Четыре грани финала

Хвала богам или кто теперь вместо них — я не в пижаме. Обычные, слегка жмущие в икрах джинсы и серый свитер, прикрывающий даже горло. Повседневная одежда, не привлекающая внимание ни одной полицейской машины, спешащей к месту массовой резни. Хотя сейчас я ни одну полицейскую машину не вижу и не слышу. Да и какая разница? Я ведь мертва. Хотя свыкнуться с этой мыслью невероятно трудно. Я дышу, ощущаю запахи, хожу, думаю, слышу, вижу… и всё равно мертва. Убила саму себя в той, прошлой жизни. И хотела начать новую, с чистого листа и избавленной от прошлого памятью… но убила я не только себя. Поэтому высшие силы, чем бы они ни были, воспротивились. И вместо блаженства устроили наказание. Или я сама себе его устроила? В мир, созданный по моему предсмертному желанию, пришли не только надежды и страсти, но и страхи с комплексами. И они точно так же сработали против меня, заставляя отдаваться саморазрушению. Потому что я, как и всегда, сама виновата в том, что происходит. Во всём этом ещё надо разобраться, а пока… пока я иду по ночной Москве и не знаю, куда приткнуться. Если верить ангелу-Уихару, то это всё тот же мир, что я выдумала. Только теперь не вертится вокруг меня — то есть, никто обо мне не знает? Никто не рассматривает меня как часть Харухи? Не желает строить интриги вокруг моей персоны? Хорошо и плохо одновременно. Я зашла под козырёк у одного из круглосуточных магазинов, в которые ходила при жизни, и всмотрелась в него. Вот отсюда совсем не похоже на мир, где властвует магия: всё то же держащееся молодцом и даже выбеленное здание, чьи трещины старости уже ничто не может скрыть. Никаких потусторонних огоньков или особого раствора, созданного в знак невероятного прорыва технологий. Да и в небе пусто. Ни дирижаблей, ни флаеров, ни космических кораблей, ни спешащего на метле волшебника-полуночника. А выходящие из магазина люди самые обычные. Никаких палочек, шляп, ярких расцветок — просто люди с режимом работы два через два и диким расписанием возвращаются домой. Или идут на работу, если расписание совсем дикое. Надеюсь, меня опять не обманули и не воскресили в самом обычном мире. Это будет очень, очень подло… Опасность я осознала, когда нож с тихим щелчком раскрылся у моего горла. Трое парней поворачивали так, словно хотели зайти в магазин, но вместо этого окружили меня. Они даже ничего не говорили, они просто дико ухмылялись — так, как ухмыляются все парни — и тяжело дышали. Один из них схватил меня за свитер и дёрнул так, словно надеялся порвать, и я едва не упала. Бандиты. Гопники. *** Я никогда не сталкивалась с ними напрямую. Отчасти потому, что папа или мама всю школу провожали меня и встречали, боясь, что я уйду в какие-то переулки и там попадусь гопникам. Я разделяла их страх. Мне не о чем было общаться с одноклассниками, большая часть новостей проходила мимо. Но даже так я знала про похождения гопников, знала, что некоторые из учеников дружны с ними, а некоторые наоборот. Моя одноклассница однажды неделю не приходила в школу, потом отсидела пару месяцев бирюком хуже меня — и просто исчезла. Все шептались о том, что гопники подловили её в переулке и изнасиловали, а я боялась, что однажды такое случится со мной. Поэтому всегда радовалась, когда в книгах и фильмах гопников избивали, арестовывали и убивали. Мне казалось, что они прочитают это, испугаются и перестанут калечить жизни людей. То, что гопники не читают, мне как-то не приходило в голову. Я была уверена, что читают все. Что у всех такой же кругозор и список литературы, прочитанной ради удовольствия. Я сама виновата, что боюсь обсудить эти книги, а так бы давно завела друзей. Реальность оказалась ошеломляющей. *** Я не желала ни пошевелиться, ни позвать на помощь. После трёх смертей от рук злодеев нож у горла и гнусные ухмылки как-то не особо пугали, а втягивать посторонних, причинять им неудобства… Будет четвёртая смерть, ну и что. Либо отправлюсь к ангелу и попробую прояснить ситуацию, либо появлюсь здесь и уйду в другую сторону. Не умру же я во второй раз. Как это вообще работать будет. Парень вновь дёрнул за свитер, на этом раз сильнее, тот аж затрещал. Стоп, они же не собираются… Я же в джинсах, в закрытом свитере, я совершенно некрасивая! Всегда носила такое, чтобы никто даже не подумал насиловать! Папа всегда говорил, что насилуют только тех, кто уже одет как шлюха! Они же… они же не… Парни подступили совсем близко, от них несло перегаром и алкоголем так сильно, что меня замутило. За свитер дёргали уже все трое, чётко намереваясь порвать, и всё, что я могла сделать, это пискнуть: — Помогите… — Простите, дама попросила о помощи, и я обязан вмешаться, как галантный рыцарь. Так что пиздуйте отсюда, уёбки, пока я не засунул дилдо в ваши задницы по самый хуй. Парни аж отшатнулись от меня, и мы все уставились на подошедшую к нам фигуру. Скрывающую лицо за узнаваемой красно-чёрной маской и говорящую на удивительно приличном русском. — Ты чё, опух… — начавший дёргать меня не успел договорить, как Дэдпул моментальным ударом ноги заехал ему в висок. — Во, я опять кому-то вправил мозги, — удовлетворённо кивнул он, когда раздался хруст и парень упал замертво. — Надёжно и чётко, вплоть до самой смерти. Эй, ты всерьёз на меня с таким огрызком лезешь? — парень с ножом кинулся на него и попробовал ударить в живот. — Здесь даже техника не поможет, мудак. Дэдпул, продолжая болтать, махнул вынутой из-за спины катаной, и рука с ножом отлетела в сторону. Парень открыл рот заорать, но следующим взмахом улетела его голова. Третий гопник оказался умнее всех и уже перебегал дорогу, пытаясь вбежать в небольшой парк и затеряться, но Дэдпул наставил на него пистолет, выстрел выбил из головы парня красное облачко и тот рухнул. — Отлично, чувствую себя героем, — Дэдпул спрятал всё оружие и схватил меня за руку. — Идём со мной, если хочешь жить. Я не успела ответить, как мир расплылся в дымке. *** Мы очутились прямо перед гигантским аквариумом, в котором одетая в красное акула как раз жрала чью-то ногу. Я отшатнулась и даже вскрикнула, но Дэдпул мигом подхватил меня: — Но-но, аккуратнее, садись сюда, — он подвёл меня к вытянутому обеденному столу, за которым мы когда-то изучали — были в иллюзии изучения плана по захвату Камня Реальности. — Я бы предложил тебе чаю, но я американец, и потому могу дать лишь колу. Хотя я на самом деле канадец, но для вас канадцы и американцы всё равно что для нас русские и украинцы. Включая пропорции ебанутости. С этими словами он пробежался до холодильника и вынул оттуда бутылку газировки, после чего поставил её передо мной. На бутылке было чётко написано Pepsi, но Дэдпула это явно не волновало. — Ты как вообще? — он уселся напротив меня и блаженно потянулся. — После таких открытий кто-нибудь стал бы сраться или обсирать, а ты молчишь. Всё нормально, выходит? — Во второй петле ты… или ты в иллюзии… в общем, что я по прибытии в Нью-Йорк должна была увидеть что-то неправильное и оттого понять, каков этот мир на самом деле, — я взялась за газировку, и Дэдпул подтолкнул ко мне стакан. — Что ты имел в виду? — Ты не догадалась, — он сокрушённо покачал головой. — Когда ты улетела из Японии в США за секунду, то время ничуть не изменилось. Там день и тут день. С часовыми поясами такое невозможно, как понимаешь. Я поглядела в стакан, где плескалась тёмная, завлекающая своими пузырьками жидкость, и тихо ответила: — Я бы тогда просто решила, что и это иллюзия Таноса. Не мир моих фантазий. Повисла тишина, а затем Дэдпул вздохнул и стащил маску. — Ну, никто никогда не говорил, что из меня хороший подсказчик, — он бросил её прямо на стол, и я едва не подавилась газировкой. Я знала, что его лицо уродливо — и это очень мягко говоря. Но вблизи оно оказалось не только разбухшим как гроздь винограда, но и жутко покрасневшим, в некоторых местах вплоть до нарывов. За ухом даже образовался гнойник, и совершенно непонятно, как всё это не воняет. — Весело, да? — от его взгляда ничего не укрылось. — Я могу отрастить голову или восстановиться из хуя, но рак всё равно останется жрать меня. И никакая сыворотка не поможет. Это уже фактически концептуальное заражение, а от концептов не спасёт ничего. Дэдпул должен страдать нахрен, и поэтому я хочу помочь тебе. — Что? — уставилась я на него, ничего не понимая. — Кто такой Дэдпул? — ткнул он в себя. — Крутой чувак, весь из себя такой опасный и чёткий. Матерится, кривляется, обезъянничает, не признает авторитетов, не чистит зубы и ложится спать после десяти вечера. Убивает всяких мудаков, никогда нахрен не затыкается, оскорбляет всех, кого достанет. Любит чимичангу, потому что название, сука, прикольное. Любит единорогов, потому что его мужыцкость неспособна пошатнуться даже от такого дерьма. Страшный сон твоего папки и влажный твоей мамки. Любой, кто не прыщавый дрочер, терпеть не может меня и мой хайп. Короче, я ебаный клоун, только вместо грима у меня это вот, — Дэдпул почесал один из бугров на шее. — А кем я был для тебя? Не таким уж и клоуном. Не матерящимся через каждое, блядь, слово. Почти достойным человеком, со своими ебанутостями, но вполне позволительными ебанутостями. С Питером вон зависал, а мне нравится зависать с Питером, всем нравится зависать с Питером, даже его злодеи порою грабят банки лишь для того, чтобы позависать с Питером. А самое главное — для тебя моего рака почти не существовало. — Это ведь очень больно, да? — спросила я, когда Дэдпул ткнул в ещё один бугор и поморщился. — Ты даже, сука, не представляешь как. Особенно сейчас, когда я отвык от этой срани. Так что теперь буду тебе помогать восстанавливать всё как было. В исключительно шкурных интересах. — И как ты поможешь? — Наклоню в нужном направлении и отвешу волшебный пендель. Мы обменялись взглядами. — Фигурально. Кое-что дам, кое-что подскажу, ну и немного экспозиции, куда уж без неё. Но это, прости, всё. По крайней мере сейчас. — Почему? — Потому что знаю я эти долбанные высшие силы. Испытание, превозмогание, покаяние, из предложенных вариантов не вздумай выбрать прагматичный. Если я сделаю за тебя всю работу, всё скажу прямо, объясню и разжую, то скривятся и скажут — нет, неправильно, ты должна была сама всё пройти, давай-ка заново с убранными из памяти подсказками и без этого высера в красном, — Дэдпул скривился, исказив и без того уродливое лицо. — Я столько с ними встречался, что поверь на слово — скажут. Так что придётся основные шаги делать самой. Я отпила ещё газировки, не чувствуя желания шагать даже собственно ногами. Голова трещала от мыслей, вопросов и образов, над некоторыми вещами нужно было как следует подумать… а над некоторыми наоборот — ни в коем случае не думааааааать… — Э, да ты засыпаешь, — от Дэдпула и это не укрылось. — Давай, та комната, где спала тогда, снова твоя. Можешь возвращаться туда на ночь, если всё нормально пойдёт, придираться не буду. И обижать тоже — я убийца, наёмник и безумец, но изнасилование ни-ни, клянусь Акулпулом. Акула, давно успевшая проглотить ногу, согласно скрестила катаны. — В холодильник тоже можешь лазать, но учти, там полно всякого говна. В том числе буквально, будь осторожна со стеклянными банками на второй полке. Чимичанги тоже не советую, та ещё гадость, честно говоря, ебу только из-за прикольного названия. Всё остальное хватай свободно, но будь осторожна, я тут арендую и ко мне иногда заявляются пострелять из гранатомётов всякие хуестасы… Он продолжал болтать сам с собой, когда я вышла на лестницу и добралась до запомнившейся комнаты, еле сумев по пути завернуть в ванную. В комнате сразу рухнула на кровать и заснула. *** Очки перед сном успела положить на прикроватную тумбочку, и сейчас еле нашарила. Зрение у меня не такое уж и плохое, мир не превращается в размытый кисель, но за компьютером сидеть без них попросту невозможно. Посидеть бы за компьютером… посмотреть аниме, или почитать с экрана что-нибудь… может даже попробовать всё-таки освоить компьютерные игры, мне их запрещали как нечто тупое и агрессивное… так смешно и так горько звучит… Нет. Не думать об этом. Никакого компьютера пока что — и это «пока что» наверняка надолго. От стресса спасаться чем-то ещё. Дела на сегодня… Дэдпул обещал рассказать и помочь, а там поглядим. Вся моя жизнь «там поглядим». Продираться сквозь ощущение собственной никчёмности и ненужности с пылающей до самого конца надеждой. Надеждой, что так и не сбылась при жизни, а теперь грозит не сбыться и после смерти. Нужно найти свою собственную грань, но я не имею ни малейшего понятия, как это сделать. Пока всё, что остаётся — плыть по течению и хотя бы пытаться орудовать веслом. Надеюсь, помощь от Дэдпула сработает. Если он не лжёт — но я не думаю, что лжёт. *** Просмотр фильма о Дэдпуле сам по себе стал чудом. Сходить в кинотеатр одной возможности не было, только качать видео, однако полтора свободных часа мне бы никто не дал. Особенно если увидели бы, что я смотрю. Но тут родители с бабушкой отправились на день рождения по приглашению, а меня специально оставили одну — подозреваю, неизвестный именинник сам так попросил. Не знаю, почему, но и не расстраиваюсь, ведь так я смогла полноценно расслабиться и посмотреть фильм. Он действительно оказался тем, что обещал и для чего я его скачала — провокационной комедией, показывающей и говорящей такое, что я больше никогда не видела и потом долгое время носила в памяти. Но больше всего (даже больше сцены секса, от которой я решила не отворачиваться) меня поразил сам Дэдпул. Вопреки всем матам, убийствам и шуточкам передо мной предстал благородный человек, принимающий жизнь какой она есть и желающий спасти свою девушку в том числе от самого себя. И от него шли те же вайбы клоунских персонажей, что изо всех сил пытаются веселить и смешить, но на деле жутко страдают. Я всегда сочувствовала таким. И я сочувствовала Дэдпулу. *** Когда я спустилась вниз, то обнаружила его орудующим у небольшой плиты. Дэдпул нацепил маску обратно, а заодно и передник с приторно-розовым единорогом. — Доброго утра, красавица, — он помахал мне скороводкой. — Садись, я блины уже заканчиваю готовить. Русские ведь любят блины, да? Правда, я их без яиц готовлю и вообще обезжирил. Это, наверное, уже и не блины вовсе. Но я почувствовал страстное желание взяться за скороводу, и не бургеры же мне жарить. Так, а их жарят? — спросил он сам себя. — Эх, всё-таки я не американец. — Слушай… — осторожно поинтересовалась я, усевшись за стол, где в чашке уже дымился теперь слабо-коричневый чай. — Можно тебя спросить? — Что угодно. — Ты вчера сказал, что боль от рака вернулась, хотя со мной её не было, да? То есть, как бы я изменила тебя в свою сторону, а сейчас ты уходишь обратно к, ну, канону? — В точку, Даша, — Дэдпул подкинул блин до потолка, но искусно поймал. — Наш мир больше не зависит от твоих взглядов, и потому всё немножко идёт по пизде. Я это осознаю и стараюсь держаться, хотя без мата уже не обхожусь, но вот тот же «Энтерпрайз», например. Пока всё скреплялось твоим желанием, то они все работали дружными мухоморами. Не особо эффективно, но это опять-таки от тебя зависело, извини. А сейчас у них вырастет немало склок друг к другу. — Например? — Например… — Дэдпул опять подкинул блин. — Например, Алистер Кроули спит и видит, как мир избавляется от силы Харухи Судзумии. И по своему мудачеству согласен на то, что и саму девочку надо того. Удерживают его только инопланетяне, но знаешь — держи блин, — Дэдпул метнул мне его на тарелку так быстро, что я едва не свалилась со стула. — Эти все пришельцы себе на уме. Я совершенно не ебу, но они точно неуязвимы для временных петель и всяких концов света. И потому наверняка тоже в курсе того, кто ты и что за хрень творится. А как отреагируют — не берусь гадать. Держи ещё блин. — А Танос? — я аккуратно, стараясь не обжечься, свернула блин рулетиком. Такое чувство, что давно не ела горячего. — Он тоже знает? — Х-м-м. Думаю, не знает автоматом, но вот когда захочет покопаться своей перчаточкой, то уж точно. Правда, сейчас Танос думает разобраться с Лордом Инглишем, который уже буянит на краю Вселенной. Держи блин. Зелёный громила его, разумеется, прихлопнет, но какое-то время они точно повеселятся. Ещё и Лорд Инглиш… как будто мало было злодеев. Но ладно. Если Танос не знает, а заодно и занят, то с остальным разберусь. — Значит, мне сейчас лучше всего заняться Алистером? — Я извиняюсь за грубые слова, но ты ведь сегодня смотрелась в зеркало? — Дэдпул метнул мне сразу пять блинов. — А, стоп, его даже в ванной нет. Виноват. В любом случае, у тебя для «заняться Алистером» нет ничего. У меня, если что, тоже. Если мы займёмся Алистером, то Алистер займётся нами. А посетить его лаборатории я хочу лишь с полностью заправленным огнемётом. Я вздохнула, но нисколько не обиделась. Не на что тут обижаться. — Лучше всего тебе ни во что не встревать, — Дэдпул отошёл от плиты и направился к столу, неся стопку блинов прямо между ладонями. — Тебя никто не знает, и пусть так останется. Друг с другом разберутся сами. Я наконец доела блин, и он даже горячий был очень вкусным. У меня в последнее время было какое-то странное неприятие яичного белка, желудку становилось неуютно от него, но яйцо в день считалось обязательным. Возразишь — начнутся скандалы. — Но мне ведь надо что-то делать, — посмотрела я на также приступившего к трапезе Дэдпула. — Как-то раскрывать эту свою грань. Ты ведь не сможешь даже подсказать, в чём она заключается? — Не возлагай на меня особых надежд, — помотал тот головой. — По канону пробивание четвёртой стены вообще дурка и лишь кажется. Что-то я не знаю, что-то думаю, что знаю, а что-то путаю с глюками. С нами в прошлых петлях приключался розовый слон, говорящий с вьетнамским акцентом? — Э-э… нет. — Оу. То-то я думал, что у слонов обычно мозамбикский акцент. Тогда лучше положи хуй на сведения от меня, я вполне могу из головы их вытащить. Короче, подсказывать не могу и не буду, предлагаю самой изучить мир. — Изучить мир? — Ога. Потому что как всё было, пока ты на своём горбу держала? Всё замечательно склеилось, все выходят и уходят в нужный момент, а если этого нужного момента нет, то и не выёбываются. Где Две Чаши? Где неинтересные эсперы пятого уровня? Где мнение Гарри Поттера о происходящем, хотя на него и так всем насрать? А вот сейчас всё это может вылезти. — А может и не вылезти? — Мир-то тобой создан. Если решила, что нахуй какое-то неперевариваемое тобой дерьмо, то его и не появится. Наверное. Сама открой, я с тобой не пойду, попробую немного пошуровать и что-нибудь взорвать ради светлого будущего. Походи по миру, тусанись в Хогвартсе, понаблюдай за Финесом и Фербом, укради машину времени, чего-нибудь ещё там. Главное собери всю инфу, что дотянешься, а там решение само придёт. Во, что я хотел-то! — Дэдпул выскочил из-за стола и выбежал из комнаты, но вернулся уже через несколько секунд, держа в руках узкий серебристый пояс. — Держи. Дарю, даже не в кредит с кэшбеками. — Телепортационный пояс? — я встала и осторожно приняла его. Пояс слегка поблескивал и казался инопланетным гостем в царстве моих джинс со свитером. — Тут ещё и стелс-поле, как в том твоём костюме. А вот лечения нет, увы, мне-то оно нахрен не сдалось, — Дэдпул схватил сразу три блина. — Надень, затем подумай, где или у кого хотела бы оказаться — и хоп. Защита от ошибок и случайных стен встроена, побочных эффектов нет. Для меня нет, я ку-ку, так что внимательнее. — Хорошо, — я сразу же обернула пояс вокруг талии. Тот спокойно защёлкнулся, оказавшись ровно впору, и я слегка оправила свитер так, чтобы прикрывать его от посторонних глаз. — Ну что ж… — Дэдпул прошёлся до аквариума. — Как я говорил, можешь спокойно приходить спать и опустошать холодильник. Только будь осторожнее, я про гранатомёты нихуя не шутил. И да, сейчас буду Акулпула кормить, так что не советую задерживаться, это слишком брутальное зрелище. — Тогда до свидания, — я сразу понимаю, когда перестаю быть важной. — И спасибо тебе огромное за всё, Вейд. — И тебе спасибо, Даша, — он слегка поклонился. — Добейся успеха, пожалуйста, меня в рот не ебёт возвращение к страдающему безумцу, кривляющемуся ради мемов. Я тоже поклонилась ему, а затем закрыла глаза и сосредоточилась. *** Когда я ещё на первой грани пришла сюда с Томой, то особо не обратила внимания ни на что. Озеро как озеро, кальмара нет, а остальное неинтересно. А сейчас стояла и почти наслаждалась прозрачной яркой водой и лёгким ветерком, устраивающим на спокойной поверхности игривую рябь. Противоположный край озера почти таял в лёгкой дымке, но смотрела я не туда: с моей позиции открывался замечательный вид на массивный замок, внушающий трепет могучей старостью и целяшийся в небо огромными башнями. Я ведь хотела очутиться тут. Вопреки любой логике. Со страниц книги Хогвартс представал загадочным, уютным, бросающим вызов и одновременно готовым поддержать в трудную минуту домом. Даже сюжет и персонажи не привлекали так, как желание жить в таком доме. Но когда шанс выпал, то я полностью его провалила. Пусть и опрадываясь отсутствием памяти. Что я только не провалила… а сейчас и возможности вернуться почти нет, разве что… Я с сомнением положила руку на талию, нащупывая пояс сквозь свитер. Он работает в Хогвартсе, это очевидно, и никакие маглоотталкивающие чары на меня не действуют. В теории могу прокрасться на территорию замка, не спеша погулять там, осмотреть все укромные уголки — с телепортацией хоть как теряйся — полюбоваться на бытовую жизнь и… И будет очень неплохо найти Выручай-комнату. Дающую то, в чём ты дико нуждаешься. А я дико нуждаюсь в собственной грани. Да и по территории можно будет погулять, особенно если из комнаты вынесется что-то полезное. В Запретный лес сходить, посмотреть, настолько ли он страшный на вид, ибо отсюда лес как лес. Поле для квиддича торчит там своими шестами, пусть даже сам спорт меня не привлекает. Кальмар… Кальмар! Огромные мясистые щупальца медленно вылезли из воды как бурые корни некоего подводного дерева. Они потянулись, будто просыпающийся человек, и застыли, слегка подрагивая, изгибаясь и наслаждаясь ветерком. Блокнот! Карандаш! Надо срочно прыгнуть к ним, где-то купить… денег с собой нет, Дэдпул, как мы оба не подумали! Так, сейчас соображу… — Держи, — чья-то тонкая рука протянула мне требуемое. Я поглядела на девушку, взяла блокнот, раскрыла — и начала зарисовывать щупальца. Держать было неудобно, палец не гнулся и рука быстро затекла, а там начала и болеть. Я постаралась перехватить как можно удобнее, не отвлекаясь от зарисовки, а девушка прошла к воде, встав в отдалении и не мешая. Я увидела её. Я поняла, кто она. Но я старалась не отвлекаться, старалась сделать хотя бы грубый набросок щупалец гигантского кальмара на фоне почти средневекового замка. *** Родители кривили нос от моего желания рисовать почти с самого начала. Когда я всё-таки упрямо продолжила, то они смирились было — пока я получала хорошие оценки. Но чем ниже те становились, тем чаще они говорили, что рисунки у меня получаются уродские, и что на этом не заработать достаточно денег, и что я гроблю своё будущее ради мазни. Тогда я верила им, верила, что у меня ничего не получается и не может получиться, то всё равно обожала рисовать, обожала то чувство, когда твой карандаш выводит на бумаге контуры чего-то нового, живого, интересного. А потом я не прошла на художественное отделение. А потом моя левая рука перестала нормально работать. А потом любая моя попытка порисовать встречалась со скандалом вплоть до уничтожения и рисунков, и самого блокнота. И про художество пришлось забыть. *** В относительной тишине прошёл примерно час — я не следила за временем, забыла даже про терпеливо ожидавшую гостью. За этот час сумела разве что изобразить кажущееся хаотичным пересечение линий, в котором кальмара можно было лишь угадать случайно. Через час тому надоело позировать — и щупальца медленно свернулись кольцами, после чего погрузились с шумными всплесками. Но картинка осталась в моей памяти, возможно, если у меня когда-то будет время и условия, то смогу дорисовать нормально. А пока что… Девушка обернулась ко мне и улыбнулась. Чёрное платье. Длинное, прикрывает колени и нисколько не смущает. Фасон модный, это одежда не для повседневной прогулки, по воротнику, подолу и длинным рукавам даже идут небольшие кружева. Волосы короткие, огибают голову изящно растрёпанным каре, цвет светло-каштановый. Азиатка. На шее небольшая цепочка, возможно, с кулончиком — вырез платья почти отсутствует. Фигура тонкая, изящная, грудь присутствует, не очень понятен размер, ибо платье сидит свободно и ничего не облегает. Улыбка приветливая. Я никогда не видела её в движении. И вполне возможно, что нынешний образ не совпадает с канонным. Однако я всё равно и узнала, и вычислила, кто она. — Суо Куё переводит наши слова? — тихо спросила я, опасаясь, что всё-таки ошиблась. Однако девушка ответила мягким, приятным тоном: — Да, хотя я была бы не прочь услышать русскую речь. Надеюсь, удастся потом, а сейчас, — она приподняла края платья и сделала реверанс. — Меня зовут Сасаки. Я давно и одновременно недавно хочу поговорить с вами, Даша.