***
Ами вышла из арки небольшого парка, где проходил праздник и прислонилась спиной к прохладной стене соседнего здания. Она чувствовала, как все ее тело горит, будто от стыда. Она стянула с ног обувь и, оглянувшись по сторонам, легко вспрыгнула на крышу, желая добраться домой незаметной тенью. Холодный душ не помог, горячий тоже, девушка лежала битый час в кровати, силясь заснуть. Ей хотелось расслабиться. Как бы она не отрицала, но тело, почему-то именно сейчас, требовало разрядки. «Почему-то именно сейчас» — перекривляла свои же мысли девушка, раздраженно встав с кровати и упершись обеими руками на подоконник. «Как это могло произойти? Почему в моей жизни не может быть все просто? С завтрашнего дня капитаном моей команды станет красивый молодой шиноби, о котором я бредила когда-то, мечтая встретиться. А что сейчас? Я хочу смотреть на него и ощущать все тот же трепет в груди, так почему его нет?» Девушка переместила руку на грудь, ощущая под пальцами свое сердцебиение. «А может, есть?» Она чуть сместила пальцы, задевая затвердевший сосок через ткань футболки. Да, это было определенно то, что ей было нужно. Девушка отошла от окна, удобно разместившись на кровати, и с неким злорадством мысленно поблагодарила Орочимару за тот псевдо сон с Какаши. Ами прикрыла глаза, вспоминая запотевшую кабинку душа, клубы пара, наполнявшие всю ванную комнату, открывающуюся дверцу. Вот она вновь скользит взглядом по мышцам, опуская свою руку все ниже, и ниже, и когда ее пальцы ловко добрались до заветного бугорка, начав медленно ласкать чувствительное место, ее взгляд наткнулся на большой шрам, пересекающий всю грудь. Шрам, который она видела не так давно, в больничной палате во время истории о буйстве Наруто с хвостами. — Твою мать! — Ами резко подскочила на кровати, запустив обе руки в волосы и резко дергая, пытаясь прийти в себя. — Нет-нет-нет. «Какой отвратительный выбор» — Заткнись! «Хотя мне есть, что рассказать тебе о Джирайе, уж поверь» — Я сказала, заткнись! — выкрикнула девушка. Она встала с кровати, резко перевернув рукой прикроватную тумбочку от злости и ощущая, как ее зрачки резко сужаются, превращаясь в змеиные. — Не хочу. Я не хочу никаких чувств. Мне это не нужно, мне это будет мешать, прошу, — зашептала девушка, опускаясь на колени и думая о том, началось ли это сегодня, или танец стал лишь катализатором всего того, что она хотела скрыть от самой себя все эти годы. Девушка коснулась пальцами губ, прикрыв глаза, а затем обняла себя руками в защитном жесте. — Нельзя. Я не имею права на это. Не имею. Послышался стук в дверь, и Ами дернулась от неожиданности, вставая с пола. Она не смогла сдержать чуть разочарованного вздоха, когда увидела новоиспеченную Хокаге, открыв дверь. — Ты ждала кого-то другого? — учтиво спросила та, разглядывая бардак в комнате. — Нет, конечно, нет, кого я еще могу ждать в такой час, — чуть улыбнулась та, пропуская свою наставницу в комнату. — Не спится? — спросила женщина, усаживаясь на диван у окна. — У тебя тут уютно. — Да, как-то не могу уснуть. Что-то случилось? — девушка взглянула на часы, подмечая, что время перевалило уже за полночь. — Слишком настырные гости, никак не могла отвязаться. Ты уж прости, что так поздно, — она кинула взгляд на раскрытую книгу, лежащую рядом с ней, и прочла название вслух. — «История Конохи. От основания деревни и до смерти Четвертого Хокаге» — Да вот, говорила же, взяла почитать. В комнате воцарилась тишина, и они обе застыли, ощущая неловкость ситуации. Ами переживала, что о ней может подумать наставница после ситуации на празднике. Может, она пришла сказать, что разочарована ее поведением? А может, на самом деле, никто и не заметил? — Ах да, кстати, я забыла сказать. Можешь смело носить протектор, теперь, ты официально чунин Конохи. Девушка резко вскинула взгляд, не веря своим ушам. — А Наруто? — Могла бы для приличия и за себя порадоваться, — недовольно пробурчала женщина. — Мы пока думаем над этим, но, вероятнее всего, он тоже. — Цунаде-сама. — Да, Ами? — Расскажите мне о семье Наруто. — О семье? — Да. О его родителях, вы мало рассказывали о них. Я все еще чувствую очень большую стену между нами, и, вероятно, так и будет. Но у меня есть непреодолимое желание понять его мысли и переживания, а затем помочь ему найти свой путь. И для этого мне хочется знать о нем как можно больше. — Тогда, может, сделаешь чай, раз уж мы все равно решили провести эту ночь за разговором? Девушка тепло улыбнулась, отправившись на кухню, и уже через десять минут она с упоением слушала о большом генеалогическом древе семьи Узумаки, умостившись под боком своей наставницы.***
— Черт, Ами, просыпайся! — неугомонный мальчишка расталкивал крепко спящую девушку, с головой завернувшуюся в спальник. — Дома меня ждет рамен и теплая кровать, я устал на этой двухнедельной миссии, вставай, говорю! Девушка сонно моргнула, высовывая голову из-под спальника. — Твою мать, Наруто, солнце только встает, я пол ночи не спала, отвали от меня! — отпихнула приставшего к ней парня девушка, обратно укрываясь. Парень насупился, отходя от Ами и направляясь к другим членам команды, в попытках поискать удачи у них. Он знал девушку недолго. Сначала спасение Гаары, потом миссия со шпионом Акацуки, затем поединок и повышение их обоих до ранга чунинов. И сразу же, без передышки, новая миссия, прямо после праздника. Девушка не солгала насчет кошмаров, он действительно часто просыпался по ночам от ее криков или всхлипов, если они ночевали не в гостевых домах, а раскладывали небольшой лагерь прямо под открытым небом. И все же, не смотря на свою замкнутость и зачастую, даже грубость, она не казалось ему неприятным человеком. Он не знал, что она пережила, не знал о ее прошлом и настоящей семье, но как только он спрашивал об этом, она лишь снисходительно улыбалась, изредка трепля его по волосам, как ребенка, и обещая рассказать как-нибудь в следующий раз. Наруто не раз видел, как пристально за ней наблюдает Какаши, как иногда вслушивается в ее неразборчивый ночной шепот во время ночных дежурств. Однажды юный джинчурики попытался пошутить о том, а не влюбился ли его сенсей в Ами, но, получив от того хмурый взгляд, тут же стушевался. Но Какаши и сам не знал, что не так. Что-то его напрягало в ней, и он, хоть убей, не мог понять, что именно. Она была слишком отстраненной, изредка кидая тоскливые взгляды в сторону их уже давно сплоченной команды. Какаши старался, действительно старался общаться с ней, как с Сакурой или Наруто, но не мог ничего с собой поделать. Общение выходило натянутым и грубоватым, все больше склоняясь к форме капитана и подчиненного. Но казалось, девушке было даже все равно. Она будто была создана для того, чтобы молча выполнять приказы, показывая себя очень хорошо на миссии, хладнокровно оценивая ситуацию. И лишь когда дело касалось безопасности кого бы то ни было, она превращалась в разъяренную фурию, слепо бросаясь на защиту Наруто или Сакуры, игнорируя какую-либо логику, стратегию или опасность своему здоровью. И вот этого он совсем не понимал. Не давая никому выйти перед ней, будто бы от этого зависела ее жизнь. Будто бы, если ранят хоть кого-то из ее команды, она провалит самую важную миссию в ее жизни. Но они все были знакомы меньше месяца, оттого такое рвение делало девушку все более темной лошадкой. И поэтому он предпочитал наблюдать за ней со стороны, радуясь тому, что никто из его команды не спешит сильно с ней сближаться, и всем от этого было комфортно.***
— Цунаде-сама, — вошел в кабинет Какаши. — Отчет о миссии. — Долго же вас не было, какие-то трудности? — послышался голос Джирайи, стоящего у окна. — Да, все как всегда, несколько не особо профессиональных шиноби, не более. — Травмы, жертвы? — задала дежурный вопрос Цунаде, кидая взгляд на Хатаке. — У Ами небольшие повреждения, но Сакура справилась на месте. Блондинка вздохнула, прикрывая глаза руками. «Чертова девчонка» — Где она сейчас? — спросила Хокаге, намереваясь в очередной раз отчитать за неаккуратность. — Когда мы вошли на территорию Конохи, то разминулись. Предположительно на полигоне. — На полигоне? — удивился отшельник. — Сразу после миссии тренироваться? В ответ парень лишь пожал плечами, мол, мне-то какое дело. — Какаши, она же в твоей команде, почему ты не настоял на том, чтобы она пошла отдыхать? — вскипел мужчина. — Она не моя ученица, и я не имею права ей указывать. Если хочет — пусть тренируется. — Когда ты успел стать таким говнюком? — рассерженно кинул Джирайя, поворачиваясь ко всем спиной и выходя из кабинета, громко хлопнув дверью. — Прости его. Он слишком о ней беспокоится, — устало сказала Цунаде. — Он даже не спросил, как Наруто. — Что? — Он даже не поинтересовался, как мальчишка выполнил миссию, как он себя чувствует и куда направился первым делом. Наруто — сын его ученика, которого он очень любил и к которому относился, как к родному сыну. Но с вашим приходом в Коноху каждый встречный может с уверенностью сказать, что у Джирайи-сама появился любимчик из учеников. Точнее, любимица. Поговорите с ним об этом, потому что когда Наруто поймет — это отобразится не самым лучшим образом на его психике. — Что за глупости ты говоришь? С чего ты вообще… — Я просто предупредил, Цунаде-сама, — серьезно посмотрел на нее парень. — Хорошего вам дня. После этих слов он развернулся и вышел из кабинета, оставив Хокаге в одиночестве размышлять над ситуацией. Джирайя стоял в гуще кроны соседнего с полигоном дерева. Он наблюдал за отточенными движениями девушки, в которых явно виднелась рука Цунаде. Работа с кастетами поистине впечатляла, но ей все еще не хватало выносливости, а для качественного сражения это было важным аспектом. «Нужно будет как-то с ней позаниматься» — подумалось мужчине. Отрабатывая удары ладонью на одном из манекенов, девушка вдруг остановилась, втянув носом воздух, а затем поворачиваясь и смотря в сторону деревьев. «Корица, — чуть улыбнувшись, подумала девушка. — Все та же корица» — А вы все доказываете, что вас не зря назвали извращенным отшельником, подглядывая за девушками? — попыталась пошутить Ами, с досадой понимая, что дрогнувший голос выдает ее с потрохами. — Ладно тебе, — затянул в привычной манере вышедший из леса мужчина, — разве могу я подглядывать за той, кого считаю своей дочерью? Ами слегка вытянулась в лице, сжав кулаки от того, что эти слова неприятно отозвались где-то в груди, тут же засаднив, как от кровоточащей раны. Джирайя резко выдохнул, понимая, что его сравнение было максимально глупым, но сказанного уже не вернешь. Они оба стояли в слегка напряженных позах, ожидая, когда кто-нибудь все же заговорит. Тишина как-то неприятно давила, казалось, даже ветер стих, чтобы дать им возможность разъясниться. Никто из них не хотел заводить разговор, понимая, что вероятнее всего он приведет к тому, что их отношения, только-только вернувшиеся в нормальное русло, могут испортиться. Секунды сменялись минутами, и девушка уже подумала о том, что сбежать отсюда, трусливо поджав хвост — было бы не самым плохим вариантом, как вдруг мужчина подал голос. — Прости меня. Девушка удивленно посмотрела на него, пытаясь понять, о чем все-таки говорит отшельник. — За что? — искренне спросила девушка, и тут уже пришло время задумываться Джирайе. «Действительно, за что?» — думал он, но конкретного ответа найти не мог. За то, что поцеловал тогда, пару лет назад? Или за то, что позволил себе намного большего во время недавнего танца? А может быть, он просил прощения за то, что последние несколько ночей просыпался от того, что ему снилось продолжение их с Ами танца, но уже в горизонтальном положении, лежа на кровати без одежды? Не было ничего плохо в том, чтобы переспать с девчонкой ее возраста, останавливаясь на одну ночь в каком-нибудь гостевом доме во время своих путешествий. Но Ами не была создана для такого, она пережила слишком много плохого за последние пару лет, и он не мог себе этого позволить. Джирайя корил себя за это, практически ненавидел. Давным-давно он пообещал, что больше не совершит ни одной ошибки, которая могла бы причинить боль его близким, но вновь и вновь поддавался эгоистичным желаниям, нарушая свои же обещания. Он понимал, что должен был стать отцом девушке, должен был стать ей наставником, обучить всему, что мог, а потом уйти на задний план. Он искренне желал ей счастья, желал, чтобы она обрела здесь дом, друзей и любовь. Отшельник понимал, что сам же мешает ей достичь этого, но просто не мог ничего с собой поделать. Хоть раз в жизни ему захотелось ощутить себя желанным мужчиной, и, чувствуя, с каким трепетом девушка тогда отнеслась к его поцелую, он не смог этого забыть. Но сейчас Джирайя остро ощутил, что лишний здесь. Было правильно, когда он путешествовал по миру, вдали от этих мест. Коноха была его домом, но оставаться надолго он здесь не мог. Просто не имел права. — За что вы просите прощения, сенсей? — напомнила о своем присутствии девушка, немного сбитая с толку таким поведением. — За то, что переступил твои границы. Я знал о твоих переживаниях и мечтах, но все равно позволил себе лишнего. — Если вы говорить о танце, то, вероятно, мы оба виноваты, — немного жестче, чем хотела, ответила девушка. — Но поверьте, если бы вы сделали что-то, что мне не понравилось бы, — она остановилась, понимая, что говорит немного не то. «Или то?» — В общем если бы вы действительно переступили мои границы, то поверьте, я бы дала вам об этом знать самым доступным способом. — Справедливости ради, я надеюсь, что этот танец заставил Какаши хоть немного приревновать, иначе вся та ситуация была пустой тратой времени для тебя, — мужчина как-то неловко улыбнулся, пропуская мимо ушей ее слова, будто бы пытаясь выразить поддержку девушке, и она окончательно вышла из себя. — Джирайя-сенсей, — сказала она, не скрывая свое раздражение и делая акцент на обращении. — Если у вас есть какие-то конкретные претензии или вопросы ко мне, можете их озвучить. Если нет, то я бы предпочла откланяться. Она сжимала и разжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони и думая о том, какая же она все-таки жалкая. Она не понимала, почему он сказал, что считает ее дочерью. Было ли это так или он, как и она, просто осознал, что тот поцелуй — был их потолком, дальше которого они не имели права заходить. А может, девушка просто надумала себе лишнего? Если вспомнить, она никогда до недавнего времени не задумывалась о том, испытывает ли что-то к своему наставнику. В первую очередь, это было уважение и всепоглощающая благодарность, как и к Цунаде, за все, что они сделали для нее, за всю ту поддержку и заботу. Но если к блондинке она относилась, скорее, как к матери, то Джирайя был для нее другом, которого она могла слушать, а в какой-то момент и хорошенько треснуть за неуместные шуточки. Тот поцелуй вызвал в ней массу приятных эмоций, но она старалась не думать о чем-то большем на протяжении всего этого времени, когда они путешествовали с Цунаде. Девушка даже поверила в то, что для нее это было лишь способом найти «связь» с этим миром. Но стоило Джирайе радостно улыбнуться ей после того, как они с Цунаде переступили черту города, как девушка поняла, что тот поцелуй так и остался единственной связью с этим миром. Ни радостные объятия Гаары, ни скромное пожатие руки Наруто, ни широкая спина Какаши, который нес ее после стычки с Акацуки, не смогли помочь ей создать свои воспоминания. Ничего, кроме того поцелуя. И поэтому, когда во время танца Джирайя аккуратно скользнул руками по ее талии, сминая ткань пальцами, она поняла, что падает в пропасть. — Претензии? Ами, я извиняюсь за то, что украл твой танец и поцелуй, который должен был принадлежать другому. У меня нет к тебе претензий, у меня есть лишь извинения, мне жаль за то, что поступил так. — Да что ты такое несешь?! — взорвалась вдруг Ами, неосознанно переходя на «ты» и понимая, что разговор стал каким-то бессмысленным. — Может, стоит хоть раз спросить о моих мечтах и переживаниях, прежде, чем делать какие-то выводы? Девушка перевела дыхание и продолжила более спокойным голосом. — Тогда, в прошлой жизни, все было проще. Когда я видела сны о Конохе, все были лишь детьми, о которых хотелось заботиться и оберегать. Но сейчас я смотрю на них и понимаю, что они больше не дети. У всех за плечами свои проблемы, о которых я больше не знаю. Когда я наблюдала со стороны за разными людьми, я видела их тяжелые переживания и самые искренние эмоции, которые они открывают лишь наедине с собой. По крайней мере, они думали, что наедине. И мне казалось, встреться я с ними — я смогу понять их лучше, чем кто-либо еще, — Джирайя понимал, о ком конкретно говорит девушка, и как бы это не отдавало тупой болью в его сердце, он предпочитал молча продолжать слушать. — Но я очень сильно ошибалась. Наблюдать со стороны — одно, это просто. Для этого не нужно ничего взамен, никакой ответной реакции. Я так ждала прибытия в это место, а сейчас ощущаю, что я здесь чужая. Коноха — это слаженный механизм, и каждый человек в нем — очень важная деталь, а я чувствую себя лишней. Почему я смотрю на этих людей и не чувствую того, что чувствовала? Почему все мои ожидания не оправдались? Я смотрю на Какаши и понимаю, что это действительно было неплохой целью для самосовершенствования, отличной мотивацией, но на этом, как оказалось, его влияние на мою жизнь закончено, не смотря на то, что я столько лет мечтала о встрече с ним. Я думала, что найду здесь свой дом, что эти люди — станут мне самыми близкими на планете, но как бы я не пыталась к ним приблизиться, у меня не выходит. Я делаю шаг в их сторону, а они от меня два. — Тогда почему ты просто не поговоришь с ними? — Что значит, просто не поговорю? — Ты растопила сердце Гаары, самого нелюдимого человека из всех, кого я когда-либо видел, только с помощью разговоров. — Он не такой, как они. Он видел меня насквозь. — Дай им шанс, Ами. — Шанс на что? На что, Джирайя-сенсей? Я хочу лишь оберегать их. Со стороны. Мне комфортно стоять за их спиной, а не идти рядом с ними. Я оказалась в этом мире по дурацкой случайности, и почему-то возомнила, что мне есть здесь место, стала верить глупым мечтам о том, что смогу начать жизнь с чистого листа, вот только единственные чернила, которые у меня есть — эти, — она задрала футболку, оголяя часть печати. — Ами! — поднял руки мужчина. — Ты что, с ума сошла, не здесь! Кто угодно может увидеть это. Девушка горько усмехнулась. — «У каждого в этом мире есть предназначение» — сказала мне во время нашего первого разговора Цунаде-сама. Мне кажется, что всех можно охарактеризовать одним словом в связи с этим предназначением: отец, наставник, Хокаге, спаситель, джинчурики, принц. Или сосуд, — она вскинула взгляд, полный боли, на отшельника и продолжила. — Моей миссией является лишь сдерживание Змея внутри и защита тех, кого когда-то мечтала видеть друзьями. Именно так, как вы и сказали в нашу первую встречу. Я старалась быть кем-то другим, правда старалась, но сейчас понимаю, что не хочу ни к кому привязываться. Это делает меня слабой, а быть слабой — противоречит моей миссии. Я не хочу… Не хочу этих связей, — отрезала девушка, глядя в упор на мужчину. — Никаких. Ни с кем. Она чуть поклонилась, высказывая этим уважение, а затем закинула рюкзак, лежащий рядом, на плечо и отправилась в сторону своего дома, оставляя мужчину в растерянности. — Ами, — послышалось сзади, и девушка внутренне сжалась. Ей хотелось, правда хотелось развернуться и попросить прощения. Ей хотелось высказать все, что было у нее на душе, ведь только с Джирайей она могла была быть полностью открытой. Но вспомнив, к чему это может привести, она лишь упрямо сжала кулаки. В ее состоянии все было, как с чакрой: шаг в сторону — и это бешенное пламя выжигало ее изнутри, а в данном случае потеря контроля над собой и над своими эмоциями сулила высвобождение опасного нукенина, а этого она не могла себе позволить, пусть даже ради такой благой цели придется пожертвовать своими личными мечтами и желаниями. — Ами, — вновь услышала она голос, в котором прозвучало отчаяние. — Ты спасаешь всех. Но кто спасет тебя? Девушка чуть заметно дернулась от его слов, а затем, ничего не ответив, продолжила свой путь, через мгновение скрывшись в противоположной стороне леса. — Если ты хочешь оберегать их, если правда желаешь стоять лишь позади них, а не рядом, то знай, что точно так же, позади тебя, буду стоять я, — тихо сказал мужчина в пустоту, в горечью смотря на место, на котором всего минуту назад стояла девушка, и ощущая такую непривычную, давно забытую боль в сердце.