Пора возвращаться домой

День проходит почти незаметно, но вечер начинает ползти так медленно, что я невольно вспоминаю о тянучках из Сладкого королевства, едва ли не вечных в плане этой самой тягучести. Самое глупое, что мне даже толком нечем заняться, а спать не хочется. Ещё и невозможность просто так выйти наружу немного действует на нервы. Можно было бы, конечно, разобрать старые домашние шкафы на предмет интересных или (и! там совершенно точно «и») темномагических штук, но… Я пытаюсь отдохнуть. Эта ночь станет последней перед тем, как мне придётся влезть в какую-то гигантскую задницу без гарантии, что я из неё потом вылезу. Поэтому уборка и прочие гадости откладываются на неопределённый срок. Надо выспаться, привести себя в порядок и максимально успокоиться, чтобы мои расшатанные за двенадцать лет нервы не испортили нам тщательно выстроенный план. Разумеется, это непросто. Честно говоря, лучше бы Снейп мне ничего подробно не рассказывал. Ну, может, тогда я бы хоть не осознавал масштаба трагедии настолько, чтобы знать, о чём беспокоиться. Впрочем, хороший отдых бы тоже помог. Проблема как раз в том, что совершенно нет на него времени и возможностей. После того ночного разговора прошло два дня. Через день, и тоже к полуночи, Снейп объявился снова — на этот раз для подробного обсуждения деталей плана. Спорили мы долго — в основном, конечно, я с ним — но в итоге сошлись на том, что пока я буду за Гарри просто издалека присматривать, не сближаясь. Снейп считает, что моя анимагическая форма и здесь придётся как нельзя кстати. Мало ли, в конце концов, на улице в маггловском районе бездомных собак. И даже если одна из них будет постоянно крутиться в одном месте, особых подозрений это вроде бы вызвать не должно. По крайней мере, у авроров. Хотя, на мой взгляд, план заранее попахивает грандиозным провалом. Но ладно, об этом можно подумать потом. Я имею в виду, что два дня — это максимум времени, который я мог использовать. И в этот раз я даже не стану отнекиваться и сопротивляться: ситуация и правда такая паршивая, что даже лишний час промедления может очень дорого нам стоить. Да и, в конце концов, мальчик же не виноват в том, что его спасают два придурка, как бы громко это ни звучало. Но всё-таки, не стану отрицать, я безумно устал, и ничего из происходящего не добавляет мне даже капли уверенности. Всё-таки ужасно раздражает слушаться Снейпа! Если бы не Обет, я бы подумал, что это просто лёгкий способ, получив желаемое, ещё и добавить в список побед обещанную награду за мою голову. Лезть под нос к Министерству — не самая умная и логичная вещь из тех, какие можно сделать, когда ты в бегах. Но Снейп на это только усмехнулся и уточнил, что вчера самолично закинул наживку, будто меня видели в полумагическом Истборне, то есть совершенно в другой стороне. Всё-то он предугадывает и успевает. Впрочем, не могу сказать, чтобы мне это решение — весьма изящное, надо заметить — не понравилось. Поэтому в итоге, когда последняя ночь подходит к середине, я всё-таки слушаюсь и делаю всё, следуя его плану. И поэтому же, наверное, всё начало действа проходит гораздо лучше, чем я мог бы ожидать. Аппарировать, правда, нельзя. Антиаппарационного барьера никто не ставил на случай, если понадобится стянуть силы или, напротив, быстро сбежать, но про Сигнальные чары, тем не менее, не забыли. Но Снейп дал мне портключ, добавив, что такого простого и изящного решения вряд ли кто-нибудь ждёт. Подозрительно легко и удобно вышло. Портключом я и пользуюсь, чтобы по паролю переместиться в чужой незнакомый город. Впрочем, там, где я оказываюсь, меня никто не ждёт. Ну, в том плане, что я действительно в глубине души готовился к встрече с отрядом авроров и Мерлин знает кем ещё. А на деле, кроме ночного леса, где я тут же врезаюсь в дерево в темноте, и каких-то дурацких насекомых ничего нет. Поэтому становится ещё немного спокойнее. Обращаться легко, привычно и комфортно. Я с нежностью думаю, что, по сути, половину своей жизни провёл с возможностью спрятаться у всех на виду. Хотя сейчас анимагическая форма имеет немного другое значение: в виде здоровенного чёрного пса я чувствую себя чуть ли не более уверенно, чем как человек — слишком много времени провёл на четырёх ногах, потому что две сулили последовательное и полное выжигание всех чувств, кроме бесконечной усталости. Азкабан всё-таки не курорт. А эта милая школьная шалость спасла мне если не жизнь, то рассудок точно. А затем собакой я долго бегу по лесу, стараясь не слишком много цеплять на шерсть всякой дряни — чтобы не выглядеть совсем уж одичавшим и ребёнка не пугать. Впрочем, это ещё неизвестно, кто кого больше напугает. Я ведь его с детства не видел. Правда, немного из газет и от того же Снейпа знаю, как именно он сейчас выглядит, и мне заранее больно. Мы с Джеймсом уже были друзьями в этом возрасте, и, будь на его месте мы, мне пришлось бы попотеть с установлением доверительных отношений. Но Гарри, насколько мне известно от Снейпа, мальчик приличный и даже не имеет привычки без предупреждения швыряться заклятьями во всё, что под руку попало… Да и не сможет. И это пугает меня больше, чем любые возможные риски. Какими же ублюдками надо быть, чтобы такое сделать?.. В лесу пусто и сильно пахнет дождём. Я поднимаю морду к тёмному небу, закутанному в облака, и неожиданно мне становится весело: пожалуй, это передряга, которая в своё время могла бы показаться Мародёрам интересной и захватывающей. И мне тоже. И даже сейчас кажется — если на минуту отбросить тревогу и забыть, что стоит на кону. Кстати, в этом городе я не был ни разу. Дома у Сохатого — да, бесчисленное множество раз, но в гости к родственникам его жены меня точно никто не звал. Незнакомые люди, тем более незнакомые магглы, меня не пугают. Но то, что я знаю об этой конкретной семье… Они, получив безграничную власть, по всей видимости, окончательно сошли с ума, так что будет непросто. Это не значит, что я боюсь. Это значит, что Азкабан приучил меня любыми способами избегать того, с чем я не могу справиться. А здесь придётся изменить своим правилам — ради Гарри. Ну и ради выполнения Обета, конечно; умереть, особенно так глупо, сразу же после того, как выбрался из самой задницы, я как-то не тороплюсь. Тем временем лес заканчивается, и в какой-то момент я просто оказываюсь посреди крошечной улицы очевидно маленького города, безо всякого перехода. У моей человеческой, так сказать, половинки есть часы, зачем-то выданные Снейпом, но взглянуть на них сейчас я не могу, поэтому в определении времени приходится ограничиваться одним: сейчас очень раннее утро. Искать Гарри в такое время, наверное, бессмысленно, поэтому я просто бегу вперёд, ни о чём не думая. Так долго не было возможности, что теперь любая приносит только острое ощущение свободы. Даже если на время забыть, что свободой в этой ситуации пока и не пахнет. Однако, такие вещи здорово убивают время: на то, чтобы спокойно обойти весь город, обретая при этом шаг за шагом душевное равновесие, уходит несколько часов, и я будто просыпаюсь, увидев, что солнце уже встало. Прекрасно. Рассвет всегда можно считать хорошим знаком. Забывшись, я начинаю с радостным лаем гоняться за птицами, и какая-то женщина неодобрительно косится в мою сторону. Наплевать. Я чувствую себя родившимся заново, несмотря на то, что проблем ещё очень много. Возле дома, где сейчас живёт мальчик, я решаю пока не светиться и вообще сразу своё присутствие не выдавать — поэтому полдня бегаю по городку, валяюсь в лужах, пугаю людей и вообще веду себя максимально глупо и беспечно. Самые простые решения обычно работают лучше всего. Так меня запомнит большинство жителей, и потом можно будет почти не беспокоиться насчёт разговоров в духе «рядом с мальчиком, которого хорошо охраняют, из ниоткуда появилось незнакомое животное». Всё-таки про существование анимагии авроры точно знают. Кстати об охране. Снейп сказал, что к городу планировалось стянуть чуть ли не половину Аврората — зачем, интересно, неужели есть поводы? — но я ничего подозрительного не заметил. То ли они ещё не успели это сделать, то ли просто маскируются так, что даже моя паранойя ничего мне не подсказывает. Впрочем, скорее, второе. Мальчик же жил в этом городе с детства, большое количество незнакомых лиц его если и не напугает, то точно насторожит. Интересно, как он сейчас. Даже если бы этот пацан не был мне дорог, наверное, я бы всё равно беспокоился. Вся эта ситуация в корне несправедлива, ему сейчас всего тринадцать лет, и даже если бы он не был так или иначе известен всему магическому миру — что за ублюдок мог придумать такой план? Впрочем, я подозреваю, что Гарри здесь только удачно подвернувшийся инструмент давления. Но вот на кого и зачем — пока не понимаю. /_/ Рано или поздно — скорее, рано — день подходит к концу. Закат я встречаю, валяясь под кустом через тропинку от дома Дурслей. Хорошо хоть Снейп адрес сразу сказал, иначе я бы искал это место среди одинаковых таких же до морковкина заговенья. На улице тепло, трава довольно мягкая, а ещё отсюда отлично слышно, что говорят внутри дома; так что, можно сказать, я использую все имеющиеся возможности — и делом занимаюсь, и отдыхаю. Впрочем, отдыхать выходит недолго: голос из окна весьма невежливо посылает мальчика выбросить мусор, и я сразу же поднимаюсь, чтобы заранее отбежать подальше. Нет, всё-таки мерзкий этот его дядюшка, с ума сойти. Я бы его покусал. Гарри выходит из дома и не спеша направляется туда, куда ему сказали идти. Я бесшумно бегу следом, прячась то за невысокими заборчиками у газонов, то за кустами, то за машинами. Я не должен показываться ему на глаза — это не условие Обета, конечно, но Снейп настойчиво попросил пока себя не раскрывать вообще никому. Но это условие самое непростое из всех поставленных: я знаю, как бывает невероятно тяжело, когда ты думаешь, что у тебя совсем никого нет. И мальчик этого точно не заслужил — даже если учесть, что на самом деле это обманка, тактический ход, чтобы усыпить неподтвержденную бдительность Министерства. Это просто несправедливо. Поэтому я собираюсь сделать именно то, что мне делать совершенно нельзя. Никто, кроме Снейпа, Ремуса и крысуна не знает, что я анимаг. С первым я связан Обетом, защищающим меня, второй наверняка даже не подумает, что я могу быть где-то здесь, а третий очень далеко и с ним можно будет разобраться потом — благо, с Министерством он никак не связан, даром что сам столько лет скрывается. А что касается самого Гарри — узнать меня мальчик не может в любом случае, он не помнил бы, даже будь его память в порядке, а теперь тем более. Но я, конечно, его узнаю, как только вижу: он до ужаса похож на Джеймса в те времена, когда мы с ним только познакомились. И огромных усилий стоит не броситься к нему сразу — выглядит ребёнок, конечно, так себе — а просто выйти вперёд, не делая резкий движений, чтобы не напугать. Он всё равно пугается. И даже не пытается защищаться — просто садится и ждёт. Во мне вскипает ярость такой силы, какой не было ещё, наверное, никогда. Что эти ублюдки с ним сделали?..

***

Я приношу ему яблоки. Я патрулирую окрестности его дома по ночам — на всякий случай. Я жду его в укромном месте и бегу следом каждый раз, стоит ему выйти из дома. Кажется, за столько лет собачья часть во мне полностью победила человеческую, потому что уровень преданности зашкаливает: чем больше я узнаю этого ребёнка, одинокого и озлобленного, но не сломавшегося, тем больше мне хочется быть рядом с ним. Но и ему тоже хочется этого. По крайней мере, улыбка появляется на его лице каждый раз, когда он видит меня. Мы проводим много времени вместе. Даже если бы я не был его крёстным, невозможно было бы устоять: несмотря на то, что он хорошо адаптирован к своей довольно хуёвой жизни и почти не защищается от этого — он всё ещё обычный ребёнок, не разучившийся мечтать. Это действительно красиво. Иногда, если мы идём куда-то далеко, он рассказывает мне сказки. И каждый раз мне от них хочется выть от отчаяния: все из них — про далёкие магические королевства, драконов и русалок. Но сказать ему, что драконы существуют, конечно же, нельзя. Если только он сам вспомнит… Однажды. Иногда он говорит о своей «семье». Не жалуется, просто рассказывает сухие факты — ему проще жить, если его хоть кто-то слушает, даже вот так. И чем больше я о них знаю, тем сильнее ненавижу. Наверное, я до сих пор не вырос и мыслю как максималист. Но в один из таких моментов, когда мы сидим на траве у озера, я кладу морду ему на колени и клянусь сам себе, что, когда всё это закончится, я сделаю всё, чтобы забрать мальчика к себе. Что бы ни случилось — у него должен быть настоящий дом.