Без памяти

Двадцатисемилетний заместитель Главного аврора Гарри Поттер был, несомненно, счастливым человеком. К неполным тридцати годам он достиг всего, о чем только может мечтать мужчина. Его карьера стремительно шла в гору, он пользовался всеобщим уважением, его имя попало на страницы учебников по истории магии Британии (что, правда, не сделало из него гордеца и выскочку), а главное, у него имелись замечательная любящая жена и двое – нет, уже почти трое – детей. Однако, как это часто бывает, кое-чего ему все-таки не хватало. Возможно, вы скажете, что Поттер повредился рассудком во время своих многочисленных рейдов, но ему остро не хватало Северуса Снейпа. Того самого желчного и язвительного Снейпа, который когда-то в ответ на робкое признание Гарри в любви спустил его с лестницы, а затем мстительно отказался продолжить занятия, из-за чего Поттер, несмотря на геройский статус, завалил выпускные экзамены и был вынужден дважды пересдавать Высшие зелья. Рон до сих пор неимоверно гордился, что сдал этот сложнейший предмет лучше своего знаменитого друга. Впрочем, данное достижение никак не отразилось на продвижении по службе самого Уизли, так и оставшегося рядовым служителем магического правопорядка. Но вернемся к Снейпу. Получив письмо с отказом, обиженный до глубины души Гарри поклялся себе не думать о своем бывшем профессоре. Мы уже упоминали, что на этом поприще Гарри потерпел сокрушительное фиаско. Не вспоминать о Снейпе не получалось катастрофически. Он незримо сопровождал Гарри всюду: на свадебном помосте, в аудитории Академии авроров, на рейдах и даже в постели с Джинни. Да, да, лишь мысли о Снейпе – о его поразительных черных глазах, о руках, буквально сводивших Гарри с ума, о его теле, которое Гарри мечтал увидеть обнаженным – помогали Поттеру не оконфузиться во время секса с женой. На его счастье, миссис Поттер не владела ментальными науками и не подозревала, кто на самом деле возбуждал ее супруга. Впрочем, ведение хозяйства и воспитание близнецов – весьма живых и активных мальчишек – настолько выматывали бедняжку Джинни, что она не слишком обременяла Гарри исполнением супружеского долга. Ей вполне хватало одного раза в месяц, когда Сириус и Джеймс отправлялись ночевать к бабушке и дедушке. Гарри такой расклад всецело устраивал. Будучи порядочным человеком, он страшно стыдился своей тайной страсти к Снейпу. Всякий раз, когда заласканная и удовлетворенная Джинни засыпала в его объятиях, он еще долго лежал без сна, мучаясь угрызениями совести. Любой мало-мальски профессиональный маггловский психолог посоветовал бы Поттеру не маяться ерундой, признать свою гомосексуальность и перестать обманывать жену. Но в том-то и загвоздка, что у магов не водилось психологов, а делиться своим секретом с кем бы то ни было Гарри не собирался. *** Между тем близнецам стукнуло семь. Обладая немалым магическим потенциалом, они доставляли родителям много хлопот, но вместе с тем и радостей. Со стороны Поттеры казались образцовой, очень счастливой семьей. Даже охочая до скандалов Рита Скитер как-то заявила в своем репортаже, что писать про семейство Поттеров абсолютно неинтересно, ведь у них все просто замечательно. Возможно, если бы не дети, Гарри решился бы на откровенный разговор с Джинни по поводу своей неправильной ориентации. Поттер не тешил себя иллюзиями. Вряд ли Джинни, с годами все больше напоминавшая мать, смирилась бы с незавидной участью жены гея и наверняка подала бы на развод. Это было бы честно и справедливо, но в то же самое время неимоверно глупо. Ну посудите сами: к чему разбивать семью из-за прилипчивой, точно репей, и совершенно безнадежной юношеской влюбленности? А в том, что его любовь безнадежна, Поттер неоднократно убеждался, сталкиваясь по служебным делам с начальником секретной лаборатории Северусом Снейпом. Тот неизменно держался с Гарри подчеркнуто вежливо и корректно. А еще так холодно, что после его ухода у Поттера долго и противно щемило сердце. И вот ради чего, спрашивается, ему было уходить из семьи? *** На двадцать седьмой день рождения Гарри получил от Джинни особенный подарок. Оказалось, она снова ждала ребенка. Девять месяцев пролетели как один миг, и вот Гарри уже не мог налюбоваться на малышку Лили. В те дни Гарри чувствовал себя по-настоящему счастливым. Ему хотелось поочередно носить на руках своих дорогих девочек, а пока он решил порадовать Джинни, организовав праздник в честь рождения дочери. Вечеринка удалась на славу! Обладавшая поистине ангельским характером новорожденная почти весь вечер проспала в своей колыбельке, позволив родителям вволю пообщаться с друзьями и родственниками. За вкусной едой и разговорами Гарри не заметил, как опустошил сперва один бокал выдержанного в дубовой бочке эльфийского, затем второй, а там и третий. К ночи, когда гости отправились по домам, Гарри уже был изрядно навеселе. Поднявшись в спальню, он увидел Джинни, кормившую грудью малышку. С трудом дождавшись, пока Лили заснула, трогательно причмокивая во сне, он принялся неистово целовать Джинни. Желание охватило обоих, точно огонь, пожирающий сухой хворост. На мгновение Гарри показалось, что морок, преследовавший его долгие годы, наконец развеялся. Как бы не так! В тот же миг, будто в насмешку над ним, перед его мысленным взором возникло аскетичное лицо, обрамленное черными волосами, в которых кое-где змеились серебряные нити седины. – Северус! – едва не застонал Гарри, точно умоляя Снейпа оставить его в покое. – Пожалуйста, убери от меня руки! – услышал он словно издалека голос Джинни. – Что?! – опешил Гарри. – Джинни, милая! – Убери руки и иди спать в гостевую комнату! – по щекам Джинни потекли слезы. – Видеть тебя не хочу! *** Если бы Гарри был немного более трезвым и соображал чуть лучше, он наверняка не оставил бы Джинни одну в такую минуту. Он бы зацеловал ее, наговорил кучу глупых нежностей, а затем показал ей небо в алмазах. В общем, сделал бы все возможное и невозможное, чтобы Джинни забыла его досадный промах. Но в том-то и беда, что Гарри в тот вечер изрядно хватил через край, а в подобные моменты дар убеждения начисто покидал его. Так же, впрочем, как и желание доказывать что-либо кому бы то ни было. Пусть даже и собственноручно обиженной им жене. Так что, когда Джинни приказала ему выметаться из спальни, он так и поступил, покорно отправившись спать в гостевую комнату. Последней его мыслью было, что завтра все обязательно наладится. *** Гарри разбудил оглушительный детский плач. Забыв, что спал он сегодня не на широкой супружеской постели, а на гораздо более узкой кровати в гостевой комнате, Поттер не рассчитал и свалился на пол. Пока он боролся с опутавшим его, точно дьявольские силки, пледом, плач стал еще громче. Теперь он доносился прямо из коридора. Одержав победу над коварным пледом, Гарри кое-как поднялся на ноги и, потирая ушибленный при падении бок, открыл дверь взмахом палочки. В коридоре обнаружился Кричер с истошно вопившей Лили на руках. – Мерлин, что случилось? – просипел толком не проснувшийся Поттер. – Малышка Лили голодна, – произнес Кричер с таким укором, будто Гарри мог покормить голодного младенца грудью, но почему-то отказывался сделать это. – Так скажи об этом Джинни! – искренне возмутился Гарри. – Миссис Поттер ушла, – проквакал эльф. – Навестить родителей? – продолжал тупить Гарри, удивляясь, что Джинни не взяла малышку с собой или хотя бы не покормила ее перед уходом. – Миссис Поттер заявила Кричеру, что уходит насовсем, – в голосе Кричера проскользнули нотки радости – он невзлюбил Джинни с первого дня ее появления в Блэк-хаусе, а «хозяйкой» стал называть лишь после прямого приказа Гарри. – Она оставила письмо для хозяина. – Но... как она могла уйти без ребенка? – обращаясь, скорее, к самому себе, ошарашенно воскликнул Гарри. – Кричеру это неизвестно, хозяин, – с достоинством отозвался эльф, – однако Кричер всегда предупреждал, что предатели крови... – Чтобы я больше этого не слышал! – перебил его Гарри, стараясь перекричать истошные вопли голодной малышки. – Не смей называть мою жену «предательницей крови», лучше достань где-нибудь молоко для Лили, если не хочешь, чтобы близнецы проснулись от ее воплей. – Пап! – словно в подтверждение его слов в проеме двери показалась лохматая голова Джеймса. – А почему Лили так плачет? – И где мама? – заныл Сириус. – Ее нет в комнате. – Спокойно! – не обращая внимания на похмелье, Гарри включил заместителя Главного аврора. – Сейчас я со всем разберусь. Кричер, отдай мне ребенка и ступай на поиски молока или чем там кормят новорожденных. Джеймс, Сириус, спускайтесь в кухню и сделайте себе сэндвичи. – Мы не умеем, – захныкал Джеймс, – нам мама всегда готовила. – Хорошо! – начал потихоньку закипать Гарри. – Тогда дождитесь возвращения Кричера. Я не могу делать вам сэндвичи и держать на руках Лили. – А мама могла! – обиженно надул губы Сириус. – Она клала Лили в специальную сумку, и та не мешала ей готовить. – Ладно, – сквозь зубы прошипел Поттер, – мы поищем мамину специальную сумку. – А мама когда придет? – не унимался Сириус. – Скоро? – Да, наверное, – неуверенно отозвался Гарри. – А куда она пошла? – присоединился к брату Джеймс. – Пока не знаю, – стараясь ничем не выдавать волнения, произнес Гарри. – Давайте сперва найдем сумку, а потом я соображу вам что-нибудь на завтрак. На поиски таинственной, но такой необходимой сейчас переноски ушло около четверти часа. Если бы Гарри хотя бы примерно представлял, как она выглядит, ему бы, конечно, ничего не стоило трансфигурировать ее из подручных материалов, но в том-то и дело, что Джинни при нем ни разу не пользовалась чудо-сумкой. – Папа, а почему ты не применишь Акцио? – поинтересовался Джеймс, наблюдая, как Гарри, положив икающую от плача Лили в люльку, в отчаянии роется в шкафу. – Забыл! Спасибо, сынок, – Гарри взмахнул палочкой, и из недр шкафа выпорхнуло нечто, похожее на длинный широкий шарф. – И как этим пользоваться? – спросил он сам себя, пытаясь разобраться, как завязывается чертова переноска. – Мерлин, никогда не прощу этого Джинни! – пробурчал Гарри себе под нос, надеясь, что близнецы его не расслышали. – Кричер достал грудное молоко! – посреди спальни возник эльф, с видом триумфатора державший в руках бутылочку. – А где?.. – начал было Гарри, но тут же осекся. Какая, в сущности, разница, откуда у Кричера появилась спасительная бутылочка, главное – что Лили скоро наестся и наконец прекратит плакать. – Кричер, будь добр, сделай Джеймсу и Сириусу завтрак, пока я кормлю малышку, – распорядился Поттер, вынимая Лили из люльки. – Вот сейчас папа даст нашей девочке покушать, – проворковал он, с нежностью глядя на дочь. – Если мамочка думает, что мы без нее не справимся, она очень заблуждается, правда, маленькая? – добавил он полушепотом. *** Спустя четверть часа, когда сытая и довольная Лили уже крепко спала в своей кроватке, у Гарри наконец дошли руки до письма Джинни. В отличие от переноски, его не требовалось искать. Все это время оно лежало на виду на прикроватном столике. Гарри с опаской, точно пергамент мог быть проклят или отравлен, взял его и принялся читать полные горечи строки. «Гарри, – писала Джинни, – не можешь себе представить, как ты оскорбил меня! Все эти годы я подозревала, что ты не любишь меня. Я прикидывалась дурочкой и старалась не обращать внимания на твои «оговорки», хотя меня всегда передергивало, когда ты называл меня Северусом. Но сегодня мое терпение лопнуло! Я больше не желаю жить с человеком, который, закрывая глаза, видит даже не другую, а другого. Да не просто другого, а мерзкого сальноволосого урода Снейпа, который гнобил нас всех, и прежде всего тебя самого, Гарри, хоть ты, наверное, и забыл об этом. Мне невыносимо думать, что, обнимая меня, ты мечтаешь о нем! Неужели ты женился на мне только потому, что я забеременела, а если бы этого не произошло, прыгнул в постель к Снейпу?! В любом случае теперь мне это уже не интересно. Я устала от твоего вранья и ухожу. Уверена, ты справишься с воспитанием наших детей, а если нет – позовешь на помощь своего Снейпа. Ведь сейчас вам уже никто не помешает быть вместе. Не ищи меня! И не пытайся вернуть! Уже не твоя Джинни».