Потерянная аристократка

Гермиона шарахнулась от его прикосновения, но не сбежала, как он того опасался. — Как? — голос коварно дрожал, а горячие слёзы по прежнему обжигали щёки. При звуке её робеющего голоса, что дрожью отдавался вдоль позвоночника, Малфоя передёрнуло. Казалось, что сейчас он сам забьётся в один из углов комнаты и разделит с ней гнетущее состояние. Эта картина действительно взбудоражила каждую клеточку тела, заставив по новой снабжаться кровью. Как бы сильно Драко её не ненавидел, он не мог отрицать собственных ощущений. В её карих омутах парень разглядел отражение. Отражение семнадцатилетнего себя. Испугавшегося мальчишку, который запутался в своих ценностях. Мальчишку, что получил тёмную метку, но так и не смог применить непростительное. Он был сломлен точно так же как и Гермиона, но не позволил себе рухнуть. Он сумел подняться. И поднимет её. «Что за гриффиндорские позывы, Малфой?» — вопило сознание, словно надоедливая муха, от которой стоило только отмахиваться. Мысли были совершенно ошибочны, как и намерения — неправильны. — «Это ради Блейза, только ради него». — Отбрось все чувства, Забини. Ты должна запереть их, или они погубят тебя. Гермиона с трудом сглотнула горечь во рту, не сводя глаз с парня. Она внимательно разглядывала его лицо и понимала, что тот прав. Она понимала это и всё же не хотела признавать. Но режущая боль по прежнему терзала её изнутри, оставляя за собой язвы, те, что медленно поддаются заживлению. Такую муку невозможно было заглушить. — Я не могу, — прошептала Гермиона. — Ты должна, — вполголоса, холодно произнёс Драко. — Сосредоточься на чём-то, выбери себе точку опоры. Раньше это были твои родители, но теперь нужен новый якорь, чтобы держаться на плаву. — Я не понимаю. — Что сейчас для тебе важнее всего? Чего ты хочешь больше всего? — заглядывая в поблёскивающие от слёз глаза цвета горького шоколада, спросил Драко. — Мести, — все так же тихо, но уверено. По её коже пробежали мурашки. Гермиона не знала, чего больше испугалась: собственных слов или же реакции Малфоя на эти слова. Но самое страшное, что сказанное было правдой. Правда такая же чистая, как и её нынешняя кровь. Ничего сильнее, чем расплаты, она не хотела. — Хорошо, ты отомстишь, я тебе обещаю. Но ты не можешь просто заявиться к пожирателям и убить их. Абсурдность ситуации зашкаливала. Гермиона сидела и выворачивала душу на изнанку, как будто раскаивалась. И перед кем? Перед Драко Малфоем. Человеком, который ненавидел её до мозга костей. Человеком, который до сих пор испытывал к ней отвращение. Что взаимно. Но почему тогда она продолжала его слушать? Вникать во все слова, хвататься за них, как за последний шанс. Будто это и было решением всех её проблем. Будто в каждой фразе крылся какой-то смысл. И почему именно сейчас это казалось до жути правильным? Что он действительно сможет помочь. — И что мне делать? — Ты уже бывала в бою, но тренировки никогда не бывают лишними. Изучай заклятья, чтобы быть готовой, когда придёт время, — Драко осторожно потянулся к её лицу и убрал уже прохладную влагу с щеки. — Пожиратели Смерти слёз не боятся, но они испугаются тебя и твоей силы. Месть не вернёт тебе родителей, но даст цель, ради которой ты захочешь просыпаться по утрам. — Ты хочешь, чтобы я воспользовалась тёмной магией? — с неуверенностью в голосе спросила Гермиона. — Я ничего не хочу. Это зависит только от тебя, это твой выбор. С этими словами Малфой отстранил свои бледные пальцы от её ещё более тусклого лица и поднялся на ноги. Он отряхнул колени брюк угольного цвета, что уже значительно побелели от пыли на полу в тех местах, где ему пришлось почистить, и направился к выходу. Драко почти скрылся из виду, но в итоге остановился вполоборота и бросил напоследок: — Ещё увидимся, Забини.

***

Гермиона так и не смогла заснуть. Глаза покалывало под веками, но сомкнуть их не удалось. Мысли метались в голове из стороны в сторону, словно рой пчёл, и заставляли вновь прокручивать произошедшее. Ей было чертовски стыдно за то, как она напилась, за то, как расплакалась перед Малфоем и в итоге позволила ему приблизиться к себе. Чертов ублюдок. А я ведь действительно подумала что.. Подумала что? Что он станет милым и заботливым? Дура. Твёрдо решив больше не думать об этом белобрысом уроде, который всерьёз занял слишком много места в её голове, Гермиона принялась приводить себя в порядок. Она могла поклясться, что чуть ли не отпрыгнула от собственного отражения. Макияж размазан, волосы, которые были и без того кучерявые, спутались ещё больше, тем самым образовывая колтуны. Под глазами красовались тёмные круги, а на некоторых участках тела можно было заметить кровоподтёки. Будто не с вечеринки, а с поля боя. Кое-как, буквально на скорую руку, ей удалось скрыть последствия ночных кошмаров. Завтрак уже давно начался, поэтому после своих манипуляций с внешним видом Гермиона направилась в гостиную. Она осторожно выбралась из комнаты, надеясь никого не застать по пути, но, кажется, её намерениям было не суждено сбыться. В гостиной на диване перед камином расположились Симус, Джинни и Рон. Они что-то бурно обсуждали: пытались перекрикивать друг друга, активно жестикулировали и задорно смеялись. Забини на секунду подумала, что это её шанс проскочить незамеченной, пока ребята вели энергичную беседу, но везение, видимо, решило обойти её стороной так же, как и она своих бывших приятелей мгновение назад. — Надо же! Вернулась наша блудная девица! — ухмыляясь, с издёвкой в голосе пропел Финниган, лениво почёсывая щетину на щеке. — Как вечеринка? — уверенно спросил Рон, явно довольный собой. То ли из-за её видка, то ли по какой-то своей причине, которая была незнакома Гермионе. Забини злобно сжала челюсти, отчего её зубы чувствительно скрипнули. Она ненавидела, когда её в чём-то упрекали, проявляли своё недовольство к её поступкам или пытались как-то задеть колкими словами. Недолго думая, она тоже решила ударить по больному, да так, чтобы больше ни у кого даже в мыслях не было пристыдить её. — На самом деле, я там не задержалась, — любезно протянула Гермиона. — Ночь вместе с Драко была куда более заманчивым предложением. Лицо рыжего стоило колдографии. Брови вскинуты вверх, глаза по пятьдесят галеонов, а рот слегка приоткрыт от недоумения. Ну умора. Конечно, Гермиона понимала, что её ответ принесёт немалую боль и обиду, но всё же какой-то внутренний демон возымел над ней контроль, а она беспрекословно поддалась этой власти, поистине наслаждаясь его негодованием. Возможно, недавний случай с Драко подверг её на такое ехидство. Малфой действительно сделал ей больно, хоть она этого и не признавала. Он как будто замарал её грязью, от которой захотелось избавиться. Стереть, оставив себя вновь чистой, но тем самым осквернить кого-то другого. Ей хотелось отыграться. Причинить кому-то такую же боль. Чтобы кто-то, как и она, прочувствовал её. Понял, какого ей. — Ты была с этим подонком? — вспыхнув от возмущения, переспросил Симус. — Да, он был очень хорош, — такая сладкая ложь, и так легко срывалась с её языка. — Ты мне отвратительна! Слизеринская блядь! — выплюнул парень, глядя ей прямо в глаза, прожигая своим недовольством. Гермиона лишь усмехнулась. Грифиндорская, слизеринская, вы бы уже определились. — Как… как ты могла Гермиона? Мы… мы же… — Уизли не мог подобрать слов. Он запинался после каждой попытки ответить. В какой-то момент Гермионе стало даже жаль его, парнишка ни в чем не виноват, просто попал под горячую руку. Но с другой стороны, это было вполне заслуженно. Не будет больше отчитывать её, как маленького, не умеющего здраво мыслить, ребёнка. Она не его собственность. — «Мы», Рон? О каких «мы» ты говоришь? — Гермиона в открытую издевалась, показывая всё своё ироничное отношение. Казалось даже, ничуть не хуже Малфоя. В голосе откровенно можно было заметить яд. Злость постигала не только Драко и Рона, но и всех остальных, кто внезапно решил влезть в её личное пространство. — Но ведь тогда мы же поцеловались, — он приковал свой взгляд к полу в попытке скрыть смущение. — Было и было, это ничего не значило, — отмахнулась от его слов, как от назойливой мухи. — Просто эмоции. Ответа не последовало, но от растерянности не осталось и следа. Горечь обиды накрыла парня новой волной и утопила своей тяжестью. По-прежнему кротко он вылетел прочь из гостиной, оставляя за собой лишь осадок напряжения. Его примеру последовал и Симус. Когда помещение окончательно погрузилось в тишину, Гермионане спеша поднялась в спальню и, открыв форточку, прикурила. — Зачем ты так с ним? — Джинни легко застала её за вредной привычкой. Забини стояла, оперевшись о дверной косяк и сложа перед собой руки. — Как, «так»? — Гермиона всем своим видом показала раздражение. — Он же любит тебя, Гермиона, как и все мы, — её голос подрагивал, а глаза покраснели. Казалось, что Уизли вот-вот расплачется. — Джин, не заливай мне про любовь, прошу тебя. Между мной и твоим братом ничего нет и никогда не будет. Понять, что она больше ничего не чувствует к парню, ей удалось лишь спустя ещё пару поцелуев, похожих на тот, что был в тайной комнате. Осознание пришло не сразу, только после битвы за Хогвартс. Все эти отношения, похожие больше на детскую влюблённость, не несли за собой никакого серьёзного исхода. И Гермиона это знала. Безусловно, она хорошо к нему относилась и проявляла чувства, но не те, о которых так мечтал Рон. Она любила его как Гарри, как хорошего друга, во всяком случае как брата. Она видела в нём кого угодно, но не парня. А проведя всё лето вдали от рыжего, Гермиона лишь в очередной раз убедилась, что ничего не ощущает по отношению к нему. — А между тобой и Малфоем? — снова упрёк. — Забыла, как он презирал тебя все эти годы? Или фамилия Забини сделала его покладистым? — рыжая не унималась. В ход уже пошла активная жестикуляция. — Моя личная жизнь никого из вас не касается, — Гермиона отвернулась к окну, стряхивая пепел, давая понять, что разговор окончен. Уизли недовольно что-то пробубнила себе под нос, но продолжать беседу не стала, дабы не накалять обстановку ещё больше. Она лишь громко хлопнула дверью, оставляя Гермиону в блаженном одиночестве. Забини подытожила свои мысли с последней затяжкой сигареты и быстро её затушила. Ещё секундное раздумье, и девушка уже собралась на завтрак. Чёрная классическая юбка-карандаш прекрасно села и подчеркнула округлые бёдра. Белоснежная рубашка свободного кроя, расстегнутая на пару-тройку пуговиц, тем самым немного открывая зону декольте. Лёгкий макияж и причёска добавили образу ещё больше выразительности. Лаковые шпильки смоляного цвета с закрытым носиком на высоком каблуке стали для девушки повседневной обувью, поэтому и без них не обошлось. И вот она готова покорять мир.

Большой зал. Завтрак.

На входе образовалось целое сборище учеников, которые что-то бурно обсуждали. Увидев в толпе знакомые лица, Гермиона поспешила к ним. — Что здесь происходит? — А где хорька потеряла? — тут же встрял Симус. — Гермиона, это что, правда? — Блейз явно был на взводе. — Ты трахаешься с Малфоем? Вот до чего доводит маленькая ложь. Но зато теперь понятно, почему вся школа на меня так вытаращилась. — Как ты посмела обидеть моего Бон-бона! — пискнула красная как помидор Браун. Мерзкая чихуахуа, — скривившись, подметила шатенка. — Драко никогда не изменил бы мне с такой как ты! — фыркнула Паркинсон. — Какая же ты... — Финниган не успел договорить, как Забини прервал его, толкнув в плечо. — Заткни пасть, Финниган! — Блейз уже во всю сжимал кулаки, впиваясь ногтями в ладони, стараясь сдерживать злость. — Гермиона, это правда? И тут откуда ни возьмись примчался Поттер. Дыхание было прерывистым, но спустя ещё несколько секунд ему удалось его восстановить. Ну тебя тут только не хватало. — Что ты наговорила Рону? Ты в своём уме, Гермиона?! Они не смолкали. Наоборот, ещё больше увеличивали свой порыв, стараясь перекричать друг друга и достучаться до Гермионы. Это был сущий кошмар. Куда бы Забини не повернулась, вокруг только недовольные лица, которые выплёвывали осуждающие тирады. Толпа покрупнее, из других учащихся, окружила их в одно мгновение. Но весь этот сброд отличался только тем, что одни неугомонно кричали, а другие без зазрения совести развесили уши. Злость быстро начала распространяться по телу, наполняя каждую клеточку. При виде этой картины хотелось кричать, что в итоге и свершились, ведь раздражение достигло своего пика — оно подкатило прямо к горлу. Какого хрена они меня за что-то вообще отчитывают?! — Хватит! — крикнула Гермиона, заставляя каждого замолчать. И тут, среди всех показалась очень знакомая белобрысая макушка. — Я не стану перед вами отчитываться! Я буду трахаться с кем и когда захочу! Я буду говорить, что захочу! Это не ваше собачье дело! Закончив свою громкую реплику, Гермиона взглядом нашла нужного человека и словно в подтверждение своих слов ухватилась за серебристо-зелёный галстук и ловко притянула к себе. Не дав сказать и слова слизеринцу, хотя даже возмутиться у него не хватило времени, Забини жадно впилась в холодные губы. Он замер в оцепенении, пока гриффиндорка пыталась добиться от него ответа. Гермиона провела свободной ладонью сверху вниз вдоль его крепкой груди и остановилась на середине, пока её другая рука охотно сжимала галстук, притягивая парня как можно плотнее к себе. Но тот не отвечал. Просто обмер, пребывая в полнейшем шоке от происходящего. Малфой не мог пошевелиться. Она до такой степени завладела им, что он даже боялся вздохнуть полной грудью, дабы глотнуть побольше её дурманящего аромата. Отстранившись, Гермиона тут же развернулась на каблуках, не взглянув ни на Драко, ни на застывших студентов вокруг них. Она растолкала всех, кто столпился в дверном проёме, и выскочила из столовой. Рука Малфоя осторожно потянулась к лицу, касаясь пальцами горящих губ, смакуя языком её послевкусие и вдыхая её запах, а точнее то, что от него осталось. Он так же по-прежнему чувствовал её прикосновения. Она опьяняла, заставляла покрываться кожу мурашками и чувствовать непременную дрожь внутри. И какого хрена это было? Ну чертовка, держись, — усмехнувшись, подумал он, принимая её начатую игру. Парень даже на какое-то мгновение забыл о присутствующих, пока не почувствовал испепеляющий взгляд Блейза у себя на лице. Казалось, Забини вот-вот прожжёт дыру у него в голове. — Увидимся на уроке, — всё, что сказал Малфой и удалился вслед за разъярённой бестией.

Урок трансфигурации.

Гермиона уже как десять минут опаздывала на урок. Ей нужно было время прийти в себя и всё обдумать. Туалет плаксы Миртл как всегда послужил тихой гаванью для её бушующих мыслей. Я поцеловала Малфоя, - проговорило её сознание, пытаясь поверить в реальность происходящего. Гермиона корила себя за такой скорый и необдуманный поступок. Вчера Малфой назвал её шлюхой. Он нещадно оставил осадок этого слова внутри, который с горечью проникал всё глубже. Но в тот момент поцеловать его казалось таким разумным решением, несмотря на всю легкомысленность ситуации. Это было правильным только потому, что она должна была показать всем, что не является их собачкой на привязи, что никто не указ её действиям, что никто не смеет обсуждать её личную жизнь. И это сработало. Но стоила ли игра свеч? Гермиона залетела в кабинет в сопровождении дуэта громко хлопающей двери и злобного постукивания собственных каблуков. Чего только стоил один её растрёпанный вид, который непременно позабавил хитрого блондина. Его недобрая усмешка говорила лишь об одном - Драко уже весьма искусно вынашивал план, как бы отыграться на гриффиндорке. Она поцеловала меня. Малфою всё ещё не верилось, что этой малышке хватило смелости прикоснуться к нему, особенно после вчерашнего. Казалось, всё последующее время, Гермиона должна привычно ненавидеть его и огрызаться в своей восхитительной манере. А самое ужасное заключалось в том, что он не отстранился. Он позволил ей исполнить неожиданную задумку. Позволил её мягким губам припасть к своим. Позволил горячему языку проходиться по нижнему ряду зубов и наполнять губы особыми ощущениями. Позволил. Я, блять, ей позволил. Идиот. Чем ты только думал? Не думал. Ведь все мысли занимало лишь горячее тело, которое прислонялось к нему, сжимало рукой галстук, заставляло испытывать оцепенение. Её прекрасные ладони, что так привлекательно лежали на его груди, и опьяняющий запах огневиски с карамелью — её запах, которым хотелось побольше наполнить лёгкие. Вот что послужило причиной его раздумий. А потом она просто сбежала, как последняя трусиха. В то время как Драко даже не успел ничего сказать или подумать. Но, направляясь к кабинету, ему всё-таки удалось поразмышлять над случившимся. Он тщательно взвесил каждое действие, каждое своё ощущение, каждый вдох... И вывод совершенно его не обрадовал. Выше ожидаемого, это было… нормально. Мне понравилось. — Мисс Забини, всё в порядке? — встревоженно спросила профессор, тем самым вырывая Малфоя из собственных мыслей. — Да, профессор Макгонагалл. Извините за опоздание. — Ну что ж, присаживайтесь, — преподавательница отвернулась к доске, продолжая что-то рассказывать. Гермиона приметила в кабинете лишь два свободных места. С Роном или же с Малфоем. Один хуже другого, — возмутилась она и едва заметно закатила глаза, но в итоге поплелась за парту к ненавистному слизеринцу. Ведь даже его несносная компания сейчас покажется раем по сравнению с жутко смутившимся, обиженным Роном. И лучше очередные оскорбления, чем жалостливый взгляд рыжего, как у побитого щенка. На лице Драко тут же появилась та самая раздражающая ухмылка. Казалось, она вообще с него никогда не сползала. Со злобным выдохом, Гермиона опустилась на стул, открыла тетрадь и принялась записывать конспект. — Предпочла меня Уизли, я польщен, — едва уловимо прошептал блондин, наклоняясь ближе. — Как немного тебе нужно, — Гермиона с большей пылкостью сжала перо и принялась давить на него, оставляя чёрное пятно на листе бумаги, должно быть стило вот-вот треснет. Малфой недовольно скривился но продолжил: — Ну что ты, мы же теперь самая популярная пара Хогвартса, — он без всякого смущения опустил руку на голое, совсем не прикрытое короткой юбкой, колено Гермионы. — Это так мило. Драко едва не закатил глаза от ощущения приятного тепла её нежной кожи у себя на ладони. Такая мягкая, гладкая, горячая... У всех такая кожа, тебе показалось, — убеждал он себя, в то время как нарастающее давление в брюках говорило об обратном. — Убери руку, — прошипела Гермиона, смерив его распутность самым яростным взглядом. — Как же я могу, любимая. Гермиона чувствовала, как с каждой секундой его рука поднималась всё выше. Дыхание сбилось, сердце миновало удар. Она уже совершенно не была сосредоточена на уроке, пропускала мимо ушей всё, что говорила профессор. Сейчас её больше волновало другое. Рука Малфоя, которая нахально старалась забраться под край юбки. Медленно повернув голову, она столкнулась с затуманенным серыми глазами. Весьма довольное лицо Драко, заставило её невольно закусить нижнюю губу, отчего тот ещё сильнее сжал свою руку на женском бедре. Парень и подумать не мог, что сможет так завестись от маленькой шалости, которой он наверняка хотел её проучить, но всё обернулось против него. Ведь давление в тесных брюках нарастало. Он так и не понял, в какой момент мозг решил отключиться, оставив его наедине со своим желанием, которое беспрерывно росло. Её кожа казалась чистым бархатом: чертовски привлекательной и шелковистой наощупь. Запах — настоящий афродизиак, расслаблял и будоражил рассудок. Вкус подобен сладкой пряности, которая оставляла за собой лестный смак на губах. Гермиона наклонилась ближе, да так, что их губы почти встретились. Она ухмыльнулась, совсем как он мгновение назад, и, предоставив внимание его уху, нежно прошептала: — Ну и какого тебе хотеть гриффиндорскую шлюху, а, Малфой? — с этими словами по спине слизеринца пробежался озноб, а в следующую секунду Гермиона резко скинула его руку, которая уже почти приблизилась к нижнему белью. Он дёрнулся, как от удара шоком. Собственные слова звоном отдавались в ушах: «— Значит, слухи правдивы о вашем золотом тройничке, ты ещё та маленькая шлюха». Блять. Какое же ты животное, Малфой. Не смог устоять перед какой-то гриффиндорской юбкой. Зато какой юбкой. Твою мать. Мысли враждовали между собой. Одни кричали о том, как это неправильно, каким абсурдом является всё происходящее. В то время как другие, не переставали восхищаться этой горделивой девчонкой, которая одним своим поцелуем смогла свести его с ума. Кто-нибудь, позовите врача, кажется, у меня какое-то расстройство. Она мстила. Мстила ему за то, как он с ней обошёлся. Но он должен был. долженбылдолженбылдолженбылдолженбыл? Должен был, ведь иначе... а что иначе? Она больше не грязнокровка, больше не та былая лохматая девчонка с первых курсов, а он вовсе не прежний мальчишка, безоговорочно потакающий требованиям отца. Пора бы уже понять, что они оба повзрослели. И, кажется, похороненные когда-то чувства, вновь пробирались наружу. Но он старательно отбрасывал их, скрывал в глубине души, закапывал уже высохшей почвой, не давая пробиться вверх увядшему цветку, чтобы тот мог наконец расцвести. Он боялся признавать это влечение. Боялся. Голова уже пухла от без конца шумящих тезисов. Малфою срочно нужно что-то сделать с этим. — О, я всего лишь решил поучаствовать в твоём маленьком шоу. Реакция Поттера и Уизли явно стоила этих лобызаний. Лобызаний, — Гермиона скривилась от звучания слова. Конечно, ей тоже не понравилось это. Это. Да, пожалуй, лучшим словом и не описать. — Рада что тебя это позабавило. — Конечно, Забини, всегда пожалуйста, — притворно мирным тоном протянул Драко, а затем снова самовольно вернул руку на её бедро и сжал так, что девушка тихо взвизгнула. — Но больше не смей, — одна секунда и он уже возле мочки уха. Горячее дыхание Драко приятно обжигало. — Не смей ко мне прикасаться. То, что ты чистокровная, не значит, что тебе все дозволено. — Странно, ты, кажется, пользовался этим принципом всю свою жизнь, — Гермиона впилась ногтями в его руку, так же неожиданно и крепко, в четных попытках убрать её. — Забини... — Мистер Малфой и мисс Забини, я вам не мешаю? — весь класс устремил на них свои взгляды и, кажется, утренние слухи в очередной раз подтвердились. — По пять баллов с каждого факультета. И будьте добры, соблюдайте дистанцию, вы находитесь в классе, в конце концов. — Да, профессор, — Гермиона резко вырвала свою ногу из цепкой хватки Малфоя и переместилась на самый край парты, едва не падая с неё. Оставшийся урок прошёл в тишине. Они больше не позволили себе даже переглянуться, в то время как остальные ученики нескромно таращились на них. А Драко закипал. Постепенно, но ощутимо. Пока чувство усиливающейся злобы отдавалось покалыванием в подушечках пальцев.