Зарисуешь меня снова?

      С момента пребывания Кенмы в больнице прошло уже две недели. За все это время парень ни разу не притронулся к блокноту. Каждый день был похож на предыдущий: завтрак, процедуры, обед и бесцельное созерцание происходящего за окном. Кенму ничего не интересовало, он отказывался видеться с родителями, все пытавшимися навестить его (спустя неделю игнорирования они наконец сдались, оставив парня в покое), не хотел делать что-либо, потому что все напоминало ему о беззаботной жизни, которой у него теперь не будет. Козуме был подавлен. — Кенма-сан, к вам посетитель, — в палату вошла медсестра, на ходу сообщая блондину новость. — Я знаю, вы просили никого не пускать, но он очень настаивает на встрече.       Кенма бросил на неё тусклый безразличный взгляд и отвернулся к окну: видеть сейчас никого не хотелось. — Что ж... — чуть промолчав, ожидая ответа, она продолжила. — Тогда я передам ему, что вы не в состоянии для встречи.       Открыв дверь, она позвала кого-то в коридоре, и сердце Кенмы пропустило удар, когда он услышал знакомый голос. "Нет... Это не может быть он..." — твердидило подсознание. "Это точно он," — вторил ему внутренний голос. Кенма словно разрывался на части: сомнений быть не могло — человек за дверью был тем, кого блондину так не хватало, но он не мог, просто не мог позволить ему увидеть Козуме таким. Таким бледным, отрешенным от всего мира, ничего не желающим. Но Кенма так отчаянно хотел увидеться, хотел снова взглянуть в любимые глаза, что не сразу понял, что говорит вслух. — Пустите его...       Кивнув, медсестра отошла в сторону, пропуская посетителя, и покинула палату. Огражденные от остального мира дверью парни молча смотрели друг на друга, и лишь спустя минуту вошедший приблизился к кровати Козуме. — Боже, Кенма... — голос Куроо дрогнул, но он заставил себя говорить увереней. — Ты так меня напугал, я уж думал никогда не увижу тебя. Почему ты не пускал меня? — Не хотел... никого видеть, — понурив голову, Кенма снова отвернулся к окну.       Он не знал, сколько прошло времени — секунда, пять, десять — когда из размышлений его вернула неожиданная тяжесть чужого тела: Куроо опустился на кровать рядом с ним. Молча рассматривая побледневшее из-за болезни лицо Кенмы, Тетсуро не сказал ни слова и лишь спустя долгие пару минут прервал эту тишину. — Кенма, поговори со мной, — но блондин упрямо смотрел в окно, словно не слыша просьбу Куроо. — Скажи, чем я могу тебе помочь. — Не можешь... — Кенма говорил тихо, и сиди Тетсуро чуть дальше, ни за что бы не услышал, но даже так он уловил едва заметное отчаяние в голосе парня. Брюнет хотел было возразить, но не стал, позволяя тому продолжить. — Ты ничем не поможешь. Я обречён. Нет даже смысла пытаться. — Не говори так, ты просто накручиваешь себя. Не может быть, чтобы тебе не могли помочь. — Это рак лёгких, Куроо, — Кенма впервые за эту беседу оторвался от окна, посмотрев прямо в глаза брюнета. Он не вдавался в подробности, ведь и так знал, что Тетсуро как будущий врач, прекрасно все поймёт. — Четвёртая стадия.       И время будто остановилось. Кенма видел страх, промелькнувший в глазах Куроо, видел, как его сменяют боль и сожаление. Видел, как Тетсуро порывался успокоить, сказать, что все будет хорошо, но продолжал молчать, ведь понимал, что ничего уже не будет в порядке. Видел, как Тетсуро метался от желания обнять, прижать к себе, сказать что-то ободряющее, но боясь своей жалостью ещё дальше оттолкнуть от себя Козуме. Куроо не знал, что ему делать, не знал, какие слова лучше подойдут в этой ситуации, он даже не знал, хочет ли Кенма вообще видеть его. И это молчание уже порядком давило на нервы. — Останься... — в тишине комнаты шёпот, словно эхом, отражался от стен, продолжал звучать в ушах, пока Козуме отчаянно сжимал простынь. Он попросил Куроо остаться и теперь не мог забрать свои слова назад; больше всего он боялся услышать ответ.       Он боялся, что Куроо откажет, что он просто уйдёт, оставив Кенму, и никогда уже не вернётся. Он боялся, что Куроо согласится, что своей просьбой он привязал Тетсуро к себе, и однажды тот пожалеет о своём выборе. Что бы ни решил Куроо, блондин боялся любого ответа, боялся быть причиной, по которой тому пришлось выбирать. Кенма ждал ответа и в тоже время молил, чтобы он никогда его не услышал. — Я останусь. — уверенно, без капли сомнения, Куроо уже все решил. — Я буду рядом, что бы ни случилось. — Ты пожалеешь... — Я пожалею, если брошу тебя, — Кенма удивлённо посмотрел на брюнета, а тот лишь мягко улыбнулся, будто подтверждая, что ни за что не уйдёт. — Не важно, что будет потом, мы живём настоящим, а сейчас я не хочу оставлять тебя одного.       И Кенма улыбнулся. Впервые за эти две недели он нашёл в себе силы двигаться дальше и теперь мог просто жить, не боясь того, что ждёт его впереди. Ведь не важно, что будет потом, он живёт настоящим и больше ему ничего не нужно.       Куроо провел в палате Кенмы весь оставшийся день. Они просто сидели, наслаждаясь временем, проведённым друг с другом. Тетсуро улыбался, радуясь, что блондин вернулся в свое привычное состояние. А Козуме запоминал эти улыбки, ведь в который раз он видел брюнета солнцем в его маленькой вселенной. И сегодня, когда заходящее солнце осветило Куроо, Кенма понял, что его привязанность к другу не просто влюблённость, сегодня он понял, что действительно любит Тетсуро, сегодня он впервые за две недели добавил в скетчбук новую зарисовку.