Серое, тоскливое небо плачет, скорбит по потере того, кто был светом многих. Тэхён, облачённый в чёрный костюм, неподвижно смотрит, как чужая мать заливается слезами, падая на колени перед надгробной плитой с именем своего сына. Сейчас он неподвижен лишь потому, что сил больше не осталось. С того дня прошла неделя, и каждые сутки Тэхён рыдал, бился головой об стену, безмолвно лежал на кровати и проклинал этот мир. Он не мог ни есть, ни спать, вместе с Чимином убили и самого Тэхёна. Если это был особый ход, то у того, кто это сделал, все получилось, Ким может его поздравить: двух зайцев одним выстрелом, при чем в прямом смысле.
— Я должен лежать там, — пустой взгляд направлен на сырую, пропитанную дождем землю.
— Он старался ради тебя, ты не можешь сейчас просто взять и сдаться, — Чонгук поправил галстук, глядя на постепенно уходящих с кладбища людей. — Обесценишь его труды?
— Вот до чего довели эти труды, — он слабо кивнул в сторону места захоронения и осмотрелся. — Проще будет все закончить, чтобы больше никто не пострадал. Не думаю, что переживу ещё хоть одну потерю; эта меня практически уничтожила, хотя я уже не чувствую себя живым. Будто из меня вынули сердце и заставили существовать.
Парень достал из кармана маленькую фотографию, которую всегда носил в своём бумажнике. На листке изображены два подростка, совсем ещё юные и беззаботные, с искренними улыбками и светящимися глазами. Один из них, тот, у кого розовые растрепанные волосы, сидит на спине русоволосого с зелёными прядями мальчишки. Им здесь всего шестнадцать лет. Тогда Чимин не был таким серьёзным и занятым, мог позволить себе частые прогулки и веселье с друзьями. Тэхён вымученно улыбнулся и спрятал снимок, запечатывая сердце на очередной замок. Чимин обещал, что как только они со всем разберутся, то поедут отдыхать, устроят пикник, снимут дом и перед ночным ярким костром будут делиться историями из жизни. Но он не сдержал слова, обманул, просто ушёл, но не по своему желанию. Все вышло так глупо и до смешного неправильно, что Тэхёну все ещё не хочется в это верить.
Казалось, мир стал ещё на оттенок темнее.
Чонгук, краем глаза увидевший клочок бумаги, поджал губы. Он прекрасно понимал, каково это — терять лучшего друга, ведь сам прошёл через такие страдания. Сразу после университета эмоциональный и целеустремленный выпускник стал подопечным помощника детектива, Сон Хваном. Добрейшей души человек, он никогда не кричал на Чонгука, хотя тот часто допускал ошибки и задавал много глупых вопросов. Между ними были ничтожные четыре года разницы, не ощущавшиеся вовсе. Они часто проводили вместе время, Хван делился своим опытом и тем, что происходило на работе, пока парни стояли в очереди за кофе. Чонгук не помнит, когда в последний раз так смеялся, что живот начинал ныть. И все же, никогда ничего не бывает целиком и полностью замечательно. В один из рабочих дней на одном из захватов требовалась помощь, а он, как доблестный рыцарь и просто человек с большой буквы, предложил руку помощи. Новичок-полицейский плохо связал преступника, и тот, выбравшись, накинулся на Хвана с ножом. Трёх ударов и долгого прибытия скорой хватило, чтобы его сердце перестало биться.
— Что ты вообще здесь забыл? — Тэхён не смотрит ему в глаза, попросту не хочет.
— Услышал об этом в новостях и приехал. Подумал, что тебе нужна поддержка.
Чонгук, не выдержавший былых воспоминаний, достаёт сигарету и, подумав пару секунд, протягивает её Тэхёну. Тот без колебаний забирает и зажимает меж тонких губ. Старший достаёт зажигалку, чиркает и сначала делится огнём с другим, затем подносит к своей. Дым жжёт лёгкие, от непривычки и сильного затяга Тэхён закашливается, но тут же старательно делает вид, что ничего не было. Чонгук знает, что после этого дня юнец к сигаретам больше не притронется, но сегодня все способы хороши, чтобы заглушить пламя боли и потери, саднящее похуже сигаретного дыма.
Тёплая ладонь ложится на жесткую ткань и сжимается, в приободряющем жесте. У них сложились не самые тёплые отношения, но Чонгук не мудак, чтобы просто ничего не делать.
— Руки от него убрал.
Леденящий душу голос раздаётся прямо за спиной, пуская табун мурашек по коже. Старший поворачивается и видит Хосока. Парень, с руками в карманах брюк, пренебрежительно смотрит на него, источая яд всем своим существом. Чёрный локон выбивается из укладки и падает на лоб. Хосок подходит и скидывает руку с плеча, не прекращая прожигать глазами.
— Я наслышан о твоей личности, — Хосок будто спиной закрывает сломанного и беззащитного Тэхёна, вставая между ними. — И будь уверен, тебе здесь не рады. Кажется, тебя просили не приближаться.
Тэхён оборачивается, намереваясь остановить перепалку двух парней, но подошедший молча хватает его за руку и уводит к машине.
— Где Юнги? — Ким оглядывается и, не обнаруживая друга, устремляет взгляд к смоляным от злости глазам.
— Уже отвёз его домой, а ты, — он делает акцент на последнем слове. — Пойдёшь к себе и помиришься наконец со своей матерью.
— Я не хочу, — Тэхён скрещивает руки на груди и дуется, глядя в окно, изучая мелькающие деревья и крохотные блеклые вывески.
— Прекрати вести себя как ребёнок, ты уже не маленький, — Чон с силой сдавливает руль, что начинает скрипеть под натиском. — Послушай, — он немного смягчается. — Только когда мы познакомились, я считал тебя обычным балбесом, со своими тараканами в голове, но сейчас многое изменилось. Ты изменился.
— К чему ты клонишь? — задумчиво хрипит Тэхён и теребит пальцем каемку пиджака, складывая вдвое.
— Вижу твой богатый внутренний мир, не забывай, я психолог, — стоя в ожидании зелёного сигнала светофора он позволил себе повернуть голову в сторону. — Понимаю, тебе не приятно, но я более, чем уверен, что ты способен на мирное решение проблемы. Мы не знаем, что нас ждёт завтра, поэтому не теряй время.
Хосок скользит взглядом по выделяющимся скулам, подрагивающим от напряжения, по бархатистой коже, медового цвета, поднимается взглядом к глазам, отчаянно ищущим нечто за окном. Вероятнее всего покой, о котором он так долго не слышал.
— Знаешь, — у него возникает ощущение дежавю, и он вспоминает прошлый разговор в машине. — Я мог бы и сам справиться.
— Видел, как ты замечательно справлялся.
Тэхён Хосока не узнавал. В его словах было слишком много желчи и гнева, коего не проявлялось никогда. Ему сейчас этого только не хватало после случившегося с Чимином. Вместо того, чтобы не капать не мозг и докучать, от только сильнее давит на все больное, что Тэхён упорно прячет.
— Плевать, вези, — ему больше не хотелось спорить, да и настроения уже никакого не было.
Хосок понимает, что своими словами задел его, но сейчас слишком разозлён, чтобы нормально поговорить. А из-за чего вообще — он и сам не знает. Психолог, который не может разобраться в своих чувствах, забавно однако. Чон высаживает Тэхёна у его дома и спешит убраться восвояси, пока пополам сломанный парень борется сам с собой, поднимая ногу на каждую ступеньку и делая мученическое лицо, будто она сделана из чугуна.
Дома, как и всегда, тишина, только на этот раз она была необычайно громкой и давящей, отзывающейся где-то в висках, стучащей, как стальной молот. Тэхён неслышными шагами меряет коридор, направляясь сначала в свою комнату. Само собой, осколки зеркала уже давно убраны, и теперь все выглядит так, будто ничего и не происходило. Не было той ссоры, тех колких слов, той обжигающей кожу пощечины. Ничего. Лишь не щадящее воспоминание, теперь кажущееся таким поддельным или как минимум поверхностным. Стук часов, на которые он до этого не обращал внимания, возвращают его в настоящее время, он все также медленно доходит и приоткрывает дверь в спальню матери.
Матери? И как давно она стала для него матерью, а не мамой? Казалось бы, не суть важно, смысл ведь остаётся тем же, но суть слегка меняется.
На удивление, женщина была дома, а не как обычно пропадала на работе. Хотя, в её состоянии едва ли способна была на трудоемкую работу. За то мучительное время, пока сына не было дома, она изрядно похудела, что было заметно по выпирающим кое-где костям. Под глазами залегли синяки, а ресницы нервно подрагивали во сне. У Тэхёна сжалось сердце. Всё-таки, она была его родителем, тем, кто воспитал и, в первую очередь, дал жизнь, пусть и её сейчас хотят отобрать. Из-за шорохов госпожа Ким резко раскрыла глаза, мелко подрагивая. Её взгляд буквально застыл при виде Тэхёна, его изучали так, будто видят впервые.
— Мама, я… — дрожащий голос от внезапного прилива эмоций заставляет опустить голову, чтобы хоть как-то попытаться скрыть чересчур подавленное состояние.
— Тэхён-и, — женщина подскакивает с кровати, прижимая к себе своё чадо, падая вместе с ним на колени и утыкаясь в плечо, шумно втягивая носом воздух. — Это правда ты? Я так волновалась за тебя, мой маленький, прости меня…
Наконец-то воссоединённая семья Ким топят друг друга в объятиях и словах утешения. Все же, этого не хватало обоим, все прежние недомолвки канули в лету, стираясь моментом, в котором они так счастливы. Юношу заживо поедает вина и раскаяние за содеянное, что принесло невероятно много ущерба.
— Ты не виновата, — он большим пальцем стирает слёзы с морщинистых щёк, искренне улыбаясь. — Я и правда был отвратительным и недостойным сыном, но впредь больше никогда тебя не подведу.
Тишину кухни разрезает негромкий диалог, сопровождающийся печальными вздохами, случайными взглядами и беззвучно кипящим чайником.
— Я видела, что Чимин… — но посмотрев на несчастное лицо Тэхёна она не решает продолжать. — Зная, что ты постоянно с ним, думала, в этот день и ты тоже…
— Нет, — ложечка бьется о края кружки, издавая неприятный звук. — К сожалению, это настигло только его. Хотя, если быть честным, — в последний момент он меняет своё решение и теряет весь серьезный настрой рассказать о первостепенной цели преступника. — Я бы, возможно, предотвратил это, если бы пришёл к нему немного раньше.
Воспоминания снова молниями врезаются в переполненный сумбурными мыслями разум. Тэхён по сей день прокручивает в голове произошедшее. Возможно ли, что будь Тэхён там, он бы отвлёк друга разговором, пригласил на кухню, где они часто проводили время вместе, на пол в гостиной, где пуля вряд ли бы его задела, и они бы дальше продолжали строить планы на лето.
Прошлое уже не вернуть, создавать иллюзию того, что есть шанс что-либо исправить — уже смахивает на психическое отклонение, особенно, если думаешь об этом уже на протяжении долгих дней. Периодически Тэхёну кажется, что помощь врача действительно бы не помешала: он, находясь в пустой комнате, начинает говорить вслух, будучи практически уверенным, что его слышат и внимают его словам. Когда-нибудь он точно смирится с потерей, встанет, отряхнет колени и пойдёт дальше, но не сейчас. Точно не сейчас, пока родной запах все ещё ощущается на поверхности, витает в воздухе, пока голос помнится так отчетливо, что каждая нотка и интонация прочно засели в голове. Не сейчас, когда у него в кармане лежит запасной ключ от квартиры, куда совершенно не хочется приходить, и вместе с тем каждая клеточка желает туда попасть, впитать в себя остатки былых времён и скинуть камень с души, отвернувшись, чтобы никогда не больше не оглядываться назад.
Госпожа Ким, замечая, как Тэхён поник, в прямом смысле, чуть ли не утыкаясь носом в кружку, тяжело вздохнула и положила руку на плечо, вкладывая в этот жест все сочувствие, на которое была способна. Она сама не до конца могла поверить в произошедшее. Создавалось ощущение, что только вчера она виделась с Чимином и просила его вернуть Тэхёна домой, а сейчас человека с таким именем больше не существует. Само собой, пусть ей и не особо нравилось присутствие чужого человека у них дома, но в глубине души она хорошо относилась к парню. Конечно, от её глаз не скрывалось ничего, она была повергнута в шок, когда краем уха случайно услышала об ориентации своего дитя, но тут же растаяла, услышав кучу слов поддержки от друга. Они были не разлей вода, сложно сейчас просто взять и выкинуть из головы человека, ставшего почти частью их семьи.
Тэхён отвлекается на сообщение, от которого экран его смартфона загорелся, выводя облачко с текстом перед его глазами. Он спешит взять его в руки, чтобы мама не успела посмотреть, а то вдруг там информация по поводу расследования.
jungcock: есть дело, будь в кафе за твоим домом через пятнадцать минут. это срочно.
Тэхён неслышно хмыкает, нарочито медленно попадая пальцами по буквам и печатая ответ.
taehui: какое у тебя ко мне может быть дело? нахуй мне не сдалось с тобой видеться.
jungcock: заебал упрямиться, просто приди и все. это настолько сложно?
Парень тяжело вздыхает, откидываясь на спинку стула и изучая вид за окном. С одной стороны, а что он теряет, если пойдёт? Разве что максимум час своего времени, но тут же вспоминается факт того, что этого самого времени у него действительно мало. Преступника поймать так и не могут уже более семи лет, значит надеяться, что он спасётся — бессмысленно.
🖇
Чонгук превращается в то, чем ранее был Чимин, пока изучает материалы с компьютера, которые тот нашёл, выделяя на сон по четыре-пять часов в сутки. С чего ради ему заботиться о Тэхёне? Этим вопросом он задавался неоднократно, но сошёлся на решении, что преследует лишь желание поймать серийного убийцу, а Тэхён всего-навсего, крутится рядом. Тогда зачем он позвал его сегодня? Последствия бессонницы перетекающие в необоснованные действия? Однако времени на раздумья больше не было. Ответа пока не приходило, Чонгук задумчиво прищурился, глядя на ту самую доску с известными данными. Кроме названий районов и того, что все жертвы являются облучающимися университета, из больше ничего не связывало, и Чонгук понятия не имел, за что цепляться. Неизвестность выбивала его из колеи и жутко раздражала. Бывало такое, что он, глядя на Тэхёна, думал, будто причина в мудачливом характере жертвы, и убийца даже избавляет мир ото всяких уродов, с которыми не особо приятно иметь дело, но, мысленно стукнув себя по лбу, отметал подобные мысли прочь.
Все это действительно было похоже на какой-то дебильный затянувшийся розыгрыш. О телах, мотивах и преступнике почти ничего не известно, всем по боку, что происходило и происходит на данный момент, нет практически ничего, свидетельствующего о том, что этим занимался один и тот же человек. Одно лишь «но» придаёт этому делу пугающе-реальную действительность: каждый боится того, что эта ситуация может его коснуться, и становится мертвенно-бледным, когда кто-либо упоминает про дух террора, бессовестно и беспрепятственно забирающий чужие жизни.
На днях СМИ гремели о том, что студента, Пак Чимина, нашли умирающим в собственной квартире, по приезду скорой парень скончался, так и не успев получить медицинскую помощь, и все, почему-то сразу решили, что это дело рук «того самого», что он вернулся спустя столько лет, дабы перебить половину населения Южной Кореи, хотя детали были известны только полиции. Людям так нравится нагонять на самих себя животный страх, созданный, можно сказать, из ничего, мотивирующий их предпринять что-то для спасения своих шкур, иначе без угрозы жизни все пускается на самотёк. Ходили слухи, что этот убийца поедал тех, кого убивал, а именно большое количество людей, потому что правоохранительные органы тщательно заметали следы, так как сами не знали, как с этим разобраться.
Чонгук вёл взглядом по нити, обвязывающей кнопки на фото, который раз проходил по чёрным буквам на белых листах и с силой сжимал челюсти, потому что
все ещё ни черта не понятно. Он усердно пытался додуматься, что же такого понял Чимин, и как преступник об этом догадался, не дав тому и полчаса времени, но даже спустя полторы недели на ум так ничего и не пришло. Чонгук несколько раз созванивался с офицером, делясь возможными догадками и появившимися мыслями, но тот мог лишь выслушать и покачать головой, потому что большее ему было недоступно, как и подопечному.
🖇
Намджун сидел в кресле, упираясь нечитаемым взглядом в серую стену кабинета. Смерть Чимина пошатнула абсолютно всех, и теперь даже не было сил хоть как-то влиться обратно. Он устало потирает виски, слегка надавливая, и издаёт нечто, похожее на жалобный стон. Дверь открывается как по расписанию и входит Сокджин, держа в руках стаканчики. Он как может, поддерживает любимого человека, но все равно этого недостаточно. Джин был знаком с Чимином, пусть и не так близко, как Намджун, но и этого хватило, чтобы увидеть весь потенциал молодого человека.
— Я тебя прошу, отдохни немного, — стаканчики приземляются на дальний угол стола, а он сам, потирая ставшие горячими руки, подходит и привычно садится на колени, обхватывая руками покрытое щетиной лицо. — Ты дома не был уже двое суток, тебе нужно поспать в кровати, а не на столе, укрываясь бумагами.
Джин демонстративно цокает и закатывает глаза, запуская руку в короткие волосы и оттягивая их на загривке, слушая довольное урчание и издавая тихий смешок. Намджун в родных руках расслабляется каждой мышцей своего тела, становясь чем-то эфемерным и воздушным. Джин за столько лет совместной жизни успел изучить тело Джуна, как бы странно это ни звучало, от и до, что и помогает ему за секунду отвлечь мужчину от стресса и плохого настроения.
— Я знаю, тяжело, но придётся смириться с этим, — мягкая, но сочувствующая улыбка озаряет кругловатое лицо.
Кому, как не Джину, рассуждать о жизни и смерти. Он работает хирургом в одной из самых известных клиник страны, однако даже такому высококвалифицированному специалисту иногда приходится ломаться, когда после десяти часов усердной работы по спасению человека и накалённой обстановки, линия, все это время тянущаяся зигзагом, становится прямой. После он ещё достаточно долго отходит, сидя на полу в операционной и даже иногда роняя слёзы. К нему поступали самые разные пациенты, и многих из них удавалось вытягивать с того света. Джин стальной хваткой цеплялся за жизнь человека и не сдавался, пока не вернёт обратно и не вырвет из костлявых лап смерти, но бывало и такое, что он поскальзывался, теряя равновесие, выпуская из рук ту нить, что связывала его и пациента, и как бы он не пытался догнать ускальзывающую веревочку — все было тщетно.
Как и в одном случае с парнишкой-мотоциклистом. Джин не спеша пил горячий чай из автомата, морщась от горького привкуса, оседающего на языке, как в ординаторскую ворвалась медсестра, срочно требующая врача на проведение операции. Это был первый раз, когда он потерял человека, не смог спасти, упустил, хоть и потратил на, в прямом смысле, сшивание тела по кусочкам тучу времени и сил. Судьба решила зло пошутить над ним, когда он, спустя четырнадцать часов, практически завершая операцию, делая последний шов, внезапно обнаруживает стекающую на пол кровь, судя по всему из недавно заштопанной глубокой раны на боку. Как оказалось, у парня была аневризма, вследствие чего произошёл разрыв аорты и обильное кровотечение, из-за которого юноша в возрасте девятнадцати лет скончался на операционном столе. В тот день шокированный и с ног до головы залитый чужой кровью Джин не возвращался домой до тех пор, пока не убедил себя, что такое вполне себе могло произойти, и он не волшебник, чтобы всегда исполнять желания людей. Ему было просто не под силу предотвратить то, что произошло, однако сердце все ещё заходилось в бешеном ритме, а руки, с которых будто ещё стекала алая жидкость, судорожно тряслись.
Солнечные лучи упали на дубовый стол, впервые за несколько дней, и Джин, уходя из кабинета, словил один из них золотым кольцом на безымянном пальце.
