Мечтают ли Гэвины об электрических котах?

Прямо в правый глаз Коннора бьёт тонкий, но мягкий луч света. Следом за прожектором закреплена камера, через которую изображение выводится на монитор портативного ноутбука. Вся аппаратура едва слышно гудит, навевая воспоминания о рое каких-нибудь вымерших, но неизменно надоедливых насекомых. Гэвин не может не отметить, что глаза у Декарта красивые; их цвет сейчас высветляется гораздо сильнее, выявляя незаметные до этого мелкие светлые и тёмные пятна и полосы на радужке, казавшейся до этого однотонной. Диск, обмотанный тонкой медной проволокой и по размеру похожий на ещё более уменьшенный вариант Mini-DVD для старых камкордеров, отходит от щеки Коннора. Тот выглядит взволнованным, когда детектив поднимается и вновь присоединяет его к коже: — Мне же можно моргать? — Да, конечно, — пальцы Гэвин тут же отстраняет — не хочет отвлекаться от работы на каких-либо персон, пусть даже и смазливых на личико. — А вам… тебе это не помешает? — Нет, — Рид легко хмыкает, не понимая, почему тот так сильно беспокоится. — Но по большей части постарайся держать глаза открытыми, хорошо? Испытуемый кивает. — И не двигать головой, — с ухмылкой уточняет полицейский. Так и не переодевшийся Камски, теперь удобно устроившийся в модерновом мягком кресле, с прищуром глядит на их подготовку. — Сейчас я опишу тебе несколько ситуаций, с которыми ты мог бы столкнуться в реальной жизни, — Рид ещё раз проверяет камеру и показатели и только после этого достаёт планшет с бумажными листами вопросов. Выбирает те по порядку блоков — на увеличение раздражающего фактора, но вразброс по нумерации. — Необходимо будет выразить свою реакцию как можно быстрее. Время засекается. — Понял. Начинайте. Выбор падает на вопрос номер шесть: — На день рождения знакомый дарит вам кошелёк из телячьей кожи. Показатели немедленно прыгают в красный сектор, мечутся, а через пару секунд успокаиваются. — Я откажусь, — отвечает Коннор, — и сообщу об этом человеке в правоохранительные органы. Рид делает пометку в блокноте. — У вас есть маленький сын. Он показывает вам свою коллекцию мёртвых бабочек и банку для усыпления насекомых. — Я отведу его к психиатру. Зрачки Коннора едва дрогают, и это видно на мониторе. — Вы идёте вечером по коридору вашего дома и вдруг обнаруживаете, что одна из рыб выпрыгнула из своего аквариума и лежит на полу. Чёрный провал зрачка на экране вдруг расширяется — ненамного, но факт остаётся фактом, — либо сильная боль, либо интерес, либо удовольствие. Показатель окраски лица снижается — Коннор слегка бледнеет — и это страх или вина. Стрелки на двух шкалах запоздало взлетают к красному регистру. Всё это… необычно. — Я верну её обратно в воду, — Декарт впервые хмурится. Рид тупо пялится на данные, пишет в блокнот вопросительный знак рядом с номером вопроса — пометку, что следует уточнить результат, — и идёт дальше. — Листая модный журнал, вы натыкаетесь на фото обнажённого мужчины. Стрелки едва заметно качаются, но не выходят за пределы зелёной зоны. — Вы проверяете меня на склонность к гомосексуальности или на вероятность того, что я андроид? — Коннор скрещивает руки. — Вашей жене фотография понравилась, — продолжает Гэвин. Никакой реакции. — Мужчина лежит ничком на большом красивом ковре из тигриной шкуры. Зрачки у Коннора несколько расширяются, а диск на щеке засекает едва уловимое для аппарата покраснение кожи. Ответ был слишком слаб для того, чтобы его можно было засчитать как положительный, и так же быстро угас. — Ваша жена решила повесить фото у себя в спальне. — Я… не разрешу ей, — отрезает испытуемый. Показатели вновь не сдвинулись. Гэвин отметил, что реакция вновь была странной, но на этот раз она была действительно близкой по характеристикам к реакции андроида: Коннор не обратил достаточного внимания на самую важную деталь — на мёртвое животное, сосредоточившись… на постороннем. Он что — гей? — Вы с друзьями снимаете домик в горах, в том районе, где ещё сохранились леса, — показатели лениво сдвигаются на пару делений и оседают. — Когда вы разглядываете внутреннее убранство дома, то натыкаетесь на спальню. Она украшена литографиями и снимками, изображающими корриду. Ваши друзья рассматривают фото и говорят… — Извините, — прерывает его Коннор, — а что такое изображения корриды? — Рисунки, обычно показывающие матадора с плащом, шпагой и кинжалом, а также быка, пытающегося поднять человека на рога. Зрачки, окаймлённые карей радужкой, едва подрагивают на мониторе, но не настолько явно, чтобы можно было отметить эту реакцию как вообще имеющуюся. Гэвин озадаченно смотрит на испытуемого. — Сколько вам лет? — спрашивает он, — возможно дело в этом. — Двадцать пять, — отвечает Коннор. — Так что там, мои друзья что-то говорят мне? — Вы знаете, чем заканчивалась коррида? — Нет, — Декарт смотрит теперь не на камеру, а прямо в глаза полицейского. — Чем? — Почти всегда быка убивали. Его брови резко взлетают вверх, как и стрелки на обеих шкалах, а руки сильнее вцепляются друг в друга в сохранении закрытой защитной позы. — Это ужасно, Гэвин. — Я согласен. Он выпускает из рук карандаш, отключает световой луч и открепляет от щеки Коннора диск с проволочками: — Вы не андроид — таков результат теста. Но у меня всё ещё есть некоторые вопросы. Декарт выглядит слегка ошеломлённым таким быстрым концом и, совсем немного, — измождённым, будто исследование его каким-то образом потрепало. Он смотрит сперва на Камски (внезапно расплывшегося в довольном выражении лица), и только затем — на детектива: — Конечно, я вас слушаю. — Результаты некоторых вопросов по реакции были похожи на ответы андроида. — Если вы про корриду, — вмешивается Элайджа, пересаживаясь из кресла на диван к племяннику, — то я могу это объяснить. Теперь руки скрещивает уже Гэвин, с интересом внимая, какую тайну мироздания ему поведают на этот раз. — Коннор вырос на борту «Сириуса-2». Голос у Камски так хорошо поставлен — наверняка он занимался с кучей всяких преподавателей на типичных курсах, где сынков богатеньких родителей готовят к взрослой жизни. По сравнению с Элайджей, Риду с его фырканьем таланта рассказчика бог немного недодал. — Он родился на космическом корабле и провёл двадцать три года, зная о Земле только то, что ему рассказывали двенадцать членов экипажа и что содержалось в базах данных корабельной библиотеки. Как вам известно, судно должно было остановиться на звёздной базе «Альфа-4» для ремонта последствий столкновения с астероидом, но в середине пути выяснилось, что рядом с местом дислокации прошёл ещё и целый пояс космического мусора, так что чинить и спасать стало просто нечего и некого — шаттл развернулся обратно к Земле. Весь этот рассказ тянет на историю какого-нибудь старого доброго «Жди меня», но Гэвин почти проникается. От таких высоких личностей при таком высоком научно-техническом прогрессе можно ожидать вообще чего угодно. Рид, честно говоря, думал на что-то попроще и не такое заковыристое. Например, автоматическое сердце из-за детского порока развития или что-то подобное в этом духе, что сильнее давило бы на жалость. — Как бы там ни было, я рад, — прерывает Элайджа его самокопания и поиск скрытого смысла; он с улыбкой стягивает со лба Декарта очки и кладёт ладонь на его чёрные волосы: ворошит те, нарушая идеальную укладку. — Да, это финансовые потери для компаний, но иначе Коннор вообще никогда бы не увидел Землю — во всяком случае, до самой старости. Брюнет перестаёт зажиматься и улыбается. Рид хмыкает: — А с выпавшей из аквариума рыбкой что такое? — Просто такое было на самом деле, и я растерялся от данного вопроса, — говорит Коннор, поджимая губы, но тут же по-приятельски пихает сидящего рядом Камски локтем в плечо. — Кто-то просто постоянно забывает закрывать аквариумы крышками, чем скоро доведёт до инфаркта либо меня, либо нашего бухгалтера, ведущего статистику дебета и кредита. Последний, интимный, аспект Гэвин решает не уточнять, потому что этого уже не требуется — всё становится понятно и так, когда Коннор тянется к руке Элайджи, чтобы переплести пальцы. — Хорошо, тогда ведите следующего испытуемого. — А с этим проблема, господин полицейский, — на корню подрубает все его мечты о толпах андроидов их создатель. — В нашем штате нет ни одного анди, оснащённого «Нексус-6», потому что это слишком опасно, а политика компании для меня — превыше всего. Мы надеялись, что тестирования Коннора, как человека с мышлением, отличным от обычных землян, вам будет достаточно для подтверждения результатов того, что ваш тест не срабатывает на людях. Если вам нужны репликанты предыдущей модели, мы готовы их предоставить. Что ж, это немного, зато честная работа. По крайней мере, не в интересах Киберлайф обманывать его. Никому не нужны бунты на Марсе и уж тем более — самоуправство киберхолодильников на Земле. — Нет, не стоит, — отказывается Рид; старые модели чувствительны к тесту, они уже проверялись, нет смысла тратить время. — Не так идеально, как хотелось бы, но и таких данных должно хватить, — он собирает оборудование и защёлкивает чемоданчик. До выхода детектив добирается под мерное щебетание парочки: Камски идёт впереди, показывает дорогу и что-то объясняет Коннору, которого держит под локоть, про новых электрических животных. Гэвин быстро раздражается с этого прелестнейшего гостеприимства и всё своё внимание переключает на созерцание интерьера. — Всего хорошего, — спустя несколько минут он добирается до выхода и жалеет, что всё никак не приобретёт противопылевые очки себе — поднимается небольшая буря. — До свидания, мистер Рид, — Камски мягко мурлыкает ему вслед слова прощания, но не провожает дальше стеклянных дверей крыши — не хочет выходить на открытый воздух. Когда аэрокар поднимается и отдаляется на приличное расстояние, он притягивает стоящего рядом Декарта за талию ближе и мягко обнимает. — Думаешь, ему удастся найти тех четырёх анди? — спрашивает тот, повернув голову и легко коснувшись губами чужого виска. — Я искренне на это надеюсь, — тепло улыбается ему в ответ Элайджа.