***
Вокруг лишь тьма, и вдруг Гарретт стоит в тускло освещенной церкви, а Джозеф Сид прямо перед ним с вытянутыми руками. Что? — В наручники его, салага, — приказывает маршал Берк. И Гарретт разглядывает сначала того, а затем переводит взгляд на остальное семейство Сид. Берк, Джейкоб, Фейт, Джон, черт, да даже шериф Уайтхорс, по сути, все они должны быть мертвы. Что за хрень? Все смотрят на него, а Берк снова говорит арестовать Джозефа Сида. Появляется странное головокружение, так называемое чувство дежавю. Он делал это раньше, или же ему просто так кажется? Прежде чем Берк успевает отдать приказ в третий раз, Гарретт заковывает в наручники человека перед ним, и все вместе они направляются к дверям церкви. Когда он оглядывается на братьев и сестру Сид, Джейкоб и Фейт переговариваются, но вот Джон… Джон Сид смотрит прямо на него, их взгляды на короткий момент встречаются, и что-то странное есть в глазах этого человека. Он не может понять, что именно, поэтому поворачивает голову назад, следуя за Уайтхорсом, Берком и Хадсон обратно к вертолету.***
Гарретт бежит через лес, прочь от горящих останков вертолета, подальше от эдемщиков, пули которых едва не превратили его в решето. Он не осознает, что уже направляется к трейлеру, где впервые встретился с маршалом, пока Берк не вызывает его по рации. К тому времени это место уже виднеется, и Гарретт вламывается внутрь. После многое происходит так же, как и в первый раз: Берк заводит машину, а эдемщики гонятся за ними. В какой-то момент Берк протягивает динамитные шашки. Гарретту должно быть чертовски везло до этого, поскольку, как только он собирается бросить последнюю шашку динамита, машину, протараненную джипом, заносит, и та выскальзывает из рук. Вместо намеченной цели, зажженный динамит остается в кузове их машины. Он видит, как шашка катится, и не может позволить ей взорваться, как и не вариант просто сидеть и надеяться, что какое-то чудо погасит фитиль. Гарретт пытается подобраться к ней, несмотря на протесты непонимающего Берка и крики: «Какого черта ты вообще вытворяешь?». Еще одна машина врезается в них, почти заставляя Гарретта вылететь из окна, а динамит закатывается еще дальше. — Салага! Слишком поздно. Взрыв, и на мгновение вокруг только палящий жар и ослепляющий свет. А потом они снова в церкви, Джозеф Сид с вытянутыми руками стоит напротив, а Джон Сид пристально смотрит. — В наручники его, салага. В этот самый момент, помощник шерифа понимает, что он во временной петле, как бы безумно это не звучало. Это не научно-фантастический рассказ, это реальная жизнь, и не бывает никаких гребаных временных петель в реальной жизни, верно? Или может, он в аду? В любом случае, он застрял, и даже не знает, почему и как это исправить.***
О да, Гарретту, однозначно, чертовски везло в первый раз, потому что это все происходит уже, как минимум, в пятый раз, а он и Берк даже не добрались до моста, с которого должны были слететь в реку. Он умирал уже достаточно, чтобы однозначно заявить, что это полная лажа. Ему бы никогда даже не пришло в голову задуматься о подобном раньше. В восьмой раунд (после того, как Берк случайно переехал его машиной, какого черта, Берк), маршал снова говорит «В наручники его, салага», а Гарретт опять повторяет все свои действия. Заковать Сида, сесть в вертолет, пережить крушение, сбежать с Берком. Раз за разом. Снова и снова. Но сейчас, когда шериф и Берк открывают дверь, Гарретт чувствует, как кто-то хватает его за бицепс. Жутко от того, что это может быть один из ненормальных культистов, но когда он смотрит и понимает, что это не менее ненормальный Джон Сид… честно говоря, это даже более странно, ведь до сих пор мужчина, как и все остальные, следовал сценарию, где тот просто пристально смотрит на Гарретта с расстояния. Голубые глаза обжигают, удерживают на месте, и Гарретт внезапно вспоминает ехидные комментарии, брошенные Акулой и Аделаидой когда-то давно. Мир сжимается вокруг, пока они просто стоят и смотрят друг на друга. — Мистер Сид, отойдите, — говорит шериф, но Джон игнорирует мужчину, он продолжает удерживать Гарретта и смотреть, сжимая и разжимая челюсти, словно хочет что-то сказать. — Все в порядке, брат, — говорит Джозеф, и Джон отпускает, убирает руку, словно обжегся просто прикоснувшись. Они садятся в вертолет, тот разбивается, и они с Берком бегут от погони на машине. На этот раз они наконец-то добираются до моста и падают с него в реку. Гарретт просыпается в бункере и видит Датча живым и здоровым. Он ни разу не был так счастлив прийти в сознание закованным в наручники. А еще он никогда раньше не ощущал себя настолько отчаявшимся: он знает, что оказался в центре чего-то, чего совсем не понимает. Так же Гарретт в замешательстве от того, почему Джон Сид был настолько зациклен на нем, даже до того, как началась вся эта чушь с временными петлями, прежде чем он убил его в первый раз.