Диссиденты любви

— Егор ты тут? — слышится в наушниках разговор. — Чувак, давай потом. — отключается блондин и совершенно не придаёт значение услышанным словам. Во мне играет дикая жалость случившегося и не понимание. Да я жалею человека, который хотел меня растоптать. Потому что я не он. Я совершенно другой человек. И во мне есть сочувствие, которое никогда не сгорает. Но сейчас внутри вроде бы всё перевернулось, от номера в Сочи, где его кулаки в крови, а по венам шёл самый сильный ток ненависти, который пронизал меня сквозь пальцы, до его «Я убью этого конченого ублюдка» в московской квартире. Я не понимала, что думать, делать, куда бежать. И почему это всё может обернутся так трагически. Но я хотела знать одно. Только одно. — Егор… Это всё правда? — подхожу тихими шагами к его спине. — Что именно? — водит мышкой по иконкам блондин. — Всё то, что сказал Вадим. — Наверное. Если он позвонил и рассказал об этом. — Где он сейчас? — Вадим в Киеве. — совершенно монотонно и без эмоций действительности произносит Егор. — Где Андрей? — пытаюсь словить его взгляд и становлюсь прям перед ним, касаясь бедром угла стола. — В больнице наверно. Откуда мне знать. — промямлил парень. — Видишь, как бывает, — смело откинулся Егор на спинку кресла, показывая своё превосходство, словно он заведомо знал, что всё так обернётся, — Бумеранг существует. Все получают по заслугам. — Егор… — слушаю его сказанные слова и ничего не понимаю. — Тебе его жалко? Эту мразь? Скажи, что ты ещё переживаешь. — оскалился голубоглазый. И я действительно понимаю, что никогда его таким не видела. Будто бы он был поражён местью. Пускай за меня. Или же за ощущение, что все должны быть наказаны. Но это чувство проходило в нём полностью и затмевало все те стороны, открытые стороны, которые так были мне важны. Я ведь по частичкам открывала его. Пыталась показать, что вот она я, человек, которому от тебя ничего не нужно, ничего, кроме всего тебя. И моя любовь к нему, как плед. Такой же тёплый и настоящий. А сейчас это вроде бы всё закрылось, испарилось, и передо мной абсолютно другие эмоции человека, который мне важен и нужен. Я не знала, как спросить, как просто произнести те слова, которые непоколебимо бились в груди и показывали стрелку на стоп. Стоп моих эмоций, стоп моего понимания и стоп ощущений принятия. Сейчас я не могла принять даже в обыденности эту монету за фальш. Мне казалось он просто доволен тем, что узнал, но никак не мог причинить боль кому-то. Тем более такую сильную. Мне хотелось знать, что это всё просто стечение обстоятельств и ничего более. Моё сердце молчало, как последний предатель, не давая шанса разобраться и всецело понять, что ощущения внутри обманывают и ведут меня не той дорогой. Что он самое важное, самое чистое, и самое неземное, что я могла полюбить. И он просто не может так поступить. Сердце не молчало. Оно не хотело меня обманывать. — Егор… — смотрю на него едко. — Да. — Скажи, что это не ты. — вдыхаю в себя каждое слово, пытаясь сдержаться от наплыва эмоций. — Даш. Это не я. — отвечает он достаточно сухо. Но я не вижу в этом честности. Совершенно ничего не вижу. Но при этом не могу даже допустить или представить мысль, что он причастен к этому ужасающему поступку. — Мне очень страшно. Нужно его проведать. Возможно нужны какие-то лекарства. Нужно узнать. — суматошно смотрю по сторонам в поисках одежды, пытаясь остановится хотя бы на чем то одном, но не могу. Дикий нервоз меня сдаёт, и руки просто начинают сильно трястись. — Подожди. — поднимается Булаткин в доле секунды и хватает меня за плечи, смело разворачивая к себе. Его глаза тут же начинают магнитить всё, что есть в этой комнате, и меня всецело. Но я не поддаюсь им. Будто бы боюсь заглянуть в эти темные океаны свободы и какого-то мрака, который я прочувствовала по спине так отчётливо. От чего мурашки по ключицам просто не давали спокойствия всем моим телодвижениям. Но сейчас я оцепенела в его сильных руках. — Пожалуйста. Давай поедем. Давай узнаем! Пожалуйста. — хватаю его за плечо, но всё так же не могу смотреть в глаза. Мне кажется, что они меня обманули. Впервые за всё время отвернули веру, за которой я готова была на край пропасти, да и парить над ней. Сегодня я увидела в его зрачках совершено не те извечные ноты любованиям мной, собой или окружающим миром. Там было принятие и полное отторжение от мотивов, которые ими двигали. Он не испытывал человечность, которая была в нем всегда, царила и утешала мое сердце по любому поводу. Мне было страшно смотреть на него, и увидеть это сново. — Нет. Мы никуда не поедем. Мы будем дома. Он сам как-то справится. Так же сам, как принизил тебя, и решил, что он имеет право обижать моего человека. — Егор… — Даш, не проси. Я не хочу о нём ничего знать. — Егор… это же не ты… — мои глаза вмиг заполняются слезами и поднимаются к нему, ощущая тревогу в грудной клетке. Казалось я просто теряю равновесие и падаю в невесомость, ощущая ноги ватными. Но меня цепко держат его руки и не дают возможности нырнуть в оман чувств. — Я уже отвечал на этот вопрос. — резко проводит одной рукой по моему топу, груди и шеи блондин. Чувствую его дыхание по каждому сантиметру своих мурашек, от этого становится в корень дико и не понятно. — Мне страшно. — произношу в полтона ниже. — Почему, детка? — его горячие пальцы обводят щеки так, что они становятся красными. Взгляд в этот момент просто пронзает меня самым диким лучом, и я боюсь даже дышать, не то, что бы соединиться с ним веками. Молчу. Опуская реснички вниз. — Ты думаешь он не заслужил этого? — резко тон становится холодным, а рука вмиг поднимает мой подбородок на него. — Никто такого не заслуживает. — Я верю в силу бумеранга. А ты веришь? — прикасаются его пучки пальцев осознанно и дерзко. — Не знаю. — По твоему люди которые наказали его, они кто? — Они ужасны. Безумно ужасны. Это не с-сссправедливо оставлять ч-чччеловека инвалидом… — заикаюсь от скопившихся эмоций. — Даш… — пальцы вмиг касаются обсохших губ и нажимают на нижнюю, так, что я приоткрываю рот. — Ты хочешь от меня детей? — смотрит он на мои губы, словно хочет видеть, как я буду произносить это заключительное слово. Дико и особенно в серьез. Наполняются мои легкие чем-то приторным и похоже всеми бабочками в этом городе. Громко глотаю, не понимая, как мы так быстро перешли с темы на тему. — Да… — понимаю, что хочу этого больше, чем что-либо на свете. Но при этом сдрагиваю от каждого его действия в мою сторону. — Скажи ещё раз, что любишь меня. Не смотря ни на что. Любишь. Просто любишь. — произносил он как мантру, прикасаясь лбом к моему. И я не могла сказать по-другому. Потому что по-другому не чувствовала. — Люблю. — Любишь. — нервно выдохнул блондин. И в секунду его жаркий пыл подхватил меня за бёдра, усаживая за стол компьютера и нервно совсем не обладая собой. Мои ноги в момент зажимают его всего, прижимая к себе с двойной силой. Я не чувствую ничего, кроме как его темперамента. Который со всей силы опускает боксёры и прижимается ко мне, водя по промежности горячим и крепким, так, что дыхание захватывает от мандража. — Ах… Чувствую, как он проникает в меня с первой попытки. Абсолютно трепетно и местами необычно. Я чувствую его так крепко, что просто не могу сдержать свои внутренние позывы и эмоции. — Аххххх… — стону с дикой конвульсией всех ощущений. И блондин сильнее зажимает меня между компом и своим телом, наращивая оборот быть во мне сильнее. Стол ходит ходуном от нашей жёсткой экзекуции. Я чувствую его особенно остро, а себя предельно приятно. Хочу чувствовать его так всегда. Мои мысли сразу развеиваются и выходят с головы на «покурить». Надеюсь надолго. Медленно зажимаю его внутри и ощущаю сладкое дыхание по ушку, шеи и подбородку. Тихо и трепетно просовываю ему язык, начиная обрисовывать внутри круги желания. И получаю ответное дыхание и желание владеть мною везде. Его руки больно сжимают мои бёдра, пытаясь насадить своё удовольствие сильнее, крепче и с особым огоньком. От этих манипуляций я просто запрокидываю голову и схожу сума. Такой острый секс стал самым запоминающимся моментом, что я выбросила все остальные. Просто стёрла с памяти, как видеокассету в которой не было его. А сейчас он есть. Заполнил все мои мысли, весь мой день. И всю жизнь. Без него она была бы чистая, местами не понятная и совсем заурядная. А сейчас я чувствую, что умею летать, и это умение присоединил мне самый тёплый человек. Закусываю его губу, играясь язычком и вовлекаясь поддаться мне всеми фибрами души. Но Егор прижимает мои бёдра резко к себе, и рукой хватается за шею, не давая права вести по своим правилам. Его касания — ожоги, от которых не спасёт бепантен и алое. От него даже он сам не спасёт. — Моя… уфффф… детка! Оу щит! — шипит прямо мне в шею щекотно. И я теряю контроль, который был поделён на двоих. Бешено трясусь от каждого его вторжения. Становится слишком мокро и приторно жарко, но нас не остановить. Нас больше никогда не остановить. Трясусь от сильного напора, мужчины который обжигает. Неприличные звуки и стоны проходят по всей комнате и заключают нас в круг пошлости и грешности. Его руки проходят сквозь мой топик и сжимают набухшую грудь, которая прям болит от касаний. Блондин сразу же поднимает ткань и начинает целовать возбужденные соски, которые и так ноят от его губ. — Ммммхххх… — Да…! — отрывается парень и двигает бёдрами сильнее, проникая в меня на полную мощность. Его член терзает меня с дикой интенсивностью, мычу, пищу и кричу от каждого трения между тонкими стеночками, от этих манипуляций кругом голова. И я по кругу сжимаю его внутри себя, чтобы не дать ему возможности первее прийти к финалу. Но у меня ничего не получается. И терзания набирают ещё больше оборотов, когда он прокручивает во мне ствол, давая возможность только закусить свою губу. Егор живо прижимает меня к себе, и я ловлю самый яркий фейерверк любви, который когда-либо у меня был. С ним. — АХХХХХ!!! Нееет! Малыш! Пожалуйста! Пытаюсь остановить то, что по всей видимости невозможно. От моих манипуляций я чувствую, как член полностью набухает внутри и становится больше, проходя по стеночкам с особой силой. Пару секунд и всё сразу же меняется. Егор кончает бурно, зажимая кожу моей шеи зубами и выстреливая тёплой жидкостью с секундным интервалом. От этих действий всё внутри разжигается и я просто тону в эйфории полученных эмоций. Чувствуя его в себе, забывая обо всём, что касалось нас. Но не забывая о главном. О его вопросе. Блондин отпускает мою шею, ещё пребывая внутри и дико облизывает оставленные укусы. Его тестостерон остаётся во мне, и я чувствую, как всё просто сводит другие чувства на нет. Егор легко выходит, опуская мои ножки на пол, и смотря вниз, одевает боксёры, сразу же заправляя сново окрепший член. Смотрю на него, и чувствую, как всё вытекает наружу, капая на паркет, и создавая звук пошлости в этой комнате. — Тебе понравилось? — подходит он ко мне обратно и опускает ножки вниз. — Да. — чувствую его палец на губе и подбородке, нежно облизываю. — И мне. Даш. — океаны смотрят на меня серьезно. — Ммм? — Наши дети тоже могут быть ужасными. Слова как пазл пытаются сложится в моей голове, но я вроде как не даю возможности этому триггеру быть. Пытаюсь не понимать, не улавливать и не слышать этих реплик. Нет. Нет. Нет. Смотрю на него сосредоточено, хмуря брови до безумства, ощущая дикую боль в груди, которая просто мучительно ноет и забирает все мои чувства, пытаясь поставить их на паузу и включить разум. Слёзы нарастают в моих глазах самым мощным ударом. Егор ухмыляется моему состоянию, будто бы он доволен не только собой, но и своим поступком. Поняла ли я его? *** Прошло два месяца. Нет, я не поняла. Но приняла. Приняла душой и телом. И произнесла ещё раз «Да», чувствуя и зная, что лучше ответа не найти. — Дарья Олеговна, вы готовы стать женой Егора Булаткина? — где-то слышится голос статной женщины в синем костюме. Но я по прежнему слышу его слова. — Теперь тебе не отвертеться, Булаткина. — Ммм. У меня есть выбор? — Конечно. — улыбается Егор. — Да или да. Что выберешь? Смеюсь ему прям в губы, и сново возвращаюсь к вопросу женщины. — Да, готова. — Люблю тебя. — растекается он в самой доброй улыбке. Его «люблю» на вес золота расставляет в сердце самые невыносимые эмоции, которые можно покорить только вдвоём. И мы смело вступаем в эту ячейку общества. Но совершенно не завешенную ярлыками, а только нами двоими. А дальше всё, как в тумане, обручальные кольца на безымянном, наши подписи, цветы, аплодисменты, родители и множество вспышек прямо в лицо. Мне казалось это сон, и что я в любой момент могу проснуться и всё исчезнет, как карета в полночь. Но эта сказка не заканчивалась. И в роскошном, белом платье Егор сразу же понёс меня из помещения. Ставя на бордовый ковёр, и поддерживая меня за спинку, отец Егора открыл шаманское со струящейся пеной и разлил игристое по всем бокалам, пытаясь заполнить и мой, но у Булаткина были другие планы. — Даше нельзя. — сжал меня за руку блондин, и я почувствовала себя его, не помню в который раз. Но сегодня по-особенному. Да хранит Господь нас, и наших детей. С любовью, которая превращает наши самые злые мотивы в самые тёплые и добрые сердца. Я люблю тебя, диссидент. И выхожу с онлайна, чтобы любить тебя только оффлайн.