Она была не такая как все: в ней жил жестокий ангел и милосердный демон. Неизвестный автор Если долго всматриваться в темноту, она начинает всматриваться в тебя. Александр Варго
Тихий шелест платья на фоне абсолютной тишины звучал слишком громко. Ткань мягко струилась по мраморному полу, отблескивая в тусклом освещении факелов. Вскоре к шороху примешались и другие звуки: капающая с потолка вода, отголоски разговоров, звяканье оружия. Стройная фигура, словно тень, скользила по коридорам дворца, спускаясь все ниже и ниже, стремясь попасть на самый охраняемый уровень темницы Асгарда, чтобы увидеть знаменитого преступника, который теперь стал беспомощной игрушкой в руках судьбы, развлечением аристократов, для которых поиздеваться над поверженным - наибольшее развлечение. - Черта с два! Сегодня твоя очередь, - гневный голос стражника, не лишенный затаенного страха, достиг ушей девушки, вызвав на губах холодную усмешку. Они боятся. Пусть пленник Одина и лишен всей своей силы, пусть он сидит за непреодолимым барьером, пусть не может ничего, кроме пары колких фразочек и фокусов с иллюзиями - они все равно боятся. Поворот, еще один, короткая лесенка - и девушка призраком выплыла из темноты, появившись перед вмиг смолкшими эйнхериями. - Ваше Высочество, - начальник стражи после минутного колебания выступил вперед и низко склонился перед ней. Это вновь заставило ее усмехнуться: ее они боятся почти так же сильно, как и сидящего взаперти трикстера. Ничего не ответив на приветствие, колдунья в одно мгновение подхватила с низкого столика поднос с едой и скрылась в коридоре, что вел в темницу. Как только шелест ее неизменного темного платья, расшитого сверкающими нитями, затих вдали, эйнхерии дружно вздохнули с облегчением и заняли свои места вокруг стола. Девушка тем временем c поистине кошачьей грацией преодолела еще одну лесенку и проскользнула в широкий коридор, по обеим сторонам от которого тянулись длинные ряды камер для узников Асгарда, отгороженные от прохода посредине рядом массивных колонн. За ними часто прятались любопытные асы, что желали посмотреть на опального принца, того, перед кем еще недавно расплывались в лицемерных улыбках, кому подобострастно лизали сапоги... Она усмехнулась. Как же все это знакомо... Все камеры темницы пустовали, за исключением одной, освещенной лишь слабым светом. Его источало энергетическое поле, что отделяло узника от внешнего мира... Или внешний мир от узника. Она остановилась за колонной, расписанной золотыми узорами, и оттуда наблюдала за мрачной фигурой в костюме из дорогой кожи. Мужчина стоял посреди своей клетки со скрещенными на груди руками. На исхудавшем лице с резкими чертами то и дело играли желваки: видно, узника занимали отнюдь не радостные мысли. Девушка знала, что он чувствует. Гордость, побитой собакой лежащая на дне запятнанного злобой сердца. Неудовлетворенные амбиции, что гложут не хуже червей-паразитов. Разбитые надежды, чьи осколки впились в нутро и засели там намертво. Боль. Темнота. Холод. Мрак. Шелест платья снова заполнил собой густую тишину. Теперь к нему примешался стук каблуков, слишком хорошо различимый в просторном зале с высоким куполообразным потолком. Его очертания терялись в темноте - и это угнетало также, как пустота вокруг. Будто ты в вакууме пространства, один внутри светящегося сосуда, потерянный и брошенный... Пленник обернулся к незваному гостю всем корпусом, так, словно готов был одним только взглядом расщепить на атомы очередного барона или лорда, что, наверняка, пришел поглазеть на диковинного заключенного. Стоило ему различить в полутьме очертания женского силуэта, злость мигом сошла с бледного лица. "Все тот же лицемер", - не без усмешки подумала колдунья. - Неужели благородной леди подобает ходить одной по мрачным закуткам асгардской темницы? - промурлыкал опальный принц. Она ничего не ответила. Остановилась там, где кончалась полоса света и начинались обманчивые сумерки. Хотелось послушать сладкие речи трикстера, прежде чем открыть свое истинное лицо. - Уверен, ваша красота соответствует вашей скромности, - вел дальше узник. - Вы пришли составить компанию бедному пленнику и скрасить его будни своим светлым ликом? Громкий хохот, задорный и несдержанный, эхом прокатился под сводами темницы. Призрачная гостья смеялась от души, и смех этот еще более усиливали изменения, произошедшие в лице Бога Коварства. Конечно, она знала, что больше всего на свете он ненавидел насмешки, потому и смеялась так нагло и дерзко. Мужчина приблизился к барьеру, что отделял его от незваной гостьи, и впился в темноту полным злобы и ненависти взглядом. - Покажись, наглая девица, - потребовал он, стиснув кулаки так, что длинные пальцы побелели еще сильнее. Колдунья повиновалась и медленно ступила в освещенный прямоугольник перед камерой. Яркий свет окрасил складки ее жгуче-черного платья в почти серебристый оттенок, от чего наряд показался еще элегантнее. Худые руки, что держали поднос с едой, сверкали дорогими украшениями, в ушах, выглядывая из-под темных кудрей, поблескивали длинные серьги тончайшей работы. - Ну конечно... - протянул принц. Его губы растянулись в ухмылке то ли приязни, то ли насмешливого удивления; девушка полностью скопировала эту гримасу. - Пришла позлорадствовать, милая? - Локи, сын Лафея... - не без наслаждения протянула колдунья, оставляя поднос на небольшом круглом столике, откуда он тотчас же переместился внутрь камеры. - Отрадно видеть тебя в добром здравии, муж мой, - пальцы, унизанные дорогими перстнями, подхватили подол платья и приоткрыли щиколотки обутых в изящные туфельки ног, что легко поднялись по ступеням, ведущим к небольшому возвышению, на котором и располагалась клетка Бога. Теперь девушка стояла совсем рядом с принцем, и разделял их лишь энергетический барьер. - Неужели ты вспомнила об обязанностях жены? - О, поверь, я бы с радостью исполнила супружеский долг, но, боюсь, делить с тобой одну темницу - выше моих сил, - ее насмешливо вздернутая верхняя губа привлекла внимание Локи - и он невольно мазнул быстрым взглядом по ней, затем опустил глаза ниже, к глубокому декольте откровенного платья. - То, что ты пришла сюда и так открыто говоришь со мной, означает, что Всеотец прознал о нашем маленьком секретике? - непринужденно поинтересовался трикстер. Колдунья напряженно всматривалась в его, казалось, безмятежное лицо, ожидая продолжения. - Конечно, нет... - засмеялся он несколько мгновений погодя. - Я, честно говоря, ожидал увидеть тебя здесь гораздо раньше, милая женушка. Тебе повезло, что я питаю некую слабость к дерзким молодым леди с потенциалом, поэтому еще не рассказал Одину, где ты была после разрушения Радужного моста. Девушка стиснула зубы, едва удержавшись от еще одной колкой реплики. Он, как всегда, знал, что сказать и на что надавить, чтобы заставить ее подчиниться своей воле. - Полагаю, ты пришла договориться. Каковы условия сделки? - Сделки не будет, - она расплылась в обворожительной улыбке. Все-таки, у ее лицемерия был хороший учитель. Локи насмешливо приподнял брови. - Надеешься задаром выторговать себе свободу и покой? - Когда они были мне нужны? - парировала колдунья. - В Митгарде ты потерпел неудачу, Лофт... - Не называй меня так! - принца передернуло от звука этого имени, и по губам его собеседницы скользнула насмешливая улыбка. - Как скажешь, муж мой, - не без торжества сверкнула глазами она. - В Митгарде ты потерпел неудачу, - повторила девушка, возвращаясь к своей изначальной мысли, - но эта битва еще не окончена. - О чем ты говоришь, женщина? - злобно отозвался Локи. - Оглянись вокруг - я в самой охраняемой темнице девяти миров! Мое войско повержено! Даже моя собственная жена, - тут его голос понизился до шипения, что пробудило в жилах колдуньи знакомый страх, - предала меня. - Ты учил меня быть дальновидной, - отрывисто бросила она. - Это я и сделала. - Видимо, ты слишком быстро учишься, - отозвался Локи. - Не смей упрекать меня, сын Лафея, - ее глаза, светло-голубые, льдистые, сверкнули из-под густых темных ресниц. - Ты сам виноват. Ты пошел на сделку с безумным титанов без моего согласия - и проиграл. - Ты сбежала еще до моего проигрыша! - Локи, на мгновение забыв, что их разделяет непреодолимый барьер, подался вперед и вскинул руку. Она прикрыла глаза. Вызвала из омута памяти ощущение этих мучительно холодных пальцев на своей шее, тот вакуум, что образовался в легких, шершавую стену за своей спиной, тихий шепот влажных губ где-то над ухом. Это было так давно, что стало почти нереальным. - Если бы ты помогла мне, Сигюн, все могло обернуться по-другому, - принц опустил голову и тоже прикрыл глаза. Он едва сдерживал то пламя, что всегда съедало его изнутри при виде прекрасной колдуньи с ее наглыми выходками, дерзкими репликами и вальяжным, раскрепощенным поведением. С ее черными, как смоль, кудрями. Льдистыми глазами. Непропорционально большими губами. Румянцем на бледном лице. Он помнил все, каждую мелочь ее лица. Воспроизводил в голове по кусочку, тщательно и упрямо, пока цельный образ не мелькал под закрытыми веками, маня своей прелестью. - Думаешь, я пришла, чтобы спасти свою шкуру? - наконец спросила колдунья. - Ты всегда недооценивал меня, Локи. Думаешь, я не позаботилась о том, чтобы в случае проигрыша мне было, куда податься? Даже если Один узнает о моем предательстве и нашем браке, я исчезну прежде, чем он успеет отдать приказ своим стражам. - Самоуверенности я тебя не учил, - не без иронии протянул принц. - Зато постоянно ее демонстрировал, - уголок ее губ дернулся в задорной улыбочке - она всегда так улыбалась, когда была особенно весела. - Хватит играть со мной, женушка. Говори, зачем ты пришла. - Я же сказала: продолжать борьбу, - спокойно повторила Сигюн. - А я ответил, что мое войско... - Это не твое войско! - потеряв терпение, воскликнула колдунья. - Твое войско ждет тебя в Ётунхейме! - Сигюн, - угрожающе прошипел трикстер, снова приближаясь к барьеру. - Я была там, - не обращая внимания на слова принца, сказала она и, не дав ему вставить очередной гневный комментарий, продолжала: - Ётуны готовы признать тебя своим королем. - Мне плевать, - все также злобно отозвался трикстер. - Если это твоя очередная попытка швырнуть мне в лицо мое происхождение, милая, советую остановиться. Ты вполне отплатила мне за ту ложь! Сигюн снова рассмеялась. Ему нравился этот смех; даже сейчас он мог остудить пыл и отрезвить мысли. - Думаешь, я не знала, кто ты, Локи, сын Лафея? - улыбка на мгновение померкла на ее губах. - Я приняла тебя в твоем истинном обличье, но не стоит переигрывать. Я всегда могу поменять свое решение. Локи подошел еще ближе, почти касаясь лбом чуть дрожащего барьера, и ухмыльнулся, глядя на ее серьезное и такое забавное сейчас лицо. - Ты лжешь, милая, - наконец почти прошептал он. - Ты пришла сюда, потому что устала просыпаться в холодной постели. Ты тоскуешь. Тебе одиноко. Твое гнилое сердечко трепыхается в конвульсиях, пока меня нет рядом... - Тешь себя этой надеждой, муж мой, - ее губы дрогнули, однако ни один мускул на лице не выдал волнения. А потом черты вдруг изменились, расцвели злой, ехидной насмешкой: - Думаешь, на тебе мир клином сошелся? Мне стоит повести бровью - и любой, будь то ас, ван или смертный, окажется у моих ног. - Ётунов и эльфов предпочитаешь не обслуживать? - сквозь душащие горло клешни ярости прошипел Локи. Он смотрел в ее глаза, осененные насмешливыми искорками, и гадал, правду ли она говорит. Нет... Она не посмела бы. Эта колдунья навеки прикована к нему, и каждый, кто посмеет хотя бы помыслить о ней, умрет в муках. "Моя. Только моя." - Я не собираюсь тебя вечно уговаривать, - она развернулась и сошла вниз по ступеням. Принц почти физически ощутил обиду, что бурлила в ней, но не подал виду. Когда их отношения были душевными и полными взаимопонимания? Ссоры гораздо более привлекательное занятие, чем размазывание романтических соплей. - Какой у тебя план? - когда она почти скрылась в сумерках, спросил он. Пожалуй, только с ней он мог переступить через свою гордость и искать примирения первым. - Ётуны ожидают своего короля, - она обернулась через плечо. Взгляд, чуть рассеянный, мелькал где-то меж уходящих вдаль колонн, будто силясь отыскать там что-то важное. - Они требует независимости и готовы пойти за тобой хоть к самой Хель. - Что на счет Ванахейма? - Матушка отказала мне в аудиенции, - с деланной скорбью в голосе ответила Сигюн. - Она надеялась выдать меня за твоего прекрасного братца и глубоко разочарована в моем решении. - Если твоя дражайшая родня выступит на стороне Асгарда - нам крышка, - не без упрека ответил принц. - Об этом у тебя не хватило ума позаботиться, милая жена? - Хватило, муж мой, - в том же тоне ответила Сигюн. - Свартальвхейм готов идти войной, если мы его поддержим, мое войско тоже, а Нифльхейм давно покорился твоей дражайшей родне. - Похвально, - хмыкнул трикстер. - А как ты собираешься вытащить меня отсюда? - Я? - Сигюн вскинула брови в наигранном удивлении. - Что ты, муж мой! Я не имею никакого отношения к восстанию, - приторно-сладко пропела она - наверняка, чтобы потянуть время и позлить принца, пока он находился в клетке. - Я глубоко предана Асгарду и нашему Всеотцу, а в особенности его белокурому сыну... Глаза Локи сузились и вспыхнули опасным огнем, с которым колдунья всегда любила играть. - Кажется, он без ума от меня. Может, я выбрала не того из братьев? - Сигюн... - Что такое? - она распахнула глаза в удивлении и несколько раз театрально хлопнула длинными ресницами. Так раздражающе и так прекрасно... - Неужели это ревность, муж мой? - Сигюн сделала несколько шагов вперед и остановилась лишь перед ступеньками, глядя на Локи снизу вверх. Очаровательна. - Может быть, это твое гнилое сердечко трепыхается в конвульсиях, м-м-м? - тихо, едва слышно прошептала она, и эти слова показались криком в пустом зале. И, так и не дождавшись ответа, Сигюн снова развернулась и пошла прочь, оставляя за собой лишь легкий наэлектризованный воздух, которого в камере почему-то вдруг стало катастрофически мало.Продолжение следует...