«Находясь где-то на периферии сознания, жадно глотая воздух, стремительно заканчивающийся в легких от рваных выдохов, ногти, яростно впивающиеся в кожу…
Парень прикрыл лицо ладонями, чувствуя подступающий жар и краснеющие кончики ушей. Вчерашним вечером в нем будто животное проснулось, не отвечающее за собственные поступки.« -…быстрее… быстрее, мать твою, — чуть ли не срывается на крик Тэхён, ловя фейерверки перед глазами и закидывая одну ногу на чужую поясницу, где ранее видел хвост дракона, расположившегося по всей длине спины. Чёрные подведённые линии плавно очерчивали мощные лопатки, вздымающиеся каждый раз, когда незнакомец толкался в поддатливое тело…
Тихий скулёж плавящегося от стыда Кима, поджавшего под себя ноги, казался громом средь ясного неба в столь отчетливой тишине.«Всё, что тогда сохранялось в поплывшем сознании Тэхёна: красивые, но мощные горячие руки с немного огрубевшей и шероховатой кожей, глубокий голос, с хрипотцой, поникающий в закоулки души, расковыривающий, достающий всех внутренних монстров, мирно спавших где-то под рёбрами, и тихое, едва слышимое «chico obediente*»…»
Тэхён честно не знал: смеяться ему или плакать. С одной, явно не здравомыслящей стороны, он словил куш в виде прекрасного тела на один вечер, которое посчитало нужным выбрать именно его. С другой парень повёл себя как настоящий мальчик по вызову, так в чужих руках и уже приблизительно думая о том, где завтра будет искать свои вещи.«Под конец партнёр перешёл на настолько быстрый темп, что голова Тэхёна начала биться об изголовье кровати…»
Не самый приятный аспект, но ему простительно после всех тех царапин, оставленных Тэхёном на широкой спине, безжалостно полосующих дракона вдоль и поперёк. В горле сухо и неприятное послевкусие алкоголя, подступающая тошнота и желание просто выйти в окно, чтобы всего этого не чувствовать. «Зато хорошо отдохнул», оптимистичная сторона решила так просто не сдаваться. Аккуратно скинув чужую руку, в страхе посмотреть назад, тихо, на цыпочках быстро собрал вещи, исследуя абсолютно всю комнату, в которой, как оказалось, кроме огромной кровати и тумбочки с ковром больше ничего не было, нацепил на себя и, сохраняя более или менее трезвый вид и здравый ум, дернул дверную ручку на себя. Десять идиотских ступеней показались тропой с Низена*. Тэхён ощутил облегчение, оказавшись на первом этаже, но, сунув руку в карман, завыл раненой собакой (по сути, действительно раненой: задница болела жутко): он оставил телефон в этой самой комнате с отвратительными красными обоями. Будь он дизайнером этого места, сделал бы чёрные. Глубоко вздохнув, поднял ногу на первую ступень и завис, думая, а нужен ли ему вообще телефон. Потом неожиданно вспомнив, что тогда Чимин его точно грохнет и даже надгробие не купит (об удобном гробе с велюровой обивкой можно было даже не мечтать), заметно ускорился, иногда морщась от вспышек боли. Дверь тихо, скорее даже противно скрипнула, и Тэхён, к своему счастью, не услышал шевеления со стороны кровати, зато краем глаза увидел выглядывающий из-под балдахина смартфон. Прикрывая ладонью левую сторону, чтобы все также сохранять анонимность, пусть и ветреных, но прекрасных кратковременных отношений, почти дошёл до цели, у самого конца пути споткнувшись о футболку и чуть не поперхнувшись собственной слюной, увидя знакомый лейбл «Gucci». В принципе, парень никуда не торопится, да и не очень-то хочется уходить теперь. Голову посетила сверхидиотская мысль «а может просто построить с ним рабочие отношения? Все в плюсе», от которой пришлось долго и упорно отмахиваться. Все же достав злополучную вещицу Тэхён на носочках выбежал и уже не жалея задницы понёсся по ступенькам вниз, где его ждали насторожившийся Чимин, взволнованный Юнги и откуда-то взявшийся Хосок. — Ты долбаеб? — первый вопрос прилетел (спасибо, что не кулаком) от Пака в лоб. — Нет. Что вы здесь делаете? — лицо оставалось крайне невозмутимым. — Мы всю ночь тебя искали, придурок. Хосок лишь неоднозначно смотрел то на одного друга, то на другого. Он всего лишь волновался, потому что Юнги позвонил ему в третьем часу ночи и спросил, не у него ли шляется Ким. Но больше он удивился тому, что у друзей теперь волосы окрашены в типичные цвета, не выражающие ни капли индивидуальности. — Думаю, теперь мы точно больше никуда не выберемся, — Чимину эта затея не понравилась ещё вчера, и вот, пожалуйста, чем все это обернулось: все утро и ночь как на иголках. — Да ну бросьте, — Тэхён мял вылезший край рубашки и смотрел куда-то в пол. — Зато это был лучший секс в моей жизни. Все недоуменно уставились на сияющее от улыбки лицо. — Так ты ещё и не просто случайно уснул в этой шарашкиной конторе… — прищурился и многозначительно протянул Юнги. — Ну ты и собака, блять. Из коридора вышел мужчина со смуглой кожей и не самым презентабельным лицом, зачесал грязные смоляные волосы назад, в попытке казаться «альфа-самцом» скрестил руки на груди и нарочито понизил голос: — Ты сейчас мой бизнес шарашкиной конторой назвал, сопляк? Юнги будет не Юнги, если не полезет разбираться, поэтому Тэхён лишь быстро хватает его под руку, направляется к выходу из здания, в последний миг оборачивается и ужасается, прикладывая руку ко рту, чтобы не закричать. У него из-под шиворота выглядывает морда дракона.🖇
Хосок не спеша ведёт машину, упорно не отводя взгляда от дороги. Его лицо отражает лишь холодную серьезность, и Тэхёну не понять, о чем он думает. Минуты тянутся как часы, часы как дни в гробовой тишине. Спустя некоторое время один из них решает прервать молчание. — Мне Юнги все рассказал, — голос парня не такой весёлый, как обычно. — Что именно? — Тэхёну немного стыдно поворачиваться к нему лицом. Почему? Он сам не знает. — Что за тобой ведётся охота, — на короткий момент времени Чон отрывает взгляд от дороги и всматривается в черты лица младшего. — Это охотой-то не назовёшь, — голос Кима бесстрастный, уставший, может даже извиняющийся? — Всего раз травануть хотели, ничего страшного. В этот миг оба поняли, что с голосом Тэхёна не так. Смирение. Он, черт возьми, смирился со всем дерьмом, что происходит в его жизни, которое, по сути, друг с другом не связано. Автобус, яд, зеркало, ссора с матерью, смерть того доктора. Лишь два происшествия имеют хоть какую-то нить, остальное просто входит в череду неудач, свалившуюся на хрупкие плечи парня. — Ничего страшного? — водитель срывается на крик. — Ты с ума сошёл такое говорить? Ты же чуть не умер! — Ну не умер же, — Тэхён длинным пальцем провёл по резиновой вкладке у окна и начал от скуки ковырять в одном месте. Хосок поджал губы, понимая, что спорить бесполезно. Он смотрит на того, вернее на то, что осталось от позитивного и жизнерадостного друга, коим Ким когда-то был. — Куда мы едем? — голос немного охрипший, саднящий горло, после вчерашней попойки во рту самая настоящая Сахара. — Домой. Парень немного засуетился на месте, выглядывая в окно и приподнимаясь на ладонях. — Мне не нужно домой, я… — К Юнги, — Хосок вернул прежнюю мягкую улыбку, приподнимающую уголки губ, вызывающую забавные морщинки. — Он мне также сказал, что ты поссорился с мамой, но… — Я не хочу об этом говорить. Тэхён не заметил, когда стал таким грубым. Особенно с Хосоком — обьектом его воздыхания. Как-то все неожиданно переворачивается. Вроде как, он ему даже не нравится больше. Сейчас он не более, чем очень хороший друг, подвозящий до дома.🖇
Юнги который раз за несколько дней любезно принимает у себя гостей, пытаясь оказать тёплый приём. Пока он беседует на кухне с Хосоком, к которому, на удивление, успел проникнуться, Тэхён лежит на кровати в спальне друга и смотрит в потолок. За разговором время пролетело незаметно; за окном сгущались сумерки, а из-за облачной пелены лениво выглядывал полумесяц, освещая комнату. Такой свет казался приятнее, поэтому не будь и его, в комнате бы царил мрак. В последнее время он стал слишком привычным, слишком близким, слишком другом. Тэхён проводит рукой по влажному от пота лбу, приподнимается и открывает окно, впуская в комнату прохладный вечерний ветер, в умиротворении прикрывая глаза. Перед глазами всплывают изгибы тела и рисунок, иголкой вбитый не только в кожу, но и в память Тэхёна. Он недовольно морщится, отскакивая от окна и распахивая глаза. Этого просто не может быть, он не мог переспать с тем верзилой, что так нагло выпер их из клуба. «Хотя, какой там клуб, внатуре контора» Тэхён легонько улыбнулся, вспомнив слова Юнги, но думать про это больше не стал: голова была набита не то, что ватой, скорее гудроном, отчего казалась невыносимо тяжелой. Он лёг обратно, рукой сжав в кулаке простынь и почувствовал, как веки тяжелеют, а реальность, почти пустая комната, все больше расплывается перед глазами. Ким обязательно утром найдёт Юнги в зале на его старом диванчике, разбудит, услышит, как тот по обыкновению кряхтит и извинится. Обязательно, но сейчас слишком клонит в сон.🖇
Пальцы монотонно набирают текст на клавиатуре ноутбука. Юноша, не глядя, берет стакан с кофе и делает пару глотков, ставя обратно на стол, немного морщится от горького привкуса, но не отвлекается от работы. Ровно до того момента, пока не открывается дверь, и не входит высокий мужчина с синей папкой в руках. — Офицер Ким? Что вы делаете здесь так поздно? — на пару секунд в кабинете воскресает безмолвие, сопровождаемое лишь тихим тиканьем настенных часов с садящейся батареей. Собеседник садится в кожаное кресло напротив, открывает папку и хмурит брови, бегая глазами по строчкам. — Ли Кёнсу, двадцать четыре года, студент медицинского института, магистратура, докторантура, — он тяжело вздыхает, перелистывая страницу и шурша файлом. — Звание узкого специалиста было у него в кармане. Парень задумывается, прижимая к сомкнутым губам большой и указательный пальцы, затем откидывается на спинку кресла и смотрит на офицера. — Я слышал об этом деле, — он берет ручку и начинает щёлкать ею о дубовый лакированный стол, в попытке отвлечься. — Ему уже несколько лет, и, если я не ошибаюсь, тело студента спустя три месяца поисков нашли в водосточной трубе. Но как это имеет значение к тому, что происходит сейчас? — К тому, Чонгук, — мужчина цокает, поправляет рабочую униформу и несколько раз качает головой, будто самому себе в подтверждение своих мыслей. — Что это произошло в районе Каннам. А жил он, между прочим, в Итэвон. — И? — Чон кусает ноготь, тут же одергивая себя и вопросительно смотрит в чужие глаза, ожидая услышать больше информации. — Офицер Ким, я все ещё не понимаю, как это связано. Вы знаете, Чхве Доён, убитый около семи лет назад, был убит на окраине района Итэвон. Какая здесь связь? — А Доён жил в Инсэдонг. Где, говоришь, дом твоего парнишки? — Намджун вскинул бровь, вглядываясь в лицо, на котором был отражён весь мыслительный процесс. — Во-первых, он не мой. — Чонгук делает паузу, донося до оппонента этот факт. — Во-вторых, Каннам. Хватит говорить загадками. Не проще было бы просто сказать, а не заставлять меня в угадайку играть? Ким горько усмехнулся, закрыв папку и кинув её прямо под нос детектива. Встал, накинул пальто, которое предусмотрительно повесил на ближайший крючок, посмотрел в пол и тихо произнёс. — Раньше это не имело особо четких связей, потому что было затронуто всего два района, и это было похоже на совпадение, а сейчас… Это всего лишь догадки, но… — Намджун затормозил, наполовину открыв дверь и не поворачиваясь лицом к младшему. — Алфавит. Чонгук подскочил на месте, больно ударившись коленом об стол. Только он собирался сказать пару громких ласковых, как дверь закрылась и уже слышны были отдаляющиеся тяжелые шаги. Детектив начал почти истерично перерывать кипу бумаг, выбирая нужные, бегая к доске и закрепляя их там красными кнопками. — Жил в Инсэдонг — убили в Итэвон. Чхве Доён. — Затем Итэвон — Каннам. Ли Кёнсу. — И наконец, Каннам… Чонгук трясущимися пальцами прикрепляет последнюю фотографию, падает в кресло, широко распахнутыми глазами разглядывая доску, будто в припадке бегая глазами от одной фотографии к другой, зачёсывает волосы назад и кусает губу, глядя на лист где чёрным по белому выведены буквы. -…Мёндон. Ким Тэхён.