a diary

Скажите мне, зачем я вообще пришел с Тэ? Почему все это происходит со мной, ну почему? —Что? Чимин-ще, так это ты у него вчера ночевал? — Да, я рассказал Тэхену свою историю, умолчав о том, что собирался покончить с собой, умолчав о том, что остался на ночь у незнакомца, который каким-то хуем оказался сегодня в этом баре. «Причина, по которой я ушел из дома - это гиперопека и нежелание принять меня таким, какой я есть, с моими личными интересами » - так я сказал ему. —А, д-да, мы случайно столкнулись и я…— я запаниковал, знаю, что он может не понять меня, поэтому, проще сказать что-то другое. Но что, блять, сказать? Я смотрю на Юнги, который, видимо, чертовски рад наблюдать данный спектакль. —Да что ты мнешься то? Крутился он у моего байка, а оказалось, что кто-то его угнать хотел, пока я в магазине был. Потом выяснилось, что пареньку идти некуда, так я по доброте душевной вызвался приютить его на ночь, не выдумывайте, — он решительно развел руки в разные стороны и покачал головой. —Юнги кому-то помог? Подождите, я ослышался? — Ким вопросительно выгнул бровь, переглядываясь с напротив сидящим Чонгуком. —Может, в уши долбился? Я вроде достаточно четко все произнес, забили, — на этот раз он действительно спас меня и он это понял, уходя за выпивкой и смотря меня взглядом, кричащим «ты мой должник». Пока Мина не было, сидящие за столом ждали в подробностях рассказ о нашей случайной встрече, о которой я, конечно же, говорить не собирался, поэтому сразу же сменил тему. —Чонгук, так ты работаешь вместе с Намджуном, верно? А чем именно вы занимаетесь? —Да-да, Юнги-хён тоже с нами, — указав на пришедшего, чьи руки были заняты алкоголем покрепче нашего, а именно – виски со льдом и слайсом лимона на краю бокала, он начал свое повествование, которое начиналось аж со времен его обучения в средней школе. Джун уже вышел подышать свежим воздухом, а одурманенный алкоголем Тэхен слезно просит барменшу включить какую-то песню, ведь, прошло, не много не мало, минут двадцать, как он, наконец, сказал: —Работаем мы в студии звукозаписи, которая сотрудничает с одной из музыкальных компаний. Сводим треки, где-то помогаем с текстами, но я чаще всего помогаю людям с вокалом и беками. —Вот оно что, — теперь понятно, почему у него весь стол был завален исписанной текстами бумагой, а гостиная заставлена музыкальными инструментами. —Теперь моя очередь, возможно, это будет не совсем тактично, но — набив рот снеками, продолжил блондин, — почему тебе некуда было идти? —Ну, если быть честным, — я действительно много выпил, раз сказал это, — у меня не простые отношения с родителями, а живу я с ними. Возвращаться туда больше не намерен, поэтому... — боковым зрением я заметил, как Мин резко помрачнел, но списал это те четыре бокала виски, что он уже успел в себя влить. —После всего, через что я прошел, видеть их не хочу! — На этих словах Юнги резко поднялся, оперившись обеими руками на стол, от чего по всему залу раздался скрежет металлических ножек стула по деревянному полу, ни я, ни Чонгук не поняли, что произошло, когда он ломанулся в туалет, сжимая ткань на своей груди. Прошло уже несколько минут, а я продолжал наблюдать за проемом, что ведет к туалетным кабинам, ожидая, что он выйдет с секунды на секунду, но этого не случилось. Поэтому, как только вернулся Тэхен, добившийся своей цели, ибо из колонок уже играла The Neighbourhood - Jealou$y (feat. Casey Veggies & 100s), я пошел туда. Моя голова резко закружилась от стремительной ходьбы, поэтому я навалился на дверь закрытой кабинки, предполагая, что именно в ней находится Мин. Я, неожиданно для нас обоих, ввалился в помещение, стены и дверь которого были также полностью исписаны, с достаточно высоко расположенным туалетом и высокими потолками. Я буквально упал в ноги парню, который продолжал сжимать ткань на своей груди до обеления на костяшках. В ноги парню, с силой сдавшему глаза, будто боясь чего-то. В ноги парню, чье дыхание было сбитым и с каждой секундой учащалось. —Юнги? Юнги, что с тобой? — я схватился за его колени, пытаясь создать хоть какой-то зрительный контакт, но все мои попытки были тщетны. Я поднялся, взял его за плечи, продолжая не слишком громко говорить что-то, дабы вывести его на разговор. Накрыв его щеки своими ладонями, я сократил расстояние между нашими лицами до минимального, в надежде, что он услышит меня, в надежде, что он откроет свои глаза. —Я здесь, — я приложил к его рту лодочку из своих рук, чтобы хоть как то помочь ему восстановить дыхание, но он продолжал задыхаться, не в силах сделать новый вдох. —Юнги, посмотри на меня, блять, — наверное, я слишком много выпил, — посмотри на меня прямо сейчас, иначе я… Я, однозначно, слишком много выпил, потому что в следующее мгновенье он открыл глаза и задержал дыхание, абсолютно выпав из реальности, в то время как я, наоборот, зажмурил свои что есть сил. Нет, я не целовал его, я просто накрыл его губы своими, чтобы он отвлекся от паники, что охватила его. Я чувствовал, как обжигающе горячие губы, что касались моих, продолжали подрагивать. Я чувствовал влажные, до безумия мягкие, шелковистые губы. Я, однозначно, слишком много выпил, раз собрался сделать следующее движение навстречу к его, немного царапающим и отдающим металлом, искусанным губам. Но меня вписали прямо в дверь, прежде чем я это сделал. —Какого хуя ты сейчас сделал? — прикрыв те самые губы, на выдохе, еле слышно произнес он. Юнги поправил кепку, быстро встал на свои две, поднял на меня свой взгляд и рукой прижал меня к двери, отсекая возможность выйти из слишком маленького для двоих помещения. Сейчас человек, чье лицо секунду назад казалось невинным и испуганным, уверен и разгневан. —Я повторю еще раз. Какого, — резко выставляя вторую руку и ударяя ею по двери прямо около моего уха, — хуя, — наклоняя голову в бок и выгибая бровь, — ты сейчас сделал? — произнес он. Смотреть ему в глаза было пыткой, тот самый взгляд, подобный бушующему урагану, что сметает все на своем пути. Но вновь ударяя по стене, он заставляет меня идти на верную гибель. —Просто, я ч-читал, что при панических атаках… при них.. дыхательная… задержать, если… то может помочь… —Съеби, — произнося настолько тихо, что даже мышь бы не услышала, — с глаз моих, — он практически выбежал из туалета, оставив меня, теперь уже стоящего у стены, с бешено бьющимся сердцем. Но не прошло и двух секунд, как я услышал приближающиеся: —Не,не,не, так не пойдет. Рука обвила мою талию словно плющ, с каждым лишним движением прижимая все сильнее и впиваясь под кожу. Второй рукой он сжал волосы на моем затылке, и искусанные губы снова коснулись моих, но совсем не так невинно. Он целовал грубо, целовал беспрерывно, целовал, надавливая на затылок, а затем, оттягивая волосы, от чего я не смог удержать кроткий, но протяжный, до безумия сладкий, сдавленный стон, сорвавшийся с моих уст. Кусая нижнюю губу, после зализывая ее, он словно кот, который облизывает рану человека, языком изучал каждый рецептор моего, то оттягивая и слега засасывая его, то снова освобождая. Плющ перешел на мою руку, вдавив ее в стену, а рука, что была на затылке, медленно переместилась на линию подбородка, крепко его фиксируя, пресекая какие-либо движения. Выстраивая дорожку из поцелуев от губ до шеи, от шеи до мочки уха, от мочки снова до шеи, от нее до ключицы, от ключицы до кадыка. Он целует мокро, целует горячими, как пожар губами, и снова возвращается к начальной точке. Языком пробивается через мои сжатые губы, вытирая рукой слюну, что собралась в их уголках. Он усадил меня на тот самый туалет, предварительно опустив крышку, и паром из губ дыша, произнес: —Неужели ты думал, что способен смутить меня? — после чего, как ни в чем не бывало, ухмыльнулся, оставив меня наедине с собственным стояком. Пара минут казалась вечностью, из которой я не хотел возвращаться, но через некоторое время я вернулся за столик, который уже собрал за собой всех наблюдателей намечающегося спектакля, ведь проигрывать в игре «Кто кого смутит?» я не собирался. Усевшись на свое место, что было у стены, я начал игру, обводя Юнги с головы до ног своим неоднозначным взглядом, между делом, кончиком языка касаясь нижней губы, изредка закусывая её. Но, кажется, мой флирт достиг лишь рядом сидящего Намджуна, так и не доходя до моей цели, которая вливает в себя очередной бокал охлажденного виски. Каждый продолжал рассказывать что-то о себе, внимательно слушая и не перебивая предыдущего. Когда же очередь дошла до Юнги, я заметил, как что-то касается моей ноги, немного приподнимая штанину брюк. —Какого, — я резко дернул ногой и тут же услышал надменный смешок парня, уверенного в своей победе, — а, показалось, ха-ха, простите, ребята. Так, ты, говоришь, всегда любил ездить на байке, да? — послушно раздвигая ноги в разные стороны и подпирая рукой щеку, спросил я его, будто это в порядке вещей. На что тот расплылся в пьяной улыбке, убрал свою ногу и продолжил рассказ, который я совсем не слушал, ведь мысли мои были лишь о том, какой шаг сделать следующим, и меня осенило. Я поднес указательный и средний пальцы к своим зубам, слегка надкусывая их, и возмущенно сказал, не отводя от него глаз: —Намджун, я так плохо его слышу, не могли бы вы поменяться местами? Ты же не против, да, Юнни? — видели бы вы лица парней: полное непонимание моего поведения и еще большее непонимание действий Мина, который моментально поднялся со стула, одобрительно кивая своему приятелю. —Оуу, ну, полагаю.… Да? Конечно, — он, безусловно, не из тех, кто привык проигрывать, раз положил свою руку на мое колено, вырисовывая на нем «чудик». Но я не простак. Преодолев свое смущение, я закинул на него одну ногу и продолжил слушать рассказ Тэхена о том, с какой печалью он съезжал от своих родителей и любимого питомца. Юнги же, не теряя времени, запустил свои пальцы в мои волосы и продолжал то оттягивать их, то приглаживать. Как вы уже знаете, волосы на затылке- моя больная тема… Почувствовав, как мышцы на моих ногах начали подрагивать, он начал медленно опускать руку к загривку, затем начал нежно массажировать шею и продвигаться все ближе ко мне. В конечном итоге он был так близко, что я ощущал его дыхание своей кожей, когда он вновь разворачивал свое лицо в мою сторону, смотря мне своими ехидными глазками прямо в душу. Я услышал, как Чонгук сказал Тэхену что-то вроде: —Пять тысяч вон на Юнги, — на что тот ответил ему: —Шесть тысяч на Чимиина, уж я-то знаю, каким он может быть, если действительно собрался побеждать. После чего Намджун присоединился к спору и добавил: —Понятия не имею, что здесь происходит, но уверен, что Чимин сольется первым. Я и не заметил, как беседа сошла на нет и как они поняли, что я и Мин соревнуемся в том, кто кого переиграет. —И какие же конечные ставки, господа? — спросил Юнги, доставая из кармана джинсовой рубашки побитый в дребезги телефон, чтобы записать названные суммы. —И давно вы все поняли? Давно вы поняли, что этот провокатор думает, что он самый крутой? — скорчив недовольную гримасу и допивая очередной напиток, сказал я. —Это мы уже давно все поняли, а то, что сейчас происходит, так и не смогли. Я, в принципе, и не заинтересован. Я понял лишь то, что это все игра, мол, кто кого уделает. Странные у вас, конечно, интересы, Пак Чимин. Но раз на то пошло, я действительно думаю, что Юнги способен переиграть кого угодно. Не помню, что бы он проигрывал в таком, не важно кто был противником, будь то парень или же девушка, все сбегали, — после этих слов в заметках появилась первая запись «Ким Намджун – Юнги – шесть тысяч вон». —Не-не-не, пиши: Ким Тэхен – Чимин – семь тысяч вон, — это стало второй. —У меня осталось только пять, поэтому, — третья запись: Чон Чонгук – Юнги – пять тысяч вон. —Ставки сделаны, ставки больше не принимаются, ¬— мы звонко чокнулись бокалами, заранее отмечая чей-то выигрыш. Время близилось к трем часам после полуночи, ребята веселились, наблюдая за нашими перепалками, подбадривая каждый своего конкурсанта на победу, Намджун же был самым трезвым и уже не с таким интересом смотрел данное представление. —Может нам все же вернуться в туалет, раз там незаконченное дело осталось, а? —А что туалет? Давай уж номер снимай, раз так не терпится увидеть меня без одежды, я тебе не шлюха туалетная. —Ты прав, не туалетная. Что ж, зачем же нам номер? Может, ко мне? — Джун наклонился к Юнги, что сидел уже на своем прежнем месте и сказал ему: —Парень, ты перепил? Не думаешь, что это уже зашло слишком далеко? — видимо, он и оставшиеся два человека, что сами то и дело кидали друг другу многозначительные взгляды, были единственные, кто остался в здравом рассудке в ну ночь. —А что не так, Намджун-а? Дома он у меня был, где кровать сам знает, меньше геморроя. Но, раз наш чудик не хочет, то ладно, плати, ведь ты проиграл. —Ой, закрой свою помойку. Кто сказал, что я не хочу? — я все еще верил в то, что смогу выиграть. —Такси? —Такси. Ребята начали переглядываться между собой, осознавая, что игра и впрямь зашла слишком далеко.

Сhase Atlantic - into it

После нескольких неудачных попыток ввода нужного для входа пароля, мы, наконец, внутри. Пару минут я мялся и не знал, куда себя деть, несмотря на неимоверное количество алкоголя в моей крови, я не мог просто взять и сказать что-то, не умеющему строить нормальные предложения, но мое стеснение отошло покурить в сторонку, когда Мин сказал: —Ну, что, ты можешь отказаться от спора, теперь нет смысла отрицать мой выигрыш, — самоуверенный придурок. —Я, знаешь ли, — я подошел вплотную к нему и шепнул на ухо, намеренно еле касаясь губами, — не люблю проигрывать, — после чего, я уверен, его уши слегка покраснели. Он положил свои руки мне на плечи и, отстранив меня, с ухмылкой ответил: —Я тоже не из тех, кто привык проигрывать, — после чего взял меня за запястье и повел на второй этаж. На этот раз кровать была идеально застелена, вопреки темноте, в которую была окутана комната из-за занавешенных штор, я смог это понять, когда меня с силой повалили на нее. Следующий шаг был за мной, поэтому я без лишних снов скинул с себя рубашку, попутно отрывая первые пуговицы. Юнги стоял у двери, глаза уже привыкли к темноте, и я увидел на его лице оскал подобный хищнику, перед которым стоит ничего не подозревающая добыча. В противовес всякому здравому смыслу, что, к слову, давно покинул меня, я поднялся с кровати, и шаг за шагом приближался к нему, намереваясь лишить возможности ответить на мой вызов, и мне удалось. Я медленно стянул с его плеч рубашку, которая после сама слетела на пол, потом переместил свои руки к ремню, приподнимая края футболки, пальцами касаясь его живота и проводя ими вверх, снимая её. Мы простояли так несколько секунд, просто смотря друг на друга, просто пытаясь найти какое-то оправдание всему, что происходит, найти хоть что-то, что объяснило бы дикое желание узнать, какое на ощупь тело напротив стоящего. Но оправдание всему нашло нас быстро - деньги, которые получит победитель. Кажется, Юнги тоже понял это, ведь в следующее мгновенье я вновь ощутил хватку на загривке, вновь ощутил до безумия желанные губы, вкус которых отрезвлял, вкус которых убивал и лишал какого-либо самообладания. Он целовал меня совсем не так, как в обшарпанном туалете. Целовал так, что хотелось еще, хотелось отвечать на поцелуй, пока губы не сотрутся в кровь. Он плавно уложил меня на кровать, разрывая мокрый поцелуй. —Я все равно выиграю, Пак Чимин, — сказал он, нависая надо мной, от чего челка щекотала мне лоб. —Да пошел ты нахуй, — через ткань, ощущая уже стоячий член, подушечками пальцев я обвел его по контуру, разрываясь от ожидания его ответа. —Так хули мелочиться, верно? — он накрыл мою ладонь своей, снял ремень и расстегнул ею молнию на ширинке джинс, после чего проводя по внутренней стороне бедра, освободил меня от уже тесных брюк. —Действительно, — я ухмыльнулся, хитро подмигнул ему и надавил на лоб, уже чувствуя, как тепло у него во рту. —Я так-то привык, что отсасывают обычно мне, — с недовольным видом хмыкнул Мин. —Ну, ты и проигрывать не привык, все когда-то случается в первый раз, — я собрался величественно закинуть руки за голову, но их перехватили чужие, перекладывая на платиновую макушку, заставляя сжать волосы в кулак. —Действительно, — в унисон с моим придавленным стоном, плавно проводя языком по всей длине, после возвращаясь к головке, вакуумом засасывая ее, что заставляет выгибаться в пояснице, молясь об еще большем соприкосновении, молясь о продолжении, прошипел он. Он медленно, словно издеваясь, проводил языком по уздечке, будто изучая каждый миллиметр, губами нежно обнимал головку. Сделав из большого и указательного пальца кольцо, он охватил основание, и нежно продвигался вниз, позволяя прочувствовать стены его щек. Не теряя темп, спускаясь все ниже, практически полностью заглатывая, он расслаблял губы, а поднимаясь обратно, сжимал их плотнее, пока его слюна медленно стекала вниз. Я жадно глотал воздух, до обеления в костяшках сжимал его волосы, пока он вырисовывал восьмерки головой и смотрел мне прямо в глаза, словно доминируя, словно он связал мои руки, словно я весь подчиняюсь только ему. Я забыл про какой-либо спор, забыл про то, где я нахожусь, забыл, кто я, забыл, кто он, забыл все, что знал до этого. Все, что было в моей голове- это звук моего сбитого дыхания с чувством эйфории от минета, который мне делают. Затылок встретился с изголовьем кровати, когда я в очередной раз собирался погрузиться им в подушку. —Блядский рот, — прохрипел я, спешно хватаясь за место ушиба. —Да, я хорош во всем, — бесстыдно проводя тыльной стороной ладони по губам, придвигаясь ко мне, — думаю, я все же выиграю, — сказал он, приподняв свои брови и уставив свой взгляд на собственные джинсы, что лишь расстегнуты, а не валяются в близи с моими, как должно быть. Я запрокинул ноги на его спину, от позвоночника провел ими до ремня, цепляя его и стягивая джинсы. Окольцевавшие ноги резко прижали его к себе, наконец, ощущая жар чужого, бледного, подтянутого тела, которого все равно было мало. Я вбивал его в себя, терся об него, переворачивал нас вновь и вновь, то оказываясь сверху, то под ним, пока языки сплетались в жадном поцелуе, а чужие руки бегали по моей спине, оставляя после себя еле заметные мурашки. Поцелуй со вкусом виски, отныне, лучший. Страсть нарастала с каждой секундой, не было ничего лишнего, только Мин, я и комната, наполненная спёртым воздухом. Я промычал в его губы что-то о том, что мне душно и попросил открыть все окна. Мне трудно дышать, перед глазами вместо темноты узоры калейдоскопа. От удара ли, от алкоголя ли, от поцелуя ли, от постоянных переворотов или же от всего этого вместе, я почувствовал ком в горле, который помышлял подняться вверх. Когда юнги распахнул шторы, я увидел сиреневый рассвет, сопровождающийся дождем, и почувствовал желанную прохладу, которая ворвалась в мои легкие. Всего на секунду закрыв глаза, я будто оказался на верхнем месте поезда, мчащегося вблизи моря. Я словно открыл форточку и высунул свое пылающее лицо, ощущая им ветер и брызги от волн. —Юнги, мне, — не успел я открыть глаза и закончить предложение, как мою голову с осторожностью приподняли, заставляя меня из лежачего переместиться в сидячее положение. Ступни коснулись прохладного паркета, плечи укрыли джинсовой рубашкой и меня вывели на террасу, усадив на небольшое кресло. Когда я открыл глаза, то уже был на коленях у парня, что наслаждался рассветом, между делом поправляя плед на моих коленях и прикрывая грудь рубашкой. Дождя уже не было, но на улице стоял запах, такой, знаете, запах асфальта после ливня. Я глубоко вдыхал его, ощущая тепло человека, который обнимал меня за плечи. Тепло человека, который собирался поджечь сигарету, после кинул взор на меня и отложил ее. Тепло человека, который убирал влажные прядки волос с моего лба. Тепло человека, который, кажется, поцеловал меня в висок. Я собрался поблагодарить его, но вместо этого мгновенно погрузился в сон.