Somehow You've Got Everybody Fooled

«Ты одеваешься, как фрик, а потом тычешь это всем в лицо, и я не хочу весь день на это смотреть». «В следующий раз, когда тебе захочется самовыразиться, не удивляйся, что мой кулак, самовыражаясь, полетит тебе в подбородок». «Я не понимаю, почему тебе каждый раз надо устраивать такой спектакль из того, кто ты есть. Вот бы ты научился приспосабливаться…» «Не трогай меня!» -Это просто комната, Финн! Мы можем всё переделать, если хочешь! – закричал Курт, безуспешно стараясь сохранить жалкие остатки самообладания, еле сдерживая слёзы. Сначала Азимо и Карофски издевались над ним из-за костюма Леди ГаГи для хора, а теперь это? Финн нападает на него в его, Курта, собственном доме? -Ладно, круто. Тогда сначала мы должны избавиться от этой пидорской лампы. А потом мы выбросим это пидорское покрывало! – начал Финн, хватая вещи одну за другой и швыряя через всю комнату. Курт сложил руки на груди; вся тяжёлая, упорная работа коту под хвост. Он надеялся, молился, чтобы отец пришёл с работы и услышал, как Финн кричит на него. Курту Хаммелу не повезло. -Я больше не могу! – Финн с силой пнул ширму. – Я очень, блять, сильно старался ужиться с тобой, но с меня хватит! С меня хватит твоей ебучей пидорской одежды и этой пидорской комнаты. Оставь. Меня. В покое! – он вылетел из комнаты, оставив Курта одного в разрушенной спальне. Курт слышал, как Финн хлопнул дверью, уходя, как отец и Кэрол вернулись домой, но никто из них не слышал, как он плакал в подвале, сжавшись в комочек. «Я горжусь тем, кто я, это лучшее, что во мне есть. Так что давайте, бейте меня». «Знаешь, мы, наверное, так и поступим». -Рэйчел? Что ты тут делаешь? Был первый день лета, первый день, когда Курт, наконец, освободился от школы и всей драмы, которая там происходила, и вот, пожалуйста, Рэйчел Барбара Берри собственной персоной. Королева драмы. -Финн тебе не говорил? Мы снова вместе, - сладко пропела та, как бы невзначай коснувшись кулона на шее с его именем. -Нет, не говорил, Рэйчел, - Курт переступил порог дома, закрыв собой дверной проём и заставив девушку отступить на шаг назад. – Это плохая идея, он тебе не пара. -Ты просто кое-чего не знаешь, - ответила она, разглядывая Хаммела с ног до головы. -Я знаю, что он гомофоб, и я знаю, что у тебя два папы-гея. Сомневаюсь, что он с ними поладит, - парень оглянулся, проверяя, не стоит ли Финн за его спиной. -Не мели чушь, Курт. Он постоянно заступается за тебя, а мои папы его обожают. По-моему, ты просто завидуешь, потому что у меня есть парень, а у тебя нет, - фыркнула Берри, проталкиваясь внутрь мимо него. «Вот бы ты научился приспосабливаться…» -Курт! Что я тебе говорил? Хватит пидорской музыки, я её наслушался дома у Рэйчел. Выключи это дерьмо! – прокричал Финн через дверь спальни Курта, где тот занимался. Бёрт, наконец, освободил комнату для Финна, чтобы им с Куртом не надо было жить вместе. Это не мешало Финну диктовать Курту, что ему делать или не делать в свободное время. Курт не мог слушать музыку, которая ему нравилась, не мог смотреть передачи, которые ему хотелось, не мог готовить, если только еда не была жареной и бог-знает-насколько калорийной. Курт Хаммел был заключённым в своём собственном доме, и его тюремщик был на полгода младше его самого. Курт выключил музыку и принялся просматривать свои диски в поисках чего-то менее в стиле Хаммела, чего-то потяжелее. В конце концов, его выбор пал на Paramore. Он слышал пару их песен, и клип на Decode был довольно неплох, но сейчас всё, чего он хотел - это чтобы Финн от него отвязался. Всего через пару недель Курта Хаммела уже нельзя было назвать бродвейской дивой. Его одежда стала намного темнее и облегала все нужные места. Чёлка вместо того, чтобы быть аккуратно уложенной на одну сторону, торчала невысоким коком. Глаза всегда были подведены чёрным, подчёркивающим бледную радужку цвета битого стекла. Его невозможно было найти без сигареты в руке или без iPod. Он стал всё глубже и глубже уходить в себя, блокируя внешний мир. Курт Хаммел сильно изменился, и только самые близкие ему люди знали, кого в этом винить. Разумеется, он притворялся, что одеваться так модно в этом сезоне или что это Тина его надоумила. Одно было ясно точно: он больше не тот розовощёкий очаровательный первокурсник, украшающий собой серые коридоры МакКинли Хай. Вокруг него появилась особая аура, люди начали побаиваться. Впервые в жизни Курт мог разгуливать по Лайме с высоко поднятой головой, и ни единая душа не осмеливалась сказать ему слова поперёк. Он был неприкасаем.