Страшный выбор

Лео без футболки сидел на кушетке, а я разматывала старые бинты на его плечах и торсе. Количество его шрамов не переставало меня удивлять. Самый заметный был справа на лбу. Две линии крест-накрест, над ними ещё две полоски. Я думала о том, что он пролил кровь за меня. В голову пришла идея. Я подошла к шкафчику, выдвинула ящик и почти сразу нашла скальпель. Этот предмет напугал меня во сне. Теперь он ассоциировался со смертью и предательством. Я помедлила, но потом всё-таки взяла его, и повернулась к Лео. — Ты пролил кровь за меня, — сказала я дрожащим голосом, — и я хочу отплатить тебе тем же. Соединить мою кровь с твоей. Быстро, пока не испугалась и не передумала, я провела скальпелем по своей ладони. Из тонкого пореза хлынула кровь. Я ощутила неприятную, зудящую боль. — Дура! — закричал Лео. Кажется, он по-настоящему разозлился. — Зачем калечишься? Не нужна мне твоя кровь! И вообще я пролил её не за тебя. — За что тогда? — Обычная тюремная драка. Не в первый раз в такую попадаю Один из соседей в обезьяннике прикопался к моему пирсингу. Решил, что я заднеприводный, и стал приставать. Как будто пирсинг — привилегия заднеприводных. У Лео были проколоты оба уха. В правом я насчитала три скобки в хряще и одну кругляшку в мочке, в левом — четыре скобки и одну кругляшку. Итого девять украшений. — Что такое обезьянник и заднеприводный? — я не понимала его жаргон. — Обезьянник — изолятор временного содержания, а второе слово тебе знать не нужно. Забудь его. Для меня это оскорбление. Дай-ка скальпель, — сказал он уже более спокойно. Я выполнила его просьбу. Лео порезал свою ладонь и приложил к моей. Его кровь показалась мне горячей. — Это обряд родства по крови. Отныне ты — моя кровь. — Что? — я ничего не поняла. — Так говорят во время обряда. Во всяком случае, у нас в банде так было принято. — Ты — моя кровь, — повторила я. У Лео крови вытекало гораздо больше. Если мой порез был царапиной, его — настоящей раной. Я подумала, что будет новый шрам. «Почему он себя не бережёт? Неужели совсем не чувствует боли?» На его запястьях я заметила и другие шрамы от порезов. Видимо, следы того же обряда. — Я не очень-то во всё это верю. Наполовину. То верю, то нет. Как и в Бога. Он щедро смочил вату спиртом и приложил к моей ладони. Защипало так, что я зажмурилась и замычала сквозь стиснутые зубы. Затем Лео точно также обработал свою рану. При этом он даже не изменился в лице. — Ты вообще чувствуешь боль? — с любопытством спросила я. — Чувствую, конечно, но я умею терпеть. — Расскажи подробнее про этот обряд. Лео перевязывал мне руку. Он накладывал бинты умело и аккуратно. — Считается, что этот обряд делает братьями или же побратимами по крови. Братья должны быть верны друг другу в бою. В случае смерти брата ты должен за него отомстить. От тебя я, конечно, этого не требую. Ещё у нас, бандитов, принято такой обряд проводить между женихом и невестой. В нашей среде свадьбы — редкость, и обязательства кровного обряда пугают. За измену в таком союзе положена смерть. Так что я видел такую свадьбу один раз в жизни. — Братьями могут стать только мужчины? Этот обряд не может быть проведён между мужчиной и женщиной, чтобы они стали братом и сестрой? Он задумался. — Теоретически может. У нас в банде не было женщин. Настал мой черёд делать ему перевязку. Я начала с руки, затем перешла к открывшимся ранам. Я почти закончила, когда вдруг услышала, что дверь открывается. Вошла миссис Холланд. Она видела Лео впервые. В те два дня, когда произошли ужасные события, она сидела с престарелой родственницей. Сама она тоже была немолодой. Полноватая, небольшого роста, она всегда держала спину прямо, как настоящая леди, и носила высокую причёску. Одевалась она скромно, но не без элегантности. Например, сегодня на ней были длинная чёрная юбка с волнистым подолом и клетчатый пиджак. Пепельный платок ему в тон был повязан на шее. Поговаривали, что миссис Холланд происходит из знатного рода, но мы, дети, воспринимали её как ласковую бабушку. Я вспомнила про окровавленный скальпель. Лео положил его в лоток на тумбочке. Я дёрнулась, чтобы убрать лоток с глаз долой, но он исчез. Миссис Холланд радушно улыбалась. — Здравствуйте! Рита, а я тебя искала. Почему ты не предупредила, что утром у нас будет гость? Это тот человек, который собирался помочь с уборкой? — Здрасьте! С какой уборкой? — он вопросительно посмотрел на меня. — Если ты будешь не против, конечно. И если нормально себя чувствуешь! Ты много крови потерял. — Там всего лишь передвинуть пару шкафов и перенести пару ящиков. — Всё со мной нормально. Конечно, я согласен. Уже второй раз на меня тратят ваши медикаменты. — Давайте представимся друг другу. Я миссис Холланд, воспитательница этого приюта. Помогала отцу Яну до того, как… — она неловко замолчала. Я привыкла называть Менделя отцом, но другие люди называли его по имени, отец Ян. — А вы? — Лео, — коротко ответил он. — Он спас меня. Если бы не он, я бы уже была мертва. Лео смотрел на меня неодобрительно, но я рассказала, как он вывел меня из дома мистера Шелтона, опустив некоторые детали. Миссис Холланд сказала ему «спасибо» и пригласила с нами на завтрак. «Интересно, в тюрьме Лео кормили? — подумала я. — Или он может заставить живот не урчать, даже если голоден? Я уже ничему не удивлюсь». Иногда он казался мне каким-то сверхчеловеком. Я собиралась выйти из медпункта вслед за миссис Холланд, но Лео потянул меня за рукав: — Скальпель-то прибери. Я обернулась и увидела лоток со скальпелем на кушетке, где сидел Лео. Последний подмигнул мне и скрылся за дверью. Мои братья и сёстры ждали нас в столовой и уже успели накрыть на стол. Они сразу окружили Лео. Я ещё на прощальной трапезе в честь моего удочерения заметила, что он им понравился. Особенно мальчикам. Он необычно выглядел: весь в бинтах и шрамах, пирсинг в обоих ушах, яркая футболка, взлохмаченные каштановые волосы с рыжим отливом. Наши прихожане в церковь одевались скромнее. От него исходили сила и уверенность, и он охотно шёл на контакт с детьми — бегал с ними, дурачился, возил на себе, но при этом они его слушались. Вот и сейчас они спорили из-за мест рядом с Лео, но он что-то им негромко сказал, и они перестали галдеть. В прошлый раз я подумала, что дети не будут тянуться к плохому человеку, но история с Менделем показывала несостоятельность этой теории. «Всё, что он делал, было ложью, — я сжала кулаки. — Но почему никто не заметил этого раньше?» Я мысленно открыла альбом с детскими воспоминаниями — вот Мендель читает мне сказку на ночь, вот мы кормим уток на пруду, вот он дует на мою разбитую коленку. Всегда добрый, заботливый, улыбающийся. Я посмотрела на Лео. Он почти не улыбался, говорил строго и свысока, сразу обозначая дистанцию между нами. Он избегал проявления чувств и учил меня тому же, иногда был груб, но он тоже по-своему заботился обо мне. Мысли вернулись к Менделю. «Как он мог оставаться весёлым после того, как отправлял кого-то на смерть?» Я вспомнила Феликса, которого «отдали приёмным родителям» несколько месяцев назад. Он также как я любил заниматься благотворительностью. Вторым его хобби было ухаживать за растениями, и он придумал их продавать, а на полученные деньги покупать еду для бездомных. Необычная идея для пятилетнего мальчика. Сейчас у него нет даже могилы, куда бы я могла посадить его любимый цветок. Его вообще похоронили? Скорее всего, тело сожгли или закопали далеко в лесу, чтобы никто не нашёл. — Рита, — окликнул меня Лео. Я вернулась в настоящее и обнаружила, что из крана, под которым я мою руки, хлещет ледяная вода. Я быстро его закрутила. — В зеркало глянь. У тебя лицо, как будто кто-то умер. Дети спрашивают, что с тобой. Улыбайся, Рита. Ты должна улыбаться ради них. Я глубоко вздохнула, выкидывая из головы всё лишнее, и растянула губы в улыбке.