Холодный страх сковал сознание, Вглубь проникает, словно яд. И губ горячее дыхание… Ты пала… Нет пути назад.
Страх сковал всё тело, а рёбра не давали вдохнуть, будто впиваясь в лёгкие девушки. «Это… пустота?» Оглядывается, быстро пробегаясь взглядом по ужасающей тьме. Делает шаг, но нога будто сопротивляется, с громким «чпок» разъединяясь с жижей. Приглядывается, будто есть возможность что-нибудь разглядеть. Зачерпывает неизвестную жидкость в ладонь, наблюдая, как та медленно стекает с её руки. Она принюхивается, пытаясь откопать в памяти столь удушающий запах. «Это похоже на… кровь?» Её глаза расширяются, пока ноги отступают назад. Но кровь и там. Она везде: ждёт девушку с распростёртыми объятиями, занимая всю поверхность. Страх возрастает, когда еле заметный шёпот отвлекает от увиденной картины. Поворачивается, видя окровавленное тело Кадогана. — Это твоя вина. Моя кровь на твоих руках, и ты никогда не отмоешься от неё, никогда не избавишься от кошмаров. Никогда не избавишься от меня. Гори в Аду со мной, — голос, точно змеиный, будто окутывает пустоту. Девушка не может пошевелиться, пока Кадоган победно улыбается, показывая свои окровавленные зубы. Кровь поглощает её хрупкое тело, потихоньку, начиная с самых стоп. Она не двигается, а ужас, будто в своём первородном виде, застыл на её лице.***
Кровь, кажется, проносится по её телу, под властью быстро бьющегося сердца. Что-то толкает её, заставляя вскочить с кровати. Ужас не уходит и не усиливается — он остался, всё так же не давая перевести дыхание. Ноги подкашиваются, но она держится: как и во всём не даёт себе упасть; или же это просто её призрачная надежда будто закрывает пеленой её глаза на реальность? Мурашки пробегают по её телу, заставляя вздрогнуть. — Агата, сейчас три часа ночи, ложись спать. Не пугайся простых кошмаров, — постанывая, Алекс сильнее укутался в одеяло, тем самым не давая продолжить диалог. Девушка опускает глаза, покорно возвращаясь на место. Желание укутаться с головой не давало ей покоя, но как тогда на неё посмотрит Александр? И она не двигается, замерев, будто оловянная кукла: её кожа давно потеряла свою живость, отчего выглядела Агата словно смертельно больной человек. Так и было — глубоко в её душе засела болезнь, пожирая её. Но она была одинока, глубоко одинока. «Это просто кошмары»