Очень плохой папочка

Если ад и существует, он никогда не сравнится с буднями одинокого отца. По крайней мере, именно так думает Дино, одной рукой собирая обеды в школу детям, а второй насыпая в металлическую миску корм семейному псу Фыру. Главное — не перепутать. Не поймите неправильно, Дино любит своих детей. Нет, не так — он их обожает. Обожает десятилетнюю Лору за её усердие в учёбе, за стойкий характер, который уже проглядывается даже в таком раннем возрасте. Обожает восьмилетнего Энди за его чуткость, за любовь ко всему живому, будь то божья коровка, цветок или даже пакостливый одноклассник. Просто иногда Дино хочется сбежать на необитаемый остров. Не навсегда, конечно — так, на пару недель, чтобы наконец побыть в тишине. Тишины одинокому родителю очень не хватает. Вот сейчас, например, Лора кричит во все лёгкие, обвиняя брата в том, что он испортил её плакат по биологии, а Энди уже расплакаться готов, потому что он действительно старался, рисуя по контуру травинки. И не так уж и важно, что он сделал их фиолетовыми, а по форме они скорее похожи на маленькие листья марихуаны. Дино мудро не вмешивается, вместо этого отвлекает детей, вручив им контейнеры с ланчем и отправив к машине. Выдыхает, кладя хлеб обратно в кухонный шкафчик, и бросает короткий, но полный надежды взгляд на бутылку текилы, что стоит на верхней полке. И всё же захлопывает дверцу: пить в восемь утра перед рабочим днём — верный путь к увольнению. А ему ещё двоих детей содержать, как-никак. И Фыра. Одевается и выходит, запирая дверь, и тут же ускоряет шаг, видя нешуточную схватку за спагетти с томатным соусом. Энди всеми силами цепляется за предназначенный Лоре контейнер, несмотря на жуткую аллергию на помидоры, а девочка, конечно же, своего не отдаёт, хоть и удерживать приходится одной рукой — вторая занята экипировкой для лакросса. — Энди, тебе это нельзя, — наклоняясь над сыном, пытается вразумить его Дино, пока проходящие мимо соседи недовольно наблюдают за потасовкой. — У тебя на обед сэндвич с индейкой. Слова не действуют совершенно, да и среди детских криков их едва ли слышно, а потому приходится самому протянуть руку к злополучному контейнеру. Но и тут всё идёт не по плану — дети тянут его слишком сильно, и пластиковая крышка с щелчком раскрывается, выпуская всё содержимое наружу. Орудие в виде обмазанных ярким соусом спагетти попадает прямо в цель, и белая рубашка Дино мигом впитывает в себя красное месиво. Лора и Энди останавливаются, глядя на отца круглыми от ужаса глазами, но спустя пару секунд продолжают: — Всё из-за тебя! — Ты никогда не делишься! — Не делюсь, потому что лезешь, куда не просят! Устало потерев переносицу, Дино кое-как усаживает спорящих чад в машину, а сам отправляется назад домой. Приходится надеть неглаженную рубашку, но это лучше, чем весь день ходить с пятнами соуса на груди, тем более, что на работе для таких случаев другие родители припасли отпариватель. К началу десятиминутной поездки в школу дети уже успели угомониться, но это не значит, что она прошла спокойно. Энди восторженными криками провожал каждую встреченную на пути собаку или кошку, а Лора наперебой с ним пыталась донести до отца что-то о грядущем школьном матче, то и дело сбиваясь на то, чтобы поделиться впечатлениями с последней тренировки, дополняя картину размашистыми жестами. Дино упорно пытался слушать и смотреть на дорогу, не обращая внимания на то и дело прилетающие удары в спинку сиденья или в макушку, но из всего рассказа понял только то, что время матча сменили, а нынешняя глава команды Ости взъелась на Лору из-за того, что у неё клюшка лучше. Остановившись напротив школы, Дино физически ощущает, как гора сваливается с плеч. Вручив Лоре пять долларов на школьный ланч и ласково поцеловав каждого ребёнка в макушку вопреки их протестам — мол, стыдно перед одноклассниками — отправляет их на уроки, а сам подходит к группе родителей, которые стоят у входа, чтобы-таки выведать у них время матча. Жалеет о своём решении почти сразу же, заметив прямо в центре образовавшейся группы взрослых знакомую фигуру. Люцифер. Чёртов идеальный отец, который портит жизнь Дино одним своим существованием. Всегда одет с иголочки, всегда с аккуратной причёской и ровной, ухоженной щетиной, всегда пахнет едва уловимым, но несомненно дорогим парфюмом. Его дочерей, Мишель и Лив, учителя ставят в пример остальным, а сам Люцифер, хоть и воспитывает их один, не пропускает ни единого школьного мероприятия. Более того — из года в год продолжает носить гордое звание президента родительского комитета. Все думают, что он просто хочет принимать как можно больше участия в жизни дочерей, но Дино уверен: для брюнета это лишь очередной повод потешить своё эго. Чувство собственного превосходства буквально сочится из каждой клеточки тела Люцифера, но остальные упорно закрывают на это глаза. Мамочки вьются вокруг него, как пчёлы вокруг особенно сладкого, полнящегося пыльцой цветка. Одинокие — совсем бесстыдно, то и дело касаясь то сильных плеч, то мощной груди своими цепкими пальчиками. Замужние — украдкой, когда мужей нет рядом, предлагая свою помощь с чем угодно, томно вздыхая вслед и заглядывая в необычного, алого цвета глаза. И в их взглядах такая приторная смесь из благоговения, похоти и неудовлетворённости, что Дино каждый раз блевануть хочется. Однако вместо этого он расправляет плечи и гордо вскидывает подбородок, морально готовясь к очередному потоку издёвок. Он уверен: Люцифер не упустит шанса уколоть побольнее, указать на его никчёмность и несостоятельность, как делает это каждый грёбаный раз на протяжении последнего года. Начиналось всё вполне мирно: когда Дино перевёл детей в школу имени святой Ребекки, Люцифер и его шайка порядочных мамочек (не)искренне радовались появлению второго одинокого отца. Милые улыбочки, приглашения на йогу, обмены любезностями и праздничными капкейками были даже в какой-то мере приятны, ведь знакомых в новом городе ещё не было. Но в один день Дино заебался настолько, что вынести очередные три часа восторженного трындежа о грядущей ярмарке выпечки оказалось выше его сил. И, стоило ему отказаться участвовать в этом мероприятии и выйти с собрания, как он в буквальном смысле стал изгоем среди дружной компании счастливых родителей. Не без участия Люцифера, разумеется. Совместное времяпрепровождение тут же прекратилось, улыбки сменились на едкие комментарии, а уведомления о собраниях до него волшебным образом не доходили. Благо, успеваемости и внеклассным занятиям детей это не вредило, но вот Дино с каждым показательным выступлением Люцифера становился всё ближе и ближе к точке кипения. — Ну здравствуй, Ди-но, — протягивает брюнет, расплываясь в самодовольной ухмылке. — Привет, — сдержанный кивок в ответ. — Вижу, у тебя выдалось непростое утро, — с напускным сочувствием бросает Люцифер, окинув недобрым, ядовитым взглядом потрёпанную причёску и измятую ткань белой рубашки, и добавляет: — Или ночь? Одна из стоящих рядом мамочек реагирует на его двусмысленный тон мерзким смешком, а губы Дино сжимаются в тонкую полоску, словно заключая внутри не менее язвительный комментарий. Школьный двор — не лучшее место для перепалок, да и опускаться до уровня примитивных насмешек совершенно не хочется. — Я хотел уточнить, во сколько начнётся матч в эту субботу, — как можно более дружелюбно поясняет Дино. — Лора сказала, что его перенесли, но не уточнила время. — Ах, это обсуждалось на прошлом собрании, — Люцифер задумчиво касается подбородка, как будто силится вспомнить, — но тебя ведь на нём не было. Снова. Остаётся только надеяться, что дома ты уделяешь своим чудесным деткам больше внимания. Вслед за осуждающим цоканьем своего предводителя, мамочки смеряют Дино недовольными взглядами, а тот лишь ещё больше закипает от этого цирка. — Мне не приходят уведомления, я уже говорил об этом. — Ну, как так, всем приходят, а тебе нет? — продолжает насмехаться брюнет. — Может быть, стоит ещё раз проверить, вдруг ты просто не прочитал письмо? Случайно, конечно же. Последняя фраза произносится вскользь, и её никто даже не слышит. Всем доподлинно известно, что проигнорировать письмо от родительского комитета — самое страшное преступление для американского родителя, а потому Дино приходится стойко выдерживать нарастающее в воздухе напряжение. — Если ты так сильно занят, что не в состоянии даже на собрание явиться, то, может быть, сейчас не лучшее время для посещения матчей? — предполагает Люцифер, подпитываясь поддержкой своей верной свиты. — Спасибо за беспокойство, но это я сам решу, — цедит Дино, усилием воли возвращая на лицо благосклонную маску. Направляется быстрыми шагами обратно к машине, не оборачиваясь, ведь на сетчатке уже отпечаталась и самодовольная физиономия Люцифера, и недоброжелательные взоры его подружек. Считает про себя до десяти, стараясь делать медленные, глубокие вдохи, но раздражение волной поднимается внутри, когда до ушей блондина доносится небрежное: — Матч в семь. Лучше не опаздывай: дети к таким промахам относятся очень чувствительно. Дино останавливается всего на мгновение, чтобы проводить облачённое в чёрный фигуру тяжёлым взглядом, прежде чем захлопнуть дверь машины. Хуже такого утра уж точно ничего быть не может.

***

Во второй раз он оказывается возле школы уже вечером, когда все занятия, даже внеклассные, уже давно закончились. Дети проведут эту ночь у друзей, и ему бы залечь дома на диване с бутылкой пива и расслабиться под какую-нибудь тупую комедию. А ещё лучше — найти что-то поинтереснее на порнхабе и подрочить, наконец. Но вместо этого он едет в школу, потому что так больше продолжаться не может. Стоило Дино расслабиться на тему субботнего матча и освободить под него весь день, как он получил полный слёз и искреннего разочарования звонок от Лоры. Едва справляясь с эмоциями, дочка поведала, что волею тренера проведёт весь матч на скамейке запасных, хотя это был её первый шанс показать себя и занять место в команде. Успокоив дочь, мужчина быстро сложил в уме два и два: тренер всегда хорошо отзывался о талантах малышки, а школьную команду по лакроссу спонсирует родительский комитет. Значит, в запасных Лора оказалась совсем не просто так. Он вихрем влетает в здание школы и минует один коридор за другим, прекрасно зная, что президенту комитета отведён отдельный кабинет в администрации, и Люцифер частенько задерживается там перед важными мероприятиями. Хоть в этот раз удача оказывается на стороне Дино: он чует знакомый запах мужского парфюма ещё за дверью и решительно распахивает её, находя брюнета за большим письменным столом. Кабинет оформлен не хуже директорского: мебель из красного дерева, кожаные диван и кресла, даже пара картин на стенах, но Дино почти не смотрит по сторонам — в пару шагов оказывается возле стола, на ходу начиная говорить: — Какого хрена ты творишь? Люцифер лишь на долю секунды отрывает алые глаза от документов перед собой, тут же возвращаясь к ним и не выказывая ровным счётом никакой заинтересованности дискуссией. — Изволь уточнить, в чём суть твоих претензий. — О, ты прекрасно знаешь, — блондин упирает руки в стол, невзирая на наплевательский тон. — Может, знаю, а может и нет, — Люцифер нехотя поднимает на него взгляд, смотрит с насмешливым прищуром, ничуть не смущаясь от вторжения в своё личное пространство, и от этого гнев внутри начинает клокотать сильнее. — Так в чём проблема? — Можешь ненавидеть меня сколько угодно, но не смей втягивать в это мою дочь. — С чего ты взял, что я тебя ненавижу? — всё с такой же издевательской интонацией интересуется Люцифер. Встаёт с рабочего кресла и неторопливо, даже вальяжно проходит к закрытому шкафчику, после чего достаёт с полки поднос с графином и парой чистых бокалов. Наполняет один из них чистым виски и делает маленький глоток, после чего продолжает: — Возможно, между нами есть определённое напряжение, но ненависть — слишком сильное слово, тебе не кажется? Опешив от такой наглости, Дино не сразу успевает заметить, как его глаза сами собой принимаются блуждать по замысловатым узорам татуировок, что виднеются на шее и предплечьях брюнета, по острой линии его челюсти и выраженным скулам. Затем опускаются на сильные плечи, мышцы которых перекатываются под гладкой тканью рубашки, пока Люцифер наливает напиток и во второй бокал. Очнуться блондину удаётся лишь когда виски оказывается на столе прямо перед ним, сразу же обдавая ноздри горьковатым, насыщенным ароматом. Проигнорировав жест вежливости, он с силой отталкивается от поверхности. — Лора рассказала мне, что её оставили на скамейке запасных, — продолжает напирать Дино, останавливаясь напротив Люцифера. — И я прекрасно понимаю, что это твоих рук дело. — Моих рук? — тот с наигранным удивлением осматривает свои пальцы, не выпуская из них бокал. — Нет, тут мне пришлось орудовать ртом… вернее, словами, — поправляется, а уголки губ поднимаются чуть выше. — Я всего лишь подметил, что твоя дочурка недавно в команде, и опыт у неё совсем небольшой. А школьные матчи по лакроссу — дело чрезвычайной важности, сам понимаешь. Дино нутром ощущает ту самую последнюю каплю, после которой внутри него что-то лопается, заставляя в мгновение ока оказаться рядом и схватить брюнета за грудки, прижимая к деревянным створкам шкафчика. Бокал с глухим стуком приземляется на ковровый пол кабинета, но изумление в алых радужках быстро прячется за озорными искрами. — Не ожидал от тебя такого напора, — начинает мужчина, но Дино прерывает его, выдыхая прямо в лицо: — Ты завтра же уладишь дела с тренером, и моя дочь будет играть в субботу. — А не то что? Заставишь? — Можешь быть уверен. Они замирают друг против друга, тяжело дыша, обжигая кожу горячими, надрывными выдохами. Жар пламени в глазах Люцифера встречается с голубоватым льдом, который таит в себе не меньшую опасность. Дино еле сдерживается, чтобы не переместить ладони на шею мужчины, а тот совершенно не сопротивляется — напротив, он, кажется, донельзя доволен сложившейся ситуацией. Градус напряжения в кабинете уже зашкаливает, и они оба чувствуют это на себе, ведь становится вдруг невыносимо жарко. Блондин жадно ловит глазами любое проявление эмоций на непроницаемом лице соперника, надеясь предугадать его намерения, но предвидеть следующий шаг ему не удаётся. Требовательные, мягкие губы внезапно накрывают его собственные, целуют порывисто, грубо — так, что дыхание перехватывает. Дино не сразу понимает, что происходит. Выпускает ткань чёрной рубашки из крепкой хватки и замирает, позволяя безумству растянуться на несколько долгих мгновений, но всё же возвращает самообладание и резко отступает назад, буквально разрывая поцелуй. — Какого чёрта? Люцифер ничуть не удивлён такой реакции: продолжает буравить Дино взглядом, а с губ его слетает удовлетворённый смешок. — Брось, ты же не станешь притворяться, что не хочешь меня? — он делает шаг вперёд, а затем ещё, вынуждая блондина отступать обратно к письменному столу. — Я же вижу, как ты на меня смотришь… — приближается вплотную, как хищник, загнавший жертву в угол. — Эти огни в твоих ангельски-голубых глазах… такое ни с чем не спутаешь. Дино нервно сглатывает, вновь ощутив жар чужого тела. Усмешка Люцифера становится шире, но он прячет её, наклоняясь к шее мужчины, очерчивая носом и губами вздувшиеся вены. — Просто ты меня бесишь, — возражает блондин, и вопреки собственным словам прикрывает веки, сильнее вцепляясь пальцами в край стола. Слышит хриплый смех Люцифера прямо над ухом, а лёгкая вибрация пробегается по всему телу едва заметным подрагиванием. — Да? И в штанах у тебя, стало быть, клюшка для лакросса? — татуированная рука накрывает его пах, чуть надавливая, заставляя втянуть воздух сквозь плотно сомкнутые зубы. Щёки покрываются ярким румянцем, но с каждым размеренным движением сильной ладони смущение отступает, открывая путь возбуждению. Люцифер упивается его мучениями, глядит неотрывно, впитывая каждый судорожный вздох, каждый импульс, что заставляет светлые брови сводиться к переносице, а ресницы дрожать. Дино прикусывает нижнюю губу, чтобы отвлечься на боль, но ощущения всё нарастают, и теснота в штанах становится невыносимой. Мысленно отвесив не меньше дюжины проклятий в адрес брюнета он всё-таки поддаётся: зарывается пальцами в тёмные волосы и тянет, тут же встречая его губы своими. Люцифер без промедления углубляет поцелуй, затягивая Дино не в танец — в борьбу. Тот отвечает не менее напористо и грубо, прикусывая влажную плоть, зализывая крошечные ранки и тут же оставляя новые. Послав к чертям остатки разума, прижимается ближе, пока и миллиметра лишнего не остается, а сам утопает в жаркой лаве, которая теперь бежит по венам вместо крови. Чувствует, как Люцифер скользит рукой выше, стягивая с собранных волос резинку и позволяя им волнами рассыпаться по плечам, а затем принимается за пуговицы рубашки. Проворно расстёгивает их одну за другой, но Дино останавливает его действия лёгким толчком в грудь, стоит пальцам достигнуть пряжки ремня. — Нет, — бросает он, подмечая отблеск удивления в карминовых радужках. Прерывается на пару секунд, чтобы насладиться этой реакцией — впервые такой искренней — а затем сам ослабляет ремень. — Будем играть по моим правилам. Люцифер одобрительно хмыкает и быстро справляется с пуговицами собственной рубашки, а огонь в глазах Дино разгорается ярче с каждым новым кусочком голой кожи. Он бесстыдно скользит взглядом по открывшимся узорам татуировок, повторяя каждый контур, словно заворожённый, пока бархатистый голос не возвращает его в реальность. — Как скажешь, ангелочек, — говорит Люцифер, подходя ближе, впервые произнося вслух прозвище, которое поселилось в его голове вместе со светлым и, на первый взгляд, таким непорочным образом. Дино перехватывает руку, которая грозится сжать пшеничные пряди, и вместо этого рывком притягивает брюнета вплотную к себе. — Не называй меня так. Оставив мимолётный поцелуй на покрасневших губах, Люцифер опускается ниже, очерчивая подушечками пальцев и приоткрытым ртом напряжённые, подрагивающие мышцы груди и живота. Оказавшись на коленях, он высвобождает уже давно готовый член Дино из боксеров и, неотрывно наблюдая за реакцией партнёра, насмешливо спрашивает: — А как мне тебя называть? Папочкой? Ответить не даёт — несколько раз проводит рукой по нежной плоти, большим пальцем лаская головку, а затем принимает его в рот дюйм за дюймом. Дино будто током прошибает от долгожданной ласки. Он жмурится и рвано выдыхает, и Люцифер готов поклясться, что это лучший вид из всех, что ему довелось лицезреть за свою жизнь: разметавшиеся по плечам светлые пряди волос, поджатые кубики пресса, тяжело вздымающаяся грудь и, конечно, розоватый румянец на ровной, фарфоровой коже. — Разве ты не хочешь посмотреть? Дино распахивает веки, тут же встречаясь с игривым огненным взором. Люцифер не отводит глаз, проводит языком по всей длине ствола, пальцами и ртом растягивая по налившемуся органу смазку, после чего снова принимает его в себя, а рукой ласкает основание. Блондин заливается краской ещё сильнее, но смотрит теперь не мигая, ведь это настолько пошло, что дух захватывает, и, если бы не надёжная опора из прочного письменного стола, то у него бы, наверное, колени подкосились. Почти выпустив член изо рта, Люцифер чуть втягивает щёки, посасывая головку, и приглушённо стонет, чувствуя сильную хватку в своих волосах. Вибрация пронизывает чувствительный орган, приближая Дино ещё на шаг ближе к пику, но заканчивать так быстро он не собирается. Тянет брюнета за плечо, и тот нехотя отрывается от своего увлекательного занятия. Прокладывает дорожку из поцелуев-укусов обратно, повторяя оставленные ранее метки, успевшие уже налиться кровью. Морщась от лёгкой боли, Дино нетерпеливо привлекает Люцифера к себе за шею, впиваясь в его губы и ощущая на них свой вкус, отчего крышу сносит окончательно. Наскоро расстегнув ремень, он освобождает партнёра от последних частей одежды и обхватывает ладонью твёрдый член, а из покрытой татуировками груди вырывается глухой рык. Люцифер подаётся бёдрами вперёд, но Дино отстраняется слишком быстро, буквально через пару движений, вынуждая его разочарованно выдохнуть. Касается пальцами припухших губ и обходит брюнета сзади, рукой упираясь ему между лопаток, настойчиво подталкивая к краю стола. Люцифер усмехается, без слов понимая его намерения. — В верхнем ящике конфискат старшеклассников, — недвусмысленно кидает он через плечо, довольно прищурившись, а сам упирается ладонями в деревянную поверхность. Дино даже не удивляется, обнаружив в указанном месте всё необходимое, и вскоре возвращается к мужчине. Одной рукой проводит вниз по татуированной груди и прессу, пока пальцы второй, щедро сдобренные смазкой, на ощупь находят тугое колечко мышц. Проникает внутрь осторожно, растягивая упругие стенки под себя, а Люцифер закусывает нижнюю губу, теряясь в смеси боли и наслаждения. Расслабляется окончательно, когда свободной ладонью Дино принимается ритмично водить по его члену, вторя движениям пальцев внутри. — Блядь, — срывается с припухших губ, ведь ощущения слились в один опьяняющий коктейль, от дискомфорта уже и следа не осталось, а блондин всё медлит, — давай же. Терпение всегда было одной из самых сильных сторон Дино, а соблазн попытать Люцифера ещё хоть немного слишком велик. Дино и сам уже на грани и едва терпит, но в ответ лишь прижимает разгорячённое тело сильнее к столу, продолжая пытку, наказывая за все причинённые неудобства, изливая, наконец, всю скопившуюся за год злобу. Люцифер уже, кажется, готов кончить и без продолжения, но вдруг пальцы сменяются пустотой, заставляя его разочарованно выдохнуть. Крепкая, горячая ладонь ложится ему на поясницу, призывая прогнуться ещё немного, а затем Дино медленно входит, и всё внутри отзывается на растяжение переливами наслаждения. Оно скапливается внизу живота натянутой струной, и каждый из коротких, пока ещё осторожных толчков задевает её, вырывая из груди глухие стоны. Мужчине требуется всего-ничего, чтобы привыкнуть, и вскоре он уже сам подаётся назад, насаживаясь глубже, прижимаясь ближе, туго обхватывая каждый сантиметр возбуждённой плоти. Кабинет наполняется запахом секса и пошлыми звуками соприкосновения тел, пылающих от каждого движения, от каждого касания и томного вздоха. Движения Дино теперь едва ли нежные, но это и не нужно — не сейчас, когда разум затуманен настолько, что кроме похоти и ожидания желанной разрядки ничего не осталось. Он обхватывает Люцифера за шею, приникает губами к пульсирующей венке, толкается в него быстро, порывисто, подгоняя нарастающее напряжение обоих, при этом не прекращая стимулировать его член. Обводит подушечкой большого пальца налитую, пульсирующую головку, стирая выступившую каплю смазки, а затем размазывает её по стволу, задевая каждый особенно чувствительный участок. Сдерживаться становится всё труднее, а стоны уже едва ли останутся незамеченными ночной охранной, но им совершенно наплевать — оба чувствуют приближение оргазма, и остановиться не смогли бы даже под угрозой обнаружения. — Люцифер, — зовёт Дино, а тот даже отозваться не может — лишь оборачивается, ловя ртом чуть обветренные губы блондина, продолжая встречать каждое рваное движение. На грани сознания улавливает, как пальцы сжимают бёдра и член всё сильнее, а острые зубы царапают губу, и этого достаточно, чтобы струна внутри наконец-то лопнула, посылая по всему телу электрические разряды. Дино кончает следом, замерев внутри расслабленного, податливого тела, но не разрывая поцелуй — уже размеренный, чувственный. Они продолжают стоять так, лениво, медленно касаясь друг друга губами, пока отголоски оргазма не стихают окончательно, позволяя привести в порядок себя и свои мысли. Люцифер оставляет верхние пуговицы рубашки расстёгнутыми и делает несколько больших глотков виски из уцелевшего бокала, а Дино краем глаза наблюдает за ним, кое-как собирая растрепавшиеся волосы. — Что ж, — прочистив горло, начинает он, вспомнив, зачем вообще оказался сегодня в этом кабинете, — я надеюсь, что мы друг друга поняли, и впредь такого не повторится. — О, поверь мне, такое точно повторится, — на лицо брюнета возвращается привычная ухмылка. — А вот за детей и свою роль в комитете можешь больше не волноваться. Дино кивает и разворачивается, скрывая улыбку. Собирается уже покинуть помещение, но голос Люцифера настигает его у самой двери, вынуждая обернуться. — Должен сказать, меня впечатлила та самоотверженность, с которой ты ринулся отстаивать место дочери в команде. Ты хороший отец, — говорит он неожиданно просто и искренне, как бы констатируя непреложную истину. И тут же добавляет, сверкнув игривыми огоньками в глазах: — И очень плохой папочка.