Powerslide

Harry Styles — Falling Yelawolf — You and Me Lana Del Rey — Yosemite Pink Sweat$, Kehlani — At My Worst BTS, Charli XCX — Dream Glow Lauv — Never Not Bailey Rushlow, Dan Berk — When I Look At You (Acoustic) Sandeul — I Feel You Lea Michele — Run to You

Чимин неторопливо идёт по длинному коридору, тихо шаркая ногами в белых больничных тапочках. Они напоминают ему балетки для танцоров, в которых он в детстве ходил в танцевальный класс. Выглядят весьма глупо, но все пациенты здесь одеты совершенно одинаково. В светло-голубую пижаму и в эту нелепую обувь. Он приветливо кивает знакомым врачам, проходящим мимо, и, как всегда, машет рукой парню из соседней палаты. Они с ним подружились в последнее время, но состояние у него совсем паршивое, а вот Паку уже значительно лучше. Люди мельтешат вокруг. Все куда-то спешат. Пациенты на обед, врачи — по делам, а посетители к своим родным и знакомым. Но несмотря на эту суету, здесь всё равно всегда спокойно. Даже голос в этом здании обычно никто не повышает. Сейчас около полудня, за окном ярко светит летнее солнце и из-за этого так красиво. Его лучи пробиваются сквозь толстое стекло и лёгкие шторы, создавая нежное освещение внутри помещения. Можно проследить за необычным преломлением света, которое по всему коридору оставляет необычное свечение и пятнышки от «зайчиков» на стенах. Частная клиника, в которой он находился вот уже полгода, была расположена у первой береговой линии в пригороде Лос-Анджелеса. Тихий и почти безлюдный район, на несколько километров без больших технических сооружений и городской суеты. Именно поэтому вид на океан и воздух здесь были самыми потрясающими. Чимин каждое утро и вечер мог любоваться поистине незабываемыми рассветами и закатами, глядя на горизонт, и это его исцеляло. Он видел, как загоралось и потухало солнце на виду у всех, словно тем самым показывая, что жизнь заканчивалась и начиналась снова. И он понимал, что всё продолжалось, несмотря на то, что для него мир уже никогда не станет прежним. Ему нравилось здесь, хоть он и очень скучал по дому. Не хватало друзей, несмотря на то, что они и часто приезжали. Не хватало Чонгука, который не оставлял его ни одного дня без своего внимания. Не хватало Лачи и его мурлыканья. Не хватало вкусных завтраков и нежных поцелуев с утра. Не хватало прогулок по ночным улицам. Не хватало брата. Много чего не хватало, но так было необходимо. Он хорошо знал, что пребывание здесь пойдёт ему на пользу. Ему была нужна эта помощь, потому что сам он не смог справиться со своими пороками и внутренними психологическими проблемами. Сейчас ему так хотелось ощутить на коже тепло калифорнийского солнца, нежный ветер в волосах и мелкий песок под ногами, но жизнь в этом месте должна следовать согласно строгому распорядку дня. Он не мог позволить себе свободно выйти и прогуляться без разрешения, а покидать территорию центра было и вовсе под большим запретом. Изначально все эти ограничения сильно злили, и он не понимал, как относиться к такому жёсткому контролю, но позже как-то привык. Человек на самом деле ко всему в итоге привыкает. Даже к боли, которая изначально кажется просто нестерпимой. Именно из-за неё он и оказался в этих больничных стенах. Это было абсолютно добровольной госпитализацией. Он сам попросил привезти его к врачам, когда понял, что не способен был контролировать себя. Полгода жизни перед приездом сюда были настоящим адом наяву. После смерти Чонина он в буквальном смысле сходил с ума и совсем не понимал, что с ним творилось. Боль поглощала его с каждым днём всё сильнее, расщепляя на частицы. Чем больше проходило времени, тем сильнее он чувствовал какое-то отупение внутри. Всё хорошее в нём практически полностью гасили ярость, отчаяние и жуткая боль. Вскоре он превратился в того человека, которого никогда не хотел бы вновь увидеть. Он снова пил. Так много и сильно, что некоторые дни и недели из того периода просто не помнил до сих пор. А когда напивался, то наполнялся неконтролируемой агрессией. Такой необузданной и страшной, что боялся сам себя. С каждым прожитым днём он осознавал, что медленно превращался в брата, который катился много лет по наклонной. Всё это время Чонгук пытался вразумить его. Он молил одуматься и прощал ему абсолютно всё, но однажды между ними снова произошёл надлом. Их ссоры становились всё чаще и были они всё страшнее, а когда дело дошло до настоящих драк, то их отношения были уже на тонкой грани распада. Они тогда готовы были убить друг друга, и это сильно напугало их обоих. Чон проходил с ним всё. Абсолютно. Переносил на себе всю эту страшную боль, плакал вместе с ним, терпел его истерики и пьянство, даже молча ждал, когда тот просто проблюётся после очередного дня запоя. Никто так не заботился о нём. Он искал его по ночам в каких-то барах и вызванивал через знакомых ребят. Находил на другом конце города в коматозном состоянии и вёз домой. Выслушивал пьяные оскорбления в свой адрес и давал ему отпор, но всё же не уходил. Он продолжал оставаться рядом несмотря ни на что, но когда однажды их ссора переросла в жуткое побоище, и они бросали друг в друга всё, что попадалось под руку, кажется, впервые готов был сдаться. Пак увидел тогда в его глазах настоящее отчаяние и страх, и боялся парень именно его, того человека, каким он стал. Для Чимина это послужило каким-то ушатом ледяной воды в жаркий день, он понял, что вновь мог потерять то, что ему по-настоящему дорого. Он резко осознал, что такая жизнь с ним напоминала Чонгуку о тяжёлом детстве и о матери-алкоголичке, за которую тот не переставал сражаться до самой её смерти. Разве он мог так поступать с ним? Нет. Любой ценой ему нужно было удержать рядом единственного родного человека, который у него остался. Он просто не мог допустить того, чтобы тот сдался и ушёл, ведь они так любили друг друга. Пак даже в своих мыслях не смел представить свою жизнь без него. Это было его самой страшной фобией на этом свете после смерти брата. Он так сильно боялся одиночества. С того момента он больше не позволял себе ругаться с ним до такой степени, и тем более — драться. А когда его боль и всё это состояние достигли своего жуткого апогея, то ясно понял, что ему нужна помощь специалистов. Его напугало однажды желание окончательно опустить руки. Тогда его единожды за всё время после потери Чонина посетила мысль о самоубийстве, и это жутко выбило из колеи. В тот момент он и решил, что хватит. Нужно было собрать свои силы и бороться, иначе бы он не исполнил его последнее желание. Тем же вечером он пришёл домой, опустился на пол перед самым близким человеком и попросил о помощи, положив голову ему на колени и сотни раз моля о прощении. Чонгук был очень удивлён этому, его ступор длился несколько минут, но в глубине души он был безумно рад этой просьбе, ведь и сам прекрасно понимал, что без помощи врачей они уже не справятся. Чимин погибал у него на глазах, а он не способен был его спасти. Бессилие — это то самое худшее, что можно было испытывать в этом мире. Уже на следующий день Лиён нашёл лучший центр психологической помощи и реабилитации для зависимых людей во всём Лос-Анджелесе, оплатил его лечение, а он привёз нуждающуюся в помощи душу сюда. Пак никак не противился, ведь знал, что они оба это делали, потому что он их семья, а иначе его было не спасти. И теперь он жил здесь, борясь со своими демонами уже шесть долгих месяцев. Он идёт по столовой, слушая тихий гул голосов людей, берёт поднос и выбирает свой обед, словно в школьные времена. Здесь всегда вкусно кормят, но особенно он любит дни, когда можно взять много фруктов и апельсиновый сок, и сегодня именно такой. Его настроение сразу же поднимается от этого, и он садится за свой любимый стол у окна, начиная есть. Преимущество дорогой частной клиники в том, что можно спокойно посмотреть телевизор, пока обедаешь. Это самое роскошное развлечение, которое здесь есть. Обычно показывают сначала новости, а потом какой-то милый фильм. Ему нравится слушать о том, что происходит в городе, чтобы хоть как-то оставаться в курсе последних событий. Даже спустя год об этой громкой истории и о лицемерном судье всё ещё не забывают. Однажды он услышал о том, что после всех вскрывшихся подробностей о жизни Джихвана для нескольких участков полиции во всей Калифорнии были назначены федеральные проверки. Многие люди, которые с ним сотрудничали, были немедленно уволены или арестованы. До сих пор шли расследования и судебные процессы в отношении тех, кто являлся его компаньонами в грязных делах. Его связи были очень масштабные, но сейчас они все уже раскрыты. Это, конечно, не могло не радовать. Этим делом не просто занялись очень серьёзно, но и приняли какие-то меры. Разоблачение этого ублюдка было просто необходимым. Кто знает, сколько было у него партнёров за пределами их штата? Вскрылось так много подробностей и нашлось столько таких же мразей, что было жутко представить, что могло быть дальше. Если бы не действия Лиёна в тот вечер, то сейчас бы до сих пор говорили о том, каким же Чон Джи был хорошим человеком. Единственное, что огорчало, так это то, что имя Дэмиана Лима смешали с настоящим дерьмом. Никто не знал о том, что этот человек остановил своего родного отца и спас чёрт знает сколько жизней своим смелым поступком. Весь город говорил до сих пор лишь о том, что его огромный бизнес был построен на крови. Его просто заклеймили чуть ли не государственным предателем. Люди называли его самыми мерзкими и унизительными словами, какие только существовали. Возможно, он их заслуживал за свои грешки, но Чимин не считал его чудовищем. Его имя не очистить уже никогда, и сейчас он понимал мотив его последнего поступка. Он знал, что в итоге так всё и будет, ведь этот человек был всегда на шаг впереди, и это тоже предугадал. Его выбором было добровольное самоустранение, иначе бы за поступки отца расплачивался он всю оставшуюся жизнь. Его бы разорвали на части. Именно его бы посадили и ненавидел бы весь свет, а он не хотел стать козлом отпущения. Пак тяжело вздыхает, глядя на его фото на экране телевизора, и медленно опускает взгляд в тарелку с салатом. В сюжете говорят о том, что люди предлагают снести к чёрту «Limhouse» и устраивают митинги, чтобы реализовать эту идею. Многомиллионная корпорация и её репутация разрушены в настоящий прах открывшимися подробностями. И никто, ни один человек в этом городе не встаёт на сторону защиты Дэмиана, даже зная все подробности его чудовищного появления на свет. Чимин не пытается оправдать его, но ему кажется, что этот парень получил уже достаточно дерьма. Нужно оставить его в покое хотя бы после смерти. Только общество ещё долго будет трепаться о его грехах, забыв о том, что он всего лишь мальчик, которого сломал родной отец. Люди так жестоки. Да, он их понимает в какой-то степени, но слышать это дерьмо о том, кто спас его задницу ценой собственной жизни, довольно больно. Лим заслуживает того, чтобы о нём хранили память, хотя бы потому, что он действительно был настоящим гением. На белый обеденный стол перед Паком знакомая рука в татуировках вдруг ставит небольшой стаканчик с мороженым. Ванильное с шоколадной крошкой — его любимое. Только один человек приносит ему запрещённую по всем правилам здесь сладость. Чонгук наклоняется к нему и нежно обнимает со спины за плечи, а затем ласково целует в макушку. Он несколько секунд просто дарит ему своё тепло и дышит его приятным запахом, потому что неимоверно сильно скучал. Чимин радостно улыбается и наслаждается этим проявлением любви к себе. Он всё время ждёт именно этого момента каждые двадцать четыре часа. Чона никогда не останавливает ни плохая погода, ни несколько десятков километров расстояния, которое он проезжает ради этой встречи. Он неизменно приходит каждый день в течение полугода, и всё это ради того, чтобы недолго побыть с ним. — Привет, детка, — говорит парень, мягко улыбаясь. — Привет, малыш, — отвечает Пак, поворачивая голову в сторону. Его губы сразу же берут в свой нежный плен губы Чонгука. Так ласково и аккуратно, но с самым сильным желанием на этом свете. Чимин тихо вздыхает от самого приятного облегчения и готов поклясться, что это просто лучший момент за весь день. Каждый раз, когда они после разлуки вновь целуются, он словно оживает. Всё внутри возвращается к нормальному функционированию. Сердце начинает биться иначе и дышать становится как-то легче. Как будто всё это время от того момента, как парень уезжает и до того, как приезжает к нему снова, он не живёт вовсе. Вот оно, его самое главное лекарство от всех болезней и проблем. Чон ещё несколько раз коротко целует его, улыбаясь, а затем садится напротив и внимательно рассматривает, как будто не видел целую вечность. Ему нравится наблюдать за тем, с каким аппетитом Пак ест, потому что дома его было просто не заставить впихнуть в себя хоть что-то съедобное. Его едой в основном был горький джин. Чонгук замечает, что выглядит он уже значительно лучше. С каждым разом всё отчётливее, даже на его лице видны улучшения в эмоциональном состоянии. Жизнь без алкоголя, очевидно, идёт ему на пользу. Кожа приобрела приятный карамельный цвет, как и раньше, и он всё чаще улыбался. Его улыбка после смерти Чонина была просто каким-то бесценным сокровищем, о котором все слышали, но не видели. Только лишь спустя месяцы он вновь начал это делать, когда ему стало немного легче. Только вот глаза по-прежнему были полны печали и скорби, но прошло ещё слишком мало времени, чтобы ожить. Он скользит мягким и пристальным взглядом по его отросшим волосам, которые были практически полностью вновь естественного, тёмного оттенка. Так непривычно было видеть его таким. Он скучал по его розовой макушке, но на самом деле любил любым. — Что? — недоумённо спрашивает Пак, хмуря брови и продолжая есть нарезанные фрукты. — Что ты пялишься? — Выглядишь прекрасно, — отвечает Чон и нежно улыбается ему своей очаровательной улыбкой. — Уже лучше? — Значительно. — Я очень стараюсь, — отвечает парень и слабо улыбается в ответ. — Знаю. А чувствуешь себя как? — интересуется он. — Хорошо. — Правда, или ты меня успокаиваешь? — с подозрением спрашивает Чонгук. — Нет, правда. Говорят, что у меня большие успехи. Пить меня уже совсем не тянет, а с остальным так просто не получится справиться. Нужно много времени. — Сколько потребуется. Оставайся здесь, пока не поймёшь, что готов уйти. — Я готов, кажется. Закончу курс и вернусь домой. — Как дела с агрессией? — Я себя контролирую, — кивает Чимин. — Срывов не бывает? — Нет. — А что насчёт импульсивности? — Я стал уравновешенным. — Я рад это слышать, — говорит Чон и берёт его за руку. — Нужно быть неимоверно сильным человеком, чтобы пережить всё, что пережил ты. В тебе такой стержень, что мне кажется, его ничего не способно сломить. Я восхищаюсь тобой. — Моя главная проблема была в том, что я пил. Сейчас я не испытываю в этом потребности, а лечить свои психологические травмы я могу всю оставшуюся жизнь, — говорит Пак и начинает в привычном жесте кормить его своим десертом. — Я хочу домой. Нужно возвращаться в реальную жизнь. — Уверен, что за пределами этих стен справишься? Я не сомневаюсь в твоих силах, просто хочу, чтобы ты чувствовал себя там действительно комфортно, — говорит Чонгук с набитым ртом. — Думаю, я справлюсь. У меня ведь есть ты. — Я очень горжусь тобой, — отвечает парень и мягко улыбается, поглаживая его пальцы. — Так скучаю по тебе, просто дикость какая-то. Детка, я даже спать не могу без тебя. — Обнимаешь мою подушку? — усмехается Чимин. — Постоянно. Только так и засыпаю. Не могу дождаться момента, когда усну в твоих объятиях. — А я без твоего храпа не могу спать. Отвык от тишины. — Отвали, я не храплю, — морщится он, а затем смеётся. Пак закатывает глаза и нежно улыбается, глядя на него. Он всегда так мило это отрицает, как будто боится, что признание этого нормального факта что-то изменит между ними. Такая глупость, ведь он идеален для него, даже когда храпит. Пока он любуется им, его сердце начинает бешено трепетать в груди, как в первый раз. Прошло уже столько времени, а его чувства лишь крепнут с новой силой, разве так вообще бывает? Ему кажется, что любить сильнее уже просто некуда и невозможно, но постоянно удивляется вновь. — Может, прогуляемся? — спрашивает Чон, наблюдая за тем, как парень увлечённо уплетает мороженое. — Хочу побыть с тобой наедине. — Но мне, наверное, нельзя, — отвечает Пак, даже не отрываясь от лакомства, и забавно хмурится как ребёнок. — Сейчас не время для прогулок. — Я договорился об этом. Пойдём, я же знаю, как ты любишь смотреть на волны. Он, не дожидаясь его ответа, сплетает их пальцы и ведёт его к выходу из здания на ту часть пляжа Тихого океана, которая принадлежит реабилитационному центру. Чимин сразу же вдыхает свежий воздух полной грудью, как только они оказываются на улице, и чувствует такое приятное облегчение. Словно он не был здесь несколько дней, хотя они гуляли в парке только вчера вечером. Всё же ограничение в свободе сильно душило его, хоть и приучило к новому образу жизни. Это было очень ощутимо всё больше. Жить вот так, прося на всё разрешение, он совершенно не умел. Практически всегда он был предоставлен сам себе и сам принимал решения о том, что и когда ему делать. Этот глоток воздуха вне расписания был напоминанием о том, что там, за пределами центра, была совсем другая жизнь. Не тепличная, а реальная. Та самая, к которой он давно привык. Пак боялся столкнуться с ней снова, глупо было скрывать это. Может, он поторопился? Вдруг он ещё не был готов к этому? Но если он не попробует, то и не узнает. Время здесь пошло ему на пользу, но рано или поздно всё равно придётся выйти из этих стен. Они подходят практически к самой воде и садятся на берег. Чимин сразу смотрит с восхищением на волны и наслаждается ветром в волосах. Чонгук заботливо снимает с него эту забавную обувь, а потом сам делает то же самое. Как только голые ступни Пака касаются тёплого песка, он улыбается как беззаботный ребёнок, и медленно шевелит пальцами, зарываясь в него поглубже. Почему-то именно сейчас он чувствует себя свободным. Он так давно этого не испытывал из-за большого количества строгих правил. Прекрасные, длинные волны так мягко и спокойно перекатываются под нежный шум, а затем разбиваются о берег, оставляя на нём извилистые следы. Один лишь взгляд на это способен утихомирить многие бушующие чувства внутри. Иногда это работает лучше всяких приёмов у психологов. Океан. Такая, вроде бы, простая вещь, но для пациентов она под запретом. Близко к нему им подходить нельзя, поэтому то, в чём раньше он искал свою личную терапию, уже полгода для него просто недоступно. Он может лишь любоваться завораживающим видом, но не подходить. Ни чувствовать, ни дышать, ни плавать, ни касаться. Как будто всё, что у него есть — красивая картинка за стеклом. Чон дарит ему ещё один маленький миг прекрасного счастья, зная, как сильно это ему нравится. Он делает это каждый раз, удивляя своей заботой. Навещая его, привозя сладости, и просто своим присутствием он даёт успокоение. Чимину раньше казалось, что время всё лечит. Нет, на самом деле его лечит Чонгук. Он долго смотрит на его великолепное лицо и снова безнадёжно погибает. Всё в этом человеке вызывает в нём такие невообразимые по своей силе чувства. Его большой нос, радостная улыбка, от которой сжимается сердце, крошечные родинки и его просто запредельно восхитительные глаза. Чимин каждый раз готов растаять под лучами этой естественной и такой особенной красоты. Чон одновременно может быть непосредственным ребёнком, а затем в одно мгновение, как по щелчку пальцев, превратиться в самого сексуального мужчину на этом свете. Внутри него живёт такая необъяснимая духовная сила, но она предельно молчаливая. Он ей никогда не кичится, а лишь стойко выносит все удары, которые наносит жизнь. Паку именно у него стоит учиться переносить все жизненные трудности. Такой смелый, уверенный в себе, гордый и решительный. Не верится, что он вообще настоящий. Кажется, что если в этот момент к нему прикоснуться, то он просто исчезнет, как самый завораживающий мираж. — Ребята передавали тебе привет, кстати. Они должны приехать в конце недели все вместе, — говорит Чонгук, наслаждаясь теплом с лёгкой улыбкой. — Я скучаю по ним, — отвечает Пак и ложится головой к нему на колени. — С ними всегда так весело, когда они приезжают. Столько шума создают, что их практически выгоняют отсюда. — Да, они у нас очень хаотичные, — смеётся Чон, гладя его по волосам и рассматривая его лицо. — Как они? — Хорошо. Джин всё так же помогает мне на работе. «Кимянги» начали официально жить вместе. — Они же уже больше года тусят друг у друга на постоянной основе, — говорит Чимин и сводит брови на переносице. — Но теперь они не отрицают, что всё это уже действительно серьёзно и что они практически женатая парочка. — Думаешь, они на самом деле поженятся когда-то? — спрашивает Пак, прикрывая ладонью глаза от солнца. — Не знаю, детка. Ты же помнишь, что они ругаются как психи, — говорит он, ласково водя кончиком пальца по его носу и губам. — Сколько раз они расставались? Я даже не помню. — Эй, мы же тоже ругаемся. То есть мы что, тоже не поженимся? — А ты хочешь? — ухмыляется Чонгук. — Когда-нибудь. — Вот когда-нибудь и поговорим об этом, — отвечает он и наклоняется, чтобы быстро поцеловать его. Чимин лежит на тёплом песке, головой на коленях любимого человека, и нежится в лучах солнца. В этот момент он чувствует себя так, словно все его проблемы в один миг исчезают. Чонгук заботливо перебирает ему волосы или гладит костяшками пальцев по щекам, и это дарит ощущение такой необходимости. Он наблюдает за тем, как ветер ласково играет с его светлыми волнистыми волосами, и как тот мило морщится от яркого света. Такой радостный и совершенно изумительный. Для них это такое приятное уединение. В этот момент он жалеет о том, что у него нет фотоаппарата. Ему так хочется просто запечатлеть этот миг в своей памяти навсегда. Ярко-голубое небо над головой и солнце, спокойный океан и шум от длинных волн, белый песок и бриз. Красивая улыбка любви всей его жизни, от которой у него подгибаются колени каждый раз, и его космические глаза, наполненные самой сильной любовью. Настоящее мгновение простого счастья. Вот его дом. Где бы он ни находился, это чувство возвращается снова и снова, только когда с ним этот человек. Именно он дарит ему ощущение «своего места». И сейчас Чимин абсолютно точно знает, где оно — рядом с ним. Он тянется ладонью к его шее и нежно поглаживает пальцами горячую кожу. На ней он чувствует аккуратный, слегка выпуклый шрам, и думает о том, что у него есть точно такой же. Ещё одна причина вспомнить то, что они пережили ради того, чтобы сейчас просто спокойно дышать. — Как Лиён? — интересуется он, вдруг вспоминая о нём. — Лучше. Отдаётся полностью работе. Боже, я так ношусь с ним, ты бы видел, — мягко смеётся Чон и качает головой. — Мне так хочется заботиться о нём, ведь я его семья. Мы стали ближе и откровеннее друг с другом. — Ему это нравится? — Кажется, да. Он сам часто мне звонит и приезжает. Наши отношения стали такими… не знаю даже, как объяснить. — Нормальными? — спрашивает Пак и легко улыбается. — Да, точно. Нормальными. Нам далеко до идеала, но это большое продвижение. Раньше мы были чужими, а сейчас я чувствую, что он мне родной человек. Роднее лишь ты, — говорит Чонгук. — Я так рад, что у вас наладились отношения. Он всё ещё скучает по нему, да? — спрашивает Чимин, хмурясь. — Лиён единственный, кто редко приезжает ко мне. Наверное, ему непросто. — Ты ему всё больше стал напоминать его. Ну, когда пил и эти волосы, — поясняет он, касаясь пальцами нескольких его тёмных прядей. — Но он постоянно спрашивает о тебе. Он скучает, конечно. Все мы скучаем по нему. — Не хочу это говорить вслух, но я даже по Лиму почти скучаю, — горько усмехается Пак. — Кстати, об этом. У меня есть кое-какие новости, — говорит Чон и глубоко вздыхает, слегка качнув головой. — Чёрт, этот человек даже после смерти не перестаёт удивлять. — Я начинаю нервничать от этой фразы. Что он натворил? — Это хорошие новости, наверное. Не знаю… я был очень удивлён и до сих пор не знаю, как на это реагировать, — говорит парень, глядя на большие волны перед ними. — В чём дело, малыш? — удивляется Чимин и всерьёз напрягается. — Вчера мне позвонил кое-кто и попросил о личной встрече на нейтральной территории. И сегодня я с ним виделся перед тем, как приехать сюда. — Так, и что? Кто это? — Адвокат Дэмиана. Пак выгибает брови в недоумении и несколько секунд думает о том, что вообще могло понадобиться ему от него. — Чего он хотел от тебя? Какие-то проблемы? — Нет, не переживай. Он сказал, что должен был найти меня раньше, но у него было много сложностей из-за… ну... всего, имя его босса и компанию сейчас стремительно растаптывают, — говорит Чонгук и достаёт из кармана маленький золотистый ключ. — Что это? Точнее для чего? — удивлённо спрашивает Чимин. — Лим оставил мне это. Его мне адвокат и передал. Ты не поверишь, что он открывает, — усмехается парень и отрицательно качает головой. — Банковское хранилище на моё имя. — Хранилище? — Да, даже не ячейку. — Что он тебе оставил там? — Всё. — Что всё? — Своё состояние. Глаза Чимина становятся похожими на два больших блюдца. Его крайняя степень удивления сейчас весьма понятна, ведь Чон и сам не мог осознать, что происходит, когда был в банке и смотрел на огромные стопки денег перед собой. — Мать твою... то есть... — Да, — протягивает Чонгук и тяжело вздыхает. — Не прям всё, что у него было, наверное, чтобы не вызвать сильных подозрений, но большую часть. Там просто... ты не представляешь, сколько там наличных. Он и в этом обыграл всех. Как пояснил мне адвокат, Дэмиан знал, что его счета будут сразу арестованы после разоблачения, и провернул целую операцию. Он вывел деньги на левые счета, обналичил их в других странах и положил в банк на хранение уже снова в Лос-Анджелесе, но не под своим именем, чтобы полиция не смогла отследить их передвижение. След этих денег теряется на другом континенте в разных городах. Он даже здесь всех запутал, понимаешь? И, судя по документам, мой счёт пополнил некий Кайл Осман, — поясняет он и задумчиво смотрит перед собой. — Осман, — тихо повторяет Чимин и медленно садится. — Как фамилия твоей мамы и Эбигейл? — Да. Похоже, это его настоящее имя при рождении, — говорит Чон и показывает ему какую-то фотографию. — Хоть никто его и не знал, но вот это было в ячейке вместе с деньгами. Слишком очевидно. Он хотел, чтобы всё это осталось мне и никто этого не забрал. Я понимаю его стремление что-то оставить после себя, ведь это заработал он сам своими мозгами. Вероятно, он не хотел, чтобы это исчезло просто так, ведь там были и деньги, которые моя мать оставила для него в своё время. Те самые, о которых он узнал совсем недавно. Пак берёт снимок и внимательно рассматривает его. На нём изображена совсем ещё юная женщина у крыльца частного дома, которую он узнаёт сразу, потому что видел её в той папке с досье от Лима. А на руках Эбигейл держит черноволосого мальчика лет пяти на вид. Вот чёрт, это и в самом деле он. Сложно не узнать в этом ребёнке Дэмиана. Голубые глаза сразу же притягивают к себе всё внимание, а на его щеках красивые ямочки, появившиеся от широкой улыбки. На обратной стороне корявым почерком, явно детской рукой, было написано: «Я скучаю, мама». Скорее всего, это он писал ей, когда несчастного ребёнка уже забрал отец, потому что выглядела фотография изрядно потрёпанной, как будто её множество раз прятали и сгибали вдвое. Возможно, это было единственное, что осталось у сына от этой сильной женщины. А в самом низу в левом углу уже взрослой рукой и аккуратным почерком было выведено: «Я был рождён Османом, но в итоге стал Чоном. Ты же родился Чоном, но всегда был только Османом. Именно поэтому ты был достоин того, чтобы я за тебя сражался с нашим отцом насмерть». — С ума сойти, — выдыхает поражённо Чимин, разглядывая ровные буквы. — А ведь он прав, ты всегда был больше Османом. Такой добрый, сильный, человечный и независимый, не припомню эти черты в твоём чокнутом папаше. — Потому что их в нём и не было. Я взял это всё от матери, — усмехается парень. — И насколько ты теперь богат? — спрашивает Пак, отдавая ему фото. — Если честно, понятия не имею. Мой счёт теперь имеет около шести нулей, кажется. Чимин выгибает брови и качает головой из стороны в сторону с лёгкой улыбкой на губах. — Я очень хочу пошутить… — Не надо, — смеётся Чон и быстро целует его в щёку. — Я знаю, что ты скажешь. — Жаль, мне очень хотелось. Потому что ты теперь чёртов миллионер и мой… — Прекрати, — снова смеётся Чонгук. — Ладно. Что же ты будешь делать с этим? Оставишь или не хочешь? — спрашивает он, крепко обнимая его за плечи. — Понятия не имею. Не знаю, что делать с ними. Они свалились на голову, как какое-то неожиданное наследство в тупых детективах, но мне как-то неловко ими пользоваться. — Так оно и есть. Наследство от дальнего родственника, а по факту от родного брата. — Это всё ещё странно звучит, — морщится парень и глубоко вздыхает, почёсывая бровь. — Согласен, — кивает задумчиво Пак. — Но ведь Лим оставил их именно тебе. Значит, только тебе решать, что с ними будет дальше. В любом случае это будет правильное решение. — Я никогда не знал, что такое жить в хорошем достатке. Поэтому… это так… не знаю. Отказаться от них я не могу, но и принять пока не готов. Пусть остаются лежать и дальше на сохранении в банке. Вдруг однажды они нам пригодятся для того, чтобы отдать какой-нибудь долг, — говорит Чон с улыбкой, глядя на него. — Ну уж нет, с этим навсегда покончено, — отвечает Чимин и нежно целует его.

Два года спустя...

Взмах крыла колибри способен вызвать цунами на другом конце света. «Эффект бабочки» — красивая теория, которая рассказывает о том, что незначительные изменения могут вызвать целую цепочку последующих событий, ведущих к крупномасштабным изменениям. Мораль этой мысли такова — невинные на первый взгляд дефекты в прошлом приводят к кошмарному настоящему. И, к сожалению, ты не задумываешься о масштабе будущей трагедии, которую можешь получить в итоге до тех пор, пока не столкнёшься с ней, или пока она не коснётся твоих близких. Чимин даже не предполагал, что в итоге окажется в этом мире тем самым человеком, который потерял всё. Он так гнался за глупой местью, что лишился единственного, что у него оставалось. Ему стоило спасать своего родного человека, а не пытаться найти облегчение в игре во мстителя. Но уже было слишком поздно об этом сожалеть. Множество различных обстоятельств привели их обоих на тот путь, где они оказались. Чонина больше нет, а Чимин учился жить без него. Это казалось просто невозможным, но прошло уже около одной тысячи девяноста пяти дней, и жизнь продолжалась. Мир не рухнул. Земной шар не остановился, солнце не погасло, кислород не иссяк. Люди так же существовали дальше, для них всё было по-прежнему, но не для него. Он жил в своём личном апокалипсисе, который иногда его затягивал в свою воронку так глубоко, что с трудом можно было найти выход. Разумеется, он задолго до этого всего знал, что его брат катился по наклонной. Но весь этот ужас достиг своего апогея в тот самый момент, когда он почему-то увидел надежду на лучшее будущее для них. И именно это было больнее всего, он был уверен, что всё станет хорошо, но ошибся в собственных ощущениях. Он не понял, что Чонину стало лишь хуже. Сейчас, по истечении уже большого количества времени, он хорошо понимал причину такого поступка и гордился им ещё сильнее с каждым днём. Долгие четырнадцать лет Чони копил в себе целый бездонный океан самых разрушающих чувств: боли, разочарования, стыда, отчаяния и скорби. Всё это нарастало больше и больше, расширялось и углублялось. Это просто пожирало его. Его младший брат бежал от этого, пытаясь спрятаться в эйфории от наркотического или алкогольного опьянения. Дрался как сумасшедший, потому что физическая боль приносила ему заметное облегчение, ведь он переставал чувствовать моральную, но все же Чонин эту борьбу в конце концов проиграл. Он не смог себя спасти от этих чёртовых демонов, но сложно, если честно, было назвать его проигравшим. Его жизнь просто подошла к логическому завершению. К тому концу, который он сам для себя выбрал и посчитал достойным. Он не был способен выбирать для себя свою жизнь, но принял решение завершить этот личный ад, чтобы освободиться от чудовищных страданий. Спустя три года думать об этом уже немного легче, но всё же было катастрофически трудно принимать такую правду. Для Чимина мир без младшего брата перевернулся навсегда и бесповоротно. Его держало на плаву лишь то, что рядом с ним до сих пор был человек, который стал для него всем: воздухом, солнцем и луной. Его маленькой и личной Вселенной. Он дышал и жил тем, кто за эти три года не оставлял его одного ни разу. Каждый день он проходил с ним все стадии принятия этого горя. Изначально казалось, что эту «десятку» невозможно было вынести, для него это было самой высшей точкой болевого порога. Просто какой-то запредельной болью, но сейчас он медленно возвращался к жизни, хоть это и было трудно. Они преодолели настоящий ад в первый год. Полгода беспроглядного пьянства, ссоры и драки, а после ещё столько же лечения. Ему до сих пор за многие вещи стыдно перед ним, но Чонгук от него всё равно не отказался. Он всё ещё был рядом, держал за руку и помогал пережить эту страшную трагедию. В нём Чимину удалось найти своё спасение. Когда он лишился родителей, то стал опекать брата и смог переключить горе в заботу и любовь к нему. Сейчас же он сделал то же самое, но уже по отношению к нему, потому что потерял всю свою семью. Теперь он в буквальном смысле слова душил его в своей любви, потому что любить ему было больше некого. Он знал, что Чонин никогда бы не ушёл, зная, что старший брат останется в одиночестве в этом мире. Никогда бы он не поступил с ним так жестоко. Не зря ведь он сказал о том, что доверяет его в руки Чона. Это было своего рода напутствие им обоим. Уже тогда ему всё было известно заранее. Чимин не винил его ни одной секунды с того самого момента, как всё случилось. Всё, что он испытывал — невыносимую тоску и сильную, не утихающую ни на одну минуту, боль. В его душе и близко не было разочарования или злости по отношению к нему. Нет, он любил его ещё сильнее и гордился своим младшим братом, который навсегда оставил после себя самую важную точку в своей жизни. Он подарил им шанс на спасение. Отомстил за боль, которую Хван принёс им всем, и за смерть родителей, и сейчас Чимин ощущал успокоение, как бы это не было странно. Его душа действительно успокоилась. Расплата была получена тем, кто её по-настоящему заслуживал, и он понёс своё наказание. Все надеялись, что судья горел в аду за свои грехи, а Чони обрёл покой, который был ему так необходим. С этим было тяжело смириться, но в своём сознании он прекрасно понимал, что это действительно было нужно. Жизненные обстоятельства сломали его маленького брата, и выбраться он уже был не способен, как бы сильно за него не боролись близкие люди вокруг. Всё это было чудовищно больно. Не было ничего хуже, чем знать, что твой близкий человек погиб морально гораздо раньше, чем физически, но ты не смог ничего сделать для того, чтобы остановить это стихийное бедствие. Это всё — следствие множества разрушительных мгновений и событий. Как бы он не старался это остановить, самым главным врагом Чонина был он сам. И это было тяжелее всего, с таким соперником Чимин сражаться не мог. Он прекрасно осознаёт, что эта боль потери просто нуждается в том, чтобы он её прожил и после отпустил. Так работает скорбь. Пока её не пропустишь через каждую клетку своего тела и каждый орган, не подышишь ей, не выплачешь, не выкричишь, не проглотишь, пока она не пронзи сердце насквозь и там не успокоится, это не пройдёт. С годами и шаг за шагом начнёшь привыкать к совместной жизни с ней, но а пока нужно просто как-то двигаться дальше, ведь вернуть эту потерю невозможно. Паку никогда не станет легко на душе, потому что такая боль будет разрывать её на части, наверное, до конца его жизни. Но с этим можно научиться существовать. По крайне мере, пока у него всё получается, и это именно то, чего хотел Чони. Лишь только по этой причине он продолжает бороться каждый день. «Одна секунда может изменить всю нашу жизнь в корне. Но мы не всегда можем на это повлиять. Наша жизнь — моменты. Каждый из этих моментов важен по-своему. Они есть хорошие и плохие, радостные и горестные, простые и незабываемые. Но все они составляют нашу жизнь и нас самих. Каждый из моментов мы должны ценить, каким бы он ни был. У нас никогда не будет второго шанса, чтобы жить» Пак Чонин был его моментом. Самым родным и любимым, счастливым и одновременно горестным. Но, что самое важное — незаменимым. Его законное место в сердце и в душе Чимина будет навечно пустовать и никто не способен будет эту пустоту заполнить когда-либо. Он навсегда ушёл и стал частицей вечности, как и множество других людей, но оставил после себя сложную и одновременно по-своему хорошую историю жизни. Его брат никогда не был идеальным, но и не стремился им быть. Он был просто хорошим человеком. Добрым и наивным, в чём-то слабым, но, по большей части, он был просто сильным слишком долго. Он допускал множество ошибок и не всегда учился на них. Очень часто поступал неразумно и эгоистично, но перед самой своей смертью впервые не был эгоистом. Отдать свою жизнь подобным образом, чтобы спасти родного человека и множество других людей — очень достойная смерть. Маленький супергерой, спасший свой собственный мир, имя которому было Пак Чимин. И этот поступок показывал невероятный личностный рост того, кто сам себя считал бесполезным созданием. Наверное, что-то в нём сломалось окончательно в ту ночь, когда он сам себя чуть не убил наркотиками. Пак вдруг сильно вздрагивает, ощущая прохладную ладонь на своей щеке, и быстро моргает. Он возвращается в реальность из своих мыслей и глубоко вздыхает. Его глаза ловят бегущие белые титры на чёрном экране телевизора, и он сразу понимает, что находится дома. Они устроили киносеанс, как тогда в Охай, но только не под открытым небом, а в их гостиной. Так вкусно пахнет пиццей и карамельным попкорном, пол усыпан цветными подушками и мягкими одеялами, а рядом сидит Чонгук. Большие и самые прекрасные глаза на этом свете с сильным волнением смотрят на него, а затем парень аккуратно разжимает его пальцы, которые тот с силой сжимает. На внутренней стороне его ладони снова остаются следы в форме полумесяцев от коротких ногтей, каждый из которых Чон аккуратно целует. Пак быстро осматривает комнату беглым взглядом и облегчённо выдыхает, возвращая себе ориентацию в пространстве. Он действительно дома. Зона безопасности и комфорта для него заключается в этих стенах с обоями в мелкий цветочек, рядом с Чонгуком и мурлыкающим чёрно-белым комочком на его коленях. Когда он окончательно осознаёт, где именно находится, то внезапно нахлынувшая паника быстро проходит. Каждый успокаивающий поцелуй приносит ему необходимую дозу облегчения. Становится сразу так комфортно, что он наконец-то расслабляется. С ним часто такое происходит, потому что он чудовищно боится остаться в одиночестве. Он просто выпадает из реальности на некоторое время и стремительно летит в состояние разрушающей прострации. Это одно из последствий пережитой трагедии, как говорит его психолог, к которому его отправил Чон даже после окончания реабилитации. Скорее всего, ему придётся жить таким образом весь остаток своих дней. Ходить к специалисту и рассказывать ему о своих чувствах, пока в этом есть необходимость. Он не противится, потому что не хочет вновь сорваться и вернуться к тому, с чего они начинали. — Эй, детка, — мягко зовёт его парень и нежно гладит по щеке, — всё хорошо. Я с тобой. Ты не один. Мирно спящий рядом на полу доберман как будто слышит тревогу в голосе своего нового хозяина и реагирует, как всегда, просто молниеносно. Пёс готовится защищать его в ту же секунду. Он настороженно приподнимает свои острые ушки, а затем, изучив ситуацию подозрительным взглядом, расслабляется и подходит к Чимину. Он кладёт голову на его колени и спокойно лежит дальше, будто выражает свою молчаливую поддержку. Ужиться с ним было довольно просто, он идеально воспитан и на самом деле весьма добрый, несмотря на устрашающую внешность. Этим он напоминает своего прежнего хозяина. Забрать его к себе было решением Чонгука. Это было неким жестом благодарности Дэмиану и способ сохранить о нём память, ведь и он отдал свою жизнь, чтобы спасти их. Они не могли игнорировать тот факт, что этот человек перед смертью защищал их. О нём не так часто вспоминали и говорили в этом доме, но его имя больше не вызывало негатива или приступов злости. Как и говорил Чонин, Лим заслуживал понимания. И пока весь мир его ненавидел, они молча его помнили, как самого странного говнюка в их жизни, у которого было доброе, но холодное сердце. Пак мягко гладит Вана по голове и тихо вздыхает. Внутри него всё начинает вновь как-то неприятно сжиматься от остатка липкого страха. Это состояние уже не выводит их из равновесия, ведь они оба знают, как с этим справляться. Это всё напоминает приступы панических атак, но жить и бороться с ними можно. Рано или поздно это пройдёт, просто нужно ещё подождать. После того как утечёт больше времени и раны внутри перестанут так сильно кровоточить, обязательно полегчает, а пока приходится лишь ждать этого момента и продолжать вести борьбу за самого себя, чтобы не сломаться. — Снова, да? — обеспокоенно спрашивает Чонгук и кладёт ладонь на его шею. — Приступ? — Всё в порядке, — отвечает Чимин и отрицательно качает головой. — Я просто задумался. — О Чонине? — Да, — мягко кивает он, опустив глаза. — Обо всём этом. — Тосковать по нему — это нормально, тем более тебе, — тихо говорит парень, ласково водя пальцами по его шраму, оставшегося от устройства управления, которое они давным-давно вытащили. — Мы справимся, да? — Да, — отвечает Пак, притягивая его к себе и утыкаясь носом в тёплую ямочку ключицы у основания шеи. — Что бы я делал без тебя, малыш? — Ты этого никогда не узнаешь, — говорит Чон и нежно улыбается, зарываясь пальцами в его волосы на затылке. — Я так боюсь потерять тебя. Ты же знаешь, что ты всё, что у меня есть в буквальном смысле этого слова? — Ты говоришь мне это каждый день. И иногда даже по несколько раз. — И скажу ещё миллион. Если бы я мог, то привязал бы тебя к себе и не отпускал ни на одну секунду. — Любишь меня так сильно, да? — ухмыляется парень и аккуратно отстраняется. — Больше всего на свете, — отвечает Чимин и мягко целует его губы, словно подтверждает свои слова. — Мой «кой ной окан», — шепчет Чонгук ему в губы и улыбается. — И я люблю тебя. Поцелуй выходит таким спокойным, ласковым и как будто самым исцеляющим, но заметно страстным, как всегда. В такие моменты Паку сложно даётся эмоционально не сорваться в сильное угнетение, поэтому обычно Чон переключает его внимание на себя хорошо известным им обоим способом — соблазняет его. Но кроме этого хорошо помогает какое-то совместное занятие. Таким образом он приучил его помогать на кухне с готовкой, которая в итоге перерастает в тёплый и семейный ужин. А сегодня у него есть ещё одна идея, которая давно сидит в голове. Ему не хочется, чтобы Чимин слишком глубоко уходил в свои мысли, поэтому решает его отвлечь. Он с трудом отрывается от его соблазнительных губ и коротко целует ещё несколько раз с тяжёлым стоном, а затем пристально рассматривает лицо напротив и улыбается. Ему приятно видеть, что в этих карих глазах только рядом с ним загорается огонёк жизни. Стоит Чонгуку уйти на работу или на несколько часов оставить его одного, когда уходит по делам, это маленькое стремление в нём бороться сразу же гаснет. Ему льстит такая зависимость, он чувствует себя таким нужным и любимым, что готов положить в его ладони всю планету. Это не описать никакими словами. Нет ничего лучше, чем чувствовать себя той самой точкой, вокруг которой вертится чей-то мир. В данный момент для Пака он является личной Вселенной, и ему это так нравится. Ему действительно удаётся любить его за всех тех людей, которые этого так и не смогли сделать. — Фильм закончился, — говорит Чимин и нежно трётся носом о его нос. — Что будем делать дальше? — А что ты предлагаешь? — спрашивает Чон игривым тоном. — Всё, что пожелаешь. Отвлеки меня. Не хочу вновь портить вечер своими заморочками, всё было так прекрасно. — М-м-м, знаю я, что может очень отвлечь тебя, — шепчет парень ему на ухо и целует нежную кожу под ним. — Доверишься мне? — Делай со мной всё, что хочешь, малыш, — отвечает Пак, прикрыв глаза от удовольствия. — Хорошо, — говорит Чонгук и прокладывает цепочку сладких поцелуев по его шее. — Тогда иди в ванную. — В ванную? — Да. Иди в ванную и снимай с себя эту одежду. — Звучит неплохо. Хочешь меня в ванной? — спрашивает Чимин, поглаживая большими пальцами его талию. — Хочу, но сначала ты кое-что сделаешь для меня, детка, — отвечает парень, продолжая его целовать. — Я на все согласен, — шёпотом говорит он, учащённо дыша. — Особенно — если ты продолжишь меня так же целовать. — Хороший мальчик, — ухмыляется Чон и его горячее дыхание резко обжигает чужую кожу. — Пойдём. Пока ты такой податливый, я хочу использовать этот момент. Спустя полчаса Чонгук сидит в ванной комнате на деревянном стуле и едва сдерживает улыбку, глядя на недовольное лицо своего бойфренда. Нахмуренные брови, надутые губы и сердитый взгляд говорят о том, что он рассчитывал на другое продолжение этого вечера. Пак сидит сверху на нём, широко разведя ноги в стороны, и аккуратно прокрашивает кистью корни его светлых волос яркой краской. Он ждал другой конец их домашнего свидания, но ему было приятно, что тот доверяет ему такую ответственную работу. Чону очень полюбился блонд, поэтому почти три года он проходил с ним, но сейчас ему захотелось ярких красок в своей жизни. У него уже вошло в привычку иногда красить волосы, и обычно это делала Скай, но сейчас она была не в Лос-Анджелесе. Вместе с Тэ они поехали отдыхать на Карибские острова. Их друг усердно трудился, чтобы сделать для неё этот большой подарок. Чонгук хитро улыбается и учащённо дышит, рассматривая в упор красивые изгибы ключицы и маленькую родинку Чимина, которые так и хочется сладко поцеловать. Эти красивые волны на выступающих костях так и напрашиваются быть нагло зацелованными. Парень надел его старую футболку, которую не жаль испачкать краской, и она настолько просторная и растянутая, что сползает с его плеча, соблазнительно обнажая этот участок нежной кожи. Чон медленно скользит ладонями по его крепким бёдрам и замечает, как его дыхание моментально сбивается с ровного ритма от этого простого действия. Ему это, конечно же, приятно, но Пак продолжает аккуратно водить кистью по его волосам и делает сосредоточенный вид, как будто его это вовсе не возбуждает. — Знаешь, я думал, что мы займёмся кое-чем другим, — недовольно ворчит Чимин и очаровательно надувает свои пухлые губы. — Если бы я тебя не соблазнил, то ты бы снова отказался помочь мне в этом, — усмехнувшись, говорит парень. — Мне нравился твой прежний цвет. Я к нему уже так сильно привык. — Как и я к твоему нежно-розовому, — говорит он, с восхищением глядя на его вновь покрашенные волосы. — Такой красивый. — Ты просто по уши влюблён в меня, — отвечает Пак и целует его чуть выше брови. — Безнадёжно просто, — соглашается Чонгук со счастливой улыбкой и продолжает пялиться на изгибы его тела. — Я скучал по моему малышу «Китти Гэнгу». В него я влип по самые яйца однажды и ни о чём не жалею. — Скорее, это я влип в тебя по самые яйца, — улыбается Чимин. Он слегка вздрагивает, когда прохладные пальцы скользят ему под футболку и нежной рябью пробегают по талии. Он сразу же шумно вздыхает и сглатывает, но продолжает игнорировать все эти попытки соблазнения. Чон проводит ладонью по его животу и медленно поднимается ею к груди, в другой руке с силой сжимая его идеальный зад. Он слегка откидывает голову назад и смазано скользит губами по острой линии его подбородка, но Пак выпрямляется, продолжая дразнить. Он специально ёрзает и томно дышит, вызывая у Чонгука лёгкое помутнение рассудка. Химия между ними вспыхивает просто моментально, хотя как будто она вообще гасла хоть на одну чёртову секунду. Такая соблазнительная поза Чимина заставляет думать совершенно о других вещах, и Чон сам уже очень жалеет, что всё это затеял. Нужно было сразу тащить его в кровать. Он не думал, что тот после того, как покрасит ему волосы, сядет на него сверху, чтобы подровнять свою работу в некоторых местах. Это запрещённый приём. — Малыш, выдохни. Я чувствую твой член под своей задницей, — говорит Пак и нагло улыбается. — Ничего не могу с собой поделать, — отвечает Чон, продолжая блуждать руками по его телу. — Вы оба меня сильно отвлекаете. — Может, это мой план соблазнения? — Хорошо, давай прервёмся на быстрый секс. Будешь пятнистый. Тоже весьма оригинально, — усмехается он. — Ладно, я держу себя в руках, — отвечает Чонгук и кладёт обе ладони на его ягодицы. Пак вопросительно выгибает бровь и тяжело вздыхает. Ему тоже чертовски сложно себя контролировать, особенно — сидя в такой позе. Сердце уже сходит с ума в груди желания всё это побыстрее закончить и усадить его на раковину позади них. А вся кровь стремительно опускается в нижнюю часть тела, активируя сильное возбуждение, от чего его член болезненно ноет. Он тянется за полотенцем, сильно подаваясь вперёд, и Чонгук сразу же нетерпеливо касается губами его кожи на шее, которая пахнет сладким арбузом. Он оставляет несколько мокрых поцелуев на ней, а Чимин в ответ на это плавно двигает бёдрами вперёд-назад с самой самодовольной ухмылкой на свете. Это вызывает молниеносную реакцию в ответ, и Чон протяжно стонет и хнычет. — Может, к чёрту это? — шепчет он, снова целуя его и прижимая к себе. — Давай потом продолжим? — Нельзя. Ты же хочешь хороший результат? — улыбается Пак и отстраняется. — Я и так нервничаю, потому что делаю это сам впервые. Так что держи свои руки при себе. — Может, мы по-быстрому? — настаивает парень. — Нет. — Ну один раз, детка. — Нет. — Пол раза? — Не торгуйся. Потом получишь меня в полной мере, потерпи немного. Ты же сам загнал себя в эту ловушку, — говорит Чимин и быстро целует его. — В моих планах не было того, что ты сядешь на меня и будешь ёрзать на моём члене, — говорит Чонгук и тяжело вздыхает. — Думал меня переиграть на моём же поле, да? В соблазнении мне нет равных, — говорит Пак и оставляет немного синей краски на его носу. Чон резко подаётся вперёд и вытирает его о чужую шею. Чимин в ответ вымазывает его кожу на скуле, но парень прижимается ей к его щеке, чем пачкает их обоих. Пак так заливисто начинает смеяться, что у него сердце замирает в этот момент. Он так давно не слышал этот прекрасный звук, поэтому упивается им прямо сейчас и не может наслушаться. Он продолжал его смешить своим глупым поведением, вымазывая их обоих краской и щекоча пальцами по рёбрам, а этот нежный и звонкий звук лечил всевозможные болезни и заставлял весь мир перевернуться. Он был слишком долгожданным и потрясающим. Глупо было отрицать тот факт, что именно он заставлял вновь так смеяться его, не вызывал внутри ничего. В груди Чона всё переворачивалось и трепетало от ликования. Он будто влюблялся в него снова, каждый раз, когда видел его вот таким счастливым. Но самое лучшее — быть причиной этого невероятного счастья. Так приятно было слышать его смех вновь и видеть такую искреннюю улыбку спустя столько времени. Максимум, что себе позволял Чимин обычно — дежурную улыбку. С тех пор как не стало Чонина, он будто потерял всю радость в этой жизни, но сейчас Чонгуку вспомнилось то, как очаровательно всегда выглядели его глаза, когда он просто задорно смеялся. Они становились аккуратными полумесяцами и скрывались полностью в окружении красивых морщинок, а его нос так мило морщился. Пак начинает падать с него от смеха, но парень успевает его подхватить. Он притягивает его к себе за шею и накрывает его губы своими в нежном поцелуе. Чимин сразу же напористо отвечает ему, не медля ни одной секунды. Он проникает языком в его рот и глухо стонет от наслаждения. Их дыхание начинает учащаться, а желание раскаляться всё больше. Они оба понимают, что им либо нужно выдохнуть сейчас, либо наброситься друг на друга и поддаться похоти. — Малыш, нам нужно закончить, — шепчет Чимин и целует его ещё несколько раз, а затем отстраняется. — Да, нам точно нужно кончить. — За-кон-чить, — повторяет по слогам парень и смеётся. — Ладно, я не буду больше мешать. Не хочу быть пятнистым, как далматинец. Нужно отвлечься, осталось недолго? — спрашивает Чонгук. — Совсем немного. — Самое время снова доставать тебя. — Ты всегда этим занимаешься, моя заноза в заднице. — Да, — довольно говорит Чон и улыбается. — Но есть один важный вопрос. — Звучит интригующе, — ухмыляется Пак. — У тебя скоро день рождения, детка. — Вроде бы да. Есть такая информация. — Так вот… — Никакой вечеринки, — отрезает Чимин. — А позвать ребят? — уточняет Чон, выгибая бровь. — Нет. Никаких тусовок в этот день, — серьёзно говорит он. — Ладно. Я знаю, что ты этого не хочешь, так что я не об этом. — А о чём же? — Что ты хочешь в подарок? — спрашивает Чонгук, обнимая его за талию. — Я больше не отмечаю его, ты же знаешь. Подарки тоже не нужны. — Да, но так неправильно. — Я не могу отмечать день рождения без того, с кем родился. Это наш день, а не только мой. — Я понимаю, но ты должен хотя бы как-то праздновать своё появление на свет, — настаивает ласково Чон. — Тоже мне событие, — фыркает он. — Для меня это, между прочим, большое событие. В этот день родился человек, которого я больше всего люблю на этом свете. Пак бросает на него недовольный взгляд и тяжело вздыхает, когда сталкивается с этими умоляющими глазами, как у Бэмби. Это просто самое страшное оружие на свете, против которого ему никогда не устоять. И в очередной раз он послушно сдаётся, поддаваясь своей слабости. — Чёрт с тобой. Мы отпразднуем его вдвоём, поужинаем, да? Можем даже при свечах, как в сопливых мелодрамах. Так пойдёт? — Конечно. Но всё равно я хочу сделать тебе подарок. — Мне не нужно ничего, правда. Приготовь мне праздничные панкейки с шоколадом, купи большое ведёрко «Баскин Робинс» и вечером я съем тебя вместе с ним вместо подарка, — отвечает Чимин, хитро улыбаясь. — Эй, это же наша обычная пятница, — смеётся Чон. — Вот видишь. Мне ничего не нужно кроме тебя, — говорит он и целует его в уголок губ. — Совсем ничего? — спрашивает Чонгук и хмурится. — Может, хочешь куда-то поехать? Мы давно мечтали о путешествии. — Ты ведь знаешь, что я не хочу отсюда уезжать. — Детка, лишь на некоторое время. Тебе нужно сменить обстановку. Нам обоим нужно, у нас были тяжёлые три года. — Да, я знаю. Просто… я не... — Я бы хотел поехать куда-то. Мы кроме Охай никуда не ездили вместе. Ребята каждый день присылают нам фотографии, разве не здорово? Мы могли бы выбрать хотя бы что-то в пределах Калифорнии и провести там время. — Ты правда этого хочешь? — удивлённо спрашивает Чимин. — Главное — чего хочешь ты, детка, — серьёзно говорит парень и берёт его лицо в ладони. — Сейчас у тебя сложное время, а я буду с тобой рядом. Неважно, сколько ещё потребуется тебе дней, месяцев или лет для того, чтобы ощутить себя лучше. Я знаю, почему ты не хочешь отсюда уезжать, но рано или поздно ты должен перешагнуть через это. Хорошо? Нам это обоим нужно. — Хорошо, — отвечает он и слегка кивает. — Отлично. А теперь быстрый ответ на простой вопрос: что ты хочешь на день рождения? — не унимается Чон и быстро целует его в губы. — Всё, чего я хочу — ты. Подари мне себя, — отвечает Пак. — Я и так принадлежу тебе, придурок. Уже чёрт знает сколько времени. — Тогда у меня есть всё, что мне нужно, — пожимает плечами Чимин. — Я должен что-то подарить тебе. Хотя бы какую-то мелочь, но уже всю голову сломал, — ворчит парень. — Вот лет через пятьдесят поговорим о том, что мне нужна вставная челюсть, и ты мне её подаришь на юбилей. — Договорились. Но что насчёт сейчас? Всё же у тебя есть какое-то желание? Ну скажи мне, я это сделаю. Я даже снег готов найти для тебя в Лос-Анджелесе, только попроси об этом. — Всё говоришь, да? — ухмыляется Пак и хитро прищуривается. — Могу подарить тебе весь мир, хочешь? — спрашивает Чонгук с ласковой улыбкой. — Ты такой по уши влюблённый, Боже. — Я серьёзно. Всё, что мне хочется — делать тебя счастливым каждый день. Просто одно желание, подскажи мне. Я не хочу испортить этот день глупым или неуместным подарком. — Я хочу, чтобы ты всегда был моим и никогда не оставлял меня. Выполни это желание, и я буду счастлив, — отвечает Чимин и мягко целует его губы. Чон крепче сжимает в руках его талию и откидывает голову назад, позволяя ему сильнее углубить поцелуй. И пока он отдаётся во власть любимых губ, ему в голову приходит одна мысль, как сделать этот день рождения действительно особенным, и на лице сама собой появляется довольная улыбка. Он прижимает к себе своё самое драгоценное сокровище, которое есть в его жизни, и чувствует себя таким счастливым в этот момент. Несмотря на все трудности, он ни разу не собирался опустить руки или перестать бороться за то, что имеют они сейчас. Он не хочет и не будет отказываться от своих слов и любыми возможными способами исполнит его самое главное желание, ведь на самом деле оно так легко выполнимо. За поцелуями и глупыми разговорами быстро и совсем незаметно проходит необходимое время, которое нужно было выждать для красивого цвета, согласно инструкциям на упаковке от краски. Чон с нескрываемым нетерпением и волнением ждёт, пока Чимин аккуратно смоет яркую смесь и после высушит его волосы. Он ещё не видел себя и даже приблизительно не знает, что там получится. Он просто надеется, что всё хотя бы неплохо. По крайней мере, ему придётся ходить с тем, что получится, пока не вернётся Скай. Только ей он доверит что-то исправить, если там всё настолько ужасно. Чимин наконец-то выключает фен и почему-то долго молчит. Чонгук мысленно уже представляет, как будет следующие две недели ходить только в панаме, особенно — после этого странного взгляда Пака на готовый результат. Его глаза удивлённо расширяются и он быстро моргает. По его лицу вообще не понятно, нравится ему или нет. Он просто молча рассматривает результат своей работы и потом начинает улыбаться. — Чёрт, — наконец-то выдаёт он, проводя пятерней по его волосам. — Что? Что там? Совсем плохо? Я далматинец? Не тот цвет? Я зелёный? Лысый? — спрашивает Чонгук. — Ну… — Вот дерьмо, нет. Что там? — стонет парень и бросает короткий взгляд в зеркало за собой. — О, да нет. Это выглядит интересно. — Какого хрена ты такой горячий с любым цветом? — шепчет Пак и разворачивает его к себе. Он сразу же набрасывается на него, нагло завладевая его губами. — Теперь я хочу познакомиться с тобой поближе снова. — Детка, — смеётся Чон, между поцелуями, — дай мне хотя бы ещё взглянуть и рассмотреть. Подожди, я даже толком не увидел ничего. — Заткнись. Всё потом, — отвечает Чимин, снимая с себя футболку, и садится на него сверху. — Но… — Не волнуйся, я позволю тебе снова посмотреть на нас в зеркало, — ухмыляется он и вновь жадно целует его.

***

Чимин просыпается от тихого и мурлыкающего звука, который заставляет его мягко улыбнуться, даже ещё не открыв глаза. Лачи медленно ходит по кровати вокруг него со всех сторон и пытается аккуратно разбудить. Никак не может привыкнуть к новому образу жизни хозяина. Раньше он спал лишь несколько часов перед самым рассветом и рано уезжал на работу, но сейчас всё изменилось. Он старался соблюдать нормальный режим дня и после нахождения в центре. Как все нормальные люди приходил с работы, проводил время с близким ему человеком и крепко спал в его объятиях до восьми утра. Никаких посиделок в баре, чокнутых гонок, разборок с ублюдками или прочего дерьма. Это было настоятельной рекомендацией психолога и просьбой его заботливого парня, напоминающей больше приказ. Чонгук боялся того, что всё произошедшее в тот страшный день окончательно уничтожит всё живое внутри него, поэтому противоречить в этой теме было равносильно смерти. Чимин понимал, что он просто сильно переживал о нём. Ведь они вместе пережили затяжную депрессию, все нервные срывы и запои. Всё это крутилось по кругу и казалось, что выхода из этого не было, но сейчас всё шло на лад. Его парень ходил вместе с ним к специалисту и не пропустил ни одного сеанса. Он держал его за пальцы, тем самым помогая успокоиться. Они вместе выполняли домашние задания, которые давал врач, и крошечными шагами вместе шли на поправку. Сейчас Пак уже мог улыбаться и радоваться различным приятным моментам, которые раньше делали его счастливым, и просто спокойно дышал без ноющей боли в грудной клетке. Он понимал, что не мог сдаться, как бы сложно ему не было. Чонин хотел, чтобы он жил дальше, и он старался это делать. Чимин тихо смеётся, когда Лачи начинает настойчиво лезть ему в лицо мокрым носом, и медленно открывает глаза. Он нежно гладит кота за ухом, мягко бодается с ним, и после потягивается на кровати. К нему тут же подбегает Ван, виляя хвостом, и просит свою порцию утренней ласки. На удивление, они легко ужились с его котом и были практически лучшими друзьями. Слух парня ласкает тихий шум океана из приоткрытого окна, а от лёгкого ветра на его обнажённой коже появляется толпа приятных мурашек. Довольный пёс уходит на свою лежанку, а Пак садится на край кровати и опирается ладонями за своей спиной на матрас. Он глубоко вдыхает свежий воздух и несколько минут сидит с закрытыми глазами и глупой улыбкой на лице, наслаждаясь прекрасным утром. Чонгука нет в кровати и во всей квартире подозрительно тихо, хотя очень вкусно пахнет до боли знакомой сладкой выпечкой. Каждое утро он готовит для него панкейки или вафли, но обычно они завтракают вместе, а потом едут на работу. Кажется, сегодня он уехал раньше, но всё равно не забыл позаботиться о нём. Самый лучший парень на этой планете. Чимин натягивает штаны, включает телевизор, чтобы не было одиноко в угнетающей тишине, и шлёпает босыми ногами по коридору прямо в сторону кухни, откуда и идёт приятный аромат еды. Здесь, как всегда, чище, чем во всей квартире в целом. Когда Чон готовит, то всегда приводит место за собой в идеальный порядок. На обеденном столе стоит красиво уложенные друг на друга панкейки с шоколадным сиропом и стакан апельсинового сока, который Пак так любит. Невозможно не улыбнуться из-за этого. Он так внимателен к его вкусам и вообще ко всему, что касается его. А рядом с завтраком и напитком прикреплены две рукописные записки на цветных стикерах: «Съешь меня» и «Выпей меня», словно в сказке из книги Льюиса Кэрролла. Каждое утро он даёт ему за едой привычную порцию из трёх круглых таблеток, которые помогают бороться с депрессией, бессонницей и расшатанными нервами. Без них Чимину приходилось бы успокаиваться алкоголем, но сейчас это строгое табу в их доме. Любые запрещённые вещества тоже входят в этот список, как и азартные игры. Они оба стараются не возвращаться к той жизни, которая была у них ещё три года назад и чуть не привела к скоропостижной смерти. Ни к чему хорошему подобные увлечения не приводят в конечном итоге. Единственное, от чего они не могут оба отказаться — сигареты. Пак завтракает в компании их питомцев, практически постанывая от наслаждения из-за еды. Это так вкусно, что его живот благодарно урчит, а он чувствует, как у него стремительно появляются силы для сегодняшнего дня благодаря сладкому и витамину С. Он, как всегда, послушно выпивает оставленные таблетки и проверяет свой телефон. Парень удивлённо выгибает брови и затем сразу же хмурится, не понимая, почему все с раннего утра его ищут. Несколько пропущенных звонков от их друзей и сообщение от мисс Монро. Но потом всё становится на места, когда он читает длинное поздравление от Лоретт. День рождения. Он совсем забыл, что сегодня именно этот день. Последние три года он его не отмечал совсем, потому что это был больше не праздник без брата. Как же ему полноценно праздновать своё появление на свет, если половина его души навсегда погибла? Верно, никак. И хоть друзья всячески пытались вернуть привычную для них всех традицию большой тусовки с праздничным тортом и подарками в его жизнь, Пак всячески этого избегал. У него всегда было такое чувство, что он должен разделять этот день с Чонином, а после его смерти — особенно. Поэтому обычно ехал на кладбище, где расположены три могилы его близких людей, и долго сидел там. Он говорил с ними, плакал, а до реабилитации пил. Там он чувствовал себя спокойнее, но вся боль обострялась в тройном размере, когда он видел своими глазами всё, что потерял. И сегодня он планировал провести этот день так же, но, кажется, у его бойфренда были другие планы на этот счёт. С улицы вдруг отчётливо раздаётся голос Чонгука, который зовёт его по имени. Пак удивлённо выгибает брови, но улыбается. Странно, что тот не дождался, пока он проснётся или сам не разбудил его множеством поцелуев, а сбежал. Пусть покричит погромче. Парень вновь зовёт его несколько раз и бросает маленькие камушки в окно, которые слабо бьются о стекло. Чимин продолжает смирно сидеть на месте и глупо улыбаться, но его терпение уже на пределе. Ему нравится слушать кучу ласковых прозвищ, которыми его называет Чон, убеждая посмотреть на него. Наверняка уже несколько соседей торчат в окнах с недовольным видом. Плевать, пусть все слышат, их и так почти каждый в этом доме ненавидит за то, что они дико шумные. — Ну детка! Выгляни в окно, пожалуйста! — кричит ласково Чонгук. Парень продолжает спокойно завтракать, улыбаясь, и только когда заканчивает есть, то медленно подходит к подоконнику и открывает бежевые жалюзи. — Пак Чимин! Подними свою идеальную задницу и посмотри в окно! Я тут жду тебя уже пять… — Чего тебе, Ромео? — кричит он, открывая окно, и высовывается из него. — Ты проснулся, красавчик, — говорит Чон и широко улыбается. — Ага, уже и позавтракал, — говорит Пак, подкуривая сигарету. — То есть ты меня просто игнорил?! — спрашивает он возмущённо. — Я наслаждался едой. Кстати, очень вкусно. Спасибо. А чего ты орёшь на всю улицу? Люди ещё спят, выходной же, — говорит Чимин, выдыхая белый дым, и косится на соседское окно. — У нас тут нервные живут через стену, ты же знаешь. — С днём рождения, любовь моя! — говорит парень с ослепительной улыбкой и посылает ему кучу воздушных поцелуев. — Ты такой прекрасный, когда только просыпаешься, даже мило ворчишь. — Спасибо, малыш. Но был бы ещё прекрасней, если бы я проснулся сегодня рядом с тобой. — Я планировал тебя зацеловать всего после своего сюрприза. — М-м-м, — протягивает Пак и улыбается. — Ладно, прощён, если хорошо постараешься. А я знаю, что ты... — Да вы задолбали, чёртовы романтики! Можно потише?! — кричит сосед сверху. — Заткнись и не порти момент, он мне в любви признаётся! — отвечает Чонгук, показывая мужчине средний палец. — Так что ты там говорил, детка? — Почему ты сбежал, а не поздравил меня в кровати несколько раз как минимум? — Ах, хотел сделать сюрприз, можешь закрыть глаза? — А это обязательно? — с подозрением спрашивает он. — Да. Иначе будет не сюрприз. — Ладно, — вздыхает Чимин и прикрывает веки. Он глубоко вдыхает полной грудью солёный воздух и наслаждается тёплыми лучами калифорнийского солнца, делая глубокую затяжку и после выдыхая едкий дым носом. Слабый ветерок скользит по его коже и ласкает волосы, как будто обнимая, пока он ждёт команды. Он понятия не имеет, что Чонгук творит там прямо сейчас, но это уже очень милое поздравление. Так он делает впервые, обычно это Пак открыто кричит о своих чувствах на весь мир и устраивает свидания. Такие проявления любви для его красавчика с синими волосами весьма чужды, но иногда он делает вот такие очень меткие попадания в самое сердце. — Открывай, — говорит Чон. Чимин сразу смотрит вниз и пытается успокоить своё ненормальное сердце, видя самую романтичную картину на свете. Чонгук держит в руках свою гитару, отбрасывает пятернёй назад свои волосы и улыбается самой красивой улыбкой в своём запасе, которой способен соблазнить всех вокруг. Он несколько секунд настраивается, берёт пару аккордов, а затем вновь смотрит на окно их квартиры. С ума сойти. Он что, правда будет петь ему серенаду в день рождения? Ненормальный, чёрт возьми. Но это так романтично и красиво, что всё внутри нежно переворачивается от наплыва чувств. Он просто делает всё, что может, лишь бы сделать его жизнь лучше, и это так драгоценно. Вот он поистине самый лучший подарок. По улице разносится тихая и приятная мелодия, когда Чон начинает ласково перебирать струны. Некоторые прохожие с восхищением смотрят на него, останавливаясь, чтобы послушать и даже начинают снимать всё происходящее. Нечасто такое увидишь ранним утром. Всё это напоминает какую-то прекрасную картину из самого романтичного фильма о любви. Безнадёжно влюблённый легко и непринуждённо играет на своём любимом инструменте и поёт мелодичную песню своим ангельским голосом, от которого у Пака бегают мурашки по рукам. Чонгук не сводит глаз с окна, где высовывается сильнее объект его обожания, и чувствует прилив такой нежности к нему. Ему хочется бросить всё и побежать зацеловывать каждый сантиметр его тела, ведь впервые за долгое время его сонное лицо озаряет такая яркая и искренняя улыбка. Та самая, в которую он однажды влюбился. А Чимин в данный момент не думает ни о чём плохом, а просто по-настоящему счастлив. Он наслаждается самым романтичным жестом, который когда-либо делали для него, и ощущает себя таким особенным в этот миг. Как будто весь мир положили к его ногам. Всё внимание и любовь сосредоточены лишь на нём, и именно это позволяет ему почувствовать себя просто эпицентром всей Вселенной, по крайней мере, для одного, самого важного человека. Высокий и чувственный голос пробирал до самой глубины, заставляя там что-то вновь оживиться. Тембр был такой нежный, как тогда, когда он пел свою песню, посвящённую ему. Он сразу же вспоминает тот интимный момент в Охай, когда Чонгук играл впервые для него, сидя у костра, и пел о том, что он его эйфория. Через песню тогда он практически признался ему в любви. Такой ласковый и романтичный, что невозможно было не восхищаться им. В те минуты Чимин окончательно убедился в том, что пропал навсегда, а сейчас понимал это вновь, в миллионный раз. Он любил так сильно, как никто не любил в этом мире. И его любовь имела синий цвет волос, карие глаза, кроличью улыбку и самый ангельский голос. Он был очень дерзким и сильным для всех, но таким трепетным только для него, и этот факт заставлял сердце замирать снова и снова, а по коже пробегала приятная дрожь от переизбытка эмоций. Только с ним Чонгук позволял себе быть тем, кем всегда боялся. Он так сильно изменился и раскрыл себя с самых разных сторон, но главное — научился вновь испытывать чувства и больше не бояться их. При этом всём, Пак влюблялся в него каждый день заново просто с какой-то неистовой силой. А это для него было поводом, чтобы понять одну простую вещь: если он не способен был жить для самого себя теперь, то будет делать это для него. Одна эта непосредственная улыбка или мимолётный и влюблённый взгляд огромных глаз, полных счастья, стоили абсолютно любых усилий. Он готов был бороться сам с собой, чтобы это счастье никогда больше не померкло. — «For as long as I live and as long as I love», — поёт парень и поднимает на него сияющие глаза. — Эй, Чон Чонгук, — говорит Чимин и ждёт пока он допоёт строчку, — я так люблю тебя. Тот широко улыбается, от чего легко искажается его дикция, но это звучит так мило, что просто невозможно не улыбнуться в ответ. Это так красиво, что всё больше перехватывает дыхание и, наверное, если бы песня длилась чуть больше, то Пак бы не сдержал слёз счастья. Это самый лучший и романтичный подарок, какой только можно было придумать. Как же можно не восхищаться им прямо сейчас? Он проделал такую большую работу над собой. Из того, кто боялся даже наедине произнести вслух то, что чувствует, он вырос в того, кто у всех на виду поёт о своих чувствах. Он идеальный, и Чимин лишь не понимает всего одной вещи: почему до сих пор ещё не женился на нём? — «I will never not think about you», — произносит сладким голосом Чон и заканчивает играть. — А я люблю тебя, Пак Чимин. — Серенада, значит? — Понравилось? — спрашивает парень, убирая гитару. — Грязненько, но в целом я доволен, — отвечает он с наглой улыбкой. Откуда-то из верхних окон дома звучат редкие аплодисменты и свист, и Чонгук смеётся, а затем слегка кланяется, как настоящий исполнитель. Заметно, как ему по душе всё это. Играть, петь и то, как людям вокруг это нравится. Чимин смотрит на него самыми влюблёнными глазами на свете и просто не может налюбоваться. Ему так повезло встретить в жизни этого человека. Они уже прошли так много всего, поверить трудно, и всё ещё вместе. Чёрт, люди за всю жизнь столько не переносят на своих плечах, сколько они за это время. Между ними ведь действительно есть всё самое необходимое, чтобы эти чувства никогда не угасали. Говорят, что любовь живёт всего лишь три года, а после перерастает в привычку, но это правило совсем не работает для них. Их любовь становится только сильнее. Она такая неудержимая и особенная. Одна такая в своём роде во всём мире, и они её уникальные обладатели. Если бы Чимину несколько лет назад кто-то сказал бы, что он будет так зависим от другого человека, ни за что бы не поверил. Скорее всего, он бы просто рассмеялся. А сейчас он думает лишь о том, что хочет жить только с ним и только для него. — Давай поженимся, — вдруг говорит Пак, глядя на него. — Что? Я не расслышал, — смеётся Чонгук. — Малыш, давай поженимся, — повторяет Чимин громче. — Сделаем что? — снова смеётся он, изображая непонимание. — Говори громче. — Поженимся! — А кольцо? — Ещё пять секунд, и я передумаю. — Вот так сразу делаешь мне предложение? — усмехается Чон. — Не вижу смысла ждать больше ни одного дня. Ты спасаешь меня своим существованием каждый чёртов день и я хочу, чтобы ты принадлежал мне. У тебя нет ответа «нет», ты же это понимаешь? Но я вроде как должен спросить по правилам, ты согласен? — По правилам ты должен встать на колено и подарить мне кольцо, детка. — Но правила созданы для чего? — ухмыляется он. — Правильно, чтобы слать их к чертям. Чон несколько секунд загадочно улыбается, глядя на него, а затем громко смеётся. Заметно, что он был немного растерян из-за такого предложения, но совсем не напуган. У него просто перехватило дыхание от такого неожиданного события. Вообще-то это он собирался дарить подарки сегодня, но никак не ожидал получить в подарок самого именинника на всю оставшуюся жизнь. Парень усмехается каким-то своим мыслям, качает головой, а затем стремительно бежит к пожарной лестнице у их дома. Он ловко запрыгивает на неё, быстро поднимается по пролетам и ступеням к Чимину, слыша его заливистый смех. Он останавливается прямо у окна их кухни и чуть ли не падает вниз от его красоты, потому что ноги подкашиваются. Такой очаровательный, естественно прекрасный и дико сексуальный. Пак хорошо знает всё это и самодовольно ухмыляется, замечая голодный взгляд, блуждающий по его полуобнажённому телу. Чон убирает волосы за ухо с одной стороны и устраивается удобнее на решётчатом пролёте, чтобы хорошо его видеть. Он долго просто смотрит на любовь всей своей жизни и не может убедить себя в том, что это не восхитительный сон. Человек, которого он любит всей душой, сам хочет сделать этот серьёзный шаг на их пути. Конечно, он тоже этого безумно хочет, но есть одна проблема, которая не позволяет им двигаться дальше. Пока они кое-что не изменят в своей совместной жизни, Чимин никогда не сможет быть по-настоящему счастлив, а для того, чтобы сделать этот прыжок в будущее, он должен разобраться со своим прошлым. — Ты слишком долго молчишь, я что-то нервничаю. Не хочешь? — спрашивает Чимин, подозрительно прищуриваясь. — У меня есть одно условие, — отвечает Чонгук серьёзно. — Какое это? — Мы уедем отсюда. Пак сразу же хмурится и заметно теряется, быстро обдумывая то, что слышит и что хочет ему сказать в ответ. Он знает, что рано или поздно этот разговор будет, потому что в последнее время Чон слишком часто говорит о путешествии или поездке куда-то. Он будто готовит почву, а сейчас ясно зачем. — Малыш, но… — Детка, я понимаю. Тебя здесь держит твоё прошлое, знаю. Но ты никогда не сможешь начать новую жизнь, если не отпустишь это, понимаешь? — ласково спрашивает он и глубоко вздыхает. — Я очень хочу быть с тобой и я никуда не денусь в любом случае, понимаешь? Но если ты хочешь, чтобы мы поженились, то это моё обязательное условие. Я никогда тебе их не ставил, даже когда стоило это сделать. Не люблю я это делать, но иначе мне не подтолкнуть тебя. Новый этап в отношениях — это новая жизнь. Я не прошу тебя забывать всё, что произошло, это просто невозможно вычеркнуть. Потребуется очень много времени для того, чтобы ты излечился, и я готов ждать с тобой сколько потребуется. Я очень хочу тебе помочь двигаться дальше, а для этого ты должен сделать этот серьёзный шаг. — А поможет ли мне это? — тихо спрашивает Чимин, опустив задумчивый взгляд. — Я не знаю. Никто не знает. Но пока ты живёшь здесь, то гораздо чаще тонешь в этих мыслях. Ты же сам это замечаешь. Не нужно быть умником, чтобы понимать, за что ты здесь так отчаянно цепляешься. Ты очень боишься, что разрушится тот пузырь, в котором ты находишься, но именно это и нужно сделать. — Ты прав. Я боюсь выйти за его границы, как будто дальше жизни вовсе нет. Здесь мне почему-то кажется, что Чони всегда рядом. Просто он, как всегда, где-то развлекается, но я увижу его позже. — Так нельзя, ты понимаешь? — мягко спрашивает Чон и берёт его за руку. — Он будет рядом с тобой всегда и везде, куда бы ты не отправился. Тебе нужно разрушить эти границы и выйти за их пределы. Здесь всё напоминает тебе о брате. Кафе, где вы часто были. Семейный пляж, где вы отдыхали с родителями. «Петля» и гонки. Кладбище. Ты часто ходишь к дому, где он жил. Это тяжело, я понимаю, но нужно попытаться. Ты же хочешь выбраться из этого? — Хочу, — робко отвечает Пак и медленно кивает. — И он бы этого хотел. Ты должен отпустить это место. Здесь ты сходишь с ума от скорби. Детка, ты потерял здесь слишком многое. Буквально всё. Что тебя держит в «ЭлЭй»? Назови мне хоть одну причину, по которой тебе необходимо остаться. — Ты. — Я возьму твою руку, — говорит Чонгук и переплетает их пальцы, — и буду идти рядом, куда бы ни пошёл ты. Я никогда её не отпущу, понимаешь? Уже никогда. Какой бы путь ты не выбрал, я последую за тобой. — И даже если я решу остаться здесь, ты будешь со мной? — Конечно. — Но тогда мы не поженимся? — Да. — Никогда? — спрашивает Пак, мило хмурясь как ребёнок. Парень отрицательно качает головой и пожимает плечами. — Но почему? — Я не хочу строить семью на руинах и костях. У нас есть абсолютно всё для того, чтобы быть действительно крепкой семьёй. Мы так усердно собирали эти кирпичики, да? Но именно здесь ты не чувствуешь себя комфортно, и как бы я не старался помочь, тебе всё равно невыносимо тяжело. Мне больно видеть это, я так хочу спасти тебя, детка. Просто помоги мне это сделать. Я думаю, что смена обстановки тебе позволит вздохнуть снова. Ты должен переступить границы своего выстроенного мира. Сделай этот шаг ради него, меня и самого себя. Чимин тяжело вздыхает и нервно кусает щёку изнутри. Для него это просто неимоверно тяжело. Бросить всё и идти дальше? В этом городе вся его жизнь, но Чонгук прав, здесь было всё, что он потерял, и именно это держит его камнем на одном месте. Он постоянно цепляется за этот город и боится даже временно покинуть его. Сейчас он испытывает страх того, что там в неизвестности будет только хуже, ведь здесь нашёл свою мнимую зону комфорта. Только на самом деле именно там может быть его спасение. — Мы возьмём Лачи и Вана, а затем уедем отсюда в какое-нибудь хорошее и уютное для нас обоих место. Не очень далеко отсюда, потому что не хочется видеться со своими друзьями раз в год. Но я очень хочу, чтобы мы нашли наше с тобой особенное место, где тебе будет спокойно, комфортно и ты будешь чувствовать себя безопасно. Здесь слишком много воспоминаний давят на тебя, — говорит Чон и целует его руку. — Я хочу, просто… это страшно, — отвечает Пак. — Доверься мне один раз, пока я не подводил, ведь так? Я планирую делать тебя счастливым всю оставшуюся жизнь, — говорит парень и нежно улыбается. — Детка, всё будет хорошо. Просто нужно рискнуть. Давай сделаем это вместе? — Ладно, — шепчет он и несколько раз кивает. — Хорошо, я хочу это сделать с тобой. Но только сначала мы поженимся. — Хоть сегодня. Я уже давно целиком и полностью твой, — отвечает Чонгук и целует его.

***

В маленьком помещении, где стоял Чонгук один на один со своим лёгким волнением, освещение было мягким и приятным для глаз. Крыша маленькой часовни сужалась к самой макушке, но потолки были не очень высокими. Это далеко был не огромный собор или какая-то шикарная церковь. Всё не утопало в роскоши, а было скромно и по-своему красиво. Всё построено из дерева и аромат здесь был соответствующий. Пахло сухой древесиной и совсем немного парафином из-за немногочисленных свечей у алтаря. Парень неловко переминался с ноги на ногу, и массивная подошва его обуви скрипела по старому полу. Он слушал красивую песню в живом исполнении от какого-то мужчины и его игру на пианино, стоящего на небольшом выступе в стороне. Короткий проход был пуст, как и лавки, предназначенные для гостей. Они никого не пригласили, за исключением Лиёна. Это была уединённая и скромная свадьба, которую они решили провести совершенно спонтанно, уехав в Лас-Вегас через несколько дней после дня рождения Чимина. Несмотря на блеск и яркость множества неоновых огней, этот город — идеальное место для пары, которая не хотела бы излишнего внимания к себе. Быстрой свадьбой здесь никого не удивить, поэтому на них никто не смотрел и ничего не спрашивал. А это именно то, чего они хотели в своей новой жизни — спокойствия. Здесь так много часовен, имеющих свою собственную и абсолютно уникальную романтику. Некоторые из них очень старые, а какие-то современные. Разнообразие поражало. В этом месте действительно не было никаких границ для красивых и запоминающихся свадеб. Возможности были просто безграничны и, откровенно говоря, ошеломляли, но в итоге из всего многообразия они выбрали милую и старую, чтобы хоть что-то было классическим. Маленькая церковь Запада была невероятно элегантной и романтичной, при этом имела богатую по американским меркам историю. Их привлекло в ней ещё и то, что она располагалась у знаменитой на весь мир вывески «Welcome to Las Vegas». Останутся памятные фотографии с этого особенного дня. И несмотря на то, что здание часовни самое старое на Лас-Вегас-Стрип, за ним тщательно следят. Внешнее и внутреннее убранство такое уютное и атмосферное. Сочетание элегантного красного дерева и люстр в викторианском стиле дарят ощущение того, что находишься в далёком прошлом. Чон снова бросает взволнованный взгляд на часы и тяжело вздыхает. Время их церемонии уже через пять минут, но Чимина всё ещё нет. Они оба по своей глупости забыли забрать из бюро их разрешение на брак. Для них было всё по-настоящему, поэтому это важная формальность, чтобы свадьба была признана официальной. Ему наконец-то удалось уговорить Пака бросить всё в Лос-Анджелесе и уехать оттуда, чтобы начать всё сначала. Они планировали в скором времени переехать в Сан-Франциско. В место, где царила полная свобода и жили люди без предрассудков. Идеально для таких бунтарей, как они. Это был один из самых красивых и относительно спокойных городов в штате Калифорния. Его преимущество было в том, что там всё время казалось, будто находишься в небольшом городке, а не в центре мегаполиса, где проживало более четырёх миллионов человек. Это именно то, о чём они мечтали. Уезжать в тихую глушь не хотелось, ведь они оба собирались реализовывать себя, но при этом они желали спокойствия. Чонгук даже уже собирал документы для того, чтобы поступить в колледж. Он хотел наконец-то заняться тем, что было близко его душе — музыкой. Главная особенность их нового места жительства — пугающая и одновременно очаровывающая крутизна улиц. Там никак не получится лихо погонять на уличных гонках. Об этом им обоим придётся забыть, и Чон на это согласен ради него. Он, конечно, любит адреналин, но если начинать всё с чистого лица, то только вот так. И, откровенно говоря, он уже накатался на всю оставшуюся жизнь в «Powerslide». Если он захочет когда-то выпустить пар на дороге, то просто поедет за город на трассу или в гости на любимый трек в Лос-Анджелесе. Зато это место полно вдохновения. Само расположение на холмах вокруг залива делает мегаполис необычайно уютным и красивым. Здесь по-прежнему до океана подать рукой, а это главное условие для них обоих. Говорят, что воздух в Сан-Франциско всегда пахнет бодрящей свежестью, а накрывающий город морской туман придаёт ему особенную романтическую атмосферу. И ему уже не терпится отвезти своего будущего мужа к «Золотым воротам», чтобы посмотреть на самый завораживающий вид вместе. Расстояние между Лос-Анджелесом и их новым местом жительства было не маленьким. Приблизительно около пятисот километров по прямой трассе. Джин, Тэ и Скай приняли решение остаться там, кто-то должен был присматривать за «Петлёй». Это место было не просто важной памятью для них. Это было дело всей жизни их лучшего друга. Они просто не могли допустить, чтобы об этом треке все забыли или запустили его. Юнги слишком много значил для них всех. И хоть этот переезд ребят немного огорчил, они все понимали, что он был необходим. В первую очередь, это было нужно просто как воздух Чимину, иначе он бы задохнулся от скорби в «ЭлЭй». Поэтому они заключили между собой уговор, что будут часто мотаться друг к другу в гости. Для них это просто, прокатиться несколько сотен километров по прямой трассе им даже в радость. А вот Лиён принял решение уехать вместе с ними. Он будет управлять клубом автономно и развивать свой бизнес в новом городе. Для этого он уже готовит почву, поэтому присоединится к ним через пару месяцев. Ни Чонгук, ни Чимин не хотят отпускать его от себя далеко. Они оба заботятся о нём, и их отношения стали крайне близкими, настолько, что парень является свидетелем на их свадьбе. Он единственный, кто вообще знает о ней. — Боже, да не нервничай ты так, — говорит Лиён, подходя к брату по проходу. — Сейчас он придёт. — У нас осталось всего две минуты, — отвечает парень и напряжённо выдыхает. — Подожди, ты что, в этом будешь жениться? — смеётся он и указывает на свой костюм. — Даже я больше похож на жениха, чем ты. Чон-старший придирчиво осматривает свои рваные джинсы и чёрную футболку, а затем поправляет ворот распахнутой нараспашку тёмно-синей хлопковой рубашки в тонкую клетку. — Что не так? Я же надел рубашку, — искренне недоумевает парень. — Ты мог надеть что-то классическое хотя бы сегодня, — говорит брат, закатывая глаза. — Это же твоя свадьба, олух. — Отвали. Я здесь только ради того, чтобы очень быстро сделать его своим мужем, но какого-то чёрта его всё ещё нет на месте, — говорит он, ероша свои синие волосы. — Ну вот где его носит? Может, что-то случилось? — Может, просто передумал? — усмехается Лиён, складывая руки на груди. — Я бы вот хорошо подумал, ты даже не принарядился. Ты вот так же на прошлой неделе тусил с нами на «Петле». Чонгук показывает ему средний палец и забавно морщится, явно мысленно посылая его куда подальше. — Бога побойся, мы же в часовне, братец, — смеётся Ён. — Пошёл ты знаешь… — Ну что, где же ваш жених, мистер Чон? — спрашивает двойник Элвиса, который должен их женить сегодня. — Кажется, он задерживается, — отвечает Чонгук, неловко пожимая плечами. — Ага, или передумал, — говорит брат и сразу же сильно получает локтем в бок. — Мы можем перенести вашу церемонию. У нас будет свободное окошко, но только поздно вечером. Если хотите… — Нет! Я здесь! Нет! — раздаётся громкий голос Чимина и он быстро бежит по проходу с документами в руках. — Я здесь. Ничего не переносим. — Получили разрешение? — спрашивает Элвис. — Да, всё отлично, — выдыхает устало Пак и улыбается. Он протягивает ему бумаги в руки и мужчина на несколько минут уходит всё проверить. — Прости, малыш. — Я волновался, — говорит Чон и мило хмурится. — Чуть с ума не сошёл. Он ласково поправляет его слегка влажные от пота нежно-розовые волосы, а затем целует, беря его лицо в ладони. Напрочь забыв о том, что у них сейчас свадьба, и целоваться по правилам нужно будет потом, они, разумеется, увлекаются друг другом. Лиён придирчиво осматривает массивные ботинки, рваные джинсы и футболку Пака, а затем с трудом сдерживает улыбку. Боже, они просто одинаковые. Всегда мыслят одной клеткой мозга на двоих. Ни один из них вообще не заморочился над своим внешним видом, зато он сам теперь выглядит так, будто приехал на свадьбу королевской четы. Но на самом деле это абсолютно неважно, главное во всём этом — счастливые лица этих двоих. Это только их день, и они хотят, чтобы он был вот таким: простым, тихим и неформальным. Никакой яркой мишуры и классики, кроме самой часовни. Чонину бы это всё очень понравилось. Это было в его стиле. Парень мягко улыбается, вспоминая о нём, и отворачивается, потому что отвязные поцелуи этих двоих откровенно начинают смущать. Он надеется, что младший брат Чимина сейчас стоит где-то рядом с ним и просто испытывает такое же счастье и гордость, как он за своего старшего. Это ведь действительно очень круто — найти того человека, с которым хочешь остаться на всю жизнь. — Эй, вы двое, полегче. Мотель через дорогу, — говорит Элвис и громко смеётся прокуренным голосом. — Начинаем? — Да, — говорит Пак, отрываясь от губ своего парня. — Поскорее, — кивает Чон с улыбкой. — Документы в порядке. Так что отсюда вы выйдете официально женатыми людьми. Кольца? — интересуется мужчина и хмурится. — Ох, погодите, вы же не дали мне кольца. Вы можете купить у нас… — Оу, у нас уже есть свои, — говорит Чонгук, и они оба поднимают свои руки. На их безымянных пальцах уже несколько дней красуются татуировки колец, эскиз которых они придумали вместе, а Чонгук набил их. Они оба решили, что это гораздо больше для них будет значить, чем какая-то безделушка из драгоценного металла. Эти особенные кольца невозможно потерять и снять. Они навсегда будут у них на коже каждую секунду их жизни, и таких точно больше нет ни у кого на этом свете. Такие же уникальные, как их чувства. — Ух ты, оригинальное решение, — одобрительно кивает Элвис. — Что же, тогда всё. Свидетель для формальности у нас присутствует… — А что насчёт гостей? — спрашивает Тэхён. — Им можно присутствовать, или тоже нужно грёбаное разрешение? Чимин и Чонгук оборачиваются на звук его голоса ко входу и затем переглядываются между собой с радостными улыбками. Тэ и Джин ведут Скай по проходу, окружив её с двух сторон, и затем они останавливаются рядом с Лиёном, который виновато пожимает плечами. Это он им сообщил о столь важном событии и позвал, зная, что этот момент молодожёны хотели бы разделить со всеми своими самыми близкими людьми. Он, как всегда, взял на себя всю ответственность за поступок. Но, судя по их лицам, парни очень счастливы их видеть. — Вот так номер. И кто это у нас здесь женится? Так скромно, тихо, даже не сказав никому. И вы ещё называете себя моими лучшими друзьями? Срань Господня… — Ш-ш-ш, малыш, — шепчет ему Скайлар. — Мы же в часовне. — Я богохульник, крошка, что поделать. Вы двое, — указывает он на парней, — я чертовски зол, ясно? Вы не позвали меня на свою свадьбу. Да такое вообще происходит раз в миллиард лет на планете, когда такие кретины сходятся вместе. Серьёзно? Как вы забыли обо мне? Да я же практически Купидон ваших отношений. — Ты перегибаешь, старик. Мы сами себя скупидонили, — смеётся Чимин. — Предателям слова не давали, — отвечает Ким, сверля его грозным взглядом, но потом всё же улыбается и смотрит на Чонгука. — Ну ладно, он. С ним мне давно всё понятно, но ты, Джей Кей? — Мы просто не хотели вырывать вас с отдыха, ребята. А ждать мы больше не хотели, — говорит он. — А меня почему никто не позвал? Эй! Я же был у вас под носом. Мы вчера с тобой вместе закрывали салон и ты даже слова не сказал о том, что сегодня женишься. Тоже мне лучший друг, забираю у тебя это звание на двадцать четыре часа, — говорит сурово Джин. — Ладно-ладно. Мы виноваты. Давайте потом разберёмся, вы портите нам момент, — говорит Пак, беря Чонгука за руку. — Нас и так сейчас выгонят. Мы упустили своё время. Ребята тихо смеются и рассаживаются на скамейке в первом ряду, наблюдая за ними со стороны, как самые почётные гости, которые пригласили сами себя. Вся церемония проходит невероятно легко, очень весело и довольно быстро. В сопровождении забавных речей от Элвиса, который одет в нарядный, белый костюм и под его живой вокал. Вишенкой на торте являются старые, романтические песни из 70-х и 80-х годов, тихо играющие на фоне. Этот день и этот миг они оба запомнят навсегда. Чимин и Чонгук отведут ему самое важное место в своих сердцах и не забудут ни одной секунды. Для них это один из самых счастливых дней в их новой жизни, и они планируют сделать таких ещё, как минимум, десять тысяч. Больше никаких страшных зависимостей, огромных долгов, ненормальных гонок, подозрительных друзей. Всё это они навсегда оставляют за своей спиной ровно в тот момент, когда ставят свои подписи на бумаге и подтверждают своё согласие на вступление в брак. Они переходят самую важную черту и становятся семьёй, а в это тянуть прошлые проблемы никто больше не намерен. Они просто свободны и счастливы. Хоть Чимину и придётся пройти ещё огромный путь, чтобы ощутить эти чувства когда-то в полной мере, но у него есть Чонгук, и он будет идти рядом с ним, больше никогда не отпустив его руку. Всего каких-то десять минут, и они уже доходят до торжественных клятв. Никто из них не готовил чего-то особенного, а оба планировали говорить что-то от чистого сердца. То, что именно в этот момент придёт в голову. Первый должен сказать Чимин. Он нервно выдыхает, поворачиваясь к Чонгуку лицом, и бережно берёт его ладони в свои руки. Он ещё раз заглядывает в его большие глаза, полные сейчас такого искреннего счастья и трепета, что у него сердце замирает и млеет от любви. Ему удаётся так легко делать его счастливым, даже не прикладывая к этому особенных усилий. Он просто счастлив, потому что парень напротив принадлежит ему всей душой и сердцем. — Поверить не могу, что я уболтал тебя жениться только сейчас, а не в тот самый момент на нашем свидании в Охай под открытым небом, когда ты мне впервые в любви признался. По-своему и не прямым текстом, но это было самое романтичное, что я слышал в своей жизни, если честно. И эта фраза стала для нас особенной именно благодаря тебе. Я даже не знал о ней до тебя. Мне действительно стоило повести тебя к алтарю тогда, ведь с того дня мои чувства становятся только больше. Иногда меня пугает, что им нет конца и края, и я не знаю, насколько ещё они вырастут в будущем, но одновременно с этим мне это так нравится. Как тот, кто никогда прежде не любил, я могу сказать точно, что мне очень повезло, — говорит Чимин и нежно улыбается, глядя в его сияющие глаза. — Мне повезло любить тебя и быть тобой любимым. Это большая привилегия в нашем мире. Не каждому удаётся найти это чувство, ты сам знаешь, как это тяжело. Просто хотеть любви недостаточно. Я часто спрашивал себя до встречи с тобой: можно ли с кем-то прожить всю свою жизнь? Знаешь... можно, при условии, что найдёшь нужного человека. Всё просто — он должен любить тебя любым. Таким, какой ты есть. Добрым и агрессивным, плохим и хорошим, трезвым и пьяным, больным и здоровым. Просто любым, ведь для него ты всё равно будешь самым лучшим. И я нашёл такого человека, — тихо говорит он и глубоко вздыхает, словно собираясь с мыслями. — Однажды… помнишь, я сказал тебе, что найдётся человек, который утопит тебя в своей любви? — спрашивает парень, и Чонгук кивает. — Тогда я даже не предполагал, что так сильно захочу им стать и когда-то воплощу эти случайно брошенные слова в жизнь. Ты так много всего даришь мне, не требуя в ответ совершенно ничего. Ты хоть понимаешь, как много значишь для меня? Понимаешь, насколько сильно влияешь на мою жизнь? Ты перевернул её в тот самый момент, когда запрыгнул в свою тачку и пытался удрать с парковки, а я тебя поймал. И подумать не мог, что тогда я гнался за любовью всей своей жизни. Когда я заглянул впервые в твои глаза, то, наверное, уже тогда знал, что мне конец. Что я пропаду в них навсегда, и знаешь что? Еще никогда я не был так прав, чёрт возьми. Чон тихо смеётся и после глубоко вздыхает. От всех этих нежных и важных слов его так сильно трясёт, что ноги практически перестают слушаться, но он старается собраться с силами, чтобы не упасть. Он должен слышать чётко и ясно каждое слово, чтобы отложить в своей памяти и вспоминать с ностальгирующей улыбкой всю оставшуюся жизнь. Эта шуточная клятва почему-то вдруг становится практически исповедью его будущего мужа, и эти слова отзываются таким сильным трепетом в его сердце. С каждой секундой он понимает, что любит его лишь сильнее, и наконец-то пожениться — самое верное их решение. — Мы с тобой прошли ад на этом свете, чтобы стоять сейчас здесь. Это действительно был трудный путь, но ты вёл меня по нему. Такой смелый, уверенный и сильный. Ты двигался просто напролом, защищая меня. Тебя не пугало абсолютно ничего, если дело касалось моей жизни. Ты вытащил меня из такого дерьма, что мне даже страшно вспоминать. И сейчас я жалею лишь о том, что не встретил тебя раньше. Но, наверное, всему своё время. И ты появился ровно тогда, когда я стал терять смысл жизни. Ты пришёл ко мне, чтобы стать им однажды. — Боже, — шепчет Чонгук и снова прерывисто вздыхает, пытаясь контролировать свои бушующие эмоции внутри. — Много болтаю, да? Прости. Я так много могу говорить о нас, но у меня будет вся жизнь для этого. Сейчас я просто хочу сказать спасибо тебе за то, что не оставляешь меня. Ты борешься за меня, даже когда я сам опускаю руки, — почти шёпотом говорит Пак и нежно гладит его тёплые ладони. — Ты вернул меня к жизни, когда, казалось бы, она уже закончилась, и именно ты делаешь меня счастливым сейчас. Да, я могу сказать, что счастлив. Мне сложно в этом мире жить без Чони, но ты… малыш, ты делаешь меня живым, и именно твоя любовь наполняет меня силами. Пока ты меня любишь — я способен бороться за себя. Поэтому прошу, не прекращай этого делать, и я отплачу тебе тем же. Клянусь. Я люблю тебя, Чон Чонгук, — заканчивает Чимин и целует его безымянный палец с рисунком кольца, поднося к своим губам. — Чёрт, какие же вы омерзительно влюблённые болваны, — стонет Тэ и улыбается, вытирая слёзы Скай. — Я посмотрю, что ты будешь говорить, когда сам будешь жениться, — смеётся Джин. — Расчувствуешься как девчонка. — Моя очередь, да? — спрашивает Чонгук, заметно дрогнувшим голосом после такой невероятной клятвы. — Прости, я не смогу сказать всё так красиво. У тебя всегда это получалось гораздо лучше, но я постараюсь быть просто честным с тобой. — Это всё, что мне нужно, — говорит Пак, улыбаясь, и нежно целует его в нос. — Что же, ладно. Ну… эй, «Сексуалочка», мы у алтаря. — Ты невозможный, — смеётся Чимин. — Да. Я не мог не вспомнить об этом. Это ведь значимая часть нас. Сначала ты носил именно это глупое прозвище, когда я ещё мало тебя знал. Тогда я не думал, что ты такой глубокий и наполненный человек. Первое впечатление о тебе было такое обманчивое. Очень легкомысленный и игривый снаружи, но такой сильный и прекрасный внутри. Меня это выбивало из колеи и я не знал, как относиться к тебе. Ты умел обескуражить. Но я рад, что ты показал мне настоящего себя, спасибо за это. Я не устану восхищаться тобой, — говорит Чон и улыбается, вспоминая начало их отношений, и как всячески он отрицал, что они пара. — По мере развития моих чувств, когда ты стал мне роднее и я начал влюбляться, появилось твоё другое имя. «Детка» — такое нежное и одновременно игривое прозвище, в этом весь ты. Я никогда не опошлял его. Оно использовалось мной как в моменты страсти, так и в моменты эмоциональной уязвимости. Наверное, поэтому оно стало для нас таким интимным и родным. Оно следовало с нами всегда и везде, прижилось настолько сильно, что, кажется, так и должно быть, — говорит парень и переплетает их пальцы, заглядывая в его тёмные глаза. — Но я знаю, что ты любишь когда я называю тебя мой «кой ной окан». Да, я не так часто его использую, ведь это нечто… это слишком особенное для нас. Оно звучит так чувственно и так лично. Никто не признаётся в чувствах так, как мы с тобой. Это моё самое первое признание в любви для тебя, и я говорил его каждый раз в ответ на твоё такое смелое «люблю». Мне было трудно и тебе со мной было трудно. Знаю, но ты дождался меня. Просто любил и ничего не просил взамен. Так что же тебя удивляет в том, что я делаю сейчас то же самое для тебя? — спрашивает Чонгук и мягко улыбается ему. Чимин с восхищением смотрит на него и не отводит взгляда. Он вновь тонет в этих глазах и впитывает в себя каждое слово, потому что они как будто вдыхают в него новую жизнь. Чон не так часто бывает таким многословным о своих чувствах, и именно этим этот момент так бесценен. Он не хочет упустить ничего из того, что говорит парень. — Моё предчувствие любви, — шепчет Чонгук задумчиво, глядя на их руки. — Я говорил тебе уже это, но скажу снова. Ты не был моей любовью с первого взгляда, но стал ею со второго. В тот момент, когда я переступил через себя и впервые поцеловал тебя, то для меня не было дороги назад. До тебя всё это было так чуждо, что сейчас даже смешно вспоминать. Ты, как никто другой, знаешь, как был труден и тернист путь к моему сердцу, но ты его прошёл. Только ты знаешь, как и мне было тяжело подпустить тебя. Ещё чуть больше трёх лет назад я с трудом произносил вслух то, что испытываю к тебе, но ты научил меня любить. Благодаря тебе я прошёл этот огромный путь, и теперь спокойно могу говорить такие вещи самым важным людям, — продолжает Чон и глубоко вздыхает, бросая быстрый взгляд на брата. — Ты прав, мы пережили ад вместе. Люди за всю жизнь столько не проходят, сколько мы, и вот мы здесь. Я ни о чём не сожалею, потому что это стоило именно вот этого момента. Мы идеально дополняли друг друга всё это время. Иногда я был сильнее, но в основном — ты. Мы подхватывали друг друга и вели дальше, не позволяя сдаваться. Так и должно быть. Это и значит быть опорой друг для друга. И, глядя на тебя, на наших друзей, на всё это, — произносит парень, обводя рукой пространство между ними, — я уверен, что это только начало для нас. Жизнь движется дальше, несмотря ни на что, и я хочу прожить её с тобой. — Ты такой идеальный, — шепчет Чимин и так искренне улыбается, глядя на него. — Я твой. И если ты обещаешь беречь моё сердце, то я никогда не причиню боли твоему. Ты понимаешь, что отношения для меня нечто особенное. Ты знаешь, что мне необходимы все кирпичики для счастья. Поэтому давай сделаем так, чтобы это было то самое «долго и счастливо». Я не хочу потерять тебя и то, что живёт между нами. — Ты… — говорит Пак и запинается, вспоминая эти слова, что он сказал ему очень давно однажды. Тогда он пошутил и попросил повторить их на свадьбе, и парень это сделал. — Чёрт, ты запомнил, ненормальный. — Я люблю тебя, Пак Чимин. Вчера, сейчас и в каждом моменте нашей с тобой вечности, — говорит Чонгук и целует его безымянный палец. Они не дожидаются слов Элвиса о том, что можно поцеловать друг друга, а сразу это делают вновь против всяких правил. Их губы сливаются в самом желанном и трепетном поцелуе, под звук аплодисментов самых близких людей для них и слова регистратора: «Ваш брак официально зарегистрирован». — Вау, — говорит Лиён, глядя на брата с гордой улыбкой. — Да сколько я буду плакать из-за вас двоих сегодня, — ворчит Скай, вновь вытирая слёзы, и ребята смеются. — Ненавижу вас и так люблю. — Ну что, вы следующие, — говорит Джин, толкая Тэ в плечо. — Идите. — Да, давайте сразу отстреляемся, чтобы два раза не мотаться, — говорит Чон-младший. — Ну уж нет. Я хочу шикарную свадьбу. Мне нужно платье, кольца, зал торжеств, много цветов… — Эй, мистер новоиспечённый супруг-миллионер, — говорит Тэхён, глядя на Чонгука. — Одолжишь парочку сотен тысяч? Мне для дела нужно. Свадьба мечты твоей лучшей подруги под большим вопросом. Чон с трудом разрывает поцелуй и обнимает Чимина за шею, ощущая его руки на своей талии, которые сжимают её в крепкое кольцо. — Да забирай хоть всё. Для Скай всё что угодно. Она ведь жизнь мне спасла, — отвечает он без раздумий. — Нам, — поправляет его супруг. — Точно, нам. Причём не один раз. — Вот чёрт, — смеётся Ким. — Я как бы рассчитывал, что… — Значит так, встречаемся на нашей свадьбе, — говорит девушка, целуя его в щёку, — через парочку лет. — Идеальная женщина. Понимает с полуслова, — говорит парень. Ребята начинают увлечённо делать множество забавных фотографий и дают молодожёнам немного личного пространства, перед тем как поехать праздновать это важное для них всех событие. Чон смотрит на них всех и не может сдержать смех. Всё же очень здорово, что они здесь, это ощущается иначе, когда рядом самые близкие люди. А в этот самый момент Пак смотрит только на него и не видит ничего кроме. В своих руках он держит смысл своей жизни. Этот человек спасает его каждый день с того самого момента, как нагло украл бензин из его байка. Боже, как же хорошо, что тогда Чонгук проиграл Юнги в карты, и тот загадал ему это глупое желание. С той самой секунды и началась их безумная история любви. И сейчас, пройдя этот длинный и сложный путь, они оказались на пороге новой жизни. Впервые Чимин смотрел на него в новом статусе и не мог поверить в реальность этого. Счастье ли это? Самое чистое, какое только могло быть на свете. Несмотря на то, что его сердце ощущало дикую тоску из-за того, что Чонина не было с ним в такой важный момент, он всё равно был счастлив. Его младший брат оставил его, но это совсем не значило, что он ушёл навсегда. Он всегда мог найти его в глубине своего сердца и души, ведь люди живы, пока о них помнили. Ему хотелось верить, что сейчас он стоял где-то неподалёку от него и с гордой улыбкой смотрел на всё происходящее и просто знал, что его жертва была не напрасной. Он надеялся, что Чони сейчас наконец-то было легко и спокойно где-то там рядом с родителями. И на самом деле на каком-то подсознательном уровне он знал, что так оно и было. Их закон ведь работал в обе стороны: счастлив старший брат — счастлив младший, и наоборот. А Чимин был очень счастлив. Чонин заранее знал, что доверить его жизнь в руки Чонгука определённо будет самое верное решение, ведь они оба в эту секунду сияли от собственной любви друг к другу. Их глаза горели счастьем, сердца бились в унисон, а с их лиц не сходили улыбки. Не зря эти двое по крупицам собирали свои кирпичики для «долго и счастливо». Химию, понимание, честность, доверие и чувства. Это стоило того, ради этого незабываемого момента. Всё это им удалось выстроить в крепкий фундамент, и сейчас они оба были уверены в том, что он больше никогда не треснет, а будет надёжной основой для их новой счастливой жизни. Чон поворачивается к своему новоиспечённому супругу и восхищённо смотрит на него несколько секунд. Он нежно кладёт ладонь на его щёку и трепетно гладит её большим пальцем, наслаждаясь самыми любимыми объятиями в этом мире. — Привет, детка, — шепчет он и улыбается. — Привет, малыш, — отвечает Пак и улыбается в ответ. — Теперь ты мой муж, — говорит парень и ласково целует его в губы. — Да, а ты мой. — Поверить не могу. — Ты счастлив? — Как никогда ещё в этой жизни, — сразу отвечает Чонгук. — А ты счастлив? — Вчера, сейчас и в каждом моменте нашей с тобой вечности, — говорит Чимин.

Посвящение: Тем, кто однажды был разочарован в любви. Не бойтесь любить снова.