Надень это немедленно

— Даже не думай, — отрезает Чу Ваньнин сразу же, пролистывая фото на ноутбуке. — Ни за что и никогда. С экрана на него смотрит… ужасающее непотребство. Точнее, модель в этом самом непотребстве. На первой картинке всё ещё было пристойно, если отбросить тот факт, что фасон явно женский. Длинный тёплый свитер – это хорошо, пусть и без рукавов – можно на водолазку натянуть в конце концов. Но вот на второй… Чу Ваньнин теперь понимает, почему Мо Жань так хитро на него смотрел, когда ссылку кликал. На второй картинке становится очевидным, что у свитера нет не только рукавов, но и спины. Вообще. Вместо неё огромный вырез – Чу Ваньнин успевает заметить ложбинку между ягодицами модели до того, как захлопывает крышку ноутбука. Да как Мо Жань вообще, как ему в голову могло прийти, что Чу Ваньнин на это согласится? — Погоди, ты второй ещё не видел, — не унимается Мо Жань и снова открывает ноут. — Представь только, как бы я в нём смотрелся. Как бы мы оба в них смотрелись, а? О, Чу Ваньнин прекрасно может себе это представить. Второй свитер ещё бесстыднее первого. Да от свитера там одно название – производитель оставил только рукава и горловину. Чу Ваньнин представляет Мо Жаня в этом и невольно сглатывает. Гладкие, точеные, ничем не прикрытые грудные мышцы, подтянутый живот с чёртовыми крепкими кубиками, вставшие от холода соски – не то чтобы Мо Жань вообще когда-либо мёрз, но в воображении Чу Ваньнина сейчас они должны быть именно такими. От этого образа сладко тянет внизу живота, и он мотает головой, пытаясь прогнать его из мыслей прочь. — Нет, — повторяет он ещё раз и даже не смотрит в глаза Мо Жаню, пытаясь изобразить отстранённую собранность, но кончики ушей всё-таки предательски краснеют. — Это непрактично, несерьёзно и вообще. Я спину застужу, — бормочет он себе под нос, ещё не осознавая, как же сильно он попал. Проклятые картинки ещё долго потом догоняют его в контекстной рекламе, а Чу Ваньнин отмахивается от них, словно от назойливой мухи. Хочет забить поиск и ищет всё подряд – от того, как выращивать рис в домашних условиях, до дыхательных практик, помогающих сохранять душевное равновесие – последнее ему как раз давно уже пора изучить вдоль и поперёк. Потому что при Мо Жане душевное равновесие, выдержка и самообладание Чу Ваньнина слишком часто трескаются и осыпаются мелкой крошкой. Ну, тут сам виноват: сначала ты заводишь себе охуенно горячего парня, а потом тебя заводит он – страдай. Всё становится хуже в один из вечеров, когда Мо Жань решает встретить его с работы. Не в первый раз уже впрочем, и наверняка девицы с ресепшена снова будут хихикать у него за спиной. Невозможно передать тот почти животный ужас и невероятный стыд, которые он испытал, впервые услышав громкий шёпот: «У нашей Эльзы-то, похоже, появился бойфренд». На Эльзу он уже давно не реагировал, вот ещё, опускаться до их уровня, но то другое дело. Он знал, что подавляющей части женского коллектива всегда было ужасно интересно, как живёт, что делает вне работы и, главное, с кем всё же встречается глава аналитиков в их компании. Знал, но к слухам про бойфренда готов не был. Тем более, что это были, по сути, не слухи. Тогда он зыркнул на девиц грозно, как умеет, а ещё Мо Жаню запретил ждать его у всех на виду. Тот, конечно, не послушался. Причину выспросил уговорами, хитростью и даже пытками. Серьёзно, да как вообще можно устраивать допрос человеку, если в нём сейчас два твоих невыносимо длинных и прекрасных, блядь, пальца, которыми ты двигаешь издевательски медленно. Да кто угодно в такой ситуации выложит всё как на духу. Мо Жань посмеялся только и пообещал всё исправить. И исправил – теперь, когда он встречает Чу Ваньнина с работы, с собой каждый раз захватывает что-то для тех девиц – то кофе им притащит, то конфет, то билеты в кино подгонит («нет, девочки, вы сегодня как-нибудь без меня, дел по горло»), а ещё улыбается обворожительно, да так, что те тают, как мороженое на жаре, и хотя бы на время забывают про все гнусные инсинуации. И сегодняшний день не исключение. Вот только когда Чу Ваньнин выходит из лифта, как одна из девиц, Сун Цютун, едва ли не виснет на Мо Жане, что-то заговорщицки шепчет ему на ухо и смеётся, смеётся так противно и слащаво, что аж сводит зубы. А ещё трётся об него всем, чем можно. А потереться там есть, чем – фигура у неё очень впечатляющая: большая грудь с изящной талией и покатыми бёдрами, обтянутыми тонким платьем – ну прямо идеальные песочные часы. Чу Ваньнину она не нравится, хоть и отрицать очевидного он не может. А вот Мо Жаню, кажется, нравится и даже очень. Почему ещё он её так за талию нежно приобнимает? Чу Ваньнин хмурит брови и шагает вперёд. Завидев его, Сун Цютун мгновенно от Мо Жаня отлипает, продолжая мерзенько хихикать, а ещё успевает сунуть ему что-то в карман джинс. Задний. — О, ты уже тут, — широко улыбается Мо Жань Чу Ваньнину, который, не останавливаясь, проходит мимо ресепшена к выходу из здания. — Пока, котик! — а эти слова предназначаются Сун Цютун. Он машет всем рукой на прощание и нагоняет идущего впереди Чу Ваньнина, над головой которого разве что не летают грозовые облака. — Ну и куда ты так подорвался? — Мо Жань трогает его за плечо. — «Котик»? — Чу Ваньнин недовольно поджимает губы. — Не говори только, что ревнуешь, — Мо Жань зависает на несколько секунд, а потом смеётся, когда до него доходит: — Ты же знаешь, что мне на них похуй, да? На всех них вместе взятых, — добавляет он уже серьёзнее. — А что она тебе…? — Чу Ваньнин снова игнорирует заданный вопрос и кивает на джинсы. — Эээ, — Мо Жань суёт руку в карман и достаёт сложенную вдвое бумажку. — Вот, — протягивает её, не разворачивая. От Сун Цютун точно не стоило ожидать чего-то более гениального или менее пошлого. На белом листочке красуется отпечаток губной помады и смайлики поцелуя. Чу Ваньнин фыркает. А затем быстро комкает несчастную бумажку и выкидывает в ближайшую урну. Глупости, конечно. Но всё же это… неприятно. И самую малость раздражает. А ещё мысль о том, что Мо Жань не оттолкнул её, улыбался, и ему даже нравилось, кажется, неприятным молоточком стучит в мозгу и несколько дней спустя спустя. Не то чтобы Чу Ваньнин сомневался в Мо Жане, просто… просто. Он придирчиво оглядывает себя в зеркале. А что если Мо Жаню и впрямь хочется всех этих красивых форм, округлостей и прочего, чего у Чу Ваньнина нет? Чу Ваньнин весь состоит из тонких, ломаных линий и жемчужно-полупрозрачной кожи – полная противоположность Сун Цютун. И пусть Мо Жань не раз в красках рассказывал, как он ему нравится, клал руку Чу Ваньнина на свой крепко стоящий член в доказательство этих слов, говорил, как он его хочет, и вообще много чего говорил такого, от чего хотелось провалиться со стыда прямо там на месте, сбежать, закрыть уши руками, чтобы не слышать, заткнуть его рот поцелуем, потому что это хотя бы действительно работало. Но... Может ли быть так, что спустя время ему захочется чего-то нового? Кого-то нового? Не его? От этой мысли почти физически тошно, но прогнать её не получается. Спустя время вслед за ней приходит ещё одна, горячечная, шальная, безумная и совершенно идиотская. Чу Ваньнин тянется к ноутбуку, клацает по тачпаду и открывает историю браузера. Какой там был сайт-то? Спустя неделю в его квартиру стучится курьер. Чу Ваньнин сказался больным, чтобы не встречать его на работе. Ему почему-то кажется, что все точно будут знать, что именно там в пакете, пальцем будут показывать, шушукаться. Даже тут, в своей квартире, где только он один, Чу Ваньнин краснеет, принимая из рук заказ. Как только за курьером захлопывается дверь, он практически бежит в спальню, держа пакет на вытянутых руках. Кладёт его на кровать и ещё с минуту наматывает круги около неё, не решаясь вскрыть упаковку. Невероятная глупость, конечно. Наконец, собравшись с духом (и задёрнув поплотнее шторы, так, на всякий случай), Чу Ваньнин открывает пакет. Внутри два свитера, те самые, которые так приглянулись Мо Жаню. Так, главное – не давать себе сомневаться, и если рвать пластырь – так сразу; если нырять в эту чернеющую бездну – то с головой. Дальше всё происходит очень быстро. И спустя пару минут и несколько щелчков затвора камеры в вэйбо Чу Ваньнина появляется новая запись. В посте – селфи, на котором видна его шея и высокая горловина того самого серого свитера с вырезом на спине, и лаконичное: «Утепляйтесь правильно». Чу Ваньнин откладывает телефон в сторону и часто-часто дышит. Самому не верится, что он на такое решился. Ничего не происходит пять минут. Целых пять минут. Одни из самых долгих пяти минут в его жизни. Дольше были только те, которые он ждал ответ на свой стикер с сердечком, отправленный Мо Жаню рано утром спустя полгода их отношений. Чу Ваньнин почти успел себе поклясться, что это был не только первый, но и совершенно точно последний стикер с сердечком, который он кому-либо отправлял. Мо Жань отреагировал тогда очень бурно, Чу Ваньнина буквально закидало новыми сообщениями, а сейчас… Сейчас это больше напоминает сход горной лавины Woof Woof Bark Bark: !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Ебать Ты Ты Серьёзно?? Это он, да? Он, я вижу!!! Я узнаю! Охуеть Ты что Купил его???? Оба? Или только один? Великие, блядь, боги Я не могу поверить ААААААААААААААА Господи, ты лучший Ты же знаешь? (♥ω♥*) Я так люблю тебя (♥ω♥*) Пожалуйста, скажи, что ты правда его купил Я тебя обожаю Мой хороший Мой любимый Какой ты, блядь, горячий ПИЗДЕЦ БЛЯЯЯЯЯАААА (ﾉ °益°)ﾉ 彡 ┻━┻ Ты дома??? Ты сейчас в нём? ПХХПХПХПХПХППХПХ Я на работе Хочу к тебе приехать Прямо сейчас Хочуууууууу Можно???? Можно? Можноможноможноможно? НУ ПОЖАЛУЙСТА Beidou: Да. Woof Woof Bark Bark: Да – что?!?!?! Beidou: Да на всё. Мо Жань уже не онлайн, а через минут сорок (и как он так быстро добрался с другого конца города) за дверью раздаётся возня. Кто-то явно сначала долго пытается попасть ключом в замочную скважину, затем вертит его туда-обратно, громко матерится, снова крутит, сдаётся и тарабанит по двери нетерпеливо, параллельно терзая звонок. Чу Ваньнин под этот аккомпанемент не спеша подходит к двери, делает три глубоких вдоха и выдоха и наконец открывает её. И тогда на него сразу накидываются с поцелуями, укусами и объятиями. Мо Жань пинком закрывает за собой дверь, разворачивает Чу Ваньнина, прижимает его к стене и долго старательно вылизывает его шею, забираясь под горловину свитера пальцами и стягивая её ниже, цепляет зубами нежную, тонкую кожу, следом заглаживая укусы языком. Мо Жань успевает быть везде, он такой напористый, такой настойчивый, Чу Ваньнина сносит жадной волной его желания и он мгновенно размякает в его руках, расслабляется, запрокидывает голову, предоставляя больший доступ, совершенно не сопротивляясь. — Ты вообще представляешь, как я тебя хочу? — от этой фразы Мо Жаня, произнесённой хриплым, возбуждающе-низким голосом, становится так невыносимо жарко, будто в комнате резко выкрутили отопление. Мо Жань нетерпеливо дёргает горловину свитера ещё ниже, снова припадая губами к шее. — Мо Жань, — Чу Ваньнин упирает руку ему в грудь, не отталкивая, пытаясь притормозить, — растянешь же. — Да, и не только его, — мурлычет Мо Жань ему на ухо, разворачивая лицом к стене и вжимаясь с силой. Кусает мочку, облизывает и ведёт языком дальше, к родинке на шее. Запрещённый приём, от которого Чу Ваньнин всхлипывает и подаётся бёдрами назад, потираясь о крепко стоящий член. Даже сквозь одежду Мо Жань такой горячий, словно у него под кожей лава – Чу Ваньнин чувствует это сейчас особенно сильно, каждым сантиметром своей обнажённой на спине кожи, по которой елозит шершавая ткань джинс. — У меня стоит с того самого момента, как я увидел фотку, — не останавливается Мо Жань, спускаясь поцелуями по шее ниже. Снова кусается, оставляя след, зализывает, а потом шумно на него дует. От этого контраста по спине Чу Ваньнина пробегают мурашки. — Я еле добрался, да я, блядь, даже всерьёз задумался, а не подрочить ли по-быстрому в офисе, чтобы не отъехать от того, как сильно я тебя хочу. А потом через весь город несся со стоящим колом членом, представляешь, каково это? «Замолчи, замолчи», – думает про себя Чу Ваньнин, мгновенно вспыхивая, как спичка, и заливаясь румянцем. Ну вот почему ему постоянно нужно говорить, что-то… такое. Чу Ваньнин уже открывает рот, чтобы его отчитать, но в этот момент Мо Жань просовывает руку под свитер и обхватывает своей рукой с охуительно прекрасными длинными пальцами его член, и все слова застревают у Чу Ваньнина в горле, вместо этого он задушенно шипит. — Бессовестный. Думаешь, можно вот так меня дразнить? — Мо Жань снова впивается зубами в нежную кожу на плече, прикусывая сильнее, агрессивнее. — Знаешь, чего я испугался больше всего? Я же не знал, что ты дома. А вдруг ты в этом на работе? В своём кабинете? А вдруг кто-то зайдёт и увидит? Тебя. Я бы не пережил. Никто не смеет на тебя смотреть. Ты только мой. А потом… потом я подумал, как охуительно бы ты выглядел в этом свитере, нагнувшись над ноутбуком, ты же любишь вот так на ходу печатать. Выгнувшись назад, выставив… ох блядь, — второй рукой Мо Жань щипает его за задницу. Совершенно невыносимо. Невероятно бесстыже. Но… ох. Так хорошо. Чу Ваньнин хочет развернуться, высказать всё, что думает об этих фантазиях Мо Жаня, заткнуть его, но не может, теряет силу воли с каждым движением руки на своём члене. Но потом рука издевательски замедляется, касания лёгкие, неторопливые, и тогда Чу Ваньнин не выдерживает, толкается в неё сам, прося о большем. — Вот, и мне тоже хотелось больше, — шепчет Мо Жань, обдавая горячим дыханием шею. — Именно так, — он легонько, словно случайно царапает ногтём по щёлке на головке члена. А затем рука останавливается вовсе, и Чу Ваньнин разочарованно стонет. Нет, он не будет просить, не будет, не… Мо Жань прикусывает выступающие позвонки на шее, прочерчивает языком одну длинную широкую линию вниз по позвоночнику. К чёрту. — Мо Жань, Мо Жань, — едва слышно произносит Чу Ваньнин, снова легонько подаваясь вперёд, пытаясь потереться о руку. — Пожалуйста. Но к большому его недовольству Мо Жань начисто игнорирует просьбу, убирает руку вовсе и кладёт обе обе ему на талию, сжимая так, что наверняка потом на его тонкой коже останутся синяки. Они всегда там, на его коже вообще малейшие повреждения сразу отражаются, стоит даже легонько удариться. Мо Жань эти следы очень любит, целует потом, зализывает, извиняясь. Но сейчас он не останавливается, с силой ведёт руками ниже, забираясь под свитер, и дёргает Чу Ваньнина на себя, заставляя прогнуться в спине. Так жарко. От всего – от того, что делает Мо Жань, от температуры в комнате, от того, что на нём, и в какой позе он сейчас стоит. Ступни скользят по гладкому полу, но Мо Жань удерживает его руками на месте, а сам опускается ниже. — Я же говорил, он такой удобный, — Мо Жань стаскивает свитер пониже, полностью обнажая ягодицы, цепляет зубами кожу на правой. Чу Ваньнин уже знает, что будет дальше, это тоже ужасно стыдно и неловко, но всё-таки слишком хорошо, чтобы отказаться и сопротивляться. Он любит то, что Мо Жань собрался делать, любит, но вслух не признаётся, сколько бы раз Мо Жань не спрашивал. А признаваться и не надо, он так громко, в голос стонет в эти моменты, что это говорит само за себя. Мо Жань давит ему рукой на поясницу, заставляя прогнуться ещё сильнее, так, что Чу Ваньнину приходится привстать на цыпочки. Раздвигает ягодицы в стороны для большего доступа и жадно, широким движением лижет от мошонки снизу вверх. Касается языком кромки ануса, тут же проникая внутрь. Чу Ваньнин подаётся навстречу, позволяя вылизывать себя, раскрываясь всё больше под настойчивым языком Мо Жаня. Мо Жань немного приподнимает его за бёдра, практически насаживая себе на лицо, и издаёт звук, похожий на довольное урчание. Толкается языком внутрь, ещё раз, и ещё, двигает им там, то замедляя, то ускоряя темп, раз за разом срывая с губ Чу Ваньнина всё более громкие и отчаянные стоны. Ноги непослушно разъезжаются, но Мо Жань крепко держит его, не позволяя упасть, так, что Чу Ваньнин почти повисает в его руках. Он хватается за стену, пытаясь хоть как-то удержаться в этой позе, и прогибается ещё сильнее, когда Мо Жань проталкивает в него сначала один, а затем и второй палец, то раздвигая, то соединяя их, двигая ими в синхронном ритме с языком. Пальцы раз за разом касаются чувствительной точки внутри, надавливая на неё. Чу Ваньнин жмурится и часто-часто кусает губы от удовольствия. Он так сильно сжимает веки, что перед глазами кружатся пятна света. Где и как Мо Жань этому научился? Лучше не знать, но как же это... Хорошо. Слишком, очень-очень хорошо. Он уже почти на грани, но Мо Жань в этот момент вытаскивает пальцы, оставляя его непозволительно, невыносимо пустым. А затем резко поднимается, разворачивает к себе и жадно впивается в губы, сцеловывая жалобный стон. До Мо Жаня Чу Ваньнин и не знал, что может издавать такие звуки. — На кровать, — выдыхает Мо Жань и подхватывает его на руки. Хвала богам, потому что Чу Ваньнин вот вообще сейчас не уверен, что дошёл бы сам. Он благодарно обхватывает его руками за шею и позволяет нести себя куда угодно, хоть на край света. В спальне Мо Жань аккуратно опускает его на кровать, развязывает свитер на шее, и бережно снимает его, чтобы не порвать и не запачкать, но не спешит лечь рядом. Доходит до противоположной стены, раздеваясь на ходу, кидая одежду, куда попало, и щёлкает подсветкой. Комнату заливает мягким, тёплым светом. Не ярким, но таким, чтобы можно было видеть друг друга. Мо Жань не любит темноту, и Чу Ваньнину пришлось к этому привыкнуть. Но каждый раз ему неловко. Даже сейчас, лёжа на кровати, раскрытый, абсолютно беззащитный под тяжёлым, потемневшим от желания взглядом Мо Жаня, он чувствует, как его щёки и грудь заливает краска. После стольких месяцев отношений, после такого количества секса, после всего, что с ним только что сделали, он ещё может смущаться. — Тебе нравится, когда я на тебя так смотрю, — не спрашивает, а утверждает Мо Жань. — И мне очень нравится то, что я вижу. Ты такой красивый, когда краснеешь. Он рывком задирает ему ноги и дергает на себя, подтаскивая ближе. А затем снова проникает внутрь пальцами, двумя сразу. Слишком осторожничает. Чу Ваньнину хочется сказать, что не надо с ним так, как с хрупкой статуэткой, но он скорее язык себе откусит, чем произнесёт это вслух. И поэтому он просто тянется вверх, прикусывает губу Мо Жаня, тянет её зубами. «Я готов, пожалуйста, пожалуйста», – не говорит он. Чу Ваньнин стонет в голос, когда влажная от смазки головка медленно и невозможно широко растягивает его. Ноги уже автоматически скрещиваются у него на пояснице, прижимая к себе сильнее. Когда Мо Жань входит полностью, Чу Ваньнин чувствует себя растянутым до предела, дышит рвано и сбивчиво. Мо Жаня каждый раз так много, но хочется ещё больше. Слишком хорошо... — Бля-а-адь, — протяжно стонет Мо Жань ему на ухо, обжигая горячечным дыханием. — Люблю тебя, — добавляет он и начинает двигаться. Чу Ваньнин не отвечает ничего, всхлипывает только, кивает и утыкается лицом в изгиб его шеи, вдыхая родной любимый запах разгорячённого тела. Мо Жань наращивает темп, вбиваясь всё глубже, выходя почти полностью и проникая внутрь снова на всю длину. Говорить дальше они не могут, только дышат тяжело друг другу в губы, сцеловывая их общие стоны. Чу Ваньнину всегда очень нравится этот момент, когда Мо Жань перестаёт сдерживаться, сжимая его в своих руках всё сильнее, оставляя на его теле следы, которые потом расцветут багровыми синяками. Мо Жаню словно срывает заслонки, и он выпускает зверя, который всё время там, сидит внутри него и ждёт своего часа. Их бёдра раз за разом с влажными, звонкими шлепками ударяются друг о друга. Ужасно пошло и невыносимо, невероятно прекрасно. Когда у Чу Ваньнина уже не остаётся сил удерживать ноги, Мо Жань, утробно рыча, закидывает их себе на плечи, кусает и лижет следом чувствительное место под коленкой. Его движения становятся сильнее, быстрее, грубее, вытрахивая из Чу Ваньнина все сомнения, все глупые мысли, которые навязчиво лезли в голову в последнее время. Его любят. Его любят и его хотят, и то, что происходит сейчас – лучшее тому подтверждение. Чу Ваньнин довольно отмечает, что Мо Жань тоже задыхается, стонет в голос всё чаще. А потом он перестаёт хоть как-то связно мыслить, потому что Мо Жань меняет угол, каждый раз теперь проезжаясь головкой члена по простате в сумасшедше-быстром темпе. Чу Ваньнин обессилено скулит от каждого толчка, комкая в руке простыню, второй – царапая по спине Мо Жаня, путая пальцы в собранных в хвост волосах. — Я люблю, люблю, люблю, люблю тебя, — рычит Мо Жань ему на ухо на самом пике. Сжимает его крепко-крепко и изливается глубоко внутри с его именем на губах. Сразу же, не выходя, дотрахивает его после своего оргазма, опускает руку на член Чу Ваньнина и с силой водит ею вверх-вниз в такт своим толчкам. Хватает и нескольких движений, и Чу Ваньнин выгибается и кончает, скребя ногтями по его спине, которая и без того вся исполосована красным. Надо сходить в душ, но сил на него нет совершенно. Хочется только свернуться уютно в кольце рук Мо Жаня, устало свалившегося рядом, и опустить голову на грудь, слушая, как восстанавливается его дыхание и сердце успокаивает ритм, переставая бешено стучать. Потом он даст Мо Жаню примерить купленный для него свитер и, возможно, даже разрешит развести себя на совместное в них селфи. Но потом. А сейчас… — И я тебя, — шепчет Чу Ваньнин и коротко целует своего парня в щёку. — Очень.