Предай меня

Хлопья пепла падали с неба вместе с множеством осколков и обломков зданий и кораблей. Картина разрушения, такая прекрасная в своем хаосе, увлекла ее. Девушка стояла у подножия небоскреба и смотрела на небо, озаренное пламенем пожаров и испещренное кораблями читаури. Подбитыми кораблями. Город пылал, и вместе с ним пылала их армия, до того такая могучая и грозная. Она знала, что все так кончится - жаль, не хватило сил бежать с тонущего корабля еще до начала его плавания. Теперь уходить было гораздо больнее. "Сигюн!" Голос в голове кричал так громко, что, казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут. Она перевела взгляд на окна Башни Старка, где зеленый зверь всего несколько минут назад дрался с Локи. Она чувствовала его боль и отчаяние - побочные эффекты ментальной связи. "Сигюн!" Кажется, вопить еще громче невозможно, но он вопил. Он звал ее. "Ты не предашь меня! Не сейчас! Ты слышишь меня?" Конечно, он знал, что она жива. Чувствовал это - такого опытного мага не обманешь. Знал, что она слышит. И знал, что не ответит. "Сигюн!" Захотелось зажать уши руками, разорвать связь, выгнать его из своего разума, но она стояла, не сводя глаз с Башни, и продолжала молчаливую пытку. Пустота внутри медленно засасывала в себя все, до чего только смогла дотянуться - эмоции, воспоминания, мысли. "Ты не предала меня... Только не ты..." Это уже совсем тихо и слишком больно. По щеке скатилась слезинка - последнее, что успело спастись от пустоты. Она хозяйничала в теле колдуньи и подчиняла его себе. "Прости, муж мой. Каждый сам за себя." Сигюн Ванадис - так ее именовали при дворах всех девяти миров. Многие из правителей, конечно, предпочли бы вовсе никак не именовать и никогда не встречать ее, однако статус принцессы Ванахейма, второго по мощи королевства после Асгарда, и внушительные гарнизоны темных эльфов в подчинении заставляли недовольных проглатывать личное мнение и озвучивать общепринятое: "О, этот чудесный бутон еще превратится в прекрасную розу и озарит своим светом залы наших чертогов!" Кто же знал, что свет в этой смелой и, увы, корыстной натуре давно погас? Встреча с Богом Коварства стала, пожалуй, последним и завершающим этапом ее превращения в жестокую и расчетливую особу, что сразу после совершеннолетия занялась поиском наиболее выгодного и наименее обременительного союза. Увы, ни первого, ни второго брак с трикстером ей не принес. Сигюн помнила то прекрасное безоблачное утро, когда Всеотец, наивно полагая, что перед ним барон Теорик и его милейшая невеста Лагерта, собственноручно повенчал приемного сына, что всего за пару недель до этого прыгнул с Радужного моста и затерялся среди бесконечных звезд, и принцессу Ванахейма, которую так настойчиво навязывала в жены старшему принцу Богиня Фрейя. Сразу после скрепления вечного союза оба покинули Асгард, оставив за собой суматоху и море сплетен, и отправились покорять иные миры. Была ли между ними любовь? Этого Сигюн сказать не могла, хотя в существование последнего верила с явно неохотой. Возможно, это была привязанность или симпатия, которую оба они трактовали неправильно, возможно, необходимость заполнить чем-то внутреннюю пустоту... В конце концов, откуда злодеям знать, что такое любовь? В словаре Локи такого слова не существовало - разве что в скептично-насмешливом контексте. Единственное, что он мог - властвовать, подчинять своей воле. И Сигюн прекрасно это знала, умело пользовалась собственническими наклонностями мужа, не гнушаясь шантажа и слепых угроз. В себе принцесса разобраться не могла и не хотела. Знала одно: тогда, стоя на мостовой и глядя на окна Башни Старка, где Локи едва дышал от захлестнувшей его боли, она любила. Любила. - Вы сегодня прекрасно выглядите, леди Сигюн. Громогласный бас вырвал ее из омута мыслей. Громовержец, облаченный в парадные доспехи, стоял перед ней и приветливо улыбался той наивной улыбкой, которую Сигюн так ненавидела в людях. В этом дворце слишком много чистоты и невинности. Она душит своими ядовитыми парами. - Благодарю, Ваше Высочество, - дежурная улыбка расплылась на ее губах. - Слышал, вы вчера навещали моего брата, - будто невзначай бросил Тор, однако из его уст непринужденное замечание прозвучало как требование объяснений. Девушка едва сдержала презрительное фырканье: среди простодушных придворных она чувствовала себя мастером лицемерных речей и игры на публику. - Да, мне хотелось собственными глазами увидеть сраженного вашей доблестью предателя, - пропела она и пригубила наполненный до краев бокал в руках. Вкус вина на губах напомнил последний вечер, что она провела здесь перед тем, как бежать следом за младшим принцем. Тогда Всеотец потчевал их точно таким же вином, только в тронном зале не веселились, а скорбели. Лицемеры! Никому из них, кроме разве что этого простодушного увальня да его матери, не было дела до смерти Локи. Да он, к счастью, и не умер вовсе... - Я не ставлю себе в заслугу эту победу, - нахмурился Громовержец. Не знай Сигюн характера Тора, подумала бы, что он всего лишь играет на публику. - Локи предал меня, но он все равно остается мне братом. Я не хотел бы воевать с ним. "Слишком поздно", - подумала она и снова поднесла к губам бокал, пряча за ним усмешку. Толпа перед глазами мелькала одинаковыми красками, смешивалась в один поток сверкающих платьев и доспехов. Это начинало раздражать. - Тор, позволишь одолжить ненадолго твою собеседницу? - рядом с ними остановилась Фригг, прекрасная в своем великолепии. Ее красота не померкла с течением лет: царица выглядела все также обворожительно и свежо и почти ничем не уступала юной Сигюн. - Конечно, матушка, - принц отвесил ей легкий поклон, неуклюже поцеловал руку принцессы, протянутую небрежно и неохотно, и отошел к остальным гостям. - Вижу, наши праздники не впечатлили тебя, милое дитя, - заговорила царица. Сигюн подарила ей очередную дежурную улыбку, что должна была выразить смущение и отрицание слов Богини. - Полагаю, это все от того, что ты грустишь без своего супруга. Сердце пропустило удар, несмотря на то, что она пообещала себе быть хладнокровной и спокойной. - Ваше Величество, кажется, ошиблись, - с улыбкой протянула колдунья. - У меня нет супруга. Фригг тоже улыбнулась - лукаво и даже насмешливо. - Весьма неосторожно с твоей стороны было приходить в темницу моего сына. В глазах Сигюн полыхнули искорки злобы. Царица решила сыграть в неведомую игру? - Ваше Величество, ваши намеки оскорбительны, - изобразив смущение, пролепетала девушка. Пожалуй, неискушенный наблюдатель поверил бы в ее игру, однако Фригг, воспитавшая Бога Обмана, была знакома с подобными уловками. - Не пытайся обмануть меня, Сигюн. Даже моему сыну это редко удавалось, - женщина оглядела толпу перед собой быстрым взглядом, а затем едва заметно кивнула собеседнице. Все еще улыбаясь для приличия, обе отошли вглубь колоннады. - Думаешь, я не разгадала вашего спектакля в день венчания? Мне стоило больших трудов успокоить подозрения Одина. Девушка постучала кончиками пальцев по ножке кубка - очередной спектакль, чтобы собрать рассыпавшиеся в прах мысли. - Почему же вы не выдали нас? - напускная скромность пропала, и Сигюн наконец вернулась к своему привычному образу нахальной интриганки, какой ее тут знали. - Уверена, всем здесь не терпится отдать на мое попечение камеру в асгардской темнице. - Ты сама настроила их против себя, - пожала плечами царица. - Если я выдам тебя Всеотцу, мой сын никогда не простит мне этого. - Локи плевать, - хмыкнула принцесса. - Наши отношения далеки от любви и взаимопонимания. - И в этом тоже есть твоя вина, Сигюн. Она вспыхнула, едва удерживая внутри бурю ярости. Слишком много напоминаний о предательстве за один день. - К чему этот разговор? - Хочу предупредить тебя, - теперь в обычно мягком голосе царицы проступили стальные нотки. - Что бы ты ни задумала - отступись. Вы с Локи и так натворили много зла. Хватит с вас крови и разрушений. Улыбка, коварная, злая и полная яда, исказила черты колдуньи. Угрозы не только не пугали ее, но раззадоривали упрямый характер, будто кочергой вороша искры в потухающем очаге. Этот очаг никогда не остывал. Даже тогда, лежа среди мучительно холодных простыней в пустом дворце меж острых скал Свартальвхейма, когда внутри завывал ветер одинокой тоски, в ее сердце тлели угольки былой ярости. Достаточно было одной искры, одного слова - и пламя вспыхнуло с новой силой. Сигюн Ванадис возродилась из пепла, где зализывала свои раны, и пришла, чтобы отомстить. И спасти его. - Вы с Локи очень похожи, - сказала царица, видя, что предыдущие слова не возымели никакого действия. - Оба слишком самоуверенны и всегда недооцениваете своего противника. - Противника? Я глубоко предана Асгарду, Ваше Величество, - повторила сказанные в темнице слова она. Потом накрутила на палец выбившийся из прически локон и сверкнула льдистыми глазами, что, будто два неограненных алмаза, сияли из-под темных-темных ресниц. - Особенно вашему сыну... - тут она не удержалась от довольной улыбки, и эта гримаса сделала ее еще больше похожей на хищницу, что недавно полакомилась отличным блюдом из свежего мяса. - Преданность? - переспросила Фригг. - Ты не знаешь, что это такое, Сигюн. Мой сын еще не утратил свой шанс на прощение, и я позволю ему покинуть темницу только когда Один Всеотец дарует свою милость! А ты, - тут в глазах царицы вспыхнула настоящая угроза, неприкрытая светской любезностью, однако не затемненная злобой, - покинешь Асгард в течении ближайших трех дней. По истечению этого срока, если ты все еще будешь здесь, я предам тебя суду Иггдрасиля. - Что же, значит, я наконец воссоединюсь со своим супругом, - ловко скрыв рожденный страхом гнев, промурлыкала принцесса. - Вы верно подметили: мне без него ужасно скучно. И она с грацией бывалой кокетки прошла мимо царицы, удостоив ту лишь легкого наклона головы. Это небрежное выражение почтения несло в себе то, что Сигюн пока не осмелилась высказать вслух: угрозу смены власти и своего стремительного возвышения. Фригга проводила невестку пристальным взглядом, ничего не ответив на дерзкий выпад, и задумчиво отпила глоток из своего бокала. В глубине души она знала, что принцесса не отступится, однако все еще надеялась на то, что ее эгоизм победит привязанность к Локи, и колдунья сбежит, опасаясь разрушения собственного благополучия. Откуда ей было знать, что Сигюн уже все спланировала?