове, как послушного мальчика. У него нет сил выносить всё это, его просто разрывает на мелкие куски и расщепляет на молекулы. А вид горячего Чонгука перед ним на коленях с его членом во рту, матерь Божья. Только от этого уже можно кончить без всяких угрызений совести. Кожа раскраснелась, губы припухли, и с них стекает смесь слюны, смазки и мороженного, а чёртовы большие глаза — греховная бездна. В ней бурлит такая бешеная химия, что становится страшно. Пак слегка подаётся ему навстречу, грубо прижимая к себе за затылок ладонью, и нежные губы в ответ моментально становятся невероятно упругими. Он протяжно стонет, ощущая их плотное кольцо, скользящее по всему стволу его члена, и до боли в пальцах сжимает край столешницы. Так невыносимо приятно, что хочется кричать во всю глотку, но он себя сдерживает из последних сил, зная, что их могут услышать. Из горла Чона вырываются такие тихие хлюпающие звуки, пока Чимин входит в него, и это, твою мать, так сексуально звучит. Но когда он замечает, что ему становится трудно дышать, то сразу же отпускает. Чонгук жадно хватает воздух, но всё же не останавливается. Он высовывает язык, а затем мягко стучит его членом по нему и плавно водит им вперёд-назад, глядя на него немигающим взглядом. Эти проклятые глаза словно околдовывают, очаровывают и затягивают его в свою тёмную глубину, просто какая-то совершенно необъяснимая магия. Его чёртовы губы снова обхватывают головку, и затем она начинает упираться в его щёку изнутри, сильно натягивая нежную кожу. — Твою... мать, — прерывисто шепчет Чимин, запрокинув голову и жёстко сжимая его волосы в своём кулаке. — Что же ты делаешь? С его приоткрытых губ срывают хрипловатые стоны, пока он снова двигает бёдрами, буквально трахая рот парня. Держать себя в руках становится просто невозможно, ему настолько дурманит сознание всё происходящее, что Пак, кажется, забывает, где он и кто он. Это чистое безумие. Он запускает пальцы в ведёрко с лакомством, опуская взгляд вниз на Чонгука. Он медленно облизывает их и слегка посасывает, а затем с силой дёргает его за волосы назад и грубо сжимает его подбородок, заставляя послушно открыть рот. Чон с трудом дышит и наблюдает, как с пухлых губ прямо на его выставленный язык тонкой нитью тянется смесь слюны и вкусного мороженого. Он проглатывает всё это и ощущает сладкий вкус ванили, а Чимин до побелевших костяшек сжимает его челюсть с наглой ухмылкой на губах. Он доволен. Ему нравится, как его парень без всякой задней мысли всегда соглашается на всё ради их общего удовольствия. Он наклоняется к нему и так мокро целует, практически вылизывая его нёбо и язык, будто хочет съесть, как самый вкусный десерт на этом свете. Он тянет его к себе за подбородок, вынуждая подняться с колен, а затем резко разворачивает. Пак на ощупь снимает с него штаны и бельё, а затем усаживает на стол. Его губы смазано целуют парня, оставляя повсюду мокрые следы, пока он устраивает его удобнее на самом крае. С большим трудом он разрывает поцелуй и быстро плюёт на его член, а затем круговыми движениями поглаживает головку ладонью. Чонгук тяжело стонет и опирается ладонями за своей спиной на столешницу, а пятками в край стола. Его тело фонит таким сильным напряжением, что, кажется, в данную минуту можно увидеть искры электричества, исходящие от его кожи. Нервные окончания так сильно оголены, что любое, даже мимолётное, прикосновение заставляет вздрагивать и гортанно стонать. Чимин мягко продолжает двигать рукой по его члену, и в это же время неторопливо проводит языком по внутренней поверхности его бедра вверх до паха, а затем скользит по ноге губами, оставляя множество поцелуев. Так медленно, что Чон протестующе ворчит. Он не может вот так сейчас с ним поступать, когда уже завёл до пика. Нельзя, чёрт возьми, так резко сбрасывать обороты. — Пак, я тебя убью, — с трудом произносит он, тяжело дыша. — Хватит медлить. Чимин плотоядно улыбается и оставляет ещё один долгий поцелуй на его коже, а затем уходит. Он быстро ищет в своей сумке лубрикант, выбрасывая практически всё на пол, и возвращается к изнывающему от желания парню. Чонгук сразу же грубо впивается в его губы, хватая за шею. Он шире разводит ноги в стороны, раскрываясь для него, и нетерпеливо стонет. Он дёргается всем телом, когда ощущает в себе влажные и прохладные от смазки пальцы, а его рука случайно задевает какие-то коробки на столе. Они летят на пол и приземляются с грохотом. — Чёрт, — шепчет Чон и мягко смеётся. — Веди себя тише, мы же не одни в доме, — усмехается Пак, мягко двигая рукой, и покрывает жадными поцелуями его плечо. — Чимин, — стонет он, закрывая глаза. — Я пытаюсь. Боже, мы же на кухне миссис Мин. Мне будет так стыдно потом перед ней. — А сейчас тебе не стыдно, малыш? — Я не знаю, что такое стыд в эту минуту. Быстрее, прошу тебя, — шепчет Чонгук, скользя губами по его щеке, и сжимает его шею сзади до боли в руке. — Какой же ты извращенец, — смеётся Чимин, ускоряя ритм. — Такой же, как и ты. Господи, а если они услышат нас? — прерывисто шепчет парень и сам двигается навстречу его руке. — А ты думаешь, они не знают, что мы трахаемся? — Но не здесь же. Мы вели себя прилично всё это время. — Не буду говорить вслух, что мы делали в нашей спальне пару дней назад, в душе, в машине, в палатке и… — Боже, помолчи, — смеётся в ответ Чон. — Не волнуйся. Мы спихнём все стоны на наших младших, которые развлекаются наверху. — Детка, — шепчет Чонгук и нетерпеливо целует его, — пожалуйста. Я не могу больше. Эти слова, срывающиеся на хриплый шёпот, словно последняя мольба. Его глаза так сильно затуманены страстью, что в них застыла белая и непроницаемая пелена. Его горячее дыхание просто обжигает, а тело дрожит от сильного напряжения. Он так сильно нуждается в нём, а осознание этого так приятно греет что-то в глубине души Пака. Он притягивает парня ближе к краю стола, а тот сразу же крепко обхватывает его ногами и руками, хватаясь за него, как за спасательный круг в этом безумии. Чимин ласково скользит губами по нежной коже чужой шеи, покрытой крошечными капельками пота и мурашками, пока его член плавно скользит в него, и Чон в то же мгновение стонет. Слишком громко для такой оглушающей тишины во всём доме, но в данную секунду он совершенно перестаёт об этом думать. Он откидывает голову назад и закрывает глаза, наслаждаясь привычным и таким приятным растяжением, пока член погружается в него сантиметр за сантиметром. Он просто тонет в этом долгожданном ощущении. Его пальцы непроизвольно сжимают волосы на затылке Пака, а тело наполняется тяжестью. Немыслимо. Внутри все клетки сильно напрягаются, а мышцы скручиваются узлом. Они словно какая-то одержимость друг для друга. Оба задыхаются. Оба сгорают. Оба превращаются в настоящий пепел из-за этих чувств. Они так сильны, что становится страшно. Кажется, что у них нет конца и края, а когда не видишь границ, то это пугает больше всего на свете. Их эмоциям не видно грани, глубины, ширины и высоты. Они не поддаются никаким объяснениям. Чимин плавными толчками входит в него, опираясь ладонями на поверхность лакированной столешницы, а Чонгук опускается назад на локти и хватает его губы своими, истязая их грязными поцелуями. Они всё ещё хранят ванильный вкус и такие невероятно сладкие, что из его груди вырывает очередной стон удовольствия. Проходят секунды, а может минуты, совершенно непонятно, потому что они оба отключаются от реального мира. Он двигается быстрее, потому что они оба держатся просто из последних сил. Он проникает в него глубоко и ритмично, стараясь меньше шуметь, а Чон продолжает тяжело стонать в его губы от каждого толчка и зажмуривается от переполняющих эмоций. Это трудно выносить. Перед глазами всё плывёт. Кожа горит от какой-то агонии, и её хочется содрать с себя. Воздуха не хватает. Горячее дыхание плавит всё на своём пути. Лёгкие пылают просто необъяснимым жаром. Все внутренности сводит сладкая, но болезненная истома. Это до одури хорошо. Настолько, что голова кружится от удовольствия. — Чонгук, — с трудом шепчет Пак и зажмуривается от приближающегося оргазма. — я… — Я знаю, — отвечает парень, кладя ладонь на его щёку и тяжело дыша. — Знаю. — Люблю, — продолжает он, максимально ускоряя темп на пределе своих физических сил. — Детка, — шепчет Чонгук, нежно проводя большим пальцем по его пересохшим губам. — Тебя, — заканчивает Чимин, открывая глаза, и сталкивается с тонущем в любви взглядом напротив. — Я люблю тебя. — Кой ной окан, — едва слышно произносит Чон в ответ, а затем так нежно целует его, что у парня ползут мурашки по позвоночнику, размером с Большой Каньон. Это самый хрупкий, лилейный и одновременно какой-то отчаянный поцелуй, который был за всё время между ними. Пак буквально чувствует своим сердцем, что он вкладывает в него весь спектр чувств, которые есть в нём, но пока не способен выразить их силу словами. Он абсолютно не понимает, что значит сказанная им фраза, но уверен, что это нечто особенно красивое и приятное. Спросит об этом позже, потому что сейчас не способен говорить что-то членораздельное и расспрашивать его о чём-то. Всё, о чём он способен думать — Чонгук в его руках. Их общее удовольствие, которое вот-вот должно вырваться наружу из их тел. Чимин чувствует, как всё внутри просто переворачивает безудержный ураган. Как будто торнадо закручивает всё в огромный вихрь и сносит всё на своём пути, а после все внутренности проваливаются вместе с его сознанием в какую-то нирвану. Весь позвоночник простреливает сильный жар, и он словно ощущает мощный взрыв внутри. Он бурно кончает, практически утробно рыча в шею Чона и изливаясь в него. Пак, сжимая зубы, сдерживает протяжный стон и всё равно продолжает совершать мощные толчки. Парень замечает, как Чон напрягается всем телом и сильно зажмуривается, быстро водя рукой по своему члену. Чимин зажимает его рот ладонью, и тот сразу же приглушенно стонет в неё, переставая себя сдерживать. Его глаза так горят и умоляюще смотрят на него, что он не в силах отвести своих. Он понимает, о чём немо его просят, поэтому не останавливается, а продолжает подгонять его оргазм. Чонгук откидывается полностью на стол и прогибается в спине, наконец-то кончая в собственный кулак. Он несколько раз вздрагивает и вскрикивает в чужую ладонь, а затем Пак убирает её и наклоняется, чтобы поцеловать его. Он весь так дрожит, но его и самого ощутимо трясёт от того, насколько это невероятно. — О Господи! — раздаётся голос Тэхёна у двери кухни, и он прикрывает ладонью глаза. — Фу! Я не хотел этого видеть! Я сейчас ослепну! Вы что, охренели?! — Твою мать! Иди к чёрту, Тэ! — стонет Пак, упираясь лбом в грудь Чонгука, и смеётся. — Это же общая кухня! Вы что, не слышали, что я шёл?! Хоть бы постеснялись! — Вали отсюда! Какого хрена тебе не спится?! — Я не знал, что вы тут! Срань Господня! Вам что, своей комнаты мало, извращенцы?! — говорит он, наощупь двигаясь обратно, и раздвигает пальцы, подсматривая одним глазом. — Эй! Пошёл вон! Не пялься! — кричит Чимин, бросая в него полотенце. — Боже, я теперь травмирован! Я практически видел, как вы трахаетесь! Мне нужен психолог! Я даже забыл, зачем пришёл сюда! — возмущается он и быстро уходит. Его тихие возгласы слышны до тех пор, пока он поднимается по лестнице и скрывается на втором этаже дома. Пак вытирает предплечьем пот со лба и тихо смеётся. — Боже мой, — стонет Чонгук, прикрывая глаза ладонью. — Теперь мне стыдно. — Правда? — улыбается парень, недоверчиво выгибая бровь, и целует его в уголок губ. — Нет, — отвечает он и тоже начинает смеяться. — Совсем нет.***
Следующие дни проходили снова с утра до вечера на различных тренировочных участках. Маленький отдых для Чимина был закончен, всё же нужно было не забывать, ради чего он здесь находился на самом деле. Главная его цель — как можно лучше научиться управлять автомобилем. Ему нужно было стать достойным соперником, потому что конкуренция на одной из самых крутых гонок в мире явно будет безумная. Дрифтовать у него получалось уже значительно лучше. С каждым разом он чувствовал себя всё увереннее на дороге, и уже практически инстинктивно ощущал этот момент, когда необходимо было начинать манёвры. Чонгук обучил его различным видам управляемых заносов и экстремальному вождению. Слышать критику от него каждый раз довольно трудно, но она была действительно объективной и полезной. Он не ругал его без дела, все его претензии были обоснованными. Он замечал его недостатки со стороны профессиональным взглядом и старался их аккуратно исправить. Он действительно направлял, помогал, учил, поддерживал и в итоге постепенно превращал его в настоящего уличного гонщика, достойного такой гонки, на победу в которой тот был нацелен. В один из дней после долгой тренировки вместо того, чтобы пойти поужинать и в душ, как обычно, Чон задерживает его у крыльца дома, хватая за локоть. Он с загадочной улыбкой на лице и без лишних разговоров сажает Пака в форд «Пикап» отца Юнги, и они куда-то уезжают. Чонгук выглядит каким-то взволнованным и подозрительно довольным. Заметно, как практически половину пути по неизвестному направлению он сильно нервничает. Покусывая губы, постоянно проводит рукой по волосам и барабанит пальцами по рулю мимо такта играющей мелодии. Чимин абсолютно недоумевает, что вообще происходит. Но парень не отвечает ни на какие его вопросы, либо просто увиливает от нормального ответа, продолжая озорно улыбаться. Он вёз его по маленькому и спокойному городку, плавно виляя по улицам из стороны в сторону, чем окончательно запутывает своего пассажира, который не знает местность. Людей практически нет, хотя сейчас всего лишь около девяти вечера. Охай такой спокойный и безлюдный. После заката жители резко куда-то пропадают, наверное, они просто привыкли к такому постоянному режиму. Ранний подъём, много тяжёлой работы весь день, ранний отбой. Эти люди очевидно очень трудолюбивые и простые, теперь становится ясно, откуда все эти черты так ярко выражены в характере Мин Юнги. — Мне кажется, или ты нервничаешь, Джей Кей? — спрашивает Чимин, с улыбкой глядя на своего водителя. — Возможно, немного. Да, наверное, — отвечает он, вновь странно улыбаясь. — Куда мы едем? — Я уже отвечал тебе. Скоро узнаешь. — Ну намекни хотя бы, — протяжно стонет Пак, как ребёнок, выпрашивающий сладости. — Я умираю от любопытства. Это тренировка? — Мы только оттуда, так что нет. — Ты хочешь мне показать красивый вид? — Нет. Что за банальщина? — смеётся Чон. — Чёрт, — вздыхает Чимин, ероша свои волосы. — Я с ума схожу от неизвестности. А почему мы на «Пикапе»? Я думал, ты с «Мустангом» не расстаёшься. — Так нужно, — отвечает лаконично он, снова оставляя множество вопросов. — Ты просто невозможный, — бубнит обижено парень. — Так не терпится узнать? — Я не люблю чего-то не знать. Это меня пугает, поэтому я очень нервничаю. — Пять процентов, — говорит Чонгук, медленно останавливая машину. — Пять процентов? — удивляется Пак и быстро моргает, выглядывая в окно. Не видно толком ничего, кроме закрытых торговых лавок и жилых домов. — Я пытаюсь понять, куда ты привёз меня. — Мы ещё не приехали, дальше поведёшь ты. И сейчас ты пройдёшь мою проверку на доверие. Ты же хотел этого, — поясняет Чон. — Ух ты. Так вот что ты задумал, — смеётся Чимин и ёрзает на месте в предвкушении. — И в чём она заключается? — Ты очень удивишься. Парень выходит из машины, и они меняются ролями. Чонгук устраивается на пассажирском сиденье, а Чимин садится на место водителя. Он сразу же пытается приноровиться к новому для него транспорту и смотрит в боковые зеркала, ведь он ни разу не водил такую габаритную машину. Это немного странные ощущения, словно сидишь в нескольких метрах над землёй, как в огромном грузовике. Она большая и не самая манёвренная, поэтому он действительно сейчас нервничает. К спортивным машинам он уже привык, с ними было довольно легко, а вот с «Пикапом» будет справляться впервые в своей жизни. Это уже для него своеобразная проверка. Чон пристёгивается и глубоко вздыхает, а Чимин с недоверием прищуривается, глядя на него. Только что ехал без ремня всю дорогу, а сейчас вдруг подумал о своей безопасности? Он даже не знает, как воспринимать это. Может, не так уж Чонгук ему доверяет? Но на самом деле он понимает, в чём настоящая причина беспокойства, когда тот достаёт из своего кармана повязку. Это же не то, что он думает, чёрт возьми? Нет, он же не может завязать ему глаза. — Да, именно, — кивает парень, будто прочитав его мысли. — Нет, — отвечает он, отрицательно качая головой. — Да. Такова проверка. Слепое управление под моим руководством. — Вы, стритрейсеры, психи? — А вы, байкеры, нет? — смеётся Чон. — Я надеюсь, это хоть не гонка? — Не переоценивай свои способности водителя. Ты ещё далёк от идеала, чтобы участвовать в таком безумии. Нет, это не гонка. Тебе нужно лишь привести нас до пункта назначения. Я буду подсказывать тебе направление, — отвечает Чонгук и завязывает ему глаза. — Боже, — шепчет Чимин и тяжело вздыхает, сжимая руль. — Я надеюсь, мы выживем. Я ещё так молод, чтобы умирать. — Поехали, детка. Губы Пака расплывается в улыбке, когда он слышит это уже родное прозвище. Он несколько раз выпускает воздух из лёгких, чтобы успокоиться. Разве он может с этим не справиться? Ведь Чонгук рядом. Всё должно быть в порядке. Он наощупь находит ключ зажигания и заводит машину. Но когда слышит двигатель, то вся его уверенность в себе рассыпается на кусочки. У него сейчас такое чувство, будто он впервые сидит за рулём. Хорошо знаком с теорией, а на практике действует практически вслепую, но он доверяет своему парню. Ему нужно лишь слушать его и быть аккуратным со скоростью. Лучше они будут плестись к месту назначения два часа, чем он поспешит и угробит их обоих. — Отлично, держись прямо. Нам недалеко ехать, так что эта проверка не затянется, — говорит Чонгук, успокаивающе гладя его по бедру. Это немного придаёт спокойствия, но всё равно Пак так сильно нервничает, что начинает тошнить. Он чувствует, как все органы внутри переворачиваются от волнения. Сердце грохочет в груди так сильно, что этот звук отдаётся в ушах оглушающими ударами. Он по памяти двигает рычаг коробки передач и машинально нажимает на педали. — Не газуй. Мы никуда не торопимся. Сейчас спокойно поворачивай налево, — говорит Чон, продолжая поглаживать его ногу. — Чёртово дерьмо, — шепчет недовольно он себе под нос, но всё же поворачивает руль влево. — Я хоть вписываюсь? Не молчи. Скажи, что я не еду в столб. Я должен знать, что всё делаю правильно. — Ты паникуешь, — говорит парень, слегка придерживая руль пальцами. — Осторожно. Немного нежнее и плавнее. — Да, твою мать, я паникую. Я впервые веду машину вслепую. Это ты видишь всё происходящее, а не я. — Чуть-чуть ещё. Доворачивай, всё хорошо. Мы едем по дороге, столбы далеко, — тихо смеётся Чон, держа ситуацию под контролем. — Не смейся, я боюсь! — возмущается Пак. — Ты такой милый. — Отвали от меня. — Такой очаровательный. — Не беси меня. Говори, что там происходит, я сейчас обделаюсь. Чонгук снова смеётся, морща нос, и следит за дорогой. — Так, сейчас снова поворот налево. Аккуратно. — Ты издеваешься?! Почему ты не выбрал дорогу попроще?! Чёрт, у меня руки дрожат! — говорит Чимин, делая несколько глубоких вдохов и выдохов. — Не волнуйся, пока ты делаешь всё правильно. — Не волнуйся, действительно, — с сарказмом говорит Пак и нервно смеётся. — С чего мне волноваться? Я же всего лишь нахрен ничего не вижу за рулём. — Я ведь переборол себя и сел с тобой на мотоцикл, хотя боялся. — Это совершенно разные вещи. Я видел, куда ехал и полностью контролировал ситуацию. — А сейчас я её контролирую. Доверься мне. — Ты чокнутый. — Кто не без греха? — Я тебя ненавижу, ты знаешь? Так сильно ненавижу сейчас, что убил бы своими руками за такую проверку. Я уже жалею, что согласился. Чтобы я ещё раз на это подписался? Никогда в жизни. Вы отбитые на всю голову. — Больше и не нужно, — смеётся Чон. — Сейчас привезёшь нас к месту назначения, и всё закончится. Больше никаких проверок. Ты же сам этого хотел. — Да, но я не думал, что будет вот это, — говорит он, крепко сжимая руль. — Я не хочу умирать вот так. Совсем не хочу. Я так молод, ты так молод. Я ещё столько всего не сделал. И вообще у меня дома Лачи. Он что, останется сиротой? Чонгук улыбался, глядя на него, и старался максимально давать ему свою поддержку в этой ситуации. Как и в гонке на байке, здесь всё зависело от успешной командной работы. Чимин паниковал. Это было заметно невооружённым глазом, и дело было совсем не в том, что он не доверял ему. Просто он боялся облажаться из-за того, что совершенно не контролировал ситуацию на первый взгляд. Его пугали неизвестность и тот факт, что многое зависело сейчас от другого человека. В его жизни обычно контролировал всё он. Себе он доверял и своим ощущениям — тоже. Но сейчас для него было большой сложностью то, что он должен положиться на кого-то и позволить ему решить задачу поставленную перед ним, а именно — доехать к конечной точке. Ему нужно было впервые слушать кого-то, чтобы выпутаться из проблемы. Чимин боялся, что по его вине может что-то пойти не так. Боялся навредить ему, другим людям, самому себе, и Чонгук впервые видел его таким растерянным за рулём. Его паника становилась всё сильнее, а эти лишние нервы начинали сильно мешать. Ему необходима была максимальная поддержка и тот, кто способен успокоить. Он ведь легко мог пройти эту проверку, просто ему нужна была надёжная опора в данный момент, и Чон готов был ей стать без сомнений. — Эй, детка, — ласково шепчет он, нежно гладя его по предплечью, — ты не один. Я рядом с тобой, понимаешь? Просто доверяй мне. Я ведь доверяю, если сижу в машине со слепым водителем. Сейчас я — твои глаза. Только от нас двоих зависит, будет ли всё хорошо, а не только от тебя. Просто доверяй мне и слушай меня. Если ты упадёшь, я подхвачу, понимаешь? Если ты полетишь вверх, я полечу следом. Мы одно целое, и будем следовать вместе, что бы ни случилось. Нет меня без тебя, понимаешь? Ответь себе ещё раз на вопрос: ты доверяешь мне? — Абсолютно, — говорит сразу же Чимин, стараясь ровно держать руль. — А я доверяю тебе. Просто успокойся. Всё хорошо. Выдохни и поворачивай направо. Пак глубоко вздыхает и послушно выворачивает руль в правую сторону, плавно удерживая газ на одинаковых оборотах. Ему стало гораздо спокойней от слов, которые Чонгук сказал сейчас. Даже удивительно, как много на самом деле значат слова, сказанные самым родным человеком в трудной ситуации. Это так чертовски важно, ведь когда они познакомились, он говорил о том, что может полагаться лишь на себя, а сейчас доверял ему свою жизнь. И это было просто бесценно. Это, наверное, самый дорогой подарок, который можно получить от него — безусловное доверие. — Отлично. Ты справляешься. Держись ровно, мы почти приехали, — говорит Чон, глядя на него, и широко улыбается. Формально, проверка была пройдена лишь сейчас, но Чимину удалось заполучить его доверие гораздо раньше. В очередной раз Чонгук из-за него переступил через свои внутренние принципы. Он не переставал удивлять. Самый поразительный человек, которого только он встречал в своей жизни. Несмотря на свою внутреннюю панику, он всё же смог успокоиться и прислушаться к нему. Ему помогла поддержка, которую он получил в нужный момент. Пак двигался спокойно, с маленькой скоростью и дальше послушно следовал всем указаниям без лишних вопросов и слов. Тем самым он смог показать, что теперь полностью полагался на него, а для Чона это было действительно очень важно. — Последний поворот налево, и здесь будет спуск вниз. Аккуратно, — говорит он, наблюдая за дорогой. — Всё нормально у меня выходит? — спрашивает Пак, выполняя указание. — Да, теперь сбавляй скорость. Чуть правее, — говорит Чонгук, кладя ладонь на его руку, и смотрит на парковочную зону через лобовое стекло. — Отлично, тормози. Здесь мы остановимся. Сдай немного назад. — Приехали? — осторожно спрашивает Чимин. — И мы живы? — Да, ты отлично справился. Лачи не останется сиротой, — смеётся парень. — Ещё немного назад. — Боже, — напряжённо вздыхает Пак и быстро вытирает пот со лба. — Всё, стоп. Отлично. Мы приехали. — Да? — Да, расслабься, детка, — снова смеётся Чонгук и целует его в щёку. — Не снимай пока повязку. — Ты сегодня полон сюрпризов, Джей Кей, — отвечает парень и глушит двигатель. Чон выходит из машины и быстро обходит её. Он открывает водительскую дверь и берёт Чимина за руку, помогая ему выйти на улицу. Его пальцы слегка похолодели от нервного напряжения и заметно подрагивают, поэтому парень в успокаивающем жесте поглаживает их. Наконец-то они останавливаются, сделав несколько шагов, и Пак облегчённо выдыхает. Чонгук куда-то ненадолго отходит и просит его подождать пару минут. Всё это время он пытается прислушаться к звукам вокруг, чтобы понять, где они сейчас находятся. Но он слышит лишь стрекот сверчков, какие-то суматошные действия своего парня недалеко и несколько тихих голосов людей вдалеке. Сложно понять, куда он его привёз. Здесь, как и во всём городке, пахнет свежестью и зеленью. Спокойно и тихо. Они явно на природе, но не далеко от цивилизации, раз ехали по городским улицам. Чистый воздух глубоко проникает в лёгкие, а слегка прохладный ветерок ласково пробегает по рукам Пака, вызывая приятные мурашки. Он слегка ёжится, но затем Чонгук снова берёт его за руки, и это моментально заставляет трепетать сердце. — Готов? — спрашивает Чон. — К чему? — с опаской спрашивает он. — К исполнению своей маленькой мечты. — Господи, да давай уже. Я умираю от любопытства. Парень аккуратно снимает повязку с его глаз, и Пак быстро потирает их, привыкая к освещению, а затем обводит всё вокруг удивлённым взглядом. Боже мой, это автокинотеатр. Он привёз его в чёртов кинотеатр под открытым небом. Каждый раз, когда Чимин думал об этом, то представлял гигантский экран посреди пустыря рядом с парком или лесом, несколько рядов старомодных машин и шум проектора в ночной тишине. Людей, сидящих на крышах своих автомобилей, целующиеся парочки или наоборот шумные компании друзей, которые решили провести время вместе. Запах попкорна и настоящий дух Америки 80-х годов. И в данный момент он видел практически то, что представлял в своих мечтах все эти годы. На большом поле, напоминающем старый стадион, стояли несколько десятков машин различных моделей и годов выпуска прямо напротив огромного белого экрана, где скоро начнётся показ фильма. А за ним был лишь неповторимый вечерний вид на горы городка Охай. Восходящая луна мягко освещала всё вокруг, но ещё освещение дополняла пара тусклых фонарей на обочине. Этого было вполне достаточно, чтобы оценить невероятную красоту этого места. Так атмосферно, что на несколько мгновений перехватывает дыхание. Невероятное ощущение, когда наяву видишь то, о чём грезил много лет и видел это лишь в фильмах. Пак поднимает голову и восхищённо рассматривает несколько маленьких огоньков, мерцающих в темноте. Светлячки. Эти маленькие насекомые здесь повсюду и их так много у земли в траве, что создаётся впечатление, будто кто-то их специально запустил для создания какой-то абсолютно волшебной ауры. — Это… но… как ты… — Я узнал, что для тебя идеальное свидание — кино под открытым небом, — говорит Чонгук, указывая на экран вдалеке. — Решил тебя удивить. Раз я не многословен в плане чувств, то, может, у меня получится показать поступками, как много ты значишь для меня? Я ни для кого не делал свидание прежде. И сейчас нервничаю, потому что не знаю, как ты отнесёшься к этому. — Да, я мечтал об этом много лет. С ума сойти. Ты меня очень удивил, правда. Это нереально, — тихо говорит Чимин, продолжая всё удивлённо рассматривать. — Но это не всё. Что же нужно для хорошего киносеанса? — спрашивает он и робко улыбается. — Классная компания, наверное? — смеётся Пак. — Верно. Я тебе её составлю, — говорит Чон и быстро целует его. — А еще нужно комфортное место, да? — Да, кажется, — хмурится парень и недоверчиво сводит брови. Чонгук разворачивает его лицом к задней части «Пикапа», и тот вновь, приоткрыв рот, восторженно вздыхает. В открытой грузовой площадке с невысокими бортиками он устроил целый островок комфорта для них, чтобы посмотреть кино вместе. Теперь стало ясно, почему он взял именно эту машину. Вот это да. Множество мягких подушек, одеял и пушистых пледов для уюта и тепла лежали внутри. Это место выглядит невероятно заманчиво, хочется поскорее развалиться там и начать смотреть фильм. Разные сладости, пицца, ведёрки с попкорном и стаканы с содовой. Он продумал всё до самых незначительных мелочей, чтобы сделать этот вечер незабываемым. Это просто идеальное свидание. Чимин поражённо качает головой и чувствует, как его сердце плавится от всей этой прекрасной романтики, устроенной только для него. Откуда он всё это мог узнать? Он угадал во всём, даже выбрал вкус его любимого попкорна — карамель, её сладкий запах витает в воздухе. Всё это просто поразительно. — Это… чёрт, — шепчет Пак и тихо вздыхает. — Я не думал, что кто-то сделает что-то подобное для меня. — Тебе нравится? — осторожно спрашивает Чон. — Шутишь? Это сказка. Ты продумал всё. Каждую деталь, чтобы поразить меня. Ты просто невероятный, — говорит он, поворачиваясь к нему лицом. — Я так рад, что тебе нравится. Мы будем смотреть «Унесённые призраками», — говорит парень и облегчённо вздыхает. — Не-ет, — протягивает Пак, отрицательно качая головой. — Ты просто не мог знать этого. Кинотеатр, машина, сладости, карамельный попкорн, мой любимый мультфильм. Всё слишком идеально. Кто тебе рассказал об этом? — Чонин, — улыбается Чонгук, пожимая плечами и сдавая его брата с потрохами. — Он сказал, что это твоё идеальное свидание. Я его спрашивал, что могу сделать для тебя приятное, чтобы ты навсегда запомнил это совершенно по-особенному. Он мне рассказал, что это было твоей мечтой ещё с лагеря. — Поверить не могу. Это словно сон, — говорит Чимин, а затем делает шаг к нему и целует. Так чувственно и с огромной благодарностью, которую не может передать словами сейчас. Всё это слишком волшебно, чтобы быть реальностью. Ему тяжело поверить, что кто-то так сильно заморочился и сделал это только для него. Его губы нежно целуют парня и он прижимает его к себе, как самое дорогое сокровище в этом мире. Это был самый лучший вечер в его жизни. Ещё никто не делал для него свиданий, и сейчас Пак был просто так сильно ранен в самое сердце, что не мог сдержать своих эмоций. Его потряхивало от восторга и какого-то невероятного трепета в груди. Он был слишком счастлив в этот момент, и чувствовал себя эпицентром Вселенной. Они комфортно устраиваются в «Пикапе», когда начинается показ. На экране мелькают знакомые кадры, отбрасывая тени на их лица. Чимину действительно очень нравится этот мультфильм и он смотрел его так много раз в своей жизни, что многие эпизоды и диалоги героев знает наизусть, мысленно их проговаривая. Он любит его за глубину и многоплановость сюжета, а сложные характеры персонажей заставляют его сопереживать и думать во время просмотра. Это делает историю интересной не только для детей, но и для таких взрослых парней, как он. Даже, несмотря на то, что он видел эту историю в сотый раз, хочется снова ощутить на себе всё это, и это совсем не надоедает. На первый взгляд, это кажется обычным аниме, но его смысл гораздо глубже. Он словно олицетворение черт страшной современной действительности вокруг. В сюжете ярко выражены главные головные боли нашего общества: власть денег и потребительское отношение. И вся печальная суть в том, что люди, которые не могут обуздать самих себя и собственные желания, в итоге теряют человеческий облик, превращаясь в настоящих животных. В данный момент своей жизни Чимин ощущал себя той самой беспомощной Тихиро из этой истории, которая оказалась в полном одиночестве и не знала, как ей выбраться из страшного мира окружающего неё. Повсюду какой-то полный хаос и множество преград на пути к настоящему счастью. Она потеряла свою семью и отчаянно пыталась спасти их, а он спасал своего брата, который по глупости оказался в безвыходной ситуации. Его сгубил как раз один из тех самых людей, погрязших в своей чрезмерной власти и потерявших человеческие качества. И так же, как Тихиро, Пак встретил на своём трудном пути мальчика Хаку, в его случае — Чонгука. Он стал его проводником по этому странному и неизвестному для него миру, так же как Хаку стал путеводной звездой для девочки. Помогал ему выжить и сбежать от зла, и он очень надеялся, что его история тоже будет иметь счастливый финал. — Я не знал, что здесь есть такое место, — тихо говорит Чимин, опуская голову на плечо парня и поедая попкорн. — Если честно, это всё было организовано за несколько дней. Здесь давно перестали показывать кино, но это того стоило, — отвечает Чон с гордой улыбкой. — Ты всё это устроил? — Да. — И всё для меня? — робко спрашивает парень. — Что тебя так удивляет? — спрашивает он. — Не знаю. Наверное, то, что кто-то способен на такие поступки ради меня. Ты первый. — Мы должны были быть здесь совсем одни, но мне удалось договориться лишь при условии, что другие жители смогут приехать. — Я совсем не против их присутствия на нашем свидании. Так даже получилось ещё атмосфернее, — улыбается Пак и глубоко вдыхает чистый воздух. — Знал бы ты, как я рад, что тебе нравится, — говорит Чонгук и нежно целует его в волосы, которые теперь тоже пахнут вишней. — Это самый прекрасный день в моей жизни, кажется. — Я солгу, если скажу, что в моей было что-то лучше этого. Зрелищнее? Определённо. Вечер в Санта-Монике ничего не переплюнет, но это… — тихо говорит Чон и вздыхает, — это что-то более… — Уютное, — говорит Чимин. — Да, точно, — улыбается парень. — Словно мы вдвоём во всей Вселенной, несмотря на то, что нас окружают люди. — Да, я тоже это чувствую. Только ты и я во всём мире. Несколько минут они в молчании смотрят мультфильм. Пак слушает неспокойный стук сердца парня и закрывает глаза, наслаждаясь этим. Его душа сейчас напоминает переполненный сосуд. Столько разнообразных эмоций этот человек подарил ему сегодня, и они все льются через край. Сложно было поверить ещё совсем недавно в то, что он будет испытывать нечто подобное, но сейчас это реальность. — Я так счастлив, Чонгук, — шепчет Чимин, наблюдая за картинками на экране. — А я счастливее, — улыбается парень и берёт его руку, чтобы сплести их пальцы. — Спасибо тебе за это чувство. Я так давно его не испытывал. — От чего ты был счастлив в последний раз до встречи со мной? — спрашивает Чон. — Не знаю, сложно вспомнить, — тяжело вздыхает он и недолго думает. — Смех мамы делал меня счастливым. Проводить время с ней. Играть в футбол с отцом. — Родители были причиной твоего счастья, — заключает Чон, поглаживая большим пальцем его тёплую ладонь. — Да. А потом у меня не было времени думать об этом. Я вообще мало думал о своём благополучии и своих чувствах. Меня беспокоил только брат. — Я понимаю, почему ты хочешь отомстить человеку, который забрал у тебя это. У меня не было семьи как таковой, но когда я лишился матери, то из меня словно ушли все жизненные силы. Мне было сложно с ней. Она не любила меня так, как должна была это делать, но мне хочется надеяться, что в глубине души всё же я был важен для неё. Ведь до того, как начать сильно пить, она была заботливой и ласковой со мной. Просто я этого почти не помню, был слишком мал. — Ты считаешь её хорошим человеком, несмотря на то, что она была не самой хорошей матерью? — Да. Я думаю, что просто она была недостаточно сильной, чтобы пережить какие-то травмирующие вещи. Ей встретился на пути плохой человек, который сломал её. Вот и всё. — Это равносильно тому, как Лиён продолжает любить вашего отца несмотря на его отношение к вам. Возможно, он тоже видит в нём что-то хорошее. То, что не можешь увидеть ты. — Да. Ты прав, поэтому я и не осуждаю его, хоть и не совсем понимаю. Просто мы смотрим на одну дорогу с разных сторон. Но причина в том, что люди всегда привязываются к тем, кто является действующим звеном в их жизни. Только это не значит, что они заслуживают нашей любви. Наши с ним родители совершили самую большую ошибку — они забыли о нас. Поэтому я не считаю их достойными нашей любви. — А кто же её тогда достоин, если не те, кто дарит нам жизнь? — шепчет Пак, глядя перед собой невидящим взглядом, и вспоминает родителей. — Тот, кто заставляет чувствовать тебя особенным. Тот, кто способен сделать тебя счастливым. Тот, кто будет бережно держать в ладонях твоё сердце и лелеять его в огромной любви в ответ, — говорит Чонгук. — Для меня это ты, — говорит Чимин. — А для меня — ты, — отвечает он и целует его костяшки. — Я люблю тебя, — едва слышно говорит байкер. — Кой ной окан, — тихо говорит Чон, нежно улыбаясь. — Что это значит? — спрашивает Пак, поднимая голову с его плеча, и вопросительно смотрит в большие карие глаза, которые сияют от радости. — Ты уже это говорил мне, но я не спросил раньше. Чонгук улыбается ему, ласково убирая несколько прядей розовых волос с его лба, а затем мягко целует. Он поглаживает его скулу большим пальцем, аккуратно сминая пухлые губы со вкусом карамели своими, и в этот момент чувствует себя таким счастливым. — Я не могу выразить словами те чувства, что испытываю к тебе, для меня это безумно трудно. Каждый раз, когда я пытаюсь произнести это, то меня словно парализует. Мне правда очень тяжело, и я не знаю в чём причина. Ты мне далеко не безразличен. Поэтому когда ты произносишь, что ты… — замолкает Чон и тихо вздыхает, — я просто не могу промолчать. Это жестоко. Ты должен знать, что я тоже чувствую к тебе целый ураган чувств, но просто не способен это выразить. — Ты и не обязан, малыш. Я это ощущаю без всяких слов, — шепчет Чимин и целует его в уголок губ. — Я всё понимаю. — Да, и я благодарен тебе за это. Но мне хочется говорить и сейчас что-то, это ведь честно. Эта фраза в Японии означает «предчувствие любви». Мне кажется, она очень подходит нам, ведь между нами не произошла любовь с первого взгляда. Её значение скорее ближе к любви со второго взгляда. Когда ты встречаешь кого-то и чувствуешь всей своей душой или какими-то её глубинными струнами, что точно влюбишься в этого человека без всяких возражений. И когда я встретил тебя, то понял, что это будет не сразу, потому что я не способен бросаться в омут с головой. Но я знал, что это будет абсолютно неизбежно. Просто знал, что мне суждено в тебя влюбиться. Ты — мой «кой ной окан», моё «предчувствие любви». Я осознал это, когда сидел на краю твоей кровати и смотрел, как твои пьяные глаза слипаются ото сна. Я долго отрицал свои чувства к тебе, боролся сам с собой, но больше не хочу это делать. Ты мой. И ты забрал моё сердце, Пак Чимин. — Это так красиво. Нет романтичнее признания в любви, чем это, — шепчет парень и улыбается. Он притягивает его к себе за шею и ласково целует. Это был поистине идеальный вечер. Любимое кино под полной луной и самое прекрасное признание в любви, которое только можно было услышать от человека, не любившего никогда и никого так сильно.***
Возвращение домой после такого свидания было таким нежеланным и трудным. Лёгкая грусть разливалась по всему телу Чонгука, пока он наблюдал за разделительной полосой на тёмной дороге. Это чувство словно обнимало его и аккуратно возвращало в реальность из сказки, которую ему удалось устроить для самого важного человека в его жизни. Парень подъезжает к дому Юнги и глушит двигатель. Он не торопится выходить. Нет никакого желания. Ему лишь хочется ещё на несколько секунд задержаться в этом коконе счастья, который он создал, этого так мало в их жизни. Каждый раз обязательно в их уединение кто-то нагло вмешивается, но сегодня всё просто идеально. Чон медленно откидывается на своё сиденье и поворачивает голову в сторону пассажира. Его губы сразу же трогает тень влюблённой улыбки, когда он замечает, что Чимин уснул. Устал. Он много сил отдаёт на подготовку к гонке, и это сильно его выматывает. Но все усилия того стоят, ведь он становится всё лучше и лучше. И несмотря на то, что учитель его почти не хвалит, он старается так же усердно, как и в первый день. Пак прислонился к сиденью, слегка повернув голову на бок. Несколько прядей нежно-розовых волос, напоминающих самый красивый рассвет на пляже в Малибу, мягко свисают и растрёпаны ласковым ветром. Его губы в этот момент кажутся такими нежными и мягкими, что так и тянет их покрыть множеством самых трепетных поцелуев. Такой уязвимый. Как будто беззащитный малыш, которого хочется прижать к себе и спрятать в самых тёплых объятиях от всего мира. Такой хрупкий. Его сон нужно защищать всеми силами, ведь он так мало позволяет себе отдыхать. Он слишком сильный человек, который не разрешает себе чувствовать себя слабым. Такой безмятежный. Он словно излучает какой-то ангельский свет. Спит так сладко, что боязно дышать, чтобы не разбудить. И такой красивый. Нет никого на этом свете прекраснее него. Пак тихо сопит и едва заметно дёргает носом, пока глубоко дышит. На переносице возле маленькой горбинки образуются несколько морщинок, и Чон готов целовать каждую из них сотни тысяч раз, потому что они такие очаровательные. И каждую крохотную веснушку, которые редкой россыпью покрывают кожу на скулах. Они такие милые, и рассмотреть их можно лишь находясь так близко, как он сейчас. Он не может им налюбоваться, а сердце стучит так бешено в груди, что его удары практически эхом раздаются в тишине салона автомобиля. Он тянется вперёд и касается кончиком носа тёплой кожи чужой щеки. Чонгук глубоко вздыхает и закрывает глаза, наслаждаясь таким привычным уже и родным лёгким ароматом спелого арбуза смешанным с цветущей вишней. Их ароматом. Ему так нравится сидеть вот так, оберегая его хрупкий сон. Чувствовать нежный запах, держать в ладони тёплые пальцы и прислоняться к его щеке. Всё внутри просто переворачивается от запредельного количества чувств к этому человеку. Так страшно. Никогда ещё он не был так сильно привязан к кому-то до ноющей боли в груди. До дрожи в руках. До слёз. До нехватки воздуха в лёгких. Он слишком сильно дорожит им. И это просто сладкая мука дышать кем-то вот так. Это какая-то абсолютно безумная зависимость, но самая приятная из всех возможных в этом мире. — Я совершенно без ума от тебя, Пак Чимин. Что же ты со мной сделал? — шепчет он и целует его нежную кожу у виска. Пак слегка вздрагивает и моментально просыпается. Он не торопится отстраниться, а продолжает сидеть так и лишь устало улыбается, чувствуя трепетные прикосновения и тёплое дыхание на своём лице. — Я что, уснул? — Да. Мы уже приехали. Пойдём? — Не хочу, чтобы этот вечер заканчивался. Ты сделал его таким невероятным. Это 5:5, Джей Кей, — ухмыляется Чимин. — Давай уже остановим этот счёт. Ведь мы сравняли его, — отвечает парень, ласково гладя его щёку костяшками. — Ничья? Я на это согласен. Не хочу с тобой соревноваться. — И не надо, я никогда не буду твоим соперником, — говорит Чон и целует его в лоб. — Спасибо тебе за сегодня. — Не за что. У нас будет ещё не одно свидание. — Обещаешь? — спрашивает Пак, открывая глаза. — Нет, — тихо смеётся Чонгук, морща нос. — Я совсем не романтик, но постараюсь для тебя. — Рядом с тобой я чувствую себя особенным. Мне никто не дарил этого чувства. Чон мягко скользит носом по его щеке, а затем оставляет легкий поцелуй в уголке губ. — Это просто. Ты ведь и есть особенный для меня, — отвечает он и глубоко вздыхает. — Пойдём. Наверное, нас все ждут к ужину. — Да, идём. Чимин выходит из машины и потягивается из стороны в сторону, подняв руки и скрестив их замком. Он устало зевает, но после абсолютно счастливо улыбается. Окончание этого дня было просто сказочным. Он посмотрел любимый мультфильм на самом романтичном свидании в его жизни под открытым небом со своим парнем. Что может быть лучше этого? Он определённо никогда не забудет ни одной секунды, проведённой с ним сегодня. Даже аромат карамельного попкорна, кажется, ещё держится на его футболке и волосах, и всё это сильно въелось в его память. За его спиной раздаётся тихий хлопок водительской двери «Пикапа», и Чонгук медленно подходит к нему. Его счастливое лицо появляется прямо перед ним, и Чимин опускает руки на его плечи, обнимая за шею. Крепкое кольцо рук сжимает его талию, а Чон нежно целует его в губы. Он бы продолжил этот вечер в их мягкой кровати, благодаря его самыми страстными ласками, но слишком устал для этого. Пак вздыхает и поднимает голову к тёмному небу, откидывая её назад. Большая луна мягким светом освещает уютный дом семьи Мин и всё вокруг, а тишина стоит такая прекрасная, что хочется впитать её в себя и слушать каждый раз перед сном для релаксации. Так странно без звуков мегаполиса. Никаких машин, гама голосов, технического шума. Лишь ветер, шелест листвы и сверчки. — Луна такая красивая, — говорит он и счастливо улыбается. — Да, просто невероятная, — отвечает Чон, даже не взглянув на неё. Его взгляд сосредоточен на безупречном лице, находящемся в сантиметрах пятнадцати от его собственного. Он не видел здесь ничего красивее него. Никакие явления природы не шли в сравнение с тем, каким великолепным был Чимин. А Пак не может сдержать улыбки, замечая, что парень совсем не смотрит на луну, а не сводит глаз с него. Он такой влюблённый. Глаза просто искрились, как самые яркие звезды в Галактике, и это приятнее любых слов. Чонгук был так очевиден в своих чувствах к нему. Ему удавалось скрывать их всё хуже с каждым днём. — Ну вы только посмотрите на них, — говорит Юнги, выходя на порог дома и складывая руки на груди. — Просто влюблённые голубки. Аж тошно. — И тебе привет, старик, — говорит Чон и смеётся. — Идите уже сюда, вас только и ждём. Они заходят в дом, и ребята прямо в холле сразу же налетают с расспросами, что было за свидание и как оно прошло. Скайлар атакует Чимина, ожидая от него эмоционального рассказа, а остальные в предвкушении стоят и с улыбками наблюдают за всем этим. Чонгук облегчённо вздыхает, понимая, что всё это было не зря. Сияющая улыбка Пака — самая лучшая благодарность за сегодняшний вечер. Только ради неё стоило бы делать почаще различные сюрпризы. Пусть даже незначительные, ведь он так млеел от его внимания к себе. Ему это было просто необходимо. Парень ловит боковым зрением свет фар за окном и удивительно приподнимает брови. Кто же приехал к ним в такое время? Может, родители Юнги вернулись? Он спокойно подходит к окну, продолжая глупо улыбаться, и отодвигает штору, чтобы взглянуть на улицу. Сердце сжимается в колючие тиски от внезапной тревоги, а улыбка моментально сползает его с лица. Тело прошибает мгновенный приступ страха. Что-то не так. У дома останавливается два чёрных внедорожника, а затем из него выходят двое людей в чёрной одежде и с балаклавами на головах. Дерьмо. Ледяной ужас застывает на дне зрачков Чонгука, которые расширяются в одно мгновение, когда он видит, что эти люди достают из машин автоматы и готовятся направить их на дом, чтобы расстрелять его. Он всё осознает молниеносно, словно по щелчку пальцев. У него есть не больше трёх ударов сердца, чтобы что-то изменить. Всего три секунды до того момента, пока они прицелятся, или все его друзья погибнут. Этот момент жизни будто кто-то прямо сейчас ставит на паузу для него. В кино обычно в подобных ситуациях включается замедленный режим для того, чтобы каждый зритель ощутил на себе каждую эмоцию героев, но сейчас это чёртова реальность. Страшная реальность для всех, кто находится в этом доме. Почему-то вдруг мир становится таким тихим. Оглушающая тишина давит на голову, и лишь громкие удары сердца грохочут в ушах. Первая секунда. Чон разворачивается к друзьям, которые ещё не понимают, что их всех ждёт через несколько мгновений. Лиён первый ловит в огромных глазах брата дикий страх и сразу же напрягается. Вторая секунда. Из груди парня вырывается громкий крик, наполненный каким-то животным страхом, и он делает шаг к Чимину, стоящему на расстоянии вытянутой руку. — Ребята, на пол! Живо! Все вздрагивают от этого истошного крика и замирают, а в этот момент начинается стрельба. Скайлар пронзительно визжит, и этот звук разбивает сердце каждому в этой комнате. Третья секунда. Звук автоматных очередей моментально заставляет всех выполнить приказ друга. Чон, толкнув Чимина к стене в угол подальше от окон, сам падает на пол и закрывает голову руками. Ребята вздрагивают от каждого выстрела. Они звучат так громко, что, кажется, их всех оглушает на некоторое время. Тупая боль разрывает сердце, и на глаза у Чонгука наворачиваются слёзы. Он не успел. Его друзья ещё стояли на линии огня, когда началась стрельба. Пули летят по стёклам, мебели и стенам. Всё вокруг трещит, разбивается и ломается. Крики, слёзы, звон в ушах, сердце кровью обливается от боли и ужаса, а дышать нечем из-за паники. Высшая степень страха сейчас поселяется в сердце каждого, кто находится внутри дома. Никто не понимает, что происходит и почему кто-то решил их убить, но каждый из них в эти жуткие минуты просто молится, чтобы все выжили. Эти чувства не поддаются никакому объяснению. Ты просто не понимаешь, насколько сильно можешь бояться, пока не сталкиваешься с чем-то подобным в своей жизни. Абсолютный хаос. Каждый громкий выстрел разламывает их на куски. Каждый рваный вдох, наполненный ужасом, невозможно будет забыть уже никогда. Каждая пуля навсегда отпечатывается в памяти и выбивает словно на гранитной доске навсегда внутри их сердец время и дату этого происходящего кошмара, словно хороня здесь частицы их израненных душ. Они все погибнут в этом доме, потому что после этого жизнь уже не будет прежней. В такие мгновения, ты не способен делать ничего, кроме как считать пули и удары собственного сердца. Ты просто беспомощно лежишь и мысленно ведёшь счёт выстрелам, лишь молясь неизвестно кому, чтобы всё это быстрее закончилось. И когда в голове Чонгука этот счёт идёт уже на несколько десятков, это открытое нападение вдруг внезапно заканчивается. Всё сразу моментально стихает. Вокруг становится так тихо, даже не слышно дыхания жизни поблизости. Мир словно вновь замирает. Лишь на улице раздаются громкие хлопки дверей и свист шин. Эти люди исчезают, но оставляют здесь навсегда несколько разрушенных судеб. Эти пять минут перечёркивают всё, начав обратный отсчёт для всех. Жизнь вокруг дома семьи Мин медленно продолжает свой ход дальше, будто ничего страшного не случилось, а внутри него продолжает царить мёртвая тишина.