по fuckту.

Перед глазами мельтешили разные картинки, быстро сменяющие одна другую. Тэхён не помнит, когда очнулся, сколько сейчас времени, почему всё тело так болит, и где он находится. Затем события вчерашнего вечера лентой старого кино прокручиваются в голове, и плёнка заедает на том моменте, когда он, наконец, высвобождается из лап того, кто привёл бы его к саморазрушению, глотая свежий воздух и вдыхая так внезапно понравившийся аромат магнолии с оттенком какого-то приторного одеколона, который, кстати, ощущает даже сейчас. Парень думает, что уже слетел с катушек, и у него галлюцинации, но в поисках телефона, чтобы самому себе вызвать доставку до психиатрического отделения, глазами натыкается на человека, сидящего на кресле и удивленно разглядывает. Немного спадающая на открытый лоб челка, освещаемая солнцем и меняющая под ним оттенок с почти чёрного на цвет шоколада, аккуратный, даже скульптурный профиль, чёрное пальто, на руках куча колец, часы, браслеты, в общем, множество всяких побрякушек. Голова слегка наклонена в бок, веки прикрыты. Он спит. И черт, кто-нибудь, ущипните Кима, потому как он уверен, что именно этот парень является обладателем того самого запаха, что въелся в кожу, нос, легкие. Да, легкие, которые именно в этот момент решили дать о себе знать отвратительной болью, отдающейся эхом по всему организму. Тэхён закряхтел, как старый дед, схватившись за ручку койки и закрыл глаза, а когда открыл, понял, что пропал. На него в ответ смотрели карие омуты, на дне которых плескалось беспокойство. — Как себя чувствуешь? — к превеликому сожалению Тэхёна голос у незнакомца был такой же чертовски привлекательный. — Больно, — все, на что хватило тоненького голосочка пострадавшего, который, услышав его, молился провалиться и сквозь койку, и сквозь пол, и сквозь землю. — Ясен хер. Ещё б люди с дырой в легком нормально себя чувствовали, — юноша усмехнулся, ожидая примерно такой ответ, одной рукой пододвинул к себе стул, а из-под рукава пальто показался кусочек татуировки. — Дыра?.. — казалось, он уже говорил фальцетом, уже не столько ловя шок от самого себя, сколько от ситуации. — А что… то есть… Он опустил голову, чувствуя себя чертовым доктором, поставившим самому себе диагноз ещё в автобусе, но легче от этого не стало, и только сейчас увидел разбитые костяшки собеседника. — Руки… — ему было чертовски стыдно, что кто-то пострадал из-за него, пусть и исключительно по собственной воле. — Руки? — парень сначала посмотрел на Тэхёна, мысленно отметив, а не ударился ли он, случайно, головой, но потом перевёл взгляд на свои и понял причину грусти на лице младшего. Да, он уже знал его имя и возраст, просто потому, что присутствовал, когда медсестра заполняла информацию. — Ничего страшного. Тэхён находился в состоянии, между «он чертовски горяч» и «только не смотри ему в глаза, бесполезный кусок дерьма». — Спасибо, — все же пришлось поднять голову, хотя бы по причине того, что он перед человеком, спасшим его. — Мелочи. Просто постарайся больше не вляпываться во всякое дерьмо. Он собрался уже уходить, глянув на часы и поправляя подол пальто, как Ким окликнул его, вернув голосу былую бархатистость и статность. — Можно хотя бы имя твоё узнать? Парень оценивающе пробегает взглядом, усмехается, один из уголков рта ползёт вверх. Он быстро зачесывает волосы, отражая часами луч солнца, точно попадающий младшему в глаза. — Чонгук. После чего он все же скрывается за дверью. Снова голова болит от колоссального обилия мыслей. Кто этот загадочно-накаченно-красивый парень? Судьба решила подкинуть Тэхёну ситуацию, в которой придётся выбирать? Все светлые мысли отходят на второй план, когда в памяти вырисовывается картинка расплывающейся панели управления автобуса, а во рту возникает вкус резины с грязью, противно скрежетавшей на зубах. Это теперь уже прошлое, но во снах Тэхёна будет настоящим и не один раз. Больно, противно, отвратительно. Возможно, теперь он будет тратить свою стипендию не на шоколад, а на такси, потому что у него с этого момента официально фобия автобусов. Спустя час после того, как Чонгук ушёл, в палату врываются обеспокоенные Юнги с Хосоком. Друг с широко открытыми глазами подлетает и тут же, непонятно зачем, прикладывает ладонь ко лбу, а знакомый садится у изголовья койки, с грустью, поджав губы, смотрит на Тэхёна. От такого взгляда легче не становится, он совсем не хочет, чтобы его жалели. Это чувство, по мнению Кима, самое отвратное из всего списка. Люди ощущают, что кто-то скатился вниз настолько, что уже можно горестно улыбнуться и сказать, мол «ты не виноват, так сложились обстоятельства» — Ты вообще как себя чувствуешь? — Юнги, как заботливая мамочка, ощупывал каждую часть тела Тэхёна на наличие существенных повреждений. — Больно, — сразу появляется ощущение дежавю, после которого вспоминается недавняя ситуация, и парень мысленно бьет себя по лбу. — Что сказал врач? — зелёная макушка все так же маячит туда-сюда, тщетно проверяя тело лежачего. — Ничего. — В смысле ничего? — на секунду Юнги замирает и недоумевающе смотрит. А точно ли он больной физически? Уже второй человек, сомневающийся в психическом здоровье Тэхёна. — Он ещё не заходил. Немного отлегло, когда он услышал последнюю фразу, как минимум потому, что дружить с психопатом было сомнительно. Мин посмотрел на Хосока, который не отрывал взгляда от Кима, и мягко (?) улыбнулся. Они действительно хорошо выглядели вместе: такой хрупкий и невинный Тэ и сильный, непоколебимый Хосок. Юнги грустно вздохнул и спросил: — Когда тебя выписывают? Практически в тот же момент в палату входит доктор, мужчина лет тридцати, в круглых очках. — Как себя чувствуете, пациент? Тэхён немного кривится, не успевая ответить на слова друга, и переключает внимание на врача. — Третий раз говорю. Больно. — у Кима нечитаемое выражение лица, в то время, как все присутствующие смотрят на него с удивлением. — Сейчас поменяю вам капельницу и можете быть свободны. — мужчина подходит к устройству и снимает небольшой мешочек с жидкостью. — Но как же дыра… — Она была совсем крохотной, мы её зашили. Главное сейчас, это соблюдать постельный режим и находиться дома в спокойствии. Юноша понимающе качнул головой, соглашаясь со словами профессионала. Ему действительно нечего делать в больнице. А если случится так, что и мама узнает о его состоянии, то грядёт нечто непоправимое. На самом деле, Тэхёну всегда казалось, что его не любят: с ним слишком строги, он почти никогда не слышал слов заботы или знаки внимания в его сторону, это все действительно удручало. Временами он считал себя эгоистом, желающим слишком много. Из-за матери страдал его друг Юнги, который почти постоянно таскал на себе Тэхёна, как мама-коала. Но парень понимал, через что проходил его товарищ, поэтому был совершенно не против. Наоборот, ему нравились подобные телячьи нежности, но он никогда этого не показывал, почему — сам не знает. Даже час долгих уговоров не заставил Кима принять решение о том, чтобы кто-то из них (желательно Юнги) его сопроводил и позаботился. Тэхён был совершенно непреклонен, вдруг они заставят его смеяться или плакать, отчего шов может разойтись? Голову посещали все более параноидальные мысли, и не со скромным стуком «извините, я войду?», а с громким сносом двери и многообещающим «батя в здании». Нервный Тэхён передавал импульсы другу, от которых он сам начинал надумывать всякого, судя по его стремительно расширяющимся глазам. Входная дверь, противно скрипя, оповещает о прибытии одного из хозяев и с таким же звуком закрывается. Квартира встречает парня солнечным светом, исходящим из кухни, и абсолютной тишиной, которая не кажется удивительной. Медленно снимая кроссовки, прошедшие войну, он направляется в свою комнату, где сможет благополучно отлежаться парочку дней. Кровать (единственная, кто) прогибается под ним, обволакивая мягкостью и знакомыми ароматами. Тэхён укладывает руки по бокам, закрывает глаза и принимается считать овец, как вдруг чувствует, будто его горло что-то нещадно сдавливает. Он задыхается. Прямо напротив кровати стоит зеркало, в котором он, падая, видит красное лицо с выпученными глазами. Щека и лоб больно сталкиваются с полом, но это куда ни шло с отсутствием воздуха в лёгких. Скрепя ногтями по полу, и сто раз жалея, что не позволил Юнги пойти с ним, он уже дважды мысленно пишет завещание, снова, по счастливым обстоятельствам, надеясь выжить. Слёзы катятся по щекам и совершенно не улучшают ситуацию. Плотная пелена перед глазами достигает такой степени, когда Ким ничего не видит, хватаясь за зеркало, падающее прямо на него следом. Это что, чёрная полоса? Только все налаживается, он встречает обворожительного альфа-самца, под которого уже, в принципе, согласен лечь, как на следующий день снова умирает. Ебаная зебра. Видимо, каким-то чудом, некто свыше слышит все его мольбы и посылает спасение в виде кого-то, кто копошится в замке ключом. Из груди Тэхёна доносится свист вперемешку с хрипом, так он собирает все силы на то, чтобы показать его присутствие и усугубляющееся положение. Наконец-то неизвестный открывает дверь и тут же радостно кричит на всю квартиру. — Тэхён-а, я дома! Где ты, моё солнце? Последняя попытка на то, чтобы обратить на себя внимание: сдавленный, булькающий звук, как можно громче. А гость не дурак, отбрасывая все пакеты бежит к источнику звука и видит красного, как раскалённый металл Тэхёна, с закатывающимися глазами, высунутым языком, протягивающим к нему руку в надежде получить помощь. Вошедший бежит в ванную, заранее зная, где лежит аптечка с противоаллергенными веществами, незамедлительно несётся в комнату, по пути зубами открывая упаковку и вводя жидкость в шприц. — Тихо, Тэ, не дергайся, сейчас будет больно. Он и без него знал, что будет больно, и даже мог бы заорать, если бы была возможность говорить, поэтому заместо крика лишь пару раз булькнул и затих, ощущая чужие руки на полуголой заднице. Через полчаса, которые они провели в этой комнате, у Тэхёна восстанавливается дыхание, исчезают отёки и он может вдохнуть полной грудью. Ну почти. Легкие все ещё болят. — Чимин… Пак, до этого облокачивающийся на шкаф, подпрыгнул и с беспокойством уставился на Кима. — Я только, блять, приехал, а ты подыхаешь! Кто мне говорил, что все будет в порядке, провожая меня на вокзале, долбаебина? Все, что Тэхён может из себя выдавить, это смешок. Перед отъездом его раз тридцать спросили об этом, и на каждый из них он отвечал, что все будет заебись. Как иронично, что приступ случился именно в тот момент, когда дальний друг, ака третья мамуля, решил приехать. — Какой херней ты тут занимался, что чуть не задохнулся? Список забыл или деньги на шоколад закончились, что ты решил откинуться таким способом? Чимин тяжело дышал, а то и понятно. В приподнятом настроении заявляешься к лучшему другу домой, сделать сюрприз, предварительно заглянув на работу к его матери за ключами, а он корчится на полу от боли и не может вдохнуть. Любой на его месте будет в ахуе. Внезапно Пак вспоминает про мороженое в одном из пакетов, подскакивает и спешит убрать его в морозильник. Тэхён не соображает, что произошло. Вот он лежит на полу, смотрит на осколки зеркала и сравнивает их с собой: такой же разбитый. За два чертовых дня произошло больше, чем за всю его жалкую жизнь, и если раньше он молил хоть о каком-то разнообразии, сейчас мечтает забрать свои слова назад. Кима будто прокляли за постоянные недовольства. Он медленно прикрывает глаза, слушает тихое шуршание на кухне и вдыхает воздух, смешанный с пылью. Всего час назад он так растратно им пользовался, совершенно не представляя всей ценности, а сейчас будто заново научился дышать. Решив, что уже достаточно прикидываться трупом, встаёт и ковыляя топает на кухню, где на столе уже стоит его любимая кружка, конфеты, печенья, зефир и многое другое, привезённое Чимином издалека. Появляется мысль, что на его пятой точке находится какая-то особая кнопка, потому что как только он садится на стул, голова заполняется мыслями. Из-за чего появился приступ? Почему его отправили домой? В конце концов, откуда у врача, работающего с пациентами, в халате пачка сигарет? — Нормально себя чувствуешь? Кажется, у Тэхёна скоро снова будет аллергия, только уже на вопрос о самочувствии. — Да. — Скажи мне, как так ты упустил момент, — Пак откусывает печенье и запивает чаем, — Когда употребил что-то запрещённое? — Говоришь, как о наркоте, — Тэхён грустно ухмыльнулся. Если бы он, блять, знал, то точно не съел или выпил. — Я не ебу. — Совсем? — парень вскидывает бровь, удивляясь наивности друга. — Совсем, — его передразнивают забавным голосом, вытягивая лицо и прищуривая глаза. Чимин понимает, что это уже тяжёлый случай, но все же пытается держать себя в руках, и у него даже почти получается, пока Ким не вскакивает с лицом озарения и не смотрит ошалелыми глазами на Пака, которому сейчас немного не по себе, да так немного, что он даже с трудом проглатывает кусок и убирает остатки в сторону. — Мне сегодня ставили капельницу! Сначала гость непонимающе смотрит, а потом лицо становится примерно таким же удивленным и осознающим, что он даже не знает, что первее спросить «что он там делал?» или «почему только вспомнил?». — В больницу, быстро!

***

— Как это здесь такой не работает?! Тэхён упирается руками о стол и чуть ли не вылазит из-за него, падая на бедную девушку. — Врача с такой фамилией в списке работников нет, — она бегает глазами по залу, выискивая охранника, чтобы он выпроводил странного парня из лечебного учреждения. Пак хватает друга за плечи и выходит из больницы, пока потерпевший все ещё прожигает девушку взглядом. На улице оба вдыхают побольше свежего воздуха и глазеют друг на друга. — Смотри, — начинает пепельноволосый. — Кто-то очень умный додумался до того, чтобы прикинуться врачом, при чем так хорошо, что ему поверили, — Тэхён в ответ лишь кивает. — Возможно, это был сам липовый доктор, что маловероятно, потому что ты видел его лицо, либо кто-то выше. — он задумчиво прислоняет пальцы к губе, смотря куда-то вдаль. — Кому ты перешёл дорогу, что тебя хотят свести со счетов? Самый первый, чей образ возникает в голове — жирный водитель автобуса, и Ким напрягается, прикидывая, стоит ли ему делиться тем, что произошло. Да и вообще, откуда у него столько денег, чтобы нанять человека на относительно сложную операцию. Более того, разве он сейчас не в тюрьме? Кому вообще нужно убивать его? Чимин какое-то время наблюдал за мысленными мученическими терзаниями парня, но решил вмешаться и внести свою лепту. — Нужно выудить у сотрудников записи с камер видеонаблюдения, иначе никаких зацепок не будет. Лицо Кима озаряется счастьем, выводя наружу все его пять айкью, которые не смогли до такого додуматься, он хлопает собеседника по плечу, разворачивается и собирается вернуться в больницу, как чужая рука его останавливает. — Ты что, просто собрался зайти внутрь и вежливо попросить их отдать? — Пак косится и ещё больше во всем сомневается. В особенности напрягает адекватность состояния, конечно. Может у Тэхёна даже четыре, а не пять. Больно приукрасил реальность. Они обводят парковку взглядом, и у одного из них в голове рождается гениальная идея.