Молчи о своих желаниях

      Луна, изредка выглядывая из-за туч, заглядывала в окно, приближая время к восходу солнца, а Гермиона все не могла сомкнуть глаз. Ее голову слегка кружило от выпитого вина, а в висках от долгого отсутствия отдыха чувствовалась тяжесть.       Она была бы не против поселиться в одной комнате с Роном и Гарри, но Малфои разместили ее отдельно. Так, действительно, было правильно, но вместе с друзьями Гермиона не чувствовала бы себя так одиноко.       Гермиона долго лежала, рассматривая потолок комнаты, но сон не желал раскрывать для нее свои объятия, и девушка, решив, что лучше всего будет немного побродить по Малфой-мэнору перед сном, отправилась на кухню.       -Люмос! - скомандовала она, зажигая на кончике палочки огонек.       Она покинула свою спальню, преодолела коридор и спустилась по лестнице в просторный холл, залитый лунным светом. Оттуда Гермиона повернула налево, и, миновав еще один длинный коридор, оказалась на кухне.       Дождь все еще лил и с силой хлестал по стеклам. В кронах ив и высоких туй шумел ветер. Он завывал в каминах по всему Малфой-мэнору, пробудив ночные сквозняки.       На столе у раковины Гермиона нашла бокал и, налив из графина воды, сделала несколько глотков, наслаждаясь спокойствием.       Дом Малфоев спал. В нем царила умиротворяющая тишина, не имеющая ничего общего с разразившимся вечером скандалом.       Гермиона сделала еще глоток и, заклинанием очистив кружку, вернула ее на прежнее место. Стекло тихо звякнуло, и со стороны окна девушка услышала шевеление.       -Не спится?       Голос Беллатрикс, раздавшийся в темноте, заставил Гермиону содрогнуться.       Реакция сработала молниеносно, и девушка, выставив палочку вперед, всмотрелась в силуэт во тьме. Она медленно подняла глаза на женщину, стараясь совладать с эмоциями. Та, как оказалось, сидела прямо на подоконнике, наполовину скрытая за шторой. В руке у Пожирательницы была бутылка огневиски. Видимо, того бокала, что ей напоследок дал Люциус, спровадив спать, оказалось мало, и женщина спустилась на кухню за добавкой.       Пальцы девушки непроизвольно стиснули рубашку, под которой испуганной птахой забилось сердце.       -Кто тебе позволил ходить по этому дому, словно ты тут гость, грязнокровка? - окинув девушку взглядом, полным брезгливости, Беллатрикс сползла с подоконника и направилась к Гермионе. Та отодвинула подальше стакан, чтобы Пожирательнице не взбрело в голову расколотить его вдребезги.       -Отвечай, когда я спрашиваю. - сквозь зубы потребовала Беллатрикс, громыхнув бутылкой по столу.       -Времена, когда кому-то могло понадобиться Ваше разрешение, давно прошли. - парировала Гермиона, напрягаясь от того, как близко к ней очутилась Беллатрикс.       Ту слегка покачивало. В крови Пожирательницы было слишком много алкоголя. Опасно много.       -Я спустилась, потому что мне не дали выпить.- демонстрируя бутылку, созналась ведьма, и пристально уставилась в карие глаза девушки.       Взгляды старых врагов схлестнулись. Волшебницы изучали друг друга, жадно поглощая одну деталь внешности за другой.       На голове у Беллатрикс было черти что. Волосы, обычно собранные наверху в какую-никакую прическу, превратились в хаотичное сплетение кучерявых локонов, часть из которых все еще держалась на темени женщины, а часть струилась вниз по плечам и лопаткам. Гермиона раньше не задумывалась, насколько они длинные, но теперь она видела, что некоторые пряди доходили до локтей женщины.       Если не считать всклокоченных волос и дикого блеска в глазах, Беллатрикс выглядела совсем не так, как раньше. Состояние кожи женщины, во времена противостояния с Темным Лордом имевшей оттенок мертвенно-бледный, заметно улучшилось. Щеки в лунном свете казались жемчужными, и темные бездны глаз на этом светлом лице выглядели завораживающе. Теперь Беллатрикс не была так похожа на обтянутого кожей мертвеца, пробудившегося от спячки, и если бы не нездоровый блеск глаз, она выглядела бы привлекательно.       Привлекательно?       Гермиона содрогнулась, поймав себя на этой мысли, и нахмурила лоб. Наверняка, теперь в Азкабане просто стали лучше кормить.       -Что такое? Ты меня боишься, Грейнджер? -Беллатрикс, покачиваясь, шагнула к ней, приближаясь на опасное расстояние. - Ну же, скажи!       Глаза черным ониксом сверкнули в темноте, искушая Гермиону дать жесткий отпор, но она лишь сложила руки на груди, отгораживаясь этим жестом от перебравшей Пожирательницы.       -Не боюсь. - хмуря брови, произнесла она. - Мне противно стоять рядом.       -Ну, не будь такой дрянью. - хмыкнула Лестрейндж, подкрадываясь еще на шажок.       Ощущая, что ее загоняют в угол, девушка отступила, и Беллатрикс совершила молниеносный бросок, не давая ей ускользнуть. Капкан из ее рук захлопнулся вокруг гриффиндорки.       -Запомни, грязнокровка, -прижимаясь к Гермионе всем отяжелевшим от алкоголя телом, выдохнула Пожирательница. - Я ворона, а ты - маленькое зернышко. Я сожру тебя. Ты так быстро проскочишь мне в глотку, что я и не замечу.       Гермиона отвернулась, ощущая на себе горячее дыхание женщины. Та прижалась к ней так плотно, что девушка могла ощутить жар тела Пожирательницы сквозь одежду. Из ее груди вырвался сдавленный вздох, и девушка вцепилась руками в край стоящей позади кухонной тумбы.       -Что же ты не бежишь? - зловеще мурлыкнула Беллатрикс, цепляясь когтистым пальцем за пуговицу на рубашке Гермионы и прижимаясь кончиком носа к щеке девушки.       Та поежилась, стараясь ускользнуть от собственных мыслей о теле женщины, жмущемуся к ней с тяжестью бетонной плиты. Грудь Беллатрикс, мягкая и горячая, вздымалась прямо у нее под носом, и Гермиона побоялась, что Пожирательница услышит, что ее сердце колотится от этой близости, как у загнанного зайца.       -Почему смотришь не на меня, Грейнджер? Увидела на столе грязь? - пальцы ведьмы больно ухватили Гермиону за подбородок и силой развернули лицо девушки к себе. Угрожающий шепот Беллатрикс прогремел, как грозовой раскат, и обсидиановые глаза, отражая свет луны, диким, хмельным взглядом мазнули по лицу девушки.       Та застыла, точно недобитая кошкой мышь, старающаяся прикинуться мертвой, чтобы в следующую секунду дать деру. Ее собственные глаза буравили взглядом лицо Пожирательницы и, остановившись на темных губах, Гермиона в нетерпении облизнула собственные.       -Грязь - это то, что весь вечер извергает твой рот. - наконец, выдохнула она, дрожа от возбуждения. Ее пальцы неуверенно уперлись в тазовые кости Беллатрикс, отталкивая женщину. -Это единственное, на что он способен.       Ее ответ так долго созревал в голове, а Беллатрикс среагировала на него мгновенно, парировав:       -А тебе бы хотелось, чтобы он был способен на что-то еще, грязнокровка?       Пожирательница ухмыльнулась, играя горячим дыханием на губах девушки.       О, Гермиона бы хотела! Об этом свидетельствовало ее тяжелое дыхание и пальцы, впившиеся в бедра ведьмы. Она и не заметила, что уже не отталкивает ведьму, а удерживает ее на месте, потому что эта опасная близость пробуждала сладостную тяжесть в паху.       Беллатрикс будто что-то смекнула. Она хмыкнула, отпрянув, но Гермиона, взбудораженная ее низким тоном, последовала за ней. Ее рука метнулась вперед, сквозь темные вьющиеся пряди, обхватывая затылок и замедляя отступление Пожирательницы. Гриффиндорка всем телом качнулась вперед, и губы в движении поймали горячий рот Беллатрикс. Пальцы девушки скользнули по корсету, туго вплетаясь под шнуровку и удерживая женщину в стальной хватке.       Пожирательница ошарашенно ахнула, растеряв всю спесь от такого посягательства, а затем с протяжным стоном разомкнула губы, давая девушке впиться в них с новой силой.       Изголодавшаяся по чужому телу, Лестрейндж накинулась на нее, как разъяренное животное, ощутившее на языке вкус крови. Длинные ногти ведьмы царапнули кожу сквозь рубашку, оставляя ссадины на молодом теле.       В движениях Беллатрикс было столько жадности и агрессивного желания, что у Гермионы подкашивались колени. Девушка позволила ей вновь оттеснить себя к тумбе и вымученно застонала, ощущая, как тесно прижимается к ней вожделенное тело. Ладони Гермионы, совершенно не слушаясь хозяйку, скользнули по спине Беллатрикс. Ниже, ниже. Тонкие шустрые пальцы потянули вверх ворох темной ткани.       Беллатрикс простонала, опуская руку на шею девушки и ощутимо ее сжимая. От этого властного жеста у Гермионы перехватило дыхание, и она, дурея от напряжения, рывком подняла остатки запутанной ткани. Ее ладони пробежали по бедрам Пожирательницы, цепляя шнурки чулок. Бархатная кожа скользнула под подушечками пальцев, и Гермиона с силой стиснула бедра женщины. Дыхание ее сбилось, и девушка, высвободив одну руку из-под подола, коснулась лица Беллатрикс, желая более глубоких поцелуев. Ладонь переместилась на затылок Лестрейндж, с нажимом подтолкнув голову женщины под град страстных поцелуев. Ведьма со стоном поддалась, и Гермиона, ощущая играющий с ней кончик языка, мгновенно заполнила рот Пожирательницы своим, за что тут же поплатилась.       -Совсем с ума сошла, Грейнджер? - взревела Лестрейндж, с силой отпихнув от себя девушку. Она одернула свое одеяние, оторопело таращась на гриффиндорку. Рука Беллатрикс взметнулась вверх, тыльной стороной запястья спеша стереть с губ след поцелуя, и Гермиона заметила, что лицо женщины пылает. Черные глаза, точно что-то взвешивая, окинули взглядом переминающуюся с ноги на ногу Гермиону.       -Что ты… - брякнула Беллатрикс, но тут же осеклась. Выражение ее лица менялось с каждой секундой. Оно становилось все более жестоким. Наконец, она выдавила на лицо гримасу лютого раздражения, рявкнув. - Твой язык был у меня во рту!       Гермиона не знала, что ответить. Происходящее с ней и без того казалось бредовым сном, но вкус горячего рта Беллатрикс все еще тек дурманящим зельем в ее крови, а губы ощущали прикосновение смеси из терпкого алкоголя и кофе.       -Грейнджер. - процедив фамилию девушки сквозь стиснутые зубы, Беллатрикс резкими движениями привела в относительный порядок непослушные волосы. - Ты свихнулась?       Молчаливое согласие Гермионы стало ответом на ее вопрос, и губы Беллатрикс дрогнули, образуя фирменную зловещую улыбку. Она поцокала языком и вымолвила, качая головой:       - Грейнджер! Ты действительно меня хочешь, грязнокровка!       Последнее слово, звучащее как обвинение, и это выражение лица Лестрейндж заставило кровь Гермионы вскипеть. Поцелуй итак казался ей чем-то запредельным, невозможным и противоестественным, а о большем она и думать не могла. Теперь же, под лукавым сиянием черных глаз, она впервые поняла, что все так далеко зашло, и это привело ее в ужас. Гермиона встряхнулась, стараясь подобрать слова, чтобы списать все на случайность, но возбуждение пересиливало. Ее тело плавилось от мучительной близости, словно кубик льда, поднесенный к горящей свече.       -Щеночек. – пьяно протянула Беллатрикс, добивая ее елейным тоном, и вновь прильнула к хрупкому телу, с силой стиснув в кулаке рубашку девушки. - Давай, скули.       Не успевая оправиться, Гермиона получила жалящий поцелуй, затем второй. Рот Беллатрикс, жадный и горячий, вовлек ее в подобие звериной грызни.       Гриффиндорка вымученно застонала, обхватывая трясущейся рукой затылок женщины и с силой прижимая ее тело к своему. Пальцы Беллатрикс стиснули ее тонкую шею, доводя Гермиону до дурманящего удушья. На мгновение женщина отстранилась, и черные глаза, поглощая эмоции ее жертвы, жадно мазнули по лицу гриффиндорки. Беллатрикс усмехнулась, как сам дьявол, ее язык лизнул губы Гермионы, сорвав измученный вдох, и вторгся в приоткрытый рот, вновь терзая и лишая рассудка.       -Нарцисса! - из глубины дома послышалось раздраженное рявканье Люциуса. - Куда она испарилась?       Его тапки гулко застучали по паркету в направлении кухни, и Беллатрикс завертелась на месте, отпихивая от себя размякшую Гермиону. Поцелуй был прерван жестоко и грубо. Девушка закусила истерзанную грубой лаской губу, восполняя потерю.       Она едва дышала, когда зажегся свет, и Лестрейндж толкнула стоящую возле них бутылку за спину девушки. Та, убрав руки за спину, ухватилась за горлышко, пряча орудие преступления и становясь сообщницей Пожирательницы.       Ослепленный Люциус вытаращился на Гермиону, выпучившую на него глаза, а затем, чуя неладное, переметнулся на Пожирательницу:       -Ты что тут делаешь?       -Пришла поесть. - видимо, совершенно не думая, выпалила Беллатрикс. Она опиралась одной рукой на тумбу, стараясь не выдать степени своего опьянения.       Малфой старший оглядел кухню и, не замечая ничего съестного, с сомнением уставился на родственницу.       -И застала Грейнджер с бутылкой огневиски. - мгновенно нашлась та.       Гермиона в возмущении воззрилась на женщину, и Пожирательница слегка сузила глаза, заставляя ей подыграть.       -Д.. Да, я… - Гермиона, сомневаясь в правильности того, что делает, продемонстрировала Люциусу бутылку. - Мы с Роном хотели сыграть в одну магловскую игру.       Гермиона не любила врать, да и не умела. Ей на миг показалось, что Люциус придет в бешенство, но тот лишь устало вздохнул.       -Беллатрикс, вернись в свою комнату и прекрати доставать гостей. Я сам принесу тебе поесть. Хватит слоняться по Малфой-мэнору в темноте, как жуткое привидение.       Взгляд девушки скатился с лица Беллатрикс к темной татуировке на шее женщины. Под символами, обозначавшими порядковый номер заключенной, горячо билась яремная вена, и Гермиона с тяжестью осознала, что больше всего хочет примкнуть к ней губами. Возможно, даже укусить, чтобы вызвать у Беллатрикс стон.       "Интересно, - пришло ей в голову, - Возможно ли при этом почувствовать вкус чернил?"       -Иди, Беллатрикс. - голос Малфоя-старшего вернул ее в реальность, выдернув из омута постыдных мыслей.       Пожирательница обворожительно улыбнулась Люциусу, отталкиваясь от тумбы и кое-как обретая равновесие. Она проплыла мимо мужчины, точно ядовитая медуза, готовая распустить стрекательные нити и одним касанием прикончить его. Старший Малфой отпрянул, выпуская ее, дождался, когда она растворится в темноте коридора, а стук каблуков стихнет в глубине дома, и ласково коснулся плеча Гермионы.       -Иди. И не думай о ней. Пусть лает, сколько ей вздумается.       Девушка кивнула, спеша убраться подальше, пока Люциус не разгадал причину стыдливых багровых пятен на ее коже.       Не думать о том, что произошло между ней и Беллатрикс, было невозможно. Руки Гермионы помнили мягкость тела женщины, а губы приятно саднило. Ей хотелось вновь ощутить на себе пылающий рот Пожирательницы, и смешать себя со вкусом ее терпких губ.       Поднимаясь по лестнице на второй этаж, девушка ощущала стыд и возбуждение. Мысли метались, как ускользающие от патронуса дементоры.       Дыхание остановилось, когда Гермиона поняла, что угодила в поток света, льющийся в темный коридор из спальни Беллатрикс. Сама женщина, словно паук, подстерегала ее в дверном проеме. Девушка застыла перед ней, не в силах сделать и шага. Ее взгляд метнулся с сурового лица Пожирательницы вглубь комнаты, на расправленную постель. Одеяло белым небрежным облаком манило войти и испытать постель женщины. Но Гермиону не приглашали.       -Бутылка. - требовательно качнула рукой Беллатрикс, возвращая внимание девушки. -Давай ее сюда!       Не дождавшись, она выхватила у Гермионы огневиски и прильнула плечом к косяку двери. Ее взгляд смерил девушку с ног до головы, и Беллатрикс мечтательно вздохнула. -Если бы я не была так пьяна, я бы оставила на тебе столько шрамов, сколько тебе не приснится и в самом страшном сне. Больше не смей делать ничего подобного. Никогда.       Гермиона вспыхнула и попыталась подобрать слова, чтобы обрушить на Беллатрикс поток негодования, но та опередила ее. Рука Пожирательницы совершила резкий взмах, и дверь, громыхнув, стремительно захлопнулась в дюйме от лица Гермионы. Девушку обдало потоком воздуха, и она, ахнув, отпрянула, на всякий случай пощупав нос пальцами.       Гриффиндорка стиснула зубы, пропитываясь кипящей ненавистью, и собралась было, поддавшись эмоциям, ударить по двери ногой, как вдруг распахнулась дверь в конце коридора, и из-за нее показался сонный Рон. Щуря один глаз, он уставился на Гермиону.       -Откуда грохот? - широко разевая рот в зевке, он дождался, когда Гермиона приблизится к нему и усмехнулся. - Ты чего такая злая?       -Просто иди спать. -Ничего не объясняя, произнесла Гермиона, разворачивая Рона в нужном направлении.