Я так сильно хочу удержать тебя при себе, что даже надела бы на тебя ошейник. Нана Осаки "Нана"
***
Утреннее солнце пробивается сквозь неплотно закрытые занавески и оставляет яркие солнечные зайчики на маленькой кровати и стенах уютной квартиры украшенной в восточном стиле. Маринетт кривится - в горле пустыня, голова мутная, а грудь будто сдавливается под весом... чьей-то руки. Ох черт. Это и есть рука. Она медленно поворачивает голову и замирает не в силах переварить полученную информацию. Та же родная и до боли знакомая копна белых волос, крепкая рука с выделяющимися венами, обнимающая её без надежды незаметно выбраться, мускулистая спина. Парень сопит, уткнувшись ей в плечо как двумя днями ранее, да только лицо у него другое и раздет он, и Маринетт не понимает - полностью или просто без рубашки. Ну, она вроде одета. И тут события наваливаются как снежный ком - Маринетт вспоминает истерику долгую, выматывающую и Нуара, что все время обнимал её, сидящую на холодной черепице. Она рыдала то ли от счастья, то ли от чувства вины, просила у него прощения, мычала что-то нечленораздельное и цеплялась в его костюм как за спасательный круг, получая успокаивающие поглаживания по волосам и поцелуи в залитые слезами щеки. Когда её отпустило - он принёс её в квартиру на руках и уложил в кровать, обнимая и страстно целуя, шептал слова любви и начал снимать рубашку, но Маринетт этого уже не видела, измотанная эмоциями она провалилась в сон. Насколько жестокой была судьба что выбрала их, прокляла на мучения и лишь чудом они оказались рядом, знали друг друга и отдались во власть чувствам еще до вручения мастером талисманов, черт бы их побрал. Эта сила не стоила трёх месяцев депрессии и суицидальных мыслей что у одного героя, что у другого. Маринетт запускает пальцы в бесконечно любимые дважды волосы и сжимает, теряясь в чувствах - он её полностью и навсегда. Предан до конца своих дней и был предан, избегая её в обычном облике. Адриан, был пронизан болью настолько, что Маринетт мысленно четвертовала ту девушку, и именно поэтому вчера как раз хотелось вывернуться наизнанку, просить, молить прощения перед ним стоя на коленях за боль, что мучила его. За то, что это снова оказалась она. Адриан резко дергается и поднимает на Маринетт заспанные глаза и тут же ошарашенно оглядывается, с облегчением вздыхает. Подвигается ближе, касаясь носом ее, прикрывает глаза и шепчет: - Моя Леди. Он тоже извинялся много и часто, сбивчиво и лил слезы не в силах переносить её истерику, обнимал крепко и зарывался носом в волосы, не мог поверить своему счастью - она узнаёт его. И любит. И любит настоящего - Нуара а не картинку с рекламного плаката. Не обаятельного и вежливого однокурсника, а принимает темную сторону его личности - безрассудную и жадную, в чем-то инфантильную. И она приняла его ещё в момент поцелуя в подворотне, когда он сжимал её горло в наглой усмешке и ей это понравилось. Его истинное лицо понравилось. Наглое и уверенное в собственном превосходстве. Тогда ещё было так. Маринетт зажмуривается и судорожно всхлипывает и Адриан тут же поднимается на локтях и нависает над ней. - Не нужно, пожалуйста, успокойся Мари. Когда ты плачешь я тоже. Она широко открывает глаза и встречается с обеспокоенным взглядом глубоких зеленых как изумруды. Как же он красив... Тёплый, сонный, без верха одежды, расставил руки по обе стороны ее головы, обеспокоенный. Плечи напряжены. И Мари медленно опускает взгляд ниже, по мышцам груди, кубикам пресса и не удерживается. Проводит нежно самыми кончиками пальцев по ним, заставляя Адриана в удивлении дернуться. - Что ты... - он осекается, встретившись взглядом с ее затуманенным, расширенными зрачками и не от сна. - Мой, - говорит Мари медленно, будто смакуя сам смысл и улыбается, - Нуар, - и снова всхлипывает уже от счастья. А рука ее уже поднимается выше по спине, лопаткам и притягивает его ближе к себе, заставляет рухнуть на локти. - Если ты сейчас же не начнешь действовать я снова заплачу, - говорит она в полуулыбке, притягиваясь губами ближе и он на миг улыбается сам, припадая к ней и рывком отбрасывает лишнее одеяло в сторону. Вот теперь у них точно есть время насладиться друг другом неспешно, по-максимуму, окунуться с головой, почувствовать близость и взаимность так ярко, что колит кончики пальцев, по спине бежит пот, а тело выгибается навстречу бесконтрольно, немеет и накрывает наслаждением будто впервые по-настоящему. Будто и не было раньше этих жалких крох любви с другими да и с ними самими тоже. Только сейчас страстно, только сейчас близко. Только сейчас любовь. Нежность сплелась со страстью под аккомпанемент сдавленных стонов и скрипов старой кровати. Какие к черту слова, если передать чувства можно только действиями? Жадными, едва не болезненными сплетениями пальцев, поцелуями что рвут губы, и движениями резкими, глубокими, настолько глубокими, что плывет перед глазами. Ближе, ещё ближе просят они, но не могут - ближе просто некуда. Уже и жарко и влажно, потно и это нереально приятно и естественно настолько, что захватывает дух. И запахи смешиваются в сумасшедший коктейль под названием "секс" И глаза горят безумием, желанием обладать, покорить, привязать к себе навеки, не отпускать дольше, чем на мгновение и дальше чем на шаг. Эгоистично, сумасшедше. Два маньяка, что дорвались до любви.***
- Адриан, выпусти меня. Просит Маринетт сбивчивым голосом, обвитая его руками. Он снова лежит рядом и обнимает крепко. Улыбается. - Зачем? - ехидный тон и снисходительная улыбка. За одно только это выражение лица можно влюбиться - думает Маринетт. Она резко откидывает его руку и выпутывается из сетей. - Мне нужно в душ, - она смеется и показывает руками на живот. Он залит уже подсохшей спермой. - Ммм... ну ладно. Но я пойду с тобой! - Адриан вскакивает с кровати и несется за Маринетт, которая скрывается за дверью в душевую. Вот только Маринетт не учла одну проблему - замка просто нет. Адриан резво вторгается в маленькую комнату и замирает, смотрит на обнаженную зажатую в угол Маринетт и дьявольски улыбается. - Знаешь, я вот тут подумал, что никогда не занимался сексом в душе. Ох. - Я тоже, - она поддается ближе и в обнимку они ступают на постамент. Они улыбаются.***
Маринетт раньше казалось, что невозможно заниматься сексом целый день напролет. Адриан же был абсолютно другого мнения. Несколько часов в постели, еще пару заходов в душе. А еще вчера в клубе достаточно, чтобы удовлетворить свои потребности на недели вперед, но нет - ему мало. Правда, она ошиблась - ей мало тоже. Ту жажду, что копилось месяцами не утолить так просто. - Черт, у меня все болит, - недовольно бучит Маринетт, присаживаясь за стол на кухне и подкуривает невероятно желанную первую за день сигарету. Адриан садится напротив и смеется. Вокруг них клубится дым и впервые они молча подмечают - окна закрыты. Потому что людям страшен мороз в отличие от супергероев. - Нужно позвонить маме, - задумчиво говорит Маринетт. - Ну так позвони. Скажи что ты с красавчиком Агрестом - вот она охренеет. Маринетт косо смотрит на него и удивляется - Адриан серьезен. - Ты уверен? - А почему нет? Или ты думаешь, что я буду скрывать наши отношения? Да я готов публично заявить всему миру, что ты моя. Маринетт машет руками и быстро-быстро выдает: - Нет спасибо! Мне не нужны папарацци под окнами. Тем более, как мы будем срываться из дома в трансформации. Нужно все тщательно обдумать. Адриан задумчиво трет пальцами подбородок, затягивается сигаретой. - Ты права. Когда я встречался с Лилой и Кагами, первые месяцы их преследовали журналисты. Правда, они к этому с детства привыкли... - А я простушка, - резюмировала Маринетт. Адриан поперхнулся и наклонился ближе. - Еще раз такое скажешь - накажу, - он многозначительно прищурился, - У твоих родителей самая знаменитая пекарня на весь Париж с самой вкусной выпечкой, золотые руки. А если уж говорить лично о тебе, то ты героиня, что спасла недавно от смерти полсотни человек и... самого Нуара! А еще ты на глазах кучи народу унизила Адриана Агреста, нагло стрельнув у него сигарету, - он ухмыляется, - Ты сокрушила... - Не я. Адриан осекся. - Леди. Не я. На минуту в кухне повисло молчание. - Прости, если для тебя это больная тема. Да только подумай, чего добился я сам? Ни-че-го. Мне эта корона с рождения свалилось и знаешь... я ее ненавидел всегда. И ненавижу отца за то что использует меня. Использовал. Когда была мама, все было иначе, - Адриан приосанился и поджег вторую сигарету. - Однако с ее уходом отец стал смотреть на меня как на товар. Как и все вокруг. Лишь одна Маринетт раскусила меня настоящего. За это я в нее и влюбился. Он внимательно посмотрел ей в глаза. И своими словами породил лишь массу вопросов, и девушка не знала, какой из них задать сначала. Она тяжело вздохнула. Все это витало на поверхности, прощупывалось во взгляде, жестах. Она знала, видела. Однако, слух резало только далекое прошлое - мама. Будто читая ее мысли Адриан говорит: - У нас будет время - я тебе все расскажу. Лучше позвони матери. Маринетт будто выходит из транса и дергается. Точно. - И все же, что я ей скажу? - Скажи правду. И несмотря на всю опасность и риск, который грозит если об этом узнают СМИ, Маринетт заражается азартом прищуренных глаз напротив и набирает звонок. - Слушаю. - Мама, я вчера не пришла ночевать и, возможно, сегодня тоже не приду. Не волнуйся за меня. - Маринетт, ты знаешь, я давно привыкла к твоему свободолюбию. А... ты с парнем, что-ли? Маринетт косится на Адриана что краем уха улавливает ответы Сабины и качает головой в хитрой ухмылке. - Скажи ей, - просит он. - Да, я у парня. - Дорогая, ты что, с Люкой помирилась? Ну наконец-то он так мне нравится. Адриан усмехнулся и выжидательно уставился на Мари. Та перевела звонок на громкую связь и улыбнулась в предвкушении. - Нет. Это не Люка. На десяток секунд в трубке повисло молчание. Сабин думала. Если у Маринетт интрижка, она вряд ли скажет, что у парня - скорее что у Альи заночевала. А если прямо признаëтся, то... - Кто? Маринетт набирает воздуха, а Адриан подвигается ближе, впиваясь в неё взглядом с истинно нуаровским клыкастым оскалом. - Адриан Агрест. На том конце трубки что-то падает. - Что!? - Адриан. Мой однокурсник, который... - Да знаю я! Но... Агрест? Как, Мари? Он же... Ты же... Это же не простая интрижка раз ты мне об этом говоришь!? - Сабин чуть ли не кричала и не знала, что ее собеседница ухахатывается едва не падая под стол с тем самым Агрестом. Маринетт постаралась отдышаться и ответить максимально спокойно. - Нет, мама. Мы... - она смотрит на Адриана, что просто светится счастьем, - Любим друг друга. Сабин закашлялась. - Как же так... Ну вы хоть предохраняйтесь, Мари... Или нет. Ох к черту, Том! ТОМ! Адриан снова заливается смехом, а Маринетт в ступоре от такого заявления. Мама серьезно предлагает не предохраняться? - Мама, пока. Маринетт вешает трубку - все равно Сабин уже отвлеклась от неё на поиски мужа, чтобы сообщить радостную новость - дочь поймала крупную рыбу. - Адриан, - сурово зовет она. Парень смеется, не понятно когда успев повиснуть на дверном косяке и пытается отдышаться, утирая слезы. - Ох, Маринетт. Это было просто шикарно. Честно, таким завидным женихом я себя ещё не чувствовал. О боже, - он трет лицо ладонями, - А знала бы она, что я ещё и тот самый ночной герой, новый секс символ Парижа, что спасает город, рискуя своей жизнью... ммм. - Не неси хуйню, Нуар! - О! Ты назвала меня Нуаром? - он поворачивается и ехидно смотрит на неё. - Да потому, что когда ты такой, назвать Адрианом язык не поворачивается! Она подходит ближе и молодые люди глаза в глаза смотрят друг на друга. Маринетт яростно сжимает кулаки, а Нуар... - Ты же знаешь, я смеюсь в лицо смерти, Моя Леди. И он пылко прижимает ее к себе, целуя страстно и жадно. Который раз уже за это утро? - У меня уже губы болят, - шепчет Маринетт. - Ну так залечи их, - смеется, и сильные руки поднимают ее на себя и несут в кровать. - Нуар! Ты! Откуда в тебе столько энергии? - Должен же я отыграться за те три месяца, что ты меня динамила. - Черт! И не поспоришь. И счастье бесконечное наполняет квартиру, прошивает лучами солнца все тяжелое и мрачное, что происходило до. Затмевает смерти, боль, невыносимую скуку и жалость к себе, злость и бессилие. И кажется, что на край света, свернуть горы, что угодно - только попроси - все для тебя, ради тебя, к твоим ногам. И близость как смысл жизни наполняет взаимностью души, силой способной менять миры по щелчку пальца - но не нужно это. Лишь быть рядом желание. Весь мир подождет, плевать. Мы любим здесь и сейчас, мы молоды и впервые счастливы по-настоящему. Простые люди. - Люблю тебя. Прерывисто выдыхает Адриан на ухо, прежде чем сжаться и отстраниться от жаркого тела. Он стонет от удовольствия, не скрывая эмоций, и блаженно закатывает глаза. Маринетт следит за его действиями - уже успела прийти в себя и наслаждается возможностью немного побыть в адекватном состоянии. Зрелище завораживает. Такой красивый, утомленный - мутной пеленой глаза чёрные от возбуждения - он горит и она вместе с ним. Но выгореть не суждено. Эта ступень уже пройдена. Они сгорели до, сломались в агонии одиночества. И разлучить их кажется не способна даже сама смерть, потому что оба знают - с улыбкой с обрыва за тобой, к тебе в объятия там, на другой стороне. Вот о чем говорил мастер - единство душ, спаянных вместе и веками несущих карму той первой жизни, первой связи, что приковала цепями. И откуда только все взялось? Они смотрят друг на друга мягко, прикрытыми глазами полными любви, задыхаются от щемящей сердце нежности - страсть была до. И кто-то спросит - что три месяца разлуки для настоящей любви? Ничтожное мгновение? Да только пока не пришло смирение, пока не въелась безответность на подкорку, надежда теплится и она же убивает. - Люблю тебя, - отвечает Маринетт и ложится рядом, закидывает на парня ногу и утыкается в горячую загорелую шею. Адриан сверлит глазами потолок и не может поверить. До сих пор не может и постоянно напоминает себе "это не сон" Он не знает, что девушка рядом думает о том же. - Мари. А помнишь наш первый поцелуй? - внезапно шепчет он. "В ее глазах плясали черти. Захотелось стереть эту поганую ухмылку. Но такую необычную на ее лице... Рука сжалась сильнее, но та даже бровью не повела. Он осознал, что сильнее уже опасно. - Маринетт, ты, действительно, та еще сучка… И он резко прижался губами. Планировал лишить дара речи. Захотел размазать противную поганую ухмылку. Да. Это был его план. Кажется" - Ммм... ты меня чуть не задушил, - Маринетт улыбается и он чувствует её улыбку кожей. - Я до сих пор не понимаю, что это было. - Я тоже, но... Именно тогда я поняла, что влюбилась. - А я осознал чуть позже, но потом появилась Леди. Как думаешь, было бы проще, если талисманы попали бы к нам... ну, например, через месяц? Я уверен, что мы бы уже встречались. - Но ты же был с Кагами? Адриан закрывает глаза. "- Ты вообще любишь меня? – тихо спросил Адриан и опустил голову. - Нет, - еле слышно донеслось до него. - Убирайся" - Да пошла она к черту. Я бы изменил не задумываясь. А после тут же порвал с ней. - А Маринетт ты бы тоже с Леди изменил? Обоих прошибает током. Ведь оба знают ответ. - Не отвечай. Я бы поняла. Адриан вымученно скулит и закрывает лицо руками. - Да блять, как все сложно! Я просто хотел пообщаться, а тут обвинения в ещё не совершенных изменах. Твою ж мать! Маринетт звонко смеется и катается по постели. Адриан моргает. - Ты чего? - И ты это говоришь мне? Сама невинность! Мне? Вот ты ни разу не переступал черту. "Она медленно извивалась, постепенно наращивая темп. Леди была порывиста в движениях. Её высокий мелодичный голос издавал громкие, почти визгливые стоны. Голос Леди был низким и приглушённым. Она была сексуальной, мягкой, фигуристой, с большой грудью. Леди была худой, но крепкой, жилистой. Не говоря о волосах. Слишком мягкие, светлые и ухоженные. Волосы Леди были жесткими, иссиня-черными, и пахли сигаретами" - Я, между прочим, пытаясь тебя забыть, снял проститутку, - почти обиженно. Маринетт снова взрывается хохотом. - Тоже мне проступок! Ох, боже... и как, помогло? "Прохладные струи воды будто возвращали его тело к жизни, наполняя энергией. Да только все равно было хуёво. На душе. Капли барабанили по макушке самым сильным напором воды и заглушали непрекращающийся поток матов, произносимых парнем" - Не очень, - бурчит Адриан. - Вот и мне с Нуаром не помогло. Маринетт резко перешла на серьезный тон и вгляделась в потолок. "А затем она снова обманет и счастливо улыбнется, делая вид, что все хорошо? И тем временем будет пытаться забыть человека, одно имя которого вызывает чувство тошноты и эхо бешеного сердцебиения в висках? Бесчеловечно" - Безумие какое-то. Мы точно ненормальные. - Так ты уже говорила, что мы монстры. Я еще тогда понял, что ты не только силу имеешь в виду. "Она бежала медленно, будто прогуливаясь, прыгала театрально, танцевала в акробатических трюках. Она смеялась, вдыхая полной грудью свежий воздух и ощущала спокойствие. Да. Она приняла себя. Вера в этот мир покончила суицидом. Нуар следовал рядом, наблюдая за ее безумной улыбкой. - Мы монстры, Нуар. Ты до сих пор ничего не понял? - Леди горько ухмылялась, окинув взглядом город" - Верно. Я знала, что рано или поздно это произойдет. Я хотела попробовать. "Одинокими ночами ей не было достаточно своих рук. Они слушаются. Она хочет непослушные руки. Те, которые будут наглеть, хитрить, и потешаться. Ей хочется зубов, которые так ярко блестят на свету, прикусывая ее шею. Ей хочется тела, укрытого черным костюмом. Ей хочется его раздеть. старается не думать и не думает. Не может. Ей нужно забыться. Снова эгоистично и грязно. Выбить дурь из головы его настойчивыми резкими движениями. И это, черт возьми, получается гораздо лучше, чем у Люки. Он само пламя, сам огонь страсти, он не останавливается ни на секунду, опаляет горячим дыханием её щеки, губы и шею. Он смотрит из полуприкрытых век темными глазами и наблюдает за тем, чтобы не причинить боль, только удовольствие" - Хм... А потом я хотел убить себя. Лишь мастер помог мне не сорваться. Маринетт резко поворачивает голову и видит спокойный нежный взгляд. И как можно так просто говорить об этом? А затем вспоминает: "Она стояла и смотрела на всё ещё живой сугроб и сжимала в пальцах недокуренную сигарету. Синий Winston. - Нуар... Он сжал челюсти и кулаки, встал, небрежно стряхнул снег и выпрямился перед ней, приготовившись принять очередной удар прямо в лицо. - Прости меня... И мир остановился" - Прости меня, - повторяет она наяву. Адриан смеется. - Нечего прощать. С нами просто жестоко развлеклась сама судьба. Тем более - ты тоже хотела. Маринетт закрывает глаза. "Не достойна… Не та… Она считала, что больше не заслуживает владеть талисманом. Мастер ошибался, и эта ошибка стоила жизни человека. Она слаба и беспомощна. Интересно, она выживет при падении с такой высоты? Сможет ли талисман сохранить ей жизнь? А может прямо перед самим асфальтом снять трансформацию и разбиться на мелкие кусочки? Примерно так же, каким было ее израненное сердце. Она еще не решила, но сделала шаг вперед" - И это снова был мастер, - Маринетт невесело смеется, - Он появился перед мной, когда я чуть не сделала шаг. А потом пришёл ты и мы все-таки прыгнули. - Тебе же понравилось? - в уголках его глаз залегли смешинки. - Безумно. "Холодный воздух подхватил их, развевал одежду, волосы вздымались вверх, хлестали по глазам, Леди щурилась. А он… Она вдруг поняла, что он продолжал смотреть на нее не отрываясь и… улыбался… Время остановилось. Лишь две пары магических глаз смотрели друг на друга и неслись в пропасть, не замечая смертельной опасности. Он сделал это специально. Чтобы эта глупая мысль навеки покинула ее голову. И превратил страх в… наслаждение. - Я всегда буду рядом" Маринетт тянется за поцелуем и отстраняется. - Повторим? - в её глазах неудержимый детский азарт, которому невозможно противиться. - Все что захочешь, моя Леди. Только сначала нужно позавтракать. За окном стемнело. Они улыбаются.