Потерянная аристократка

Война растоптала и очернила её душу, оставив после себя холодный смрад душащей пустоты. Она проникла в самое сердце, отравляя всё вокруг, заставляя гнить очерствелую плоть. Она выжигала остатки покоя и света, что пеплом рассеялись по ветру вместе с прахом того-кого-нельзя-называть. Гермиона давно позабыла о здоровом сне, ведь в наши дни это неведомая роскошь, которую не всякий мог позволить. Веки тяжелели изо дня в день, и стоило им только закрыться, как в сознании вновь оживали кошмары — их ежедневно становилось всё больше. Число убитых от её рук росло, а образ каждого являлся во снах. Они преследовали, мучали и, в конце концов, убивали её. Зелье сна без сновидений стало единственной отдушиной, глотком свежего воздуха, надеждой на хоть какой-то покой. Тогда её разум наконец перестали посещать и терзать мёртвые души. В очередной изнуряющий день, наполненный слезами и скорбью, появился он. Словно из ниоткуда, прямо во дворе Норы. Блейз Забини стал для Гермионы спасательным кругом. Соломинкой, за которую можно ухватиться, когда вокруг сплошные горизонты бездонного океана. Ведь терпеть осуждающие взгляды со стороны друзей, слышать укоры в свой адрес за то, кем она стала, что сделала или не успела совершить вовсе, уже просто было невозможным. Но её призрачное подобие счастья долго не продлилось. Смерть следовала за Гермионой по пятам, оставляя за собой гниющие трупы и железный вкус пламени на кончике языка. Она заставляла вновь ощущать ту сласть дрожи в костях, пронизывающую, холодную. Она заставляла вновь сочиться ту забытую алую жидкость: резала точёным лезвием едва засохшие раны, но теперь, наполняя их новой чистейшей кровью, её кровью. И в тот самый момент, когда казалось, что всё должно рушиться, когда можно было просто утонуть в собственном горе; захлёбываться, но в итоге пытаться за что-то бороться... появился он. Сущий дьявол в ангельском обличии. Он протянул ей свою руку, дал всё, в чём она так нуждалась. Позволил воплотить даже самые тёмные желания, чтобы Гермиона наконец смогла обрести покой. И это сработало. Ведь прямо сейчас она, Гермиона Забини, уверенно шагала на высоких лаковых шпильках под руку с единственным родным для неё человеком. —  Bella, все в порядке? — Блейз уже добрую минуту пытался обратить её внимание на себя. — Да, я задумалась. — Идём уже, — мулат галантно подал ей свою крепкую руку, и они вместе направились в зал. Все студенты в открытую пялились на них, переглядывались и обменивались колкими словечками. Конечно, после произошедшего девушка сильно изменилась: от золотой отличницы Гриффиндора до холодной и стойкой мисс Забини. Кто-то ей завидовал, кто-то осуждал, но всё равно проявлял уважение, а бывали и те, кто вовсе ненавидел. Но Гермиона без угрызения совести поистине наслаждалась жадными взглядами учеников, прожигающими с ног до головы и поощряющими её эго. Будь она в такой ситуации год назад, скорее всего уже бы расплакалась и бежала прочь, позабыв о своей хваленой гриффиндорской храбрости и отваге. И в итоге забилась бы в заброшенном туалете с плаксой Миртл. Но не сейчас. Война закалила её, убив былую жалкость и беспомощность, а вместе с тем и статус грязнокровки. Отныне она носила звание наследницы великого итальянского рода. Гермиона Забини теперь была известна не только как бывшая героиня войны или лучшая подруга мальчика-который-выжил, но и как жертва обстоятельств — жертва нападения Пожирателей Смерти, использующая непростительное заклятие. Наконец доведя девушку до места расположения нужного факультета, Блейз игриво подмигнул ей, после чего и сам направился к своему столу. Гермиона оглянула всё вокруг, пока взгляд не застал до безумия знакомые лица. Она присмотрелась получше, дабы убедиться в том, что видела. Поодаль сидели весьма печальные Гарри, Рон и Джинни. За всё лето Гермиона ни разу не связалась с уже бывшими друзьями. Хотя с Гарри она виделась в последний раз только на суде, где парень безоговорочно, но верно поддержал её невиновность. Конечно, он попытался выяснить что происходит, но девушка ответила ему лишь кратким «спасибо» за оказанную помощь и снова исчезла, теперь уже до конца лета. Позади три месяца. Слишком много всего произошло. Слишком много событий заставили нас отдалиться друг от друга. Теперь мы словно… чужие. Такие незнакомые, будто никогда раньше не держались за руки, чувствуя боль друг друга. Словно никогда вместе не радовались очередной глупости. Никогда... Но это уже неважно. Так будет лучше. Бывшие приятели даже не повернули головы в её сторону, хотя точно чувствовали прожигающий взгляд тёмных, шоколадных глаз. Каждый из них сидел ровно и неподвижно, словно по струнке. Вот только Рон выглядел гораздо растеряннее обычного. Он нервно теребил мантию, делая материал ещё более мятым. Сжимал пальцами галстук, уже не замечая насколько сильно тот был затянут вокруг шеи. Гарри же просто уткнулся в тарелку, иногда перекидываясь фразами с младшей Уизли. Отогнав мрачные мысли, что старательно пытались нагрузить голову, Гермиона принялась за еду. Трапеза прошла как обычно. Макгонагалл заняла пост директора и проговорила небольшую речь, упомянув при этом некоторые нюансы школы. Позже все начали расходиться по гостиным, как вдруг в коридоре кто-то неожиданно подхватил Гермиону за локоть. Вскоре выяснилось, что это был Забини: — Я проведу тебя, — как всегда уверенным и спокойным тоном сказал Блейз. — Блейз, послушай, — она аккуратно взяла его за руку и посмотрела в такие же тёмные, как её собственные, глаза. — Я вполне в состоянии добраться до гостиной сама. Тебе не нужно везде сопровождать меня. — Да, Блейз, дай девочке свободу. Она небось уже устала от тебя за всё лето, — пропел подходящий к ним Теодор Нотт. Теодор перевёл свой взгляд на Гермиону и ухмыльнулся, отрывая её руку от Блейза. — Мисс Забини, — улыбаясь, Нотт галантно поцеловал тыльную сторону её ладони. — Мистер Нотт, — Гермиона учтиво склонила голову и расплылась в ответной улыбке. Они общались как старые добрые знакомые, будто это не Теодор в компании слизеринцев буквально год назад называл её грязнокровкой. Но теперь все знали, что она девушка из рода Забини, а значит и чистокровная волшебница. И Гермиона прекрасно понимала, что именно такой удар мог послужить преимуществом для многих магических поколений. — Что, Блейз, научил её манерам? — скалясь, выплюнул Драко. Знакомый голос заставил девушку вздрогнуть. И только сейчас она заметила всю шайку зелёного факультета. Рядом с Забини стояла Дафна, старательно пытаясь ухватить того под руку, Паркинсон, повисшая на Малфое, и Гойл вместе со своим товарищем Крэббом. Ну конечно, даже после произошедшего он остаётся собой, — отметила про себя Гермиона. — Заткнись, Драко, — итальянец сжал челюсти, отчего на скулах заходили жевалки. — Прости, приятель, но для меня, — Драко перевёл полный презрения взгляд на Гермиону, — она навсегда останется гриффиндорской грязн… Он не успел закончить, как Блейз схватил его за воротник и прижал к стене. Было видно, как Забини старательно сдерживал подступающий порыв эмоций. — Не смей! — прошипел Блейз. Малфой со всей силы оттолкнул Забини в сторону и нервно одёрнул ворот рубашки. Он бешеным взглядом прошёлся по каждому из присутствующих, но в итоге вернулся к Блейзу. — Совсем охерел?! — Драко прожигал глазами Блейза. Между ними встал Нотт, посчитав нужным остановить перебранку. Теодор развёл руки в стороны и упёрся обоим парням в грудь, тем самым не позволяя подойти ближе. — Тише, мальчики! Вы же не хотите испортить мою новую мантию в первый же день, — с иронией в голосе протянул Нотт, поглядывая на застывших друзей. Но в следующую секунду к Забини подошла Гермиона. Блейз тут же обратил своё внимание на девушку и с тревогой в глазах спросил: — Ты в порядке? — неприкрытое волнение красовалось на его лице, что оказалось весьма приятным. Гермиона была счастлива являться одной из немногих, с кем Блейз не скрывал своих истинных чувств. — Конечно, — Гермиона с нежной улыбкой на губах подошла к брату, сразу же заключая его в объятья. А затем, привстав на цыпочки, потянулась к его уху, дабы прошептать то, что предназначалось только Блейзу: — Я уже давно не та беззащитная Гермиона Грейнджер. Девушка отстранилась, озаряя Забини хитрой ухмылкой, подошла к Теодору и осторожно положила свою хрупкую ладонь на его крепкое плечо. Нотт тут же засиял от прикосновений Гермионы. — Да, Малфой, Блейз научил меня манерам «истинных аристократов», — закатив глаза произнесла мисс Забини. — И, как видишь, я быстро учусь. Но тебе, видимо, даже не помогла полноценная жизнь в этом обществе, чтобы научиться себя вести, скажем так, подобающе. Ты как был бестактным хамлом, так им и остался, — Гермиона перевела взгляд на Нотта. — Я права, Тео? — Ну конечно, принцесса. Не обращай внимания, его воспитывали кентавры. — сквозь смех ответил Теодор. Под испепеляющим взглядом Драко, которым он одарил её целиком и полностью, Гермиона гордо расправила плечи, круто развернулась на каблуках и тут же направилась к себе в гостиную. — Моя школа, — подвёл итог Блейз, беря Дафну за руку. — Эй, Тео! — выкрикнула Паркинсон. — Слюни подотри! Лишь за один крохотный диалог своей решительностью и остроумием Гермионе удалось довести Малфоя до точки кипения. Оказывается, у младшей Забини просто талант выводить людей из себя, распалять в них искорки гнева. Но отчасти Драко даже наслаждался её новым обличием. Ему нравилось видеть её такой... дерзкой и уверенной, броской и живой.. Это уже не та забитая маленькая Грейнджер, что поддастся эмоциям или искушению. И не та, что являлась Драко на протяжении шести лет... Другая... Малфой замотал головой, желая избавиться от подобных мыслей. Год будет нелёгким.