All the Young Dudes

В этом году Хогвартс-Экспресс отправился со станции в Хогсмиде навстречу Рождеству в субботу, 16-го декабря, и это означало, что, как только полнолуние останется позади, Джеймсу, Сириусу и Римусу придётся добираться до дома Поттеров каким-то другим способом. Макгонагалл, прочитав Римусу лекцию на тему, как важно не рассказывать ещё бо́льшему количеству учеников о его секрете, сжалилась над мародёрами и позволила использовать дымолётный порошок в её кабинете «только на этот один-единственный раз». Римус не имел ничего против лекции, но ужасно боялся впервые в жизни использовать дымолётный порошок. Ребята рассказывали об этом всевозможные ужасные истории, к тому же его всегда подташнивало ещё несколько дней после полнолуния. Сириус каждое утро, начиная с 16-го, получал по громовещателю, которые требовали, чтобы он сейчас же вернулся домой, но он просто выбрасывал красные конверты в камин, и крики Вальбурги Блэк эхом разносились по дымоходу. Джеймсу такое поведение явно не нравилось, но он ничего не говорил по этому поводу. В последнее время Сириус был всегда готов поругаться с полувзгляда, так что лучше было просто сидеть и не рыпаться. К сожалению, с приближением полной луны нервы Римуса тоже были на пределе. Они с Сириусом спорили по любому поводу и без, и бедному Джеймсу не единожды приходилось становиться голосом разума. — Просто ответь ей уже, господи боже, — прорычал Римус с кровати утром 20-го числа, кидая в Сириуса подушкой. Уже третье утро подряд громовещатель будил его ни свет ни заря. — «ЕСЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО МОЖЕШЬ ИЗБЕЖАТЬ СВОИХ СЕМЕЙНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ ТАКИМ ТРУСЛИВЫМ СПОСОБОМ, ТО ТЫ СЕРЬЁЗНО ОШИБАЕШЬСЯ!» — вопил он, как банши, разнося крики по всей Гриффиндорской башне. — Не лезь не в своё дело, Люпин, — Сириус запустил подушку обратно. — Как мне не лезть не в своё дело, если это дело вопит в нашей грёбаной спальне каждое утро?! — зарычал Римус, вскочив на ноги. — Извините за доставленные неудобства! — ответил Сириус с сарказмом. Выглядел он не очень, будто практически не спал этой ночью, но у Римуса было слишком плохое настроение, чтобы переживать из-за этого, и до трансформации оставалось всего лишь несколько часов. — Никогда не пробовал хотя бы пять минут не вести себя как избалованный мудак?! — огрызнулся он. — Ты, блядь, такой эгоист. — Я не прошу её отправлять их! По крайней мере, мне хотя бы присылают письма, по крайней мере, хоть кто-то переживает обо мне, в отличие… Римус набросился на Сириуса с кулаками и начал бить его изо всех сил, ослеплённый яростью. — ЗАТКНИСЬ! — прорычал он, отправляя неплохой такой удар прямо в левую скулу друга. Тот, хоть искусно отвечал оскорблениями, хорошо драться никогда не умел. Сириус охнул от боли, попытался отпихнуть Римуса от себя и наконец дотянулся до волшебной палочки. — Мордео! — шикнул он, направляя её Римусу в лицо. Римус тут же отпустил его и упал на кровать, прижимая руки ко лбу. Ужасно неприятное ощущение исходило волнами из того места, куда отправил проклятие Сириус. — Ты, сволочь! — закричал он, чувствуя, как его кожа сжимается, а лицо начинает раздуваться. — Ты заслужил! — Сириус! — Джеймс слишком поздно слетел со своей кровати. — Ты его проклял?! Ты, блядь, его проклял?! Сириус уже не казался таким уверенным в себе. — Он первый начал! — У него даже не было палочки в руках! Римус сполз со своей кровати и залип у зеркала на двери шкафа. Он выглядел так, будто въехал лицом в улей с бушующими пчёлами. Покрасневшее лоснящееся лицо раздувалось с пугающей скоростью. — Тебе больно? — осторожно спросил Джеймс. Римус покачал головой, хотя ему было больно — и сильно. — Я пойду в больничное крыло, — сказал он. — Не ходи за мной, — огрызнулся он, заметив, что Джеймс потянулся за своей мантией. Выскочив из комнаты в одной пижаме, он услышал, как Джеймс пробормотал Сириусу: — Атаковать невооружённого человека просто, блядь, низко, Блэк. *** Мадам Помфри быстро вылечила его, использовав обратное заклинание, но ей это очень не понравилось. — Кто это сделал? — спросила она. — Если Поттер или Блэк, то я должна об этом знать! Я говорила Минерве, что нельзя отпускать тебя на Рождество. — А это-то тут при чём? — обиженно спросил Римус. — Сириус же едет! — Но у мистера Блэка нет твоих ограничений. — Но мы и не собираемся уезжать до завтра, это будет сразу после полнолуния, это самое безопасное… — Я думаю о твоём здоровье, Римус! Ты очень уязвим… — Я не уязвим! — вскипел Римус. — Ну конечно, нет, дорогой, — сказала она, не то чтобы слушая его. — А теперь посиди тут тихонько, ладно? Ты позавтракал? Мадам Помфри заставила его просидеть в больничном крыле весь день в одной пижаме. Медсестра работала над новым зельем, которое, как она надеялась, могло сгладить его трансформацию. Она разрешила ему взять несколько своих книг, так что всё было не так уж плохо, но он всё равно чувствовал себя инвалидом. Лицо до сих пор немного покалывало после проклятия Сириуса, хотя опухоль давно сошла. Такое проклятие было бы неплохо использовать на Снейпе, он сделал мысленную заметку спросить Сириуса, как ему научиться. Около часа дня, сразу после обеда, его пришли навестить Джеймс и Сириус. Мадам Помфри первым делом хорошенько их отчитала: — Проклясть своего товарища по факультету! Проклясть своего соседа по комнате, бога ради! Во времена моего обучения вас бы выпороли! И профессор Макгонагалл сказала, что вы прекрасно знаете о его особых обстоятельствах! Я ожидала от вас более разумного поведения! Джеймс прилежно сыпал извинениями, пока Сириус, который даже не вздрагивал от кошмарных оскорблений своей матери, сейчас выглядел совершенно пристыжённым и не поднимал взгляд на взрослую ведьму. В конце концов, школьная медсестра осталась довольна выволочкой и позволила им пройти к Римусу. Друзья встали у изножья его кровати словно мученики, не встречаясь с ним взглядом. — Нам очень стыдно, Римус, — начал Джеймс. Римус цокнул языком: — Ты ничего мне не сделал. Джеймс пнул Сириуса, который тоже поднял голову. — Прости меня, Римус, мне очень стыдно, — на его левой щеке красовался большой тёмный синяк, и его глаза блестели слишком ярко, что заставило Римуса задуматься, не плакал ли Сириус из-за этого. От этой мысли у него возникло странное ощущение в груди. Он покачал головой, вся злость испарилась как не бывало. — Я сам начал. Мне жаль, что я ударил тебя. — Прости за громовещатель. — Мне жаль, что твоя мама — просто кошмар. — Мне жаль, что ты оборотень. Они оба рассмеялись, и всё было прощено. — Теперь она тебя отпустит? — спросил Джеймс. — До полнолуния осталось всего несколько часов. Римус покачал головой. — Не-а, она хочет попробовать какое-то новое зелье. — Я не знал, что существует противоядие! — Не существует, — быстро сказал Римус. — Это просто… я думаю, это чтобы сделать обращение, ну… легче. Они оба непонимающе посмотрели на него. Он неловко поёжился под их взглядами. — Что-то вроде обезболивающего, наверное. Магловские лекарства не работают. — Так тебе больно? — спросил Сириус, наклонив голову набок. Теперь, когда шторм закончился, он снова смотрел на Римуса, как на интересную зверушку. — Ну да, — нахмурился Римус. Он думал, что они знают об оборотнях гораздо больше него, учитывая, что росли в волшебном мире, поэтому был удивлен, что они не знали о боли. Очень долгое время боль была единственным, что он знал о себе. К его радостному удивлению, Джеймс и Сириус решили остаться с ним в больничном крыле на весь оставшийся день. Они сыграли парочку громких партий во взрывающиеся карты, пока мадам Помфри не приказала им сбавить обороты, тогда они переключились на игры в фигурки. С приближением вечера друзья не пошли на ужин, решив поужинать той же больничной едой, что и он. Для них это не было чем-то особенным — обычный день Джеймса и Сириуса; больничная постель стала лишь продолжением их спальни. А для Римуса же это было грандиозное событие — ведь без друзей это время он провёл бы в тревоге и одиночестве. Это было настолько похоже на семью, насколько только он мог представить. В конце концов пришла Макгонагалл и прогнала их из больничного крыла, чтобы проводить Римуса в его хижину. Он покорно пошёл за ней с мягкой улыбкой на губах и эхом их смеха в ушах. Обезболивающее зелье мадам Помфри не подействовало — но обращение всё равно показалось Римусу чуть более лёгким. *** Джеймс и Сириус первым делом пришли к нему на следующее утро. Римус дремал в своей кровати с того момента, как его привели обратно в замок на рассвете. У него болело лицо, и он знал, что дело было не во вчерашнем проклятии. Мадам Помфри оставила карманное зеркало на прикроватной тумбочке стеклом вниз, но он был слишком уставшим, чтобы посмотреться в него. Его разбудил резкий вздох то ли Джеймса, то ли Сириуса. Когда он открыл глаза, они оба стоически успели вернуть своим лицам радостное выражение. — Ты как, друг? — спросил Джеймс с несмелой улыбкой, будто обращаясь к ребёнку. — Нормально, — прохрипел Римус, подтягиваясь, чтобы сесть прямо. Должно быть, всё было плохо. Он поднял тяжёлое зеркало и повернул его к лицу. Порез уже выглядел почти зажившим, благодаря мадам Помфри, и всё равно неприятно удивил Римуса. Он тянулся от внутреннего угла одного глаза через переносицу и всю противоположную щёку, до самого уха. Твёрдая черная кровь засохла на ране, окружённой чувствительной красной кожей. Он ничего особо не помнил, но выглядело так, будто он пытался разорвать своё лицо пополам. — Моё хорошенькое личико, — слабо выдавил он, пытаясь сказать это с сарказмом, но чувствуя себя ужасно. Теперь все всё узнают. До сих пор он мог прятать свои самые кошмарные шрамы под мантией, но теперь он понимал, что это лишь дело времени до того, как его удача закончится. — Всё не так плохо, — быстро сказал Джеймс. — Я уверен, всё заживёт очень быстро… — Как ты… — начал Сириус, но был прерван мадам Помфри, которая подлетела к ним как грозовая туча. — Вы снова вернулись! — они резко отступили назад, будто опасаясь её, проявляя уважение, которое никогда не показывали перед Макгонагалл. Медсестра задёрнула занавески вокруг постели Римуса прямо перед их носами. — А, ты уже посмотрел, да? — обратилась она к Римусу гораздо более ласковым тоном. — Я знаю, что выглядит не очень, но он побледнеет, как и все остальные. Его почти не будет видно к Новому году. Римус почему-то ей совсем не поверил — даже самые незаметные из его шрамов до сих пор были очень заметны. Она осмотрела рану и намазала её очищающей мазью. — Возьми это с собой, — приказала она и протянула ему банку. — Намазывай по утрам и вечерам. Тебе всё ещё больно? Он покачал головой. Она скептически цокнула языком: — Ну, пусть так. Рана может чесаться, пока будет заживать. Может, попробуем остричь тебе ногти перед следующим полнолунием? Хотя, наверное, когти всё равно вырастут, — с негодованием вздохнула она. — Должно быть, твоё лицо чесалось после того, как мы убрали опухоль, отсюда и порез. — Да всё нормально, — отмахнулся от неё Римус. Он помнил о своих друзьях за занавеской и хотел, чтобы она поскорее ушла. — Можно мне уже идти? Я нормально себя чувствую. — Разве ты не хочешь ещё немного поспать? — Нет, — он яростно покачал головой. — Я хочу есть. Я хочу пойти на завтрак, — он знал, что это сработает: она всегда заставляла его есть больше. — Ну… хорошо. Одевайся и топай. Сириус был очень тихим за завтраком, позволяя Римусу и Джеймсу поддерживать разговор — они не особо к этому привыкли. Наевшись до отвала, они поднялись наверх, чтобы собрать вещи, потому что Сириус и Римус откладывали это до последнего. Джеймс, разозлённый таким отсутствием дальновидности, ушёл в кабинет Макгонагалл, чтобы проверить, всё ли готово к их путешествию, они остались одни. Римус собрал свои невеликие вещи; он не подготовил друзьям никаких подарков и заставил их пообещать, что они тоже не станут ему ничего дарить. Это было бы несправедливо. Надзирательница заранее отправила ему небольшую посылку, и на этом, в принципе, всё. Он сложил немного одежды — другие наверняка будут ходить в мантиях дома, но единственная мантия, которая была у Римуса, это его школьная форма (и он не был до конца уверен, была ли она его или он просто её одолжил у школы), поэтому он просто взял с собой свою магловскую одежду. Закончив с этим, он повернулся и увидел, что Сириус стоит прямо у него за спиной и выглядит даже хуже, чем накануне. — Что такое? — удивлённо спросил Римус. — Это я виноват, — ответил Сириус странным безжизненным голосом. — Я слышал, что сказала Помфри. — М-м? — Твоё лицо… я проклял тебя, и потом, когда ты трансформировался, ты захотел почесать его… — А, — Римус смущённо поднял руку к своему лицу. Сириус отвёл взгляд. — Ты совсем в этом не виноват, — неловко сказал Римус. — В смысле… у меня же по всему телу шрамы. Рано или поздно они появились бы и на лице. — Почему ты это делаешь? Сириус уже спрашивал его об этом раньше, разглядывая его старые шрамы. На этот раз Римус видел, что он действительно понимает, о чём спрашивает. Но у Римуса всё равно не было ответа на этот вопрос. — Я не знаю. Не помню. — Ты вообще ничего не помнишь? — Ну, не совсем. Я знаю, что всегда голодный — как будто всю жизнь не ел. И всегда злой. — Из-за чего? Римус покачал головой: — Просто злой. — Мне так жаль, Римус, — Сириус снова выглядел грустным. Римус не мог этого вынести. — Ой, заткнись, — полушутя сказал он. — Ты бы не подумал дважды, перед тем как проклясть Джеймса или Питера. — Да, но ты… — Не говори так, — он боялся, что это могло случиться. — Пожалуйста, не обращайся со мной, будто я больной, или другой, или ещё какой-то не такой. Это всего лишь одна ночь в месяц. Если я буду тебя бить, то тебе можно меня проклинать в ответ, ладно? — То есть ты планируешь снова меня бить? Римус кинул в него носок. — Если ты не разберёшься с этими грёбаными громовещателями, то вполне возможно. *** Путешествие с помощью дымолётного порошка оказалось такой ерундой по сравнению с тем, что твой позвоночник ежемесячно меняет форму, что Римус даже не понял, из-за чего поднимался такой шум. Он вторым после Джеймса ступил из камина в гостиную Поттеров. Стряхнув порох со своих плеч, он быстро отошёл с засыпанного коврика, чтобы освободить место для Сириуса, и наблюдал, как родители утянули Джеймса в крепкие объятия. Мистер и миссис Поттер были гораздо старше, чем представлял себе Римус, у них были добрые, счастливые лица, очень похожие на сына. Волосы мистера Поттера были белыми как снег, но торчали в разные стороны точно так же, как у Джеймса. У миссис Поттер была его победная улыбка и тёплые карие глаза. Они оба обняли и Сириуса, пока Римус вжимался в стену, чувствуя себя не в своей тарелке. Наконец миссис Поттер повернулась со своей солнечной улыбкой к нему. К счастью, она не попыталась обнять его, наверняка чувствуя его дискомфорт. Она просто ласково кивнула: — Здравствуй, Римус. Мы так много о тебе слышали. Я так рада, что ты проведёшь Рождество с нами! Римус смущённо улыбнулся в ответ, но не мог вымолвить ни слова. Это не имело значения: Джеймс и Сириус со скоростью света болтали с мистером Поттером, который сам выглядел как школьник, его глаза блестели озорством и весельем. Гостиная — Римус решил, что это гостиная, потому что в ней было три дивана — была самой большой комнатой, какую он когда-либо видел. В ней были высокие и широкие окна, которые пускали внутрь мягкий зимний солнечный свет, разливающийся по отполированному деревянному полу. В углу, сверкая серебряной пылью, стояла гигантская рождественская ёлка, окружённая горой ярко упакованных подарков. Бумажные гирлянды и сверкающий дождик свисали с потолка и стен, и даже волшебные портреты украсили свои рамы сверкающими лампочками. Пока их вели через дом («Да бога ради, Флимонт, дай мальчикам положить свои вещи до того, как ты начнёшь планировать, что бы ты там ни планировал»), он увидел, что все комнаты, даже коридоры, были украшены гирляндами, мишурой и сотнями и сотнями праздничных открыток. Поттеры, должно быть, были действительно очень известными волшебниками. Они определённо точно были богаты — широкая лестница из красного дерева уходила вверх на три пролёта. Комната Джеймса была достаточно большой для них троих — больше, чем спальня в Хогвартсе, — и с огромной кроватью с четырьмя балками, но Римус с удивлением узнал, что у них было ещё четыре таких же огромных спальни, в которых никто не жил. Сириус уже занял ту, что была рядом с комнатой Джеймса, так что Римус положил свои вещи в третьей комнате и задумался, каково будет впервые в жизни спать одному. — Ну, что, готовы, парни? — громко позвал мистер Поттер с первого этажа. — Снег идёт целый день, и у меня уже санки наготове!