постоянная в ряду изменяющихся

Он стоит на вокзале. Чёрные лакированные ботинки покрываются пылью. Душно. Он расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки. Нервно смотрит на часы. Третий раз за две минуты. Жена недовольно косится на него. Он сказал ей собирать вещи позавчера. Этот переезд был ударом по её нервной системе. «Почему мы так торопимся?». «Меня перевели, и нужно ухватиться за свободную вакансию». Куда же тебя перевели? Тебя уволили за связь с несовершеннолетней. Но жене об этом знать необязательно. И детям тоже, разумеется. Бе-гу-нок. Бежишь от своих проблем, стараешься не оглядываться. Но не получается. Совесть взывает? Её личико, обрамлённое кудрями. Её глаза и потёкшая тушь. Дрожащие колени. Сбитое дыхание. Имя-отчество. Имя-отчество. Стон. Рука вверх — ответ на уроке. Строчка пятёрок в журнале. Капля пота в ложбинке между грудей. Запах мусса для тела. След от галстука на запястьях. Слёзы. Горячий стаканчик зелёного чая. Дубликат ключей. Поцелуи мокрые и глубокие. Сливочные бёдра. Розовые подушечки пальцев. Её голос над ухом. Шепчет, кусает. Юная, по-детски невинная. Даже не объяснился на прощание. Неужели тебе не стыдно перед ней? Перед своей маленькой девочкой… Шепчет на ухо. Он оборачивается. Никого. Смотрит на часы. Дети. Трое. Один — грудничок — на руках у жены. Маленький и черноглазый. Копия мамы. Двое других — близнецы. Бегают вокруг уставших родителей и кричат. Лавируют между чемоданами. Невыносимо раздражают. Копия папы. А у неё глаза были зелёные… Ком в горле. Испарина на лбу. Смотрит на часы. Где чёртов поезд? С ней не было никаких планов. Никаких иллюзий. Условный финиш — её выпускной. Она не хотела от него детей, не хотела за него замуж. Он уверен, что она даже не думала об этом. Он знал, что её образ — юность и красота — покоробится, если смешать его с браком. Такие, как она, не должны быть скованны этим. Она просто хотела быть. Быть в его мыслях постоянно. Быть под ним и над ним. Быть духовным образом, идеалом. На идеалах не женятся. Их боготворят, их воспевают, их ублажают. Ну что, воспел? Жена дёргает его за руку. Что-то говорит. Туманно и сухо. Слова падают тяжким грузом. Независимо от того, что та говорит. Он абстрагирован. Он в вакууме поклонения своему божеству. Она говорила с лёгкостью. Кричала, плакала, стонала под ним. Всё с лёгкостью. Её эмоции были чисты. Она их демонстрировала, а не скрывала. Вызывала неопределённое чувство. И стояк. Поезд промчался мимо с огромной скоростью. Затормозил. Удивительно, пара минут, и вот, он уже сидит в вагоне. В неплохом купе. Окружён семьёй, поддержкой и заботой. Она была интересной. Она могла цитировать. Могла говорить так, что потом он цитировал её на совещаниях. Могла говорить ёмко и резко. Могла — сладостно и трепетно. Её хотелось заткнуть. Её хотелось слушать. Он закрывал ей рот ладонью, она кусалась. Он просил её кричать, она делала это не из-за его просьбы. Она многое делала ради себя, просто он воспринимал это как исполнение его прихоти. В душе пусто. В руках телефон. На дисплее отложенное сообщение. «Доброе утро. Это выглядит несуразно, я знаю. Ты в праве и вовсе не отвечать. Просто прочитай, хорошо? Опрометчиво думать, что ты меня не винишь. Я был не прав, оставив тебя без объяснений. Одну. Если тебе нужно утешение, то знай, что я тоже один, потому что только с тобой я чувствую себя полноценным. Ты даёшь чувствовать жизнь. В тебе бурлит жизнь. По венам, под кожей. Везде. Ты — не просто источник, ты и есть эта энергия. Видеокамеры были включены, их установили без моего ведома, а я не обратил на них должного внимания. Дальше сама понимаешь, не глупая ведь. У нас не было планов. Мы даже не могли запланировать должным образом поход в кино или театр. Поэтому, думаю, то, что случилось — всего лишь приближение неминуемого. Я скоротал срок возможности получать удовольствие своей невнимательностью. Ты очаровательна. Твои касания, твои поцелуи — это то, что в моей памяти до гроба. Твой запах, твои повадки. Голос, цвет глаз и порывистое дыхание. Я всё сохранил в себе. Ты — бутон. Никто не смел его рвать, но я не рвал, а выращивал. Венеру Милосскую лепили по твоему подобию. В моём сердце твоё тело. И, чёрт тебя дери, ты всегда будешь константой в моей жизни. Постоянной в ряду изменяющихся».