Вы весь дрожите, Поттер

The world is not enough But it is such a perfect place to start, my love And if you're strong enough Together we can take the world apart, my love «The world is not enough» by Garbage

Когда все плохое осталось позади, мы с Северусом начали размышлять, как строить свою жизнь дальше. Два года назад Орден Феникса чудесно преобразил дом на площади Гриммо, расчистив его от фамильных ценностей Блэков, большинство из которых были предметами черной магии. Но мы оба все равно не захотели в него переезжать — слишком многое там напоминало о Сириусе. Если Снейпа это нервировало, то меня погружало в скорбную печаль. Да и память о темных временах, окутанных тревогой и мрачными раздумьями, не добавляла удовольствия. Решение нашлось неожиданно быстро — дом купили Малфои в качестве подарка для Драко и Гермионы перед их свадьбой. В детстве и юности Нарцисса была тут частой гостьей, и этот уголок стал ей дорог. А раз уж в Драко течет кровь Блэков, то нет более подходящей кандидатуры, чтобы пустить здесь корни. Гермиона не выказала недовольства. Напротив, для нее место, в котором мы провели уйму времени вместе, встречали Рождество и радовались чувству сплоченности, давно не кажется чужим. Головы эльфов, ногу тролля и остальные жуткие атрибуты подруга уже ликвидировала. Из-за чар вечного приклеивания портрет сумасшедшей Вальбурги не поддавался ни одному из заклинаний, так что его убрали прямо с частью стены, сделав красивый арочный проем, от чего днем в прихожей теперь гораздо светлее. Дому даруют второе дыхание, он продолжит наполняться теплыми воспоминаниями, и на сердце от этих новостей спокойно. Еще в том году Кикимер по моей просьбе перебрался в Хогвартс, но Гермиона в короткий срок нашла нового помощника в опустевшее жилище — Добби. Она пообещала ему соблюдение трудового кодекса и оплату вдвое больше той, что выделял эльфу Дамблдор. Но прежде Драко три тысячи раз извинился перед своим бывшим слугой за то, как Малфои обращались с ним в прошлом, а также подарил ему несколько красивых нарядов и двадцать пар роскошных носков. Это вернуло Добби веру в то, что люди меняются — он великодушно принял извинения и согласился на работу. На деньги с продажи дома я приобрел коттедж на берегу Атлантического океана и предложил Северусу съехаться, все же оставив ему путь к отступлению — в моменты ссор или при недостатке личного пространства он всегда может вернуться к себе в Паучий тупик. Впрочем, за год жизни вдвоем он ни разу этого не сделал. Из Хогвартса Снейп уволился, не дожидаясь осени. Хотя никто не обвинял его в связи со студентом и даже Скримджер прислал сухое письмо с извинениями за попытку шантажа (как выразился Северус, гриффиндорская совесть заиграла в заднице), зельевару больше не хотелось оставаться в замке. Защищать меня и Драко было более не от кого, и этот год стал прекрасным периодом, чтобы двигаться дальше. Сразу после победы над Волдемортом Снейпа наградили премией в области алхимии за изобретение двух сложнейших и полезнейших отваров — того, что избавляет человека от жутких шрамов как последствий проклятия, а также того, что позволяет защитить свое сознание от разного рода воздействий, будь то сыворотка правды, любовный напиток, заклятие изменения памяти и многое другое. Весь прошедший год Северус посвятил научным исследованиям и усовершенствовал школьные пособия по зельям с первого по седьмой курс — в министерстве мы добились того, чтобы ими в Хогвартсе заменили старые редакции и тем самым максимально облегчили обучение новых студентов. А там, глядишь, учебники за авторством Снейпа выйдут и на мировой уровень. Место профессора зельеварения и декана Слизерина занял Гораций Слизнорт, наставлявший в свое время еще Северуса. Мы быстро нашли общий язык — на уроках я отлично справлялся со всеми снадобьями, которые Слизнорт задавал варить, и он не уставал приятно удивляться тому, сколько знаний я перенял от прежнего учителя. Что до ЗОТИ, Флер до сих пор с успехом преподает свой предмет — со смертью Волдеморта проклятие, наложенное на должность, развеялось. Рон сблизился с Симусом — тот, видимо, нашел в нем неплохую замену Дину, взявшему, как и Джинни, академический отпуск для ухода за малышом. А сам Финниган старался заменить Рону меня, и в целом у него это получилось. Лаванда после расставания недолго горевала — буквально неделю спустя она стала встречаться с Терри Бутом и вела себя ровно как Джинни когда-то — всячески стремилась показать негодяю-бывшему, что у нее все великолепно и без него. Мы с Гермионой и Драко дружно доучивались вместе, и надо сказать, это был чудесный, веселый и безмерно счастливый год. Каждый вечер на седьмом курсе благодаря особой привилегии я перемещался домой через камин. Мы с Северусом полноценно жили вдвоем, варили зелья, готовились к ЖАБА, ужинали и нежились в постели, а утром я снова возвращался в Хогвартс. На выходных часто навещал Тедди — мой любимый крестник уже начал ходить, а на первый день рождения я подарил ему игрушечную метлу, как когда-то это сделал для меня Сириус. Ремус был тронут до глубины души. Экзамены я сдал великолепно. Чтобы выучиться на целителя, лучше и пожелать нельзя. В кои-то веки мои перспективы не кажутся туманными. Внутри есть четкая уверенность: свое я отстрадал и отжертвовал — пришло время жить. * * * Свадьба Гермионы и Драко прошла в каком-то сладком дурмане. А все потому, что Северус украдкой ласкал меня в людных местах, и его нахальство возбуждало до одури. Он не оставлял в покое мою ширинку под столом, несмотря на беседу с родителями Гермионы о новшествах магловской стоматологии, жарко дышал мне в ухо посреди медленного танца, мурлыкая непристойности, а под конец затащил меня в укромный уголок за живую изгородь и вставил мне в зад анальную пробку, с которой я проходил целый час, изнывая от похоти. С торжества мы вернулись настолько заведенные, что трахнулись прямо на полу в прихожей, а потом переместились в спальню. О такой ерунде, как заглушающие заклинания, заботиться больше не нужно — можно кричать и стонать, сколько душе угодно, чем мы и занимались, пока Северус имел меня, привязав собственным галстуком к изголовью кровати. Вспоминаю о жаркой ночи за завтраком, бездумно пролистывая свежую прессу, и тело покрывается мурашками предвкушения — хочется повторить это снова. Но не сейчас — Северуса ждет несколько заказов для Мунго. А еще на носу международная конференция алхимиков, где он представит новую научную работу и от подготовки к которой я и так его постоянно отвлекаю. Поэтому, закинув ногу на ногу и прикрыв привставшей член складками пушистого халата, я переключаюсь на статьи. — В «Ведьмином досуге» уже вышел свадебный обзор. Поглядим, что пишут. Минималистичное и утонченное платье невесты, безупречный костюм жениха, изысканный декор… А, вот и о нас. «На смену дерзким вихрам в стиле Гарри Поттера, продержавшимся в тренде весь прошлый сезон, в моду приходит аккуратный хвост, перевязанный атласной лентой — образ профессора Северуса Снейпа не оставил равнодушными волшебных стилистов. Рекомендуем запастись зельями для ускоренного роста волос, и прическа окажется вам под силу». — М-да, — протягивает Северус, делая глоток кофе. — Радует только, что вся грязь позади и им наскучило судачить о нашей интимной жизни. — Теперь в их глазах ты икона стиля, Северус, — ухмыляюсь я. — В чести у них я потому лишь, что меня выбрал Мальчик, который победил, — невозмутимо отвечает Снейп. — Хотя на свадьбе мы и впрямь отлично смотрелись вместе. Я обратил внимание на наше отражение, пока мы общались с Грейнджерами перед церемонией и я незаметно гладил твой зад. Покраснев от удовольствия, я все же перевожу тему от греха подальше. — Кстати, на церемонии мне очень понравилось, как Живоглот и Смарти несли кольца своим хозяевам, — с улыбкой вспоминаю я. — Какая пошлость, — кривится Северус. — А по-моему, красиво. Снейп возводит глаза к потолку, пораженный моей сентиментальностью. — Не будь таким сопливым романтиком. — Или что? Превратишь меня в жабу, как тетю Петунью, когда достану? — Ты же знаешь, — сокрушается Северус. — Я обещал, если она еще хоть раз скажет гадкое слово о твоей матери… На то, что она не сочла меня представительным джентльменом, мне плевать, но оскорблять память Лили! — Знаю, знаю. Ты мыслил и действовал как слизеринец. Просто… не стоило так радикально. У дяди Вернона чуть припадок не случился, он был похож на огромный помидор. А вопли его помнишь? — М-да, — повторяет Северус. — Его жирное сердце могло этого не выдержать. — Да и тетя испугалась не на шутку. И Дадли. — Ты такой же великодушный, как она. Слишком добр к ним, чего они совсем не заслуживают. — В любом случае, хорошо, что мы попрощались. Ну и… я хотя бы попытался вас представить. Лица дяди и тети надо было видеть. Когда мы нанесли визит Дурслям, дабы сообщить, что Волдеморта больше нет, а я не вернусь на Тисовую улицу и буду жить со своим возлюбленным профессором Снейпом, они с полминуты в ужасе с ног до головы оглядывали незнакомца, сошедшего со страниц готического романа о вампирах и теперь ожидавшего приглашения в дом на их пороге. Нас пустили внутрь только для того, чтобы соседи не заметили у дверей добропорядочных Петунии и Вернона чрезвычайно странных и подозрительных гостей. У жующего перед телеком Дадли, узревшего Снейпа, от непередаваемых эмоций открылся рот и оттуда посыпались чипсы. В ту секунду я прикусил костяшки пальцев, лишь бы не расхохотаться. Не хотелось злить и без того разъярившегося дядю. Но немая сцена длилась недолго: поскольку тетя Петуния помнила Северуса с десяти лет, это вселило ей уверенность, что она может быть столь же смелой в оскорбительных высказываниях, как в детстве, и оставаться безнаказанной. Тетя завела свою любимую шарманку, кляня мою мать на чем свет стоит и издевательски насмехаясь надо мной, мол, я такой же ненормальный урод, какой была Лили, а ее ущербность и помешательство достались мне по наследству. И именно Лили виновата в том, что два психа сейчас тревожат покой семейства, смеют заявляться в Литтл Уингинг в безумных одеждах и заявлять о своей… — Гомосятине! — подсказал старший Дурсль, физиономия которого в тот момент приобрела оттенок спелого томата. И тогда Северус не выдержал. Одно легкое движение — и тошнотный монолог Петунии перетек в удивленное протяжное «Ква», а сама она в облике бурой пупырчатой жабы суетливо запрыгала по столу. Естественно, Вернон истошно заорал и чуть было не бросился на Снейпа, но под прицелом его волшебной палочки не осмелился нападать. Дадли же, уронив на пол чашку с чипсами, в ужасе вскочил, вцепился в голову, и его возглас «Мама!» заставил меня резко опомниться. Схватившись за рукав Северуса и мягко, но настойчиво гладя его предплечье, я попросил: — Не надо, пожалуйста. Верни все как было и давай уйдем. Услышав мой тон и увидев мое расстроенное лицо, Северус хмуро взглянул на жабу и с извиняющимся видом трансфигурировал тетку обратно. — Простите и прощайте, — сказал я сбившимся в кучку Дурслям напоследок, и мы аппарировали. За прошедшие годы я усвоил урок. Порой родные по крови так навсегда и остаются чужаками, а семью ты собираешь сам, отделяя зерна от плевел и окружая себя дорогими людьми, проверенными временем и обстоятельствами. И эти узы стоят всех сокровищ мира. * * * После многих часов работы с зельями и рукописями нам с Северусом нравится по вечерам посидеть на ступенях нашего дома и полюбоваться звездами, слушая благословенную тишину, нарушаемую лишь стрекотанием сверчков. Сегодня я прихватил бутылку вина и два бокала. Удобно расположившись у Северуса под боком, я, вовлеченный в его объятия, с наслаждением признаюсь: — У меня ощущение, словно мы бывали здесь в прошлой жизни. Маковые поля. Лебеди. Яблоневый сад. Эти потрясающие закаты на озере. Все кажется таким знакомым и милым сердцу. Северус поворачивает ко мне голову и внимательно изучает меня несколько секунд. — Так, может, я уже говорил тебе в прошлой жизни на этом крыльце, как сильно люблю тебя? — Может, и говорил, — пожимаю я плечами. — Хотя и без слов. — Но теперь я хочу, чтобы ты слышал, Гарри, — он запускает руку в карман брюк и достает оттуда небольшой предмет. — Чтобы видел и знал. — Он кладет вещицу, которая оказалась бархатистой коробочкой, на свою ладонь, и открывает крышку. — Чтобы всегда помнил об этом. Его темные глаза сияют в лунном свете. В них отражаются звезды, рассыпанные по небу алмазной крошкой. Как же он прекрасен. Я перевожу взгляд на кольцо в распахнутой коробочке — в его матовом отблеске есть какая-то особенная магия. — Давай поженимся, Гарри, — мягко произносит Северус. — Будь моим мужем. Прошу. Так вот как это происходит. Я застываю, онемев от неожиданности: сердце колотится от столь четкого и важного осознания, что мы переходим на новый этап. Я люблю не только его нордический характер, блистательный ум и грубую красоту. Я люблю себя рядом с ним. Обожаю то, каким я стал и насколько изменилась моя жизнь и наши отношения, где мы достигли паритета. И мысль о том, что Северус в самом деле хочет провести со мной остаток дней, согревает мое сердце, будто огромный очаг, куда постоянно подбрасывают дров. — Пролейте свет, мистер Поттер, о чем вы так надолго задумались? — шелковым тоном спрашивает Северус, но я различаю в его интонациях скрытую тревогу. Боже, неужели он допускает, что я могу ответить отказом, и мое молчание буквально съедает его? Не смея больше ни секунды терзать чувства своего возлюбленного, я отвечаю с нескрываемым удовольствием: — Задумался о том, что надо бы отправить нашему своднику хорошего огневиски в благодарность. — Малфой подождет, — нетерпеливо отмахивается Северус. — А что насчет моего предложения? — Я согласен, мистер Снейп. Тысячу раз да. — Дай мне руку, — просит Северус, и его голос слегка подрагивает от волнения и радости. Я протягиваю ладонь, и он надевает на мой безымянный палец кольцо. А затем нежно целует то место, где теперь красуется символ нашего общего будущего. В восторге и упоении мы встречаемся взглядами, и сейчас я уверен как никогда раньше — это будущее будет волшебным.