Вы весь дрожите, Поттер

I think I might've inhaled you I could feel you behind my eyes You gotten into my bloodstream I could feel you floating in me «Bloodstream» by Stateless

Я чуть не умер у него на руках. Сначала наблюдал за тем, как отправляется к дьяволу мой ненавистный каратель и палач, сколь жалким и тщедушным он становится, а затем едва не попрощался с жизнью сам. Ощущал потерю сил и сознания, слышал крики Гарри и мольбы не оставлять его, испытывал вселяющее спокойствие присутствие Дамблдора. Пытался сопротивляться яду Нагайны, прекрасно зная, что он не дает крови сворачиваться, а антидотов от него чертовски мало. Погружался во мглу, наслаждаясь тишиной и забвением, и вновь выныривал на свет, мучаясь от адской агонии и невозможности пошевелиться. Порой рассудок прояснялся — ненадолго выходя из беспамятства, я вспоминал, что мой план сработал и я помог Гарри избавиться от шрамов. Что Волдеморта нет. Что Беллатриса мертва, Малфои доверились Ордену, и гриффиндорца больше некому преследовать. Что если я выкарабкаюсь, у нас будет шанс на нормальную жизнь. А потом меня опять поглощала безмолвная темнота. Пришел в себя я внезапно и неожиданно. Боль была страшной, но Гарри прижимался к моей руке с таким трепетом и взирал на меня с такой беззаветной преданностью, что эта мука однозначно того стоила. Дамблдор как-то сказал мне, что иногда любовь — предназначение, и благодаря ей все казавшееся пустым обретает смысл. Снова и снова я проматывал эти слова в голове — они будто отпечатались на подкорке моего мозга. И без дурацкой песни шляпы я сознаю, что все произошедшее между мной и Гарри было словно предписано свыше. Он перевернул мой мир — разворошил, перекроил, перестроил то, из чего я был сделан. И эта «новая обстановка» мне определенно нравится. Теперь, когда мрак и отчаяние позади, я должен быть честным с тем, кто пробудил во мне невероятные, непривычные, практически незнакомые доселе чувства. Я обязан наконец ему открыться. В кои-то веки позволить себе отдаться счастью и ничем при этом не жертвовать мне в новинку, но нужно привыкать. * * * Скримджер бесславно подал в отставку, и новым министром избрали Кингсли Бруствера. Ценой его огромных усилий о наших с Северусом отношениях в прессе не появляется ни строчки. Вечно сдерживать «Пророк», «Магический еженедельник» и другую периодику министр не в состоянии, но хорошо, что сейчас, когда к нам обоим приковано пристальное внимание, никто хотя бы не мусолит нашу личную жизнь. Мне вручили Орден Мерлина первой степени, но если учесть, что обладателями этой награды также являются Корнелиус Фадж, Питер Петтигрю и Гилдерой Локхарт, не так уж сильно меня волновала подобная честь. Любые лавры я бы с радостью передал своим друзьям и соратникам, а главным выражением признательности для меня стали бы газетные заголовки без упоминания моего имени. И блаженный покой. Северусу удалось избежать суда — на предварительном слушании я и другие члены Ордена дали показания в его пользу. Благодаря мощной протекции Дамблдора не было даже разбирательств — Снейпу не предъявляли обвинений в сговоре с Волдемортом и лишь наложили штраф за покупку контрабанды у Горбина. Пока что мы скрываем наши отношения от всех, кому не нужно о них знать. Будь моя воля, в курсе оставались бы только Гермиона и Драко. Но Орден тоже прекрасно осведомлен. Да и Рон после увиденного в Мунго не мог не поделиться этим со своими братьями и сестрой. С тех пор, как Волдеморт был уничтожен, а Северуса выписали из больницы, я виделся с Ремусом и Тонкс, и они вели себя с присущим им достоинством и пониманием. Макгонагалл, вероятно, терпимость вселил Дамблдор, а принять на себя удар и выслушать от нее ряд предупреждений касательно упавших с моей головы волосков пришлось Северусу, чему я несказанно рад — одной волнительной беседой меньше. Кингсли вообще сообщил, что все понял еще на допросе Снейпа в министерстве и восхищен нашим с ним мужеством и обоюдным самопожертвованием. Жизнь остальных также не стоит на месте. Гермиона и Драко, похоже, по-настоящему счастливы, и ничто больше не препятствует их союзу. По словам Малфоя, его родители словно заново переживают медовый месяц — после сражения в поместье Нарцисса воспылала к Люциусу страстными ответными чувствами. Охваченные любовью и увлеченные друг другом, они с несвойственной им снисходительностью отнеслись к желанию наследника жениться на маглорожденной гриффиндорке. Более того, будущая свекровь проявила к Гермионе благосклонность, оценив ее проницательный ум, эрудицию и культуру поведения. Люциус же отдал должное боевой сноровке невестки и воздержался от надменных комментариев — поскольку я свидетельствовал в суде по делу Малфоев и помог их семейству выйти сухим из воды, в нем значительно поубавилось спеси и зародилось расположение к нам с Гермионой. Джинни уже на седьмом месяце — они с Дином решили расписаться в начале июля, сразу как младшая Уизли сдаст СОВ. Она яро открещивалась от свадьбы прямо накануне родов, не желая щеголять на своем празднике в безразмерном платье. Но грозная миссис Уизли, пребывающая не в восторге от того, что дочери придется брать академический отпуск, настояла на рождении малыша в законном браке. Джинни пришлось уступить. Об этом мне рассказала Гермиона. Никто из семейства Уизли до сих пор так и не решился выйти со мной на связь. Даже если бы Рон не сообщил им о том, что мы с Северусом любовники, они все равно узнали бы от других членов Ордена. Как я понял из разговоров однокурсников, у самого Рона в отношениях полный швах: Лаванда так его достала, что он собрался на летнюю стажировку в Гринготтс под крылом у Билла, дабы безвылазно сидеть в банке и не давать себе ни единого шанса для встречи с осточертевшей подружкой. Он всегда грезил об уважаемой должности и больших деньгах — в дальнейшем работа ликвидатором заклятий позволит ему ни в чем не нуждаться. Я тоже усердно тружусь. В следующем году должен сдать ЖАБА по нужным дисциплинам хотя бы на «Выше ожидаемого» — только так можно пойти учиться на целителя. Особенно сложно приходится с Зельеварением — я наверстываю упущенное за предыдущие пять лет, ведь все это время мои успехи по предмету Снейпа были никудышными. Северус поддержал мое стремление: теперь, когда он не придирается ко мне без причин, уделяет внимание моей подготовке и спокойно объясняет непонятные рецепты и формулы, осваивать алхимию стало гораздо проще и приятнее. * * * — Раздави его плашмя, так выйдет больше сока, — велит Северус, пока я вожусь с дремоносным бобом. Мы вместе варим напиток Живой смерти, который обязательно будет на ЖАБА. — Но здесь указано, что бобы надо резать, — озадаченно говорю я. — Доверься моему методу, великий спорщик, — кривится Снейп. — Будь моя воля, я обновил бы все учебники из школьной программы. Рецепты в них давно пора усовершенствовать. — Так давай обратимся в контроль за магическим образованием, предложим перевыпустить учебники, создать улучшенные версии. Или вовсе написать с нуля — с доработанными рецептами и четкими инструкциями. Уж тебя-то никто не будет проклинать за неверные формулы, как Либациуса Бораго. Наоборот, завалят премиями. Северус хмыкает, но не спешит пререкаться, а значит, идея ему интересна. Уловив его благожелательный настрой, я пользуюсь случаем. — Кстати о спорах. На носу решающий матч по квиддичу. Ты что-то говорил о новом пари. В этом месяце Слизерин обыграл Хаффлпаф со счетом 270:70, когда Драко виртуозно настиг снитч. Матч с Рейвенкло определит, кто возьмет кубок школы — мы или слизеринцы. — Если Гриффиндор и выиграет, не факт, что вы заработаете нужное количество очков, дабы обойти Слизерин в турнирной таблице, — приценивается Снейп. — Мой факультет славно постарался. Вам необходимо набрать не менее 240 очков за игру. — Выходит, спор имеет смысл, — загораюсь я. Мне безумно интересно, что Северус собирается поставить на кон. — Не подначивай, Поттер, — предупреждающим тоном отвечает зельевар. — И добавь уже сок в отвар. Я послушно выполняю поручение и продолжаю настаивать: — Давай договоримся так: если Слизерин возьмет кубок, любое твое желание для меня — закон. — Так уж и любое? — Снейп заинтересованно поднимает бровь. — Даже не станешь заставлять меня тащиться на крестины к Люпину и Тонкс? — Да, — удрученно киваю я. — Выиграешь — пойду один. — В таком случае, если я проиграю, мы с тобой поменяемся в постели ролями. Я вскидываю голову и смотрю на него во все глаза. Перспектива попробовать то, о чем я и думать не смел, не веря, что Северус разрешит доминировать над ним, отзывается во мне нахлынувшим возбуждением. — В этот раз тоже будешь поддаваться? — невинно осведомляюсь я, обводя его полным желания взглядом. — Теперь тебе придется очень постараться, чтобы заслужить награду, — с беззлобной насмешкой произносит он. — Я лет десять не позволял никому того, что, возможно, позволю тебе. * * * «Гриффиндор победил. Ты готов?» — гласит маленькая записка. Вместе с последними майскими выходными подкрался и финал квиддичного сезона. Сегодня Гарри и впрямь выиграл заключительный матч, поймав снитч рекордно быстро — на пятнадцатой минуте — и обеспечив своему факультету кубок школы. Как пить дать, торопился получить награду, мелкий прохвост. Естественно, я готов. Я желал этого, воображал, предвкушал, но счел несолидным просить Гарри прямым текстом. Я ему в отцы гожусь, в конце концов. К таким просьбам… нужно будет привыкнуть. «Готов. Вечером, в восемь». Все-таки руководить — это чертовски приятно. Даже в таком деле. Эльф-домовик учтиво принимает от меня послание и растворяется в воздухе, а я, довольный, как Чеширский кот, отправляюсь восвояси. * * * Похоже, перед моим визитом профессор пропустил бокал огневиски. Для храбрости и раскрепощенности или просто под настроение, выяснять не стану, но эти опьяняющие поцелуи сладко кружат голову нам обоим. Северус не особо церемонится, резко придавив меня всем телом к двери своей спальни. Он возвышается надо мной, глядя сверху вниз: в полумраке я вижу лишь его темный силуэт и чувствую терпкий запах сандала, ставший моим афродизиаком. — Я так сильно хочу, — рокот его голоса и откровенные слова возбуждают сильнее ненасытных ласк. — Меня? — глупо спрашиваю я. — Тебя внутри себя, — уточняет Северус, увлеченно поглаживая ладонью мою промежность: там, за тканью брюк и белья, уже томится в тесноте мой вздыбленный член. — В кровать, — по обычаю велит он, и пока я лихо стягиваю с себя вещи и забираюсь в прохладную постель, приглушает свет и сбрасывает свои многослойные одежды. Наблюдая за тем, как Снейп раздевается, я с нежностью думаю о том, что он был моим первым мужчиной. Он и есть мой первый мужчина, и я сделаю все, чтобы он остался единственным до самого конца. Препарируя меня глазами, обнаженный Снейп откидывает волосы с лица и присоединяется ко мне. — Хочу целовать тебя везде, где дотянусь, — признаюсь я, завороженный захватившей нас химией. — Дерзай, — усмехается он, и я приникаю губами к его ступне. От каждого прикосновения моего рта он все сильнее расслабляется, смягчается в моих руках, как разогретый воск. Я целую его голени и колени, поднимаюсь к бедрам и с обожанием глажу ладонями его длинные ноги. — Ты знаешь, что делать, — говорит Снейп. — Полно откладывать. Поудобнее расположившись между его ног, я беру с прикроватного столика палочку. Впервые произнеся заклинание, которое обычно применял Северус, чтобы смазать мой вход и подготовить меня к сексу, я вставляю во влажное отверстие палец, проскользнувший внутрь без особого труда. И бровью не поведя, Северус изображает тотальный самоконтроль, но от меня не скрылось его напряжение. Я даю теплому и тугому колечку мышц немного привыкнуть и по кивку профессора добавляю второй палец. То же самое проделываю и в третий раз — Снейп сейчас выглядит так, будто проглотил кол. От волнения меня бросает в жар. — Ты точно желаешь продолжить? — интересуюсь я, понимая, каким упрямым будет его ответ. — Разумеется, — отвечает он таким тоном, словно я задал непроходимо тупой вопрос, вроде «Нейтрализует ли безоар яды». Усмехнувшись про себя тому, что мыслю как будущий целитель, я приподнимаюсь на колени и подкладываю под него подушку. — Можешь начинать, — церемонно объявляет Северус. Оказалось, самое сложное — вставить головку, а дальше становится куда проще. Восхитительная теснота! Я и не представлял, что ощущения могут быть… такими. Абсолютно не похоже на минет, хотя ближе всего по принципу действия. Но даже неописуемое физическое удовольствие не идет в сравнение с картиной, стоящей перед глазами. Мне до сих пор иногда кажется, что я сплю и вижу лучший в своей жизни сон. Северус терпелив — он не кривится и не шипит от боли, но его член слегка увял, и я вспоминаю, как в мой первый раз мне тоже было не до эрекции. — Ты ведь… уже делал это? — смущенно спрашиваю я, недовольный пришедшими в голову образами из прошлого Снейпа. — Периодически, — стиснув зубы, отвечает Северус. — Давно. Годы назад. Дай мне минуту. Я послушно притормаживаю, хотя усмирить свой пыл в таком положении оказалось не так уж просто. Кончить хочется вот так сразу и без промедления: придется представлять всякие гадости вроде грязных носков Филча. Немного успокоившись, я сменяю страсть на любование: Северус с его черными волосами, разметавшимися по подушке, нахмуренными от истомы смоляными бровями и приоткрытыми тонкими губами, своей формой напоминающими охотничий лук, кажется мне древнегреческим божеством. — Давай. Двигайся, — велит мне мой Аид. И я медленно вхожу и выхожу из него, затем повторяю это снова, снова и снова. Несколько толчков спустя, не получив команды остановиться, я чуть ускоряюсь, и под моим напором из груди Северуса вырывается вскрик. Испугаться я не успеваю, спешно поняв, что это звук наслаждения, а не боли. Ему нравится. Снейпу нравится, как я трахаю его своим членом. Глухо застонав, он сжимает зубами уголок наволочки. Его затвердевший член вновь красиво лежит на животе, дразня меня одним своим видом. — Ну же, сэр. Не сдерживайтесь, если вам хорошо, — я на мгновение замедляю темп, и это не остается незамеченным. Прорычав что-то нечленораздельное, Северус резко отрывается от подушки и окидывает меня ястребиным взглядом. — Еще! Трахайся, Поттер! Я глубоко ошибался, посчитав, что этим вечером буду доминировать. И теперь испытываю облегчение: я уже уяснил, что мне просто сносит крышу от подчинения в постели. А Северус как никто подходит для роли того, кому я желаю быть покорным, когда мы только вдвоем, обнажены и заняты друг другом. — Сильнее, Гарри. Завтра я хочу чувствовать это, — рьяно требует Снейп. И я беспрекословно выполняю требование, двигая бедрами быстрее и мощнее, вколачиваясь в его горячий узкий зад все жестче. Северус запрокидывает голову назад и приоткрывает рот, одной рукой вцепляется в изголовье кровати, другой хватается за простынь и сминает ее в кулаке. — Возьми мой член, заставь меня кончить, — велит он. Я хватаю его скользкую от смазки головку и начинаю водить рукой вверх и вниз. Все мышцы его тела на миг напрягаются, живот покрывается мурашками, и он кончает так неистово, что сперма оказывается на моей груди. При виде его лица, погруженного в эйфорию, при звуке его короткого, но умопомрачительного стона я наконец сдаюсь. — Скажи мое имя, кончай и кричи его, — Снейп не отрывает от меня глаз, жадно впитывая мой затуманенный от желания взор, упиваясь страстной мукой на моем лице. Я позволяю оргазму накрыть всего меня, сжимаю зубы и выплескиваю семя в его нутро с воплем: — Северус-с!.. Повалившись на него и еле найдя силы, чтобы вытащить член, я целую его взмокший от пота лоб. Снейп завороженно смотрит на меня, и я вижу в этом взгляде что-то совершенно новое и непривычное. А потом с изумлением замечаю, что он буквально теряет голову от каких-то эмоций — они переполняют его, не дают нормально дышать, не дают мне узнать в нем его прежнего. — Вы весь дрожите, профессор, — с легким беспокойством говорю я и приподнимаюсь на локте. Его сердце колотится на удивление быстро, дыхание сбивается, а руки, обнимающие меня, ощутимо трясутся. Немного помолчав, точно решаясь на что-то, Северус отвечает: — По обыкновению Дамблдор оказался прав. Насчет любви и безумств, которые ради нее совершаешь. Спокойствие в моем голосе напускное. Задавая вопрос, я уже знаю ответ и мысленно умираю в ожидании. — О чем это ты? — О том, что бесконечно и навсегда тебя полюбил. Наверное, вызови я сейчас Патронуса, он сокрушил бы своим ярким светом всех дементоров мира. Просто прогнал бы их с планеты мощью моего счастья. Я физически ощущаю, как меня пропитывает, обволакивает неизведанное, до безумия приятное чувство. Я будто обласкан и согрет в родной колыбели, где уютно и безопасно. Будто выпил Феликс Фелицис, чье действие продлится десятилетия. Будто нашелся недостающий кусочек, из-за которого внутри гулял сквозняк. Теперь там, где отмеряются удары, спокойно и тепло. Я дома, и мой дом — это он. — Что ты делаешь со мной, — одними губами, почти беззвучно говорю я. — Люблю, это же очевидно, — усмехается он, нежно приглаживая вихры на моей макушке. Больше не в силах выдерживать внимательный взгляд черных глаз, я придвигаюсь вплотную и, уткнувшись носом ему в шею, блаженно вздыхаю. Мы лежим так несколько минут в безмолвии, наслаждаясь моментом, понятным нам одним. Наконец я решаю прервать молчание. — Пойдешь со мной на крестины? — Не лучший повод впервые выйти в свет вдвоем. Моему присутствию едва ли обрадуются, мне там не место, — в голосе Снейпа, помимо раздражения, слышны сожаление и грусть, просто поразившие меня. Новая волна нежности накрывает мое сердце, и я целую его лицо, вкладывая в эти поцелуи пылкое стремление оберегать его от любой печали. — Тебе всегда есть место рядом со мной, а мне — рядом с тобой. Идти рука об руку сейчас и всю жизнь после — мое самое заветное желание. Поцеловав мою ладонь и расслабленно сомкнув веки, Северус выбирает не возражать.