Страшный выбор

Новый священник сразу стал налаживать отношения с детьми. С более старшими он сыграл в домино, с малышами в прятки. Но если Лео играл с нами полдня как минимум, отец Пио ограничился двумя ходами. Однако этого оказалось достаточно, чтобы заслужить расположение детей. «Нет, всё-таки малыши глупые, — решила я. — Им улыбнись и дай конфетку — и они твои». Я подумала, что нужно проверить степень моей свободы. В приюте у всех были свои обязанности, но в свободное время я могла гулять, где хотела, Мендель мне разрешал. Он не расспрашивал меня и ничему не удивлялся — притащу я в приют котёнка или раненого бандита, он всегда по-доброму улыбался. Я вдруг задумалась, почему? Он уважал мою свободу? Или ему было всё равно на меня? Подумаешь, одной больше, другой меньше. Интересно, как поведёт себя этот священник? Я позвонила Марго и спросила, могу ли прийти к ней в гости. Она с радостью согласилась, и я ушла, предупредив миссис Холланд, что иду гулять. Отдых я заслужила, я вчера весь вечер присматривала за детьми, а перед сном изучала книги, которые дал мне Лео, вздрагивая от каждого шороха, но это лучше не вспоминать. У ворот дома Марго я в нерешительности остановилась. Охранник в чёрных очках и костюме меня пугал, как и этот огромный дом. Никогда не забуду, как оказалась пленницей его в стенах. «Может, вернуться, пока не поздно?» — прозвучал в голове голос разума. Голос Лео. — Привет, Рита! — я вздрогнула, увидев за воротами Марго. На этот раз она была в белом платье с длинными рукавами и кучей оборок. Она будто специально одевалась как фарфоровая кукла. Или её одевали. Есть ли у неё выбор? Охранник открыл калитку. Пути назад не было. — Привет, — я через силу улыбнулась и вошла в «клетку». «Поздравляю, идиотка! Ты мертва», — сказал голос Лео в моей голове. Ну вот, теперь он всегда со мной. Это осознание меня взбодрило. Я расправила плечи, чтобы выглядеть уверенно. Я не подведу старшего брата! — Очень рада тебя видеть, — она протянула мне бледную руку. Я не сразу сообразила, что делать. Первой мыслью было поцеловать, но ведь Марго не священник. У аристократов кавалеры целуют руки дамам, я это в книжках читала, но я не кавалер. Оставалось рукопожатие, что я и сделала. Моя ладонь была влажной от волнения, но Марго, похоже, не обратила на это внимания или только сделала вид, что не обратила. Из вежливости. С ней я чувствовала себя более скованно, чем с тем же Лео. Возможно, потому что мы виделись второй раз в жизни, или из-за её аристократической манеры держаться и окружающей обстановки. — Я всё правильно сделала? — обеспокоенно спросила Марго. Мне сразу стало легче от того, что не я одна волнуюсь. — Я думала, у вас так принято здороваться. — Да, некоторые так здороваются. Если хочешь, можем всегда пожимать руки при встрече. Всегда. Такое серьёзное слово. Вечность. Рай. Наша жизнь не ограничивается земным путём, так что всё возможно. Очень хочу обнять убитых братьев и сестрёнок. И родителей, о которых ничего не знаю. — Как насчёт чашечки чая? Я как раз заварила его перед твоим приходом. — Ты умеешь заваривать чай? — с любопытством спросила я. Мне приходилось заваривать и чай, и какао на весь приют. — Да, хоть и сложно было уговорить слуг разрешить мне это делать. Они слишком сильно меня опекают. Боятся, что со мной случиться что-то ужасное. Даже в мелочах. Например, что во время заваривания чая я пролью на себя кипяток! — Вот как. У меня всё совсем по-другому. Я с раннего детства многое делала сама и заботилась о младших. Надеюсь, это не прозвучало как хвастовство. — Ты, наверное, устаёшь от этих обязанностей? — Да в общем-то нет. Они даже приятные, ведь я стараюсь для своей семьи, — грусть осела комом в горле. Моя бедная, изуродованная семья. Предатель и убийца отец, проданные на органы братики и сестрички… — Так что насчёт чая? — Раз ты сама его приготовила, то мне очень интересно попробовать! «А если она решила тебя отравить?» — раздался в моей голове подозрительный голос Лео. «Да ну тебя. Если она меня отравит, то и мой орган испортится. Какой от этого толк?» Вместо того, что пойти в дом, Марго провела меня по тенистой садовой дорожке. В беседке с колоннами, похожей на древнегреческий храм, нас ожидал дымящийся чайник. Конечно же, изящный и аристократичный на вид, как и всё здесь. Я вздрогнула, когда служанка внезапно высунулась из-за колонны. — Госпожа, позволите наваливать чай? — Нет. Генриетта, пожалуйста, оставьте нас. — Но, госпожа, вы можете ошпариться, или у вас может внезапно закружиться голова и… — Я справлюсь. В крайнем случае мне поможет Рита. Пожалуйста, оставьте нас. Я настаиваю. Поджав губы, служанка удалилась. — Тут ещё пирожные. Угощайся. — Ты, наверное, ешь пирожные каждый день? — спросила я и запоздало поняла, что это прозвучало не слишком вежливо. — Нет. Нельзя из-за проблем со здоровьем, да я и сама не хотела бы питаться только ими. Особенно в такое время. А то буду, как Мария-Антуанетта. «Qu'ils mangent de la brioche». — Что? В приюте мы изучали только латынь. — «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные». Эту фразу приписывают последней французской королеве Марии-Антуанетте. — А, понятно, — протянула я, хотя не знала, кто такая Мария-Антуанетта. — А я могу прочесть молитву перед едой на латыни. — О, давай. Я бы тоже хотела изучать латынь, но папа говорит, что древние языки бесполезны. Думаю, моя мама её знала. Она тоже была католичкой. Мне достался её крест, — Марго вытащила из платья цепочку с крестиком. Сверкнули на солнце драгоценные камни. — Он передаётся по женской линии в нашей семье. — Красивый. — Мама умерла при родах. Можно сказать, отдала свою жизнь за меня. Кстати, меня крестили сразу после рождения. Папа надеялся, что я поправлюсь, но этого не случилось. Тогда он потерял интерес к религии. Но что это я всё о грустном! Давай послушаем твою молитву. — Pater noster, qui es in caelis… — начала я читать с детства знакомые слова, закрыв глаза, чтобы сосредоточиться. Закончив, я столкнулась с тёплым взглядом Марго. Она улыбалась, будто увидела что-то хорошее. Я заметила, что у неё даже при улыбке немного опущены уголки губ. Пирожное таяло во рту. В приюте мы редко ели что-то настолько сладкое. Хорошо, что чай был несладкий. Я съела всего два пирожных, чтобы не показаться жадной. — Как твои дела? Тебя вчера не наругали за нашу прогулку? — продолжила разговор Марго. — Нет. У нас появился новый священник, так что всем было не до этого. Я в красках описала встречу с новым священником. — Похоже, тебе он не очень понравился, — задумчиво сказала Марго. — Не то слово! Так и пытается втереться ко всем в доверие. — Он прибыл на новое место. Неудивительно, что он старается подружиться со всеми. — И Лео ему не понравился. Как бы он не запретил ему приходить в приют. — Его можно понять. Это странно, что ты, маленькая девочка, общаешься со взрослым бандитом. — С бывшим бандитом, — уточнила я. — И я не маленькая. — Думаешь, он быстро изменится? Он буквально вчера достал оружие в библиотеке. Я думала, он убьёт тебя. Он так… беспечно относится к человеческой жизни. — В нашем городе без оружия не выжить, — сказала я и поняла, что говорю, как Лео. — Ты говорила, что хочешь проверить, насколько свободна, — сменила она тему разговора. — Да. Собираюсь сегодня гулять допоздна. — Можешь допоздна гостить у меня. — Тоже за меня беспокоишься? — Да. Мы же теперь друзья. — А твой отец меня не увидит? — Если он и вернётся домой, то очень поздно. Ты ведь не планируешь здесь ночевать? — Нет. Конечно, нет! — я поёжилась, вспомнив томительные часы в ожидании смерти. — Я бы очень хотела пообщаться с тобой подольше, но, я думаю, что сегодня тебе лучше вернуться домой как обычно. Вдруг новый священник очень строгий и тебя накажет? — Пусть наказывает! Марго вздохнула и не стала спорить. В доме, несмотря на жару, было пугающе прохладно. Высокие потолки и просторные коридоры заставляли меня чувствовать себя маленькой и беззащитной. Так и хотелось уцепиться за надёжную руку Лео. Я уцепилась за него мысленно, прося Бога сохранить нас обоих. Марго, будто почувствовав моё состояние, взяла меня за руку. Её руки бывают когда-нибудь тёплыми? Она показала мне свою комнату. Даже две. Это была комната в комнате. В более маленьком помещении располагалась огромная кровать. — Это моя спальня. Не люблю её. Я провожу здесь слишком много времени. Здесь всё пропитано запахом лекарств. Чувствуешь? Я кивнула. Комната была пропитана тяжёлым больничным запахом, который с недавнего времени вызывал у меня тревогу. — Когда здесь становится совсем невыносимо, я прошу слуг вынести меня на террасу. Они соглашаются, если погода хорошая. Тяжело уговорить их в дождь. Знаешь, я бы хотела умереть на природе. В книге, которую я недавно читала, умирающий мальчик сбежал из больницы и умер на берегу океана . Он был по-настоящему счастлив. Я закусила губу. Марго постоянно говорит о смерти. В церкви тоже постоянно об этом говорят. «Имей память смертную и не согрешишь», «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Причём говорят не только люди, но и стены — изображения святых, распятие. Я машинально коснулась своего крестика. «Иисус поступил бы также», — прозвучал в моей голове голос Менделя. Меня вновь закружил вихрь сомнений. Правильно ли я поступила, отказавшись отдать свой орган Марго? Впрочем, Менделя вряд ли беспокоила её жизнь. Ему важны лишь деньги. — Иногда мне хочется верить не в перерождение, а в христианский рай, что там, в прекрасном саду, меня ждёт мама, — заполнила Марго образовавшуюся паузу. — Или что она стала ангелом и всегда оберегает меня. Я вспомнила братишек и сестрёнок и сердцем ощутила трепет маленьких крыл. «Спите спокойно, мои хорошие», — мысленно прошептала я и вытерла набежавшие слёзы. Возможно, из-за них Марго показалась мне прозрачной. Сердце сжалось от тоски. После томительных часов ожидания смерти в этом доме я немного понимала, каково ей. — Ну вот, опять я заставила тебя грустить! Давай лучше я покажу тебе свои игрушки. У Марго была коллекция фарфоровых кукол, причём, по её словам, волосы у нескольких были сделаны из её волос и волос её умершей матери. Старинная аристократическая традиция. Сначала мне это показалось странным и немного жутким, но потом я вспомнила мощи святых, которые хранились в нашей церкви, и взглянула на это уже спокойно. Не одна я играю в куклы в своём возрасте. Мы с Марго начали с кукольного чаепития. Вскоре оно с её подачи переросло в настоящий детектив с прятками от монстров. Мы так увлеклись, что, если бы не слуги, не вспомнили про обед. Еда оказалась простой, но вкусной — куриный суп и пюре с мясом. — Для многих людей в нашей стране такая еда — роскошь, — грустно ответила Марго на моё замечание и погрузилась в задумчивость. Она так много думает о других! Причём не только о людях, которые живут рядом, но и о всей стране. Меня такие великие думы посещали редко. До ситуации с Менделем я жила в своём маленьком мире. — Пойдём, я покажу очень важную для меня вещь, — загадочно сказала Марго после обеда. Мы вернулись в её комнату. Марго подошла к столу, и я сразу поняла, что она хотела показать. — Ух ты, печатная машинка! У нас есть похожая в кабинете священника. В детстве мне очень хотелось пощелкать по кнопкам, но было нельзя. — Отец подарил, когда я решила написать книгу. Я сначала пишу на бумаге, а потом перепечатываю конечный вариант, потому что на машинке нельзя исправлять написанное. Возможно, когда-нибудь изобретут машинку с такой функцией, — мечтательно сказала она. В воздухе повисло недосказанное «доживу ли я до этого?..» — Рита, ты можешь исполнить мечту детства! Напечатай что-нибудь. Я улыбнулась. Пусть это желание осталось в далёком детстве, предложение Марго вызвало бурю радостных эмоций. — Давай вместе напишем какую-нибудь историю! — предложила я, желая разделить это счастье с ней. — Давай! Одно предложение я, другое ты. Марго касалась меня плечом, сидя рядом и уверенно щёлкая по клавишам. Я остро чувствовала бьющуюся в ней жизнь. Тихую и слабую, почти незаметную, но всё-таки жизнь. «Я хочу написать историю о том, что все жизни имеют смысл!» — пронеслись в голове её слова. Мы успели дописать почти до конца, как вдруг она покачнулась и врезалась в меня. Мои пальцы соскользнули, сделав опечатку. — Мне плохо, — опередила она мой вопрос. Её губы немного посинели. Я сжала прохладное запястье в поисках пульса. — Я сейчас позову кого-нибудь! — Не надо! — она умоляюще сжала мою руку. — Это пройдёт. Надо только немного подождать, — её голова легла мне на плечо. — Тебе удобно? Мои губы невольно скривились в улыбке. Даже сейчас она думает о других! — Вполне. У тебя очень красивые волосы. В детстве я мечтала о кудряшках, хотела быть похожей на ангелочков с открыток, — болтала я, чтобы хоть как-то её отвлечь, и мысленно считала её пульс. — Хочешь пить? — Нет, спасибо. Но, знаешь, я хочу лечь. — Отвести тебя на кровать? — Нет, давай лучше полежим на полу. — Ты уверена? За платье не боишься? — Нет. Пол чистый, его каждый день моют. Я бы не рискнула лечь на пол в единственном белом платье, которое надевала только на большие церковные праздники, но у Марго нет недостатка в нарядах. Я помогла ей встать со стула. Теперь я поняла, зачем ей инвалидная коляска. Марго еле стояла на ногах, шаталась, как пьяная. Я крепко прижала её к себе. Она ухватилась за стул. — А ты сильная. Теперь я понимаю, как ты дотащила до церкви Лео. — Ты тоже не раскисай! Ты ведь не собираешься умереть прямо сейчас? — Ну уж нет! Я собираюсь провести весь этот день с тобой. Пусть смерть подождёт до завтра! Мы медленно и аккуратно сели на пол, затем Марго растянулась во весь рост. Я легла рядом и уставилась в потолок, на котором было нарисовано чистое голубое небо. На всякий случай я продолжала держать её за руку, мысленно читая молитвы. Вскоре её лицо приобрело нормальный оттенок. — Самое лучшее в моей ситуации, что я могу умереть дома, а не в больнице, — её голос звучал бодрее. — Прости, я опять о своём! — Ничего, это даже хорошо. В церкви говорят «если будешь помнить о смерти — вовек не согрешишь». Я вспомнила, как стремился к смерти Лео. Он не ценил жизнь. Ни свою, ни чужую. Вряд ли святые имели в виду это. Мы смеялись, лёжа на полу и читая нашу писанину. Марго стало лучше, и мы прогулялись по саду, затем вернулись в комнату и продолжили играть в куклы. Я сидела на полу спиной к двери, когда вдруг надо мной раздался до ужаса знакомый бас: — Марго, доченька, говорят, сегодня тебе лучше! Я сжалась. В голове пронеслись все предупреждения Лео и его суровое лицо. — Папа! — она кинулась ему навстречу. — Какая ты сегодня резвая! — раздался звонкий чмок. — Я очень по тебе соскучился, но надо уладить кое-какие дела. — Всё хорошо, я понимаю, — ей не удалось скрыть грустные нотки. — Но ты ведь посидишь со мной перед сном? Прочитаю тебе новую главу истории! — Да, конечно, родная. Ну всё, мне пора бежать. Я услышала, как закрылась дверь. — Он опять придёт и заснёт на середине главы, — вздохнула Марго. — Рита, с тобой всё в порядке? — прохладные руки деликатно коснулись моих плеч. — Я так испугалась! А он меня не заметил. Ведь правда? — Конечно, не заметил. У него слишком много работы. Но даже если бы он узнал, что это ты, он бы ничего не сделал. К тому же ты под моей защитой, ты мой гость. И друг, — последнее она произнесла очень серьёзно. Если до этого я задумывалась об уходе домой, то теперь сомнений не осталось. Я верила ей. Мы продолжили игру. Дискомфорт от появления отца Марго быстро сгладился. Мы со свойственной детям горячностью так погрузились в игру, что забыли о времени. — Что за чертовщина происходит! — вновь раздался голос её отца вперемешку с топотом множества ног. Я вздрогнула и дёрнулась к спальне Марго, чтобы спрятаться, но подруга сжала мою руку и тихо сказала: — Всё будет хорошо. Тебе нечего бояться. Мой взгляд продолжал лихорадочно искать укрытие. Внезапно за окном я увидела… Лео? Нет, не может быть! Оттолкнув Марго, я подбежала к окну. Лео курил возле ворот, а рядом с ним стоял отец Пио. — Ах вот где эта дрянь! Решила мне подпортить репутацию во второй раз! — отец Марго проявил неожиданную прыть, схватив меня за руку. Обычно в трудных обстоятельствах кричат «мама». Раньше я бы закричала «отец», но теперь я могла обратиться только к одному человеку: — Лео! Благо, форточка была открыта. Пытаясь вырваться, я поймала его пронзительный взгляд. «Я не одна, он спасёт меня!» Лео выхватил оружие. — Папа, папа, остановись! — звенел голос Марго. Наверное, это его и остановило. — Выведите её отсюда! — он разжал толстые пальцы. — Папа, Рита моя подруга! Зачем ты с ней так? — слышала я будто сквозь сон. Перед глазами всё плыло, ноги подкашивались, как и в тот день, когда меня привели сюда против моей воли. Безликие служанки также взяли меня под руки и повели куда-то. На улице мне стало немного легче. — Рита! — Лео бросился мне навстречу. Служанки вывели меня за ворота, и я буквально упала в его объятия. Его одежда насквозь пропахла табаком. Неприятно. Я закашлялась. — Да у тебя синяк остался! Вот ведь гад! — после слов Лео я ощутила боль в руке. В том месте, за которое меня схватил отец Марго. — Он ещё что-то с тобой делал? — Нет, только схватил за руку. Он… он хотел, чтобы ушла. — Ну ладно. Но если ещё что-то было, ты обязательно скажи! — Кхе-кхе, — напомнил о себе священник, на которого я сначала не обратила внимания. — Рите пора домой. И вам, молодой человек, тоже. Сначала один толстый мерзкий тип, затем второй! Перед глазами задвоилось не только от головокружения. По щекам потекли горячие капли. Меня прорвало. — Я никуда с вами не пойду! — закричала я и вцепилась в Лео. — Отстаньте от меня! Я вам не верю! Лео, пожалуйста, забери меня! — Но я не могу тебя забрать, — в замешательстве сказал он. — Что-то случилось? Этот священник что-то сделал с тобой? Я не смогла ответить: к горлу подкатила тошнота. Я успела отвернуться от Лео перед тем, как меня вырвало прямо на аккуратный газон. Смятение, отвращение, холодные щупальца страха под одеждой. Меня трясло и шатало. Я никогда не чувствовала себя настолько плохо. — Всё будет хорошо, — Лео взял меня на руки, как ребёнка, и понёс. То же самое сказала Марго, и чем всё закончилось? Я зарыдала, уткнувшись ему в шею. Я чувствовала себя совершенно разбитой и всеми преданной.