Вы весь дрожите, Поттер

Fights and battles have begun Revenge will surely come Your hard times are ahead Best, you've got to be the best, You've got to change the world And use this chance to be heard Your time is now. Your time is now! «Butterflies and Hurricanes» by Muse

Эта весна могла бы стать лучшей в моей жизни. Но новый, столь счастливый и долгожданный виток в отношениях с Северусом был несколько омрачен тем фактом, что мы теперь почти не видимся. Снейп в последнее время не покидает подземелий, иногда даже не появляется на трапезах в Большом зале. А на мои вопросы отвечает коротко — занят в лаборатории. — Мне нужно работать. Наберись терпения, — только и слышу я всякий раз, когда хочу украдкой побыть немного вдвоем. Но над чем он трудится и почему так долго, объяснять не торопится. И присоединиться к себе не позволяет, лишь с жаром целует меня в губы и, сжав напоследок в объятиях, удаляется в кабинет. Редкие моменты встреч наедине подогревают пыл, но для влюбленного по уши гриффиндорца этого чертовски мало. Зельевар не обманывает: судя по Карте Мародеров, он действительно все свободное время проводит у себя. Но это длится уже три недели, и я начинаю потихоньку сходить с ума от неведения, вынужденного воздержания и тоски по нему. Северус жертвует в том числе и сном: больше я с ним не ночевал. Несколько раз мне все же удавалось остаться у него до отбоя — пока уставший, осунувшийся Снейп корпел в лаборатории, я сидел в его кабинете, делал домашнюю работу и читал книги из его личной коллекции. Помимо тысячи алхимических фолиантов в библиотеке слизеринского декана оказалось множество изданий по заклинаниям, магической медицине, древним рунам, нумерологии и, конечно, темным искусствам и защите от них. Когда хотелось чем-то себя занять, я ходил вдоль полок и жадно изучал их содержимое — с недавних пор меня интересует все, что имеет какое-то отношение к Северусу Снейпу. Касался жестких книжных корешков, пролистывал пожелтевшие от времени страницы и практически в каждом экземпляре находил комментарии, оставленные на полях его рукой. Профессор не просто читал все эти справочники и исследования, а проводил их глубокий анализ, оставлял примечания и совершенствовал некоторые рецепты зелий и формулы заклинаний. В груди то и дело разливалось непонятное чувство — тепло и гордость по отношению к нему вперемешку с досадой из-за собственной никчемности. Северус столь талантлив и умен, с юных лет он прилежно учился, всячески развивал свой потенциал и в конце концов стал непревзойденным зельеваром и одним из сильнейших волшебников, кои мне известны. А как насчет меня? Даже отдаленно не представляю, чем хочу заниматься в будущем. Только и умею, что жаловаться на кучу заданий, откладывать подготовку к экзаменам и читать вместо учебников спортивные журналы по квиддичу. Ну и тупица же ты, Гарри Поттер! Рядом с тобой — живая мотивация, источник вдохновения, твоя поддержка, твой пример... Твоя любовь. Будешь дальше распускать нюни или возьмешься за дело? Черт, как не вовремя мы стали меньше разговаривать! Наше общение помогало мне оставаться на плаву, приводило в порядок мысли, направляло в верное русло. Без него тяжелее переносить нападки слизеринцев, давным-давно перешедшие все грани разумного. Мои шрамы не дают им покоя, и, похоже, после поражения на квиддиче в змеином царстве сочли своим долгом сжить меня со свету. Но я уже достаточно взрослый, чтобы справляться со своими проблемами самостоятельно. Северус проводит уроки, проверяет кипы студенческих эссе, исполняет обязанности декана, дежурит по ночам, варит зелья для больничного крыла, теперь еще и, видимо, выполняет сложный заказ для Мунго. Страшно представить, год назад он успевал вдобавок шпионить для Дамблдора и учить меня окклюменции. Конечно же, ему не до моего нытья. Вряд ли с таким распорядком дня в его планах вообще было налаживание личной жизни, а уж в няньки он и подавно не нанимался. Не собираюсь загружать его своими жалобами. По крайней мере, когда он измотан до предела. Я сам справлюсь со всем, как мужчина. Снейп, конечно, все видит и понимает, он не слеп и не глуп. Но не в его силах в полной мере противостоять детям Пожирателей, покуда мы с ним сохраняем видимость вражды и взаимной ненависти. Дабы не огорчать его, я пытаюсь сохранять бодрый вид. Ведь он так старался уберечь меня от уныния и убедить в том, что я нормальный, что для близких людей не важны мои изъяны. Для него не важны, это главное. Осталось самому перестать испытывать боль от собственного отражения. * * * Только мы отыграли матч в конце февраля, как за непомерно объемными домашними заданиями и бесконечным штудированием экзаменационных предметов пролетел почти весь март. Пасхальные каникулы подкрались незаметно, и Хогвартс вновь резко опустел, но на сей раз это приносит небывалое облегчение. Если бы не наступила долгожданная передышка после нескольких недель преследований и словесной бойни, я бы точно рехнулся и кого-нибудь прикончил, клянусь бородой Мерлина. В спальне я просыпаюсь один, один иду в душ, один спускаюсь к завтраку. Там ко мне присоединяется Гермиона, которая вновь осталась между семестрами в Хогвартсе. Только теперь главным фактором едва ли послужило нежелание бросать меня в одиночестве. Скорее, она сама не хотела быть одна — без Драко. Но я прекрасно ее понимаю и не обижаюсь. В такое смутное время, ежедневно узнавая о новых терактах, преследованиях, разрушениях и смертях, я не смог бы покинуть Северуса и место, где мы оба живем, ни за какие коврижки. Сейчас в Хогвартсе некому застать их врасплох, и Гермиона и Драко наслаждаются моментом. Мы вместе выходим из замка и подолгу бродим у озера, наслаждаясь весенним запахом сырой земли и прошлогодней листвы, а потом отдыхаем под тем же деревом, где когда-то сидели с Роном. Недавно я поведал Малфою, как мы облапошили его на втором курсе, притворившись Крэббом и Гойлом: он был шокирован и даже искренне засмеялся. А потом мы летали на метлах и соревновались в забивании квоффлов, пока Гермиона сидела на трибунах, погруженная в книгу. И в один момент я вдруг с удивлением ощутил, что бывший враг если не заменил Рона в нашем трио, то сделал большой шаг к этому. В последнее время я чувствую небывалое умиротворение, несколько повлиявшее на мое видение собственного будущего. Я понял, что не хочу ни с кем сражаться, не хочу никого преследовать, подвергать отмщению и вершить правосудие. Я передумал быть аврором, поскольку мечтаю в кои-то веки спокойно жить и направлять энергию на борьбу не с кем-то, а за кого-то. Не причинять вред, а избавлять от него. Возможно, мне стоит быть целителем. С десяток раз я ощутил на себе, как важно, чтобы с тобой работал кто-то компетентный. В чьи руки не страшно доверить себя и близких. И наконец уяснил, что имел в виду Снейп, говоря о тонком искусстве зельеварения, ведь качественно приготовленные снадобья — оплот волшебной медицины. Теперь я его не ненавижу, не избегаю и не боюсь: я привязался к нему всей душой и отношусь без предубеждений и к его призванию. Оно открылось мне с новой стороны лишь на шестом курсе, но все же лучше поздно, чем никогда. * * * — Знаю, ты слушаешь, Гарри Поттер. Я хочу показать тебе кое-что важное. Подчинись, и увидишь, — внушает ненавистный свистящий шепот. — Впусти меня в свой разум, Гарри! — Нет! — Ну же... У меня для тебя сюрприз. Ты ведь хочешь быть в курсе происходящего? «ОН просил не поддаваться. ОН настаивал, чтобы я разорвал связь». — НЕТ! — Кто просил? Дамблдор? — Волдеморт разражается гадким смехом. — Сколько можно поддаваться его манипуляциям? Этому серому кардиналу плевать на все твои потери, для него значим исход. Старикашка боится потерять контроль... А ты боишься потерять кого-то важного. — Мы... это... уже проходили! — сквозь зубы яростно выдавливаю я. — Убирайся... из моей головы! Пошел вон! Protego! Protego Maxima! Выпалив заклинание, я вдруг распахиваю глаза и обнаруживаю себя скрючившимся на кровати и трясущимся от боли. Голова, кажется, сейчас расколется. Кое-как сев, я справляюсь с приступом тошноты и вытираю взмокший лоб. Боль не уходит, а наоборот, усиливается. На глазах выступают слезы, по вискам словно колотит молотком. Как же адски он зол из-за того, что не проник в мое сознание! Застонав, я валюсь обратно на подушку. Нужно отдышаться, успокоиться и отгородиться от его эмоций. Больше не собираюсь быть радаром настроения этого монстра. К счастью, все мои соседи, включая Рона, разъехались на каникулы. Он звал меня с собой, но я вежливо отказался, и друг понял, что по-старому уже не будет. В спальне никого нет, и я позволяю себе заговорить вслух. — Северус, — лаская устами любимое имя, я представляю мрачный притягательный образ и стараюсь каждой клеткой почувствовать его присутствие, вспомнить свои ощущения от прикосновений длинных пальцев, от обволакивающего звука его голоса, от поцелуев тонких чувственных губ. — Северус. Вытесненная теплыми чувствами, боль потихоньку улетучивается. Теперь все мое существо заполняет тревога. Я не смог выяснить, блефует ли Волдеморт. Но даже если так, ему что-то от меня нужно. Северус прав, нельзя этому потворствовать. Вовремя выставленный против Риддла щит мог спасти жизнь Сириусу. Не следует наступать на те же грабли. Наскоро приняв душ и одевшись, я стремглав спускаюсь в гостиную и бегу проверять, целы ли мои сокровища. * * * И Снейпа, и Гермиону я застаю за завтраком в Большом зале, испытав при этом изрядное облегчение. На время можно расслабиться, ведь произойди что с членами Ордена, нам бы наверняка уже сообщил Рон, который сейчас в Норе бок-о-бок с Люпином, Тонкс и другими соратниками. Дамблдор выглядит спокойным, и я решаю зайти к нему после завтрака и рассказать о случившемся. — Он должен знать, Гарри, — одобряет Гермиона. — И как можно скорее. — Будь осторожна, умоляю, — серьезно прошу я. — Не уходите за пределы замка. Возьмите на всякий случай мою мантию. Гермиона и Драко по обычаю собрались на долгую субботнюю прогулку в Хогсмид — разумеется, со всеми возможными предосторожностями. Но я настоял, чтобы они не покидали территорию Хогвартса — здесь им ничего не угрожает. — Возьмем, спасибо, — благодарит подруга и указывает взглядом на Снейпа. — Расскажешь профессору? — Да, конечно. Поговорю с Дамблдором и сразу к нему. * * * Но директора у себя не оказалось. И Снейпа тоже. Мучаясь от головной боли, я спустился в подземелья, надеясь, что Северус даст мне лекарство, а потом мы сможем переговорить, но обнаружил лишь запертый кабинет. Наверняка ушел собирать в Запретном лесу ингредиенты для зелий. Сетуя на дурацкое стечение обстоятельств, лишившее меня возможности побеседовать с ними обоими, я в прескверном настроении плетусь в больничное крыло, где получаю щедрую порцию микстуры от мадам Помфри. Мигрень проходит, но нервозность никуда не улетучивается. Вернувшись в спальню, я сажусь на кровать и бросаю взгляд на стопку журналов по квиддичу. Ну нет. Обещал же самому себе, что буду учиться. Преисполненный решимости, я отправляюсь в библиотеку и набираю штук десять пособий по волшебной медицине — исцеляющим заклинаниям, зельям для лечения магических и немагических болезней, способам обработки ранений, полученных от живых существ, и травм от рукотворных предметов. Затем приношу все это в гриффиндорскую гостиную и, устроившись у окна, погружаюсь в штудирование. За чтением я не замечаю, как пролетает пара часов. Закрыв экземпляр «Искусства целителей», устало протираю глаза. Чтобы стать колдомедиком, нужно сдать ЖАБА с высокими оценками по ЗОТИ, Зельеварению, Чарам, Трансфигурации и Травологии. Значит, буду учиться все оставшееся время. Летом не поеду к Дурслям, вернусь на Гриммо и ни дня не проведу без книг, а в перерывах стану практиковать заклинания и донимать Снейпа в лаборатории. Возможно, он испепелит меня за море идиотских вопросов и ошибок, которые шестикурсник просто обязан не допускать. Но мне ведь достался выдающийся алхимик. Я видел, на что он способен в деле, и даже немного работал с ним в паре. И хочу еще, но не только из-за его общества и собственных чувств, а потому как просто грех не попытаться перенять толику его опыта и бесценных знаний. От всех этих размышлений меня отвлекает звук отъезжающего в сторону портретного проема. На пороге гостиной стоит Альбус Дамблдор в дорожной мантии и — внезапно — с мерным стаканом в руке. — Добрый день, Гарри. Я буквально на секунду. — Здравствуйте, сэр, — опешив, я подрываюсь с места. Дамблдор передает мне мензурку, наполовину заполненную темной жидкостью. Ее цвет напоминает о выразительных эбонитовых глазах Северуса. — Это избавит тебя от шрамов, — быстро объявляет директор. — Особый рецепт с учетом анализа твоей крови. Пришлось взять несколько образцов, пока ты был в критическом состоянии. Только снял с огня, выпей сразу. А теперь, извини, мой мальчик, я должен торопиться. Не думаю, что хоть однажды наблюдал директора таким взволнованным. Человек, всегда внушавший мне незыблемое спокойствие, сейчас предстал передо мной встревоженным и суетливым. Возможно, это связано с моим сном! Понимая, что тянуть нельзя, я объявляю: — Профессор, сегодня Волдеморт пытался пробраться в мое сознание. Он явно стремился заманить к себе, как и тогда, с Сириусом. — Он угрожал кому-то навредить? — напрягается директор. Я киваю. Помолчав, хмурый Дамблдор велит: — Оставайся в Хогвартсе, что бы ни случилось, Гарри, ты понял? — Да, сэр, — растерянно мямлю я. — Но в чем дело? Куда вы собираетесь? Поколебавшись с секунду, он говорит: — Профессор Снейп в Министерстве под стражей. Я направляюсь туда. — Как под стражей? — меня прошибает холодный пот. — Почему?! — Пока не знаю. Срочно выпей зелье и будь на месте, не покидай замок ни при каких обстоятельствах. — Но сэр!.. Дамблдор видит на моем ошарашенном лице выражение неподдельного испуга и неожиданно мягко добавляет: — Я верну его, обещаю. И исчезает с громким хлопком прямо посреди гриффиндорской спальни. А я начинаю метаться по комнате. Похоже, Дамблдор обо всем догадывается. Но на это мне сейчас плевать. Куда важнее, что Северус какого-то дьявола под конвоем у Скримджера! Мерлин, он же велел выпить зелье. Бездумно проглотив содержимое пузырька, я продолжаю мерить шагами комнату и думать лишь о том, каким образом Северус мог оказаться в лапах министерских стражников. Ведь всего три часа назад я видел его за завтраком. А главное, что с ним делают и как ему помочь? Насколько все плохо, если Дамблдор так взбудоражен? Неожиданно меня охватывает необычное ощущение — я вдруг чувствую странное обволакивающее тепло по всему телу и резко замираю посреди спальни. Кожа, неприятно стянутая шрамами, словно бы смягчается и освобождается от пут. Я смотрю на свои руки, не веря собственным глазам, и через секунду понимаю, что эти красивые пальцы и чистые ладони, сперва показавшиеся мне чужими, — на самом деле мои, просто теперь совершенно здоровые. Вместе с отметинами от ядовитого порошка исчезла и надпись «Я не должен лгать». Как угорелый я залетаю в ванную и припадаю к зеркалу над раковиной. Оттуда на меня смотрит прежний Гарри. В голову закрадывается безумная догадка — а вдруг и шрама-молнии тоже больше нет? Приподняв челку, я обнаруживаю его на положенном месте, но нисколечко не огорчаюсь. — Ну что за зеленоглазый красавчик? — отвешивает мне комплимент зеркало. Радостно захохотав, я отхожу от раковины, прислоняюсь к стене и медленно съезжаю на пол. Запустив пальцы в волосы, с блаженной улыбкой на губах смотрю в одну точку. Я снова нормально выгляжу. Все позади. Больше никаких насмешек и сочувственных взглядов, больше никакого смущения, досады и самобичевания! Это заслуга Дамблдора! Невероятно... Не представляю, как выразить ему свою благодарность. Все же он великий волшебник, талантливейший алхимик. Сколько бы в волшебном мире ни говорили о даре и гении Северуса, Дамблдор сделал то, что Снейпу было не под силу, с уколом сожаления думаю я. И все-таки, где он, как он — мой зельевар? * * * Пока остается только ждать, но я себе места не нахожу. Скорее бы вернулись Гермиона и Драко: тогда я хотя бы смогу поделиться с ними своими переживаниями. Скримджер предупреждал меня, что в случае отказа содействовать проблемы не заставят себя ждать. Но это же не то, о чем я думаю? Обещая отыграться на дорогих мне людях, министр и понятия не имел, какие отношения нас связывают с Северусом. Я продолжаю расхаживать из угла в угол, как вдруг раздается стук в окно: незнакомая черная сова настойчиво долбится в стекло. Дамблдора нет уже час, может быть, это вести от него! Распахнув створки, я впускаю птицу, и та протягивает мне лапу — к ней привязан простой белый конверт. «Гарри Поттеру». Снова без опознавательных знаков, как и в прошлый раз. Я хватаю палочку: — Specialis Revelio! Темной магии и вредоносных предметов в послании не обнаруживается. Похоже, это обыкновенное письмо. Я с опаской вскрываю его. Никакого порошка из бумажных недр не высыпается, зато я извлекаю оттуда колдографию, от которой прихожу в ужас. С недоверием уставившись на живое изображение, я начинаю мелко дрожать всем телом. В конце концов хватаю приложенное к снимку письмо и принимаюсь читать. «Прискорбно, дорогой Гарри, что этой ночью ты не впустил меня в свою голову. Быть может, мне не пришлось бы идти на исключительные меры, и жизнь твоей милой подруги не висела бы на волоске. Впрочем, все складывается как нельзя лучше, ведь я убил сразу двух зайцев: уже заполучил одного строптивого глупца, а теперь, без сомнения, заполучу и тебя. Будь уверен, на сей раз я не пытаюсь водить тебя за нос. И призываю явиться ко мне в полном одиночестве сегодня до конца дня. Если ты не придешь — или придешь, но не один, — грязнокровка умрет. Сделаешь что велено — и она не пострадает. Отправляйся к бару «Кабанья голова». Ты найдешь на его задворках козий череп — портал, который перенесет тебя ко мне. Даю тебе время до полуночи — именно столько он будет действовать. Но поторопись, милый Гарри, иначе следующим будет ее палец. А после дело дойдет и до прелестной шейки. В ожидании встречи, Лорд Волдеморт» Я еще раз заглядываю в конверт и издаю полукрик-полустон, увидев на дне локон каштановых волнистых волос. Затем вновь перевожу взгляд на колдографию: на ней Беллатриса Лестрейндж с кровожадной улыбкой сжимает цепкой хваткой бледную, измученную Гермиону и отрезает ей прядь волос — видимо, ту самую, что я держу сейчас в ладони. Выудив из чемодана Карту Мародеров, я лихорадочно выискиваю на территории Хогвартса Гермиону и Драко, но не нахожу, и последняя надежда на то, что письмо было уловкой, рассеивается. Я с отчаянием понимаю: нет никакого смысла в окклюменции, охранных чарах Хогвартса и других предосторожностях, пока первостепенная цель Волдеморта — добраться до меня. Его бы ничто не остановило, он готов на любые ухищрения, и они, черт возьми, раз за разом срабатывают. И если год назад ему хватило одной лишь манипуляции моим сознанием, то теперь он зашел еще дальше и на самом деле взял в заложники близкого мне человека. Драко, по всей видимости, тоже попал в плен, причем в собственном доме. Не могу предсказать судьбу Малфоя, но что бы ни говорил Волдеморт, я прекрасно понимаю — он прикончит и Гермиону, и меня при первой же возможности. Она для него расходный материал, а я — враг номер один, главная помеха. Надо действовать как можно скорее, но самое ужасное, что в Хогвартсе сейчас нет ни одного члена Ордена, которому можно было бы все рассказать. Северус и Дамблдор в Министерстве, МакГонагалл в кои-то веки уехала в Кейтнесс, Флер в отпуске во Франции, и даже Хагрид далеко за пределами Шотландии наслаждается обществом мадам Максим! Нужно достучаться до Норы и отправить письмо Дамблдору. Прогнав черную неясыть, я черкаю несколько строк и сломя голову несусь в совятню, где отдаю Хедвиг два послания. — Сначала отправляйся в Министерство, потом домой к Рону. И еще кое-что... Если я не вернусь, останься с тем, кто тебе нравится. Рон будет хорошим хозяином. Или Хагрид. Навещай Северуса хоть иногда, — я глажу ее белые перья, и глаза предательски застилает влажная пелена. — Ты лучше всех. Давай же, лети! И Хедвиг, трогательно склонив голову и ласково ущипнув меня за палец на прощание, взмывает вверх и улетает в закат. Стремительно покидая совятню, я думаю о том, что не имею ни одного тактического преимущества. И хуже всего отсутствие мантии-невидимки. Она либо утеряна, либо теперь в лапах Пожирателей. Их ведь там целое полчище... Прав был Снейп: меня погубит моя тяга к героизму во имя любимых. Возможно, прямо сегодня. Но черта с два я буду сидеть на месте, пока Гермиону мучают проклятые садисты. Молясь о том, чтобы на этот раз Орден был быстрее, чем год назад в Отделе Тайн, я бегу не разбирая дороги по подземным коридорам Хогвартса навстречу верной смерти, а в голове укоризненно звучит голос Дамблдора: «Не покидай замок ни при каких обстоятельствах».