Знак бесконечность

Сурганова заметно нервничает, руки совсем ледяные, пальцы судорожно сжимают скрипку. Так действует родной город, хотя должно быть наоборот, и крупный концертный зал. С Динкой они когда-то только мечтали о таких площадках — мечта сбылась у Дианы, а теперь вот в некотором смысле и у нее. Глубокий вдох, она чувствует на себе внимательный взгляд Артема. Понимает, что его удивляет ее состояние — это далеко не первое их выступление и даже не двадцатое, на самом деле Света уже сбилась со счета. В последние три года график был очень плотным, настолько, что Данил, который плавно перетек от Дианы к ним и стал сам заниматься их концертами, все чаще ныл: ему нужен помощник, он не может заниматься всем и сразу! Ворчал, зачем он в принципе связался с "гребанными ю-тьюберами"? Идиот! С чего он вообще взял, что с ними работать будет легче, чем с Арбениной? Лучше бы и дальше возился с "пенсией". Об этой кличке ей сообщил Темка, добавив с ехидной ухмылочкой, что он надеется — мать не в курсе. Света тоже надеется. Обернувшись, Сурганова неуверенно улыбается парню, привалившемуся к колонне позади. — Ты чего? — не выдерживает он и приближается. — Ты будто в первый раз выходишь на сцену! Мне кажется, ты так не нервничала на нашем первом концерте в Новом Орлеане. Сегодня ведь даже не новая программа, мы все играли миллион раз. — Мы в Питере... — тихо бормочет Света, сильнее сжимая скрипку. — И что?! — хмурится Тема в недоумении. — Ты не понимаешь... — вздыхает Сурганова, бросает на него быстрый взгляд, снова вздыхает. Она слишком хорошо его знает, и так просто, без объяснений, от него не отделаться. — Несмотря ни на что, это все еще мой город. И выступать здесь... немного странно и волнительно, — терпеливо объясняет она. Артем хмурится и чешет макушку, ему действительно сложно понять, для него выступление здесь ничем не отличается от выступления в любом другом городе. Волнение, естественно, есть, но оно растворится сразу, как только он выйдет на сцену. — Боишься, что в зале может быть кто-нибудь из прошлого? — осторожно интересуется парень. — Кто сможет тебя узнать? Света снова вздыхает. — Да, и это тоже меня немного беспокоит, хотя вряд ли. Столько лет прошло... — шансы, что ее узнают, минимальны, она это знает: концертный костюм и макияж, да и слишком молода, чтобы кто-то из ее прошлого принял ее за ту Сурганову. — Все будет отлично! — заверяет парень и ободряюще улыбается. Они оба вздрагивают, когда раздается недовольный голос Данила. — Вы долго тут зависать планируете? — недовольно бурчит он, одергивая и так идеально сидящий на фигуре темно-серый пиджак. — Пять минут до начала! — Идем, — тут же заверяет его Артем, подхватывает скрипку и протягивает руку Сургановой. Та глубоко втягивает воздух носом и улыбается. — Идем! Концерт проходит, как и всегда, на одном дыхании. Выйдя на сцену, они привычно обмениваются взглядами. А дальше только музыка, в которой, как и всегда, они полностью растворяются. Света прикрывает глаза, и перед внутренним взором сразу встает Диана, ее любимая Динька. Их с Артемом первый крупный концерт в Новом Орлеане случился во многом благодаря Каре, она подтянула свои связи, договорилась с площадкой — настоящий концертный зал, не ресторан и не клуб, серьезное заявление на масштаб и профессионализм. Данил, занимавшийся остальной организаций, находился на грани истерики и периодически прикладывался к фляжке с бурбоном. Артем тоже в тот день заметно нервничал, миллион раз проверял и свою и ее скрипку, донимал звуковиков и техников, тогда еще найденных впопыхах, нарезал круги по пустому залу, будто пытался почувствовать его энергетику и атмосферу. Сурганова понимала, что в этом бедламе кто-то должен оставаться спокойным, но сама держалась только благодаря Диане, которая будто приклеилась к ней — ее горячая ладонь на пояснице, ее тихий подбадривающий шепот на ухо. И выйдя на сцену, Света играла исключительно для нее — в полумраке зала она смутно видела любимую, но точно знала, где та сидит вместе с Мартой и Карой, смотрела только туда. Вот и сейчас мысленно она играет для своей Диньки, единственной и всегда любимой. Арбенина так не хотела отпускать ее в Питер... Первая часть программы состоит в основном из классических произведений в современной обработке с идеально подобранным видеорядом, вторая — только их с Артемом композиции в сопровождении роликов с канала. После — взрыв овации и на удивление цветы. За кулисами самодовольно скалится Даня. — У меня отличные и не очень новости! Во-первых... — восклицает он, стоит им только приблизиться, но одного взгляда Сургановой достаточно, чтобы прервать словесный поток, она вручает ему букет роз. Артем с трудом прячет ухмылку в своем букете. Данил что-то ворчит себе под нос, пропускает женщину и послушно плетется следом. В гримерке их уже ждет горячий зеленый чай с ягодами, минералка, большая тарелка с орехами и сухофруктами. Света тут же наливает себе большую чашку и только после нескольких глотков поворачивается к мужчине: — Так что там за новости? — Ага, начинай с не очень хорошей, — поддакивает Арбенин, плюхается на диван и закидывает в рот пару орешков. — В Штаты мы на следующей неделе не возвращаемся. Я говорил о том, что веду переговоры по Москве? Говорил, точно говорил, — поспешно добавляет Даня, заметив недобрый взгляд Сургановой. — Так вот, через неделю вы выступаете в столице, в концертном зале "Зарядье", даты пока на согласовании, перед этим в клубе "1930 Москва", а на следующей неделе, во вторник, играете не инструментальную программу в клубе "The Place", здесь в Питере. Кто молодец? Артем фыркает, краем глаза замечая, как Света хмурится и оглядывается в поисках мобильника, оставленного тут перед концертом. Поднимается и подходит к своему рюкзаку, какое-то время копается в нем. Телефон находится на самом дне, почти полностью разряженный, уже с десятком сообщений от Дианы. Вздохнув, Сурганова быстро набирает номер и выходит в коридор. Там никого, но женщина все равно проходит до запасной лестницы и поднимается на пролет к высокому окну, от которого слегка веет уличной прохладой. Ответа ей приходится ждать недолго, уже на втором гудке родной голос выдыхает сиплое: — Привет, заяц! — Привет, — Сурганова неуловимо улыбается, на душе тут же теплеет. Они не виделись почти месяц, и она безумно соскучилась — телефонных разговоров и видео созвонов совсем не хватало. За прошедшие пять лет они, можно сказать, впервые расстались так надолго. И если бы не презентации новой книги, планировавшиеся параллельно с их туром по Европе и в Санкт-Петербурге, Диана поехала бы с ними. Особенно Арбенину расстраивало то, что она не сможет быть именно на питерском концерте. — Концерт великолепный, как всегда! Тебе безумно идет этот костюм! Вы с Темой смотритесь просто восхитительно. Я смотрела онлайн-трансляцию, хоть за нее спасибо этому говнюку! Как же я жалею, что не смогла поехать с вами. Подозреваю, что Даня сговорился с Акрамом, именно поэтому я торчу здесь... — Спасибо! — Света будто расцветает от ее слов и задумчиво тихо добавляет: — Знаешь, я начинаю думать, что ты права насчет сговора этих двоих... Потому что... — она осекается, не зная, как сообщить любимой об изменении планов, но та мгновенно ловит замешательство. — Что-то случилось? — Да... у нас еще два концерта или три... — и Сурганова тут же чувствует, как Диана напрягается, повисает тишина, которая длится достаточно долго. У жены были какие-то планы на ее день рождения... — В Питере? — наконец интересуется она, на заднем фоне Света слышит какое-то шебуршание. — Один да, два других в Москве, вроде через неделю, но точную дату пока не знаю. Даня что-то мутит, ты же его знаешь... А в Питере — в следующий вторник. Но ко дню рождения мы вернуться в Штаты не успеваем. Прости... — но вместо ворчания и возмущения Сурганова слышит лишь спокойное: — Я расквиталась со всем, что было запланировано, скинула новый роман в редакцию, поэтому возьму билет на ближайшее. — Динь... — выдыхает Света, хотя совсем не удивлена. — Ты не исправима. Да, за потерянные для Светы годы Диана изменилась, но спонтанность принятия решений осталась. — Ты не хочешь, чтобы я прилетала? — подозрительно интересуется женщина, и за спокойствием Света слышит с трудом сдерживаемую ревность. Даже если Диана и стала спокойнее и искренне пытается держать себя в руках, ее ревность временами все равно прорывается наружу. Сейчас Арбенина ревнует скрипачку сильнее, чем когда-либо прежде, но скандалов не устраивает. Молча запирается в своем кабинете и выплескивает бурлящие под кожей эмоции на бумагу, а после старается окружить Свету еще большей заботой и любовью, проводит с ней все свободное время. — Конечно не хочу, у меня же тут толпы молодых поклонниц... — закатив глаза, смеется Сурганова и слышит недовольное ворчание в трубке: — Всех поубиваю... — серьезно обещает Арбенина и отключается. За окном слышатся завывания ветра, ветки близрастущей рябины тихо шкрябают по стеклу и кирпичной стене. Погода привычная для Питера и уже такая не привычная для Светы: холодно-сопливая, промозглая. Сурганова вздрагивает, когда слышит голос Артема позади себя: — Мать прилетит? — А ты сомневаешься? — вопросом на вопрос отвечает она, оборачиваясь. Арбенин хмыкает и отрицательно мотает головой. — Завтра к вечеру, скорее всего, будет. Парень снова хмыкает. — Мы есть едем? Даня заказал нам столик в "Корюшке". — Едем-едем, проглот, — неуловимо улыбается женщина и, взяв его под руку, возвращается обратно в гримерку, где Данил уже собирает их вещи. Ужин проходит почти мимо нее, она не участвует в обсуждении будущего концерта в Питере, а возможно двух, и еще двух в Москве, без энтузиазма ковыряется ложкой в тыквенном супе. Мысли снова и снова сползают к Диане и тому утру. Голова тяжелая, будто с похмелья, дезориентация, замешательство и полное непонимание происходящего. Светлана открыла глаза и уставилась в потолок — какие-то разрозненные обрывки мыслей и воспоминаний: Новый Орлеан, ссора с Дианой, заполненные ряженными улицы, странные люди, кладбище, скрипка и трагичная мелодия, рождающаяся под ее смычком, пугающий разговор... А потом будто взрыв в черепной коробке, и весь ее мир разлетелся на сотни осколков, дальше была всепоглощающая пустота. И снова Новый Орлеан, но какой-то другой, скрипка и музыка... повзрослевшие Артем и Марта. Диана... Сурганова закрыла лицо руками, с губ сорвался болезненный стон: — Нет... Нет... — зашептала она. Все в одно мгновение встало на свои места. Память вернулась, соединяя две жизни в одну. С трудом поднявшись, женщина на ватных ногах дошла до туалетного столика и застыла, вглядываясь в свое отражение. И будто бы это была она и не она одновременно, осторожно коснулась собственного лица. Мысли путались, сердце долбило за ребрами. Как сомнамбула, она натянула на себя футболку и медленно вышла из комнаты. Каждый шаг давался с трудом, было почему-то страшно увидеть Диану... Но вместе со страхом внутри зрела и злость... Как так?! Почему? — Динь... — тихо позвала Светлана, застыв в дверном проеме. Какой-то крошечной частью сознания она надеялась, что все это было сном. Вот сейчас Динка повернется, улыбнется и скажет — это просто кошмар, безумный, странный, страшный, но сон: и ссора, и схлопнувшееся для нее время, и эти два года не ее жизни. — Привет, заяц... И глядя на изменившуюся женщину, Сурганова окончательно осознала. Не сон. Господи, не сон! Что ей теперь делать, она не понимала! Молчание наваливалось на них с каждой минутой все сильнее, пока его все-таки не нарушила Диана. — Прости... — наконец смогла выдохнуть она. — Прости, заяц... Света поджала губы, резко развернулась и скрылась в спальне. Ей необходимо было уйти, чтобы не сорваться! Мысли путались, а руки дрожали, когда она нервно, быстро скидывала свои немногочисленные вещи в рюкзак. Это безумие! Безумие какое-то! — пульсировало в мозгах. Как жить дальше? Кто она теперь? Когда позади раздался хриплый, срывающийся голос Арбениной, Сурганова застыла и вся превратилась в натянутую струну. — Прости... — прошептала Диана. Очень медленно Света обернулась, встречаясь взглядом, и руки сами собой сжались в кулаки. Эмоции зашкаливали, все тело била крупная дрожь. Арбенина была почти серой, в зеленых глазах отчетливо читался страх, ее шатало, она судорожно цеплялась за косяк. — Простить? — просипела Сурганова. — Простить?! После всего? — голос дрожал и ломался, она закусила губу и глубоко, шумно втянула носом воздуха, на мгновение прикрыв глаза. Она не могла сорваться. Не сейчас! Хотя как же хотелось ударить! Когда Светлана заговорила снова, то уже смогла взять себя в руки: — Ненавижу... А ведь я думала, что люблю тебя больше жизни... — уже спокойнее, равнодушнее продолжила женщина. — Но тебя нельзя любить! Ты... Ты... Ты как болезнь! Ты уничтожаешь всех, кто оказывается рядом... Я тебя ненавижу! За всю ту боль, что ты причиняла! За то, что я осталась без будущего, да и без прошлого! За то, что ты лишила меня всего! Лишила детей! Всегда думала и думаешь только о себе! — Свет... Света... Прошу тебя! Я люблю тебя! Тогда я была молодой, ревнивой, пьяной дурой... — судорожно забормотала Арбенина, пытаясь приблизиться, протянула руку, чтобы коснуться, но Сурганова тут же отступила. Одним резким движением она застегнула молнию на рюкзаке. — Света... — снова взмолилась женщина, — Света... Прошу тебя... — Твоим детям я ничего не скажу, не волнуйся, — скрипачка закинула на плечо рюкзак. — Да, чуть не забыла... — прежде чем уйти, она содрала с пальца простенькое колечко, подаренное вчера Дианой, и проходя мимо, сунула его той в руку. Выскочив на улицу, она, не оглядываясь и не замедляясь ни на мгновение, пошла прочь. Хотелось убежать как можно дальше, спрятаться от воспоминаний и осознания случившегося! Ноги сами собой понесли к парку. Необходимо было привести мысли и эмоции в порядок и хоть немного успокоиться — а в парке у воды ей всегда становилось легче. Света не представляла себе, как жить дальше. Присев на скамейку, женщина уставилась на озеро — теперь пришло опустошение. В памяти медленно воедино сплетались две ее жизни. Время растягивалось, а полное осознание случившегося так и не наступало. Пятнадцать лет... Все по-прежнему казалось страшным сном, от которого никак не получалось проснуться. Кто она теперь? Все еще Светлана Сурганова, или Вала Шеридан? В особняк она пришла только к обеду. Надеялась, что Мартемки будут на учебе, боялась увидеть их... Не понимала, как теперь вести себя с ними. Но, к сожалению, брат с сестрой сидели в столовой с двумя коробками пиццы и графином свежевыжатого ананасового сока, что-то активно обсуждали. Света постаралась проскользнуть мимо них как можно незаметнее, но, должно быть, Артем ее все-таки увидел. Он объявился спустя минут десять, хмурый и серьезный. — Что случилось? — в лоб задал парень вопрос. Сурганова смотрела на него, сжимала в замок руки и с трудом сдерживала слезы, губы подрагивали. Для нее еще вчера Тема был таким крохой, засыпал на руках, а сейчас уже почти взрослый парень. С огромным трудом Светлане удалось взять себя в руки, приклеить на лицо жалкое подобие улыбки и выдавить: — Все в порядке, — и голос почти не надломился. Артем поджал губы, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Это из-за матери? Что она сделала? — в голосе отчетливо слышалась угроза, взгляд на мгновение сполз к рюкзаку, сброшенному на пол у кровати, и потемнел. — Ничего. Все в порядке, — снова повторила Света. — Правда... — рука заметно подрагивала, когда она коснулась его предплечья. Парень шумно втянул носом воздух, он не верил. — Правда, все в порядке... — постаралась заверить его женщина. — На Диану напало вдохновение, я решила ей не мешать... — звучало убого, она понимала это. Арбенин помрачнел сильнее, на шее заходили желваки, пальцы автоматически сжались в кулаки. Он напряженно кивнул и вышел из комнаты. Дождавшись, пока его шаги стихнут, Света забралась под одеяло и, прижавшись лицом к подушке, наконец дала волю слезам. Пятнадцать потерянных лет и два года будто чужой жизни. Теперь у нее, получается, не было ничего... и некуда возвращаться. Она даже не знала, жива ли мамулечка... Кара поднялась к ней сразу, как приехала. Сурганова вздрогнула, когда услышала настойчивый стук в дверь. Не хотелось никого видеть и тем более разговаривать, но она была всего лишь гостьей в этом доме. — Вала, — раздался спокойный голос Шеридан, — я войду? Сурганова быстро вытерла лицо руками. Она приблизительно знала график хозяйки дома, и та вернулась определенно гораздо раньше обычного. Скорее всего, ей позвонила Марта... Хотелось верить, что она была единственной, кому та позвонила, и никто из детей не решил выяснить у матери причину Светиного состояния. — Да, конечно... — сдавленно выдохнула скрипачка, нервно сжимая в руках край одеяла. — Была уверена, что ты ничего не ела, но от ужина внизу откажешься, — произнесла Шеридан, присаживаясь на край кровати и ставя поднос с тыквенным супом и кукурузными лепешками на тумбочку. Сурганова мотнула головой, есть не хотелось. — Что случилось, Вала? Близнецы уверены, что вы поссорились с Дианой, и в этом полностью виновата их мать. — Света... Меня зовут Светлана...— облизнув сухие губы, тихо прошептала Сурганова, почему-то боясь поднять на женщину глаза. Кара на мгновение нахмурилась. — Моя фамилия Сурганова, я родилась в городе Ленинград в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году. — Ты вспомнила? — в голосе проскользнуло удивление. — В шестьдесят восьмом? — переспросила Шеридан и нахмурилась, мгновенно прикидывая в уме арифметику. Света коротко кивнула, еще сильнее сжимая одеяло. — Но... Лучше бы я не вспоминала... Мне кажется, я схожу с ума... Я хочу проснуться от этого сна... Как же я хочу... — слезы снова навернулись на глаза, удержать их не получилось, и она тихо всхлипнула. — Да, в шестьдесят восьмом, Кара... Я потеряла пятнадцать лет своей жизни... И я не понимаю... — голос задрожал, она чувствовала подкатывающую к горлу истерику. Шеридан мгновенно сгребла ее в охапку и притянула к себе, нежно поглаживая вздрагивающие в рыданиях плечи и тихо напевая простой мотивчик на английском. Света цеплялась за нее, как за спасательный круг, и никак не могла успокоиться. — Ты веришь в призраков? — немного успокоившись, но не пытаясь отстраниться, почти неслышно задала Света вопрос. — В духов? Богов Вуду? — близость Кары придавала силы. Сейчас больше некому было открыться и довериться. Только Шеридан она могла рассказать все. Женщина молчала достаточно долго, а потом ответила: — Моя семья родом из этих краев, и моя бабушка верила... Я же достаточно много времени жила в Нью-Йорке, но верю, что в Новом Орлеане много мистического, странного и на Хэллоуин случается всякое. — Я потеряла пятнадцать лет своей жизни, Кара. Я закрыла глаза тридцать первого октября, а открыла первого ноября пятнадцать лет спустя... Я помню Динку молодой, помню маленьких Мартемок... — Сурганова понимала, что в ее словах нет никакого смысла, но собраться с мыслями никак не получалось, голос срывался, дыхание было рваным, судорожным, слезы все еще бежали по бледным щекам. — Тише, тише... Света... — Шеридан прижимала ее к себе еще крепче. — Сейчас... Сейчас... — все так же обнимая скрипачку одной рукой, она дотянулась до внутреннего телефона. — Мэг, будь любезна, принеси бурбон наверх в комнату Валы. Домработница появилась спустя несколько минут не только с алкоголем, но и с сырной тарелкой и фруктами. Усадив Свету на кровати и влив в нее стакан бурбона, Кара снова опустилась рядом и сжала ее ледяные руки в своих. — Я хочу услышать все с самого начала, — твердо попросила она, и Сурганова заговорила. Она рассказала про свой любимый Петербург, про Динку, про ледяной Магадан, «Ночных Снайперов», свою болезнь, про Мартемок, про первые и роковые гастроли в Штатах... Про ту страшную ссору и свою встречу на старом кладбище... Про заманчивое предложение забыть... Бутылка почти опустела, когда она замолчала и с опаской покосилась на задумчиво молчавшую Кару, крутившую в руке свой стакан. — Но я не согласилась... И я не понимаю... Ты считаешь меня сумасшедшей? — тихо спросила Светлана. — Что я все придумала? — Нет, — мотнула головой Шеридан и снова обняла ее. — Я тебе верю. Такое не придумаешь... Я думаю, ты повстречала самого Папу Легбу в ту ночь. Света невесело усмехнулась, глаза и нос опухли от слез, которые никак не хотели прекращаться. — Только теперь я не знаю, как жить дальше... Кто я теперь? Я не знаю, жива ли мамулечка... Мне некуда идти... У меня ничего и никого не осталось... — вновь подступающая истерика перекрыла голосовые связки, и последнюю фразу Сурганова буквально прохрипела. — Это не так, Света! Ты — молодая, красивая и очень талантливая женщина, у тебя впереди целая жизнь. У тебя есть дом, здесь, со мной! Да, ты не вырастила Марту и Артема, но они тоже здесь, с тобой! Ты им очень дорога, поверь мне! Сейчас они очень переживают за тебя и винят в твоем состоянии мать! И настроены очень серьезно. — О Господи... — выдохнула Сурганова и тут же замотала головой: — Им нельзя знать... Особенно правду! Их отношения только-только хоть немного наладились... Кара молча погладила ее светлые волосы и тихо произнесла: — Но тебе придется рассказать им... — Нет... — Света снова замотала головой, — нет... Правда слишком нереальна. Я... Я просто скажу, что мы расстались. И скажу, что вспомнила... Шеридан вздохнула, в комнате повисло молчание. Света все еще тихонько всхлипывала, уткнувшись лицом в плечо женщины. — Ответь мне, — неожиданно заговорила Кара, — ты любишь Диану? Сурганова замерла, а потом сдавленно, глухо засмеялась. — Я сказала ей, что ненавижу... И как бы я хотела ее ненавидеть! Но это не так... Я люблю ее. Всегда любила. С самого первого дня, как она появилась в нашей коммуналке. Такая юная, тоненькая, красивая. Она хмуро посмотрела на меня сквозь стекла очков, протянула руку и прогнусавила: "Диана". И я поняла, что влюбилась. Какая ирония: я влюбилась в нее с первого взгляда тогда — и с первого взгляда год назад... Я так сильно ее всегда любила, что прощала все: мерзкий, взрывной характер, неконтролируемую ревность, даже ее похождения, потому что она всегда возвращалась. — Скажи... — Кара задумалась на мгновение, а потом осторожно продолжила, ее пальцы нежно перебирали светлые спутанные волосы, — ты бы смогла простить ее после той ссоры? — Да... Как всегда... А Диана... Я слишком хорошо ее знаю: даже протрезвев, она бы вряд ли стала меня слушать, забрала бы детей и уехала... Мартемки уже ко мне были привязаны, Артем даже называл меня мамой, но это бы ее не остановило... Потом — потом она бы успокоилась, и мы попробовали бы снова... Кара задумчиво хмыкнула: — Но она бы продолжила изводить и себя, и тебя своими подозрениями и ревностью? — Это же Динка... — неуловимо улыбнулась Сурганова. — Она всегда ревновала меня к каждому столбу... — А сейчас? Сейчас она ревнует тебя так же? — Нет... — с легким осознанием выдохнула женщина, вспоминая всю нежность и любовь, которой окружала ее Диана весь этот год, всю теплоту. — Она старалась быть другой, быть лучше... — губы снова задрожали, на глаза навернулись слезы. Светлана всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. Динка... Динечка... Перед глазами тут же возникла она, посеревшая, осунувшаяся и резко постаревшая... Да, Арбенина, конечно, изменилась за пятнадцать лет, но в тот момент она выглядела совсем болезненной и потерянной. — Света, — пальцы Кары осторожно коснулись ладоней, отнимая их от лица, — посмотри на меня... Ты думаешь о случившемся, как о проклятии: ты потеряла свое будущее, прошлое, любимую женщину, детей, которых считала своими... Но посмотри на это с другой стороны... — Шеридан заглянула во влажные покрасневшие серые глаза. — Диана нашла тебя, она прожила пятнадцать лет без тебя, она знает, каково это, и сейчас боится тебя потерять. Поверь мне, я вижу, с каким трепетом и обожанием она на тебя смотрит. Дети... Да, ты не вырастила их, но они тоже рядом, и ты очень им дорога! — Света неуверенно улыбнулась, а Кара продолжила: — У тебя есть будущее, сейчас у тебя гораздо больше возможностей, чем было тогда! Ты можешь заниматься музыкой! Можешь пойти учиться, куда захочешь! Свет, у меня есть деньги! Я уже не раз говорила и Артему и тебе — давайте я дам вам денег на нормальную профессиональную студию с хорошей акустикой и оборудованием, чтобы вы не морочились на чердаке. — Кара, разве я могу? Это ведь твои деньги... — Свет, мне одной этого состояния более чем достаточно, и я безумно счастлива, что в моей жизни появилась Марта, а вместе с ней Артем, потом ты и даже Диана. Я считаю вас семьей, тем более ты по официальным документам моя сестра, — добавила Шеридан и подмигнула. — Сейчас тебе надо отдохнуть, успокоиться и подумать. Я скажу Мартемкам, чтобы они не лезли к тебе пока... И не трогали Диану, что вы сами разберетесь... Света кивнула и неуверенно потянулась к порезанной папайе. Шеридан еще раз крепко обняла ее, поцеловала в щеку и поднялась. — Отдыхай. — Спасибо тебе за все... Что ты делаешь для Мартемок и для меня... — искренне прошептала Сурганова, цепляясь за ее ладонь. Кара улыбнулась. Вечер и почти весь следующий день Светлана провела в кровати — накрыла нещадная апатия, не было сил, но к счастью, слез тоже больше уже не было. Она куталась в тонкое легкое покрывало, и перед плотно закрытыми веками вспышки воспоминаний — Динка... Ее любимая Динка, их музыка, их город. Аппетита не было, но Мэг исправно приносила еду и, скорее всего, докладывала Каре, ела ли Света, поэтому приходилось. Как Шеридан удалось уговорить Мартемок дать ей время и не трогать, она не знала. Только уже ночью Сурганова выбралась из кровати и поднялась наверх, в студию. Взгляд сам собой зацепился за теперь уже Темкину скрипку, лежащую в открытом кофре на тахте. Осторожно она коснулась прохладного гладкого дерева. Диана ведь сохранила инструмент и подарила сыну, когда он начал играть. Закусив губу, Сурганова взяла в руки свою черную и вскинула на плечо. А ведь если задуматься, для нее эти пятнадцать лет пролетели как одно мгновение, но для Дианы?.. Каково было ей жить все эти годы, не знать, что случилось со Светой, винить себя... Стоило только коснуться струн смычком, как тут же полилась музыка — грустная и нежная. Женщина, как и всегда, изливала душу своей самой преданной подруге. Погруженная в игру, она не услышала, как в студию осторожно зашел Артем и присел на стоящий у двери небольшой винтажный комод. — Я всегда завидовал тому, как легко у тебя рождается музыка... — задумчиво произнес он, когда Сурганова опустила инструмент и устало вздохнула. — Темка?! — женщина обернулась, парень неуверенно улыбнулся. Сейчас она смотрела на него иначе: высокий, подтянутый, загорелый, выжженные солнцем соломенные длинные волнистые волосы собраны в аккуратный хвостик. — Ты как? — в голосе отчетливое беспокойство. — Все в порядке... — улыбнулась она. Арбенин скептически нахмурился и потянулся к ее рукам. — Вала... — осторожно начал он, но женщина его перебила: — Света, меня зовут Света, я вспомнила... — и тут же ойкнула, когда парень сгреб ее в охапку и крепко обнял. — Это же здорово! — воскликнул он, а потом покосился на скрипку. — Что ты играла? Сурганова неопределенно пожала плечами, Артем же, отцепившись от нее, взял свою. — Давай еще – и вместе? Ночь пролетела на одном дыхании и оказалась очень продуктивной, так что к утру у них полностью было готово новое произведение. Когда они сонные, на автопилоте, отключали оборудование и собирали инструменты, Арбенин все-таки не выдержал и спросил: — Вы с мамой поругались серьезно? Ты к ней не вернешься? Света замерла — подсознательно она больше боялась, что он начнет задавать вопросы о ее прошлом, но как ответить на этот вопрос, тоже не знала. Еще вчера, не задумываясь, она сказала бы: "Нет!" Но сейчас... — Я не знаю, Темочка... — прошептала Сурганова, к горлу снова подкатил ком, глаза защипало. Будто почувствовав ее состояние, парень тут же обнял женщину. От его молчаливой поддержки и ощущения тепла мгновенно стало легче и спокойнее. Света вцепилась в его плечи, прижалась щекой к груди... Тоска и боль утраты, что ее не было рядом, пока он рос, притупилась. Заснуть после бессонной ночи у Сургановой никак не получалось, и она спустилась вниз к Мэг. Немолодая афроамериканка тут же организовала для нее плотный креольский завтрак, состоящий из яичницы с черными бобами, красным перцем, луком, кукурузной лепешкой и жареной говядиной. Не осилив и половину, Света пригубила свежевыжатого сока и отправилась бродить по городу — как часто за прошедший год они гуляли вместе с Дианой? Сколько раз Арбенина каким-то невероятным образом находила ее в огромном Городском парке, когда на скрипачку внезапно нападала меланхолия и ей хотелось побыть одной? Находила и просто садилась рядом, осторожно брала ее ладонь в свою. На удивление Арбенина никогда не задавала вопросов, но у нее всегда были с собой цветы — яркие, солнечно-желтые. Даже в Питере после пьяных признаний Диана нашла любимую. В ушах тут же зазвучали ее слова в тот день — она просила оставить прошлое в прошлом. А ведь Арбенина нашла ее не только в тот день, в каком-то смысле она нашла ее и в Новом Орлеане. Готова ли Света простить? Дать им еще один шанс? Резко поднявшись, она направилась к той самой лавке, где Диана купила кольцо. Выбрать оказалось просто. Но сделать решающий шаг и вернуться — гораздо сложнее. Было почему-то страшно... Диана ведь стала другой, она изменилась за эти годы, а вот сама она, Света, получается, осталась прежней. Даже если она даст им шанс, смогут ли они... Ведь этот год Арбенина была с Валой... А разница между ними была вовсе не шесть лет, сейчас она казалась Сургановой непреодолимой. Ей потребовалось еще несколько дней, чтобы все-таки прийти к Диане. Открыть дверь ключом, который ей вручила Арбенина, Светлана так и не решилась. Несколько минут топталась на пороге, прежде чем неуверенно постучать. Дверь открылась не сразу, Диана замерла в проеме, смотрела на нее широко распахнутыми глазами и будто не верила. — Света?.. — удивленно прошептала она, цепляясь за дверной косяк. Женщина выглядела кошмарно: пепельно-серая, осунувшаяся, с искусанными бледными губами, немытыми волосами, торчащими во все стороны. — Пустишь? — тихо поинтересовалась Сурганова. — Прости-прости, да, конечно, проходи... — Диана тут же отступила, пропуская ее в квартиру. — Что-то случилось? Мартемки? — обеспокоенно спросила она, закрыв дверь и привалившись к ней, будто боялась, что ноги не удержат. — С ними все хорошо... — заверила ее Света. Остановившись в центре комнаты, она обернулась к Арбениной. — Динь... Подойди ко мне, пожалуйста, — попросила скрипачка, протянув руку. Женщина нервно облизнула губы, с трудом отлепилась от двери и неуверенно подошла. В зеленых потемневших глазах Света видела непонимание, страх и совсем слабую надежду. — Прости меня за те слова, что я сказала в то утро... — Нет-нет, заяц, — тут же замотала Диана головой. — Тебе не за что просить прощения, это я, я должна его просить... — Ты его уже попросила... — с легкой грустью улыбнулась Света. — Мне нужно было время, чтобы принять... Когда ты сделала мне предложение, у меня не было ответного кольца. Теперь оно есть... — она выудила из кармана бархатную темно-красную коробочку. Кольцо чем-то походило на то, что купила Диана, также из черненого серебра, массивное, с изображением знака бесконечности. — Я люблю тебя, Динь. И нас снова свела сама судьба, и пусть над нами сейчас другое небо, но мы есть, нас двое. И я, если ты все еще хочешь, чтобы я стала твоей женой — я очень-очень хочу ею стать. — Свет... — начала Арбенина, но тут же осеклась. — Да, — прошептала она, — я хочу, чтобы ты стала моей женой! Сурганова выдохнула, она даже и не заметила, как задержала дыхание. Вынув кольцо дрожащей рукой, она надела его на безымянный палец. Диана тут же заключила ее в свои объятия, болезненно сильно прижимая к себе. — Любимая моя... — зашептала в волосы. — Девочка моя... Как же я тебя люблю! Подожди! — неожиданно она резко отстранилась и ломанулась в спальню. Сурганова тихо засмеялась. Спустя мгновение Арбенина вернулась с кольцом и тут же определила его на Светин безымянный палец. Скрипачка широко улыбнулась и потянулась за поцелуем. — Кара предлагает сыграть свадьбу летом в Нью-Йорке, — оторвавшись от ее губ и заглядывая в ясные сияющие зеленые глаза, произнесла Света. Диана мотнула головой, ее ладони скользили по спине. — Может, не будем ждать до лета и распишемся в Сан-Фране на Рождество? — предложила она. На губы скрипачки выползла счастливая улыбка, и она, хитро прищурившись, потянула будущую жену в сторону спальни. — Хорошо... — просто согласилась, когда они остановились возле кровати. Обхватив ладонями лицо Арбениной, она потянулась за поцелуем, но женщина ее остановила, накрыв ее руки своими. — Свет... — неуверенно начала она, — подожди... Ты... ты уверена? — Да! — твердо ответила Светлана. Она чувствовала желание Дианы, как свое, видела потемневший взгляд, но в то же время понимала ее тревогу, все происходило слишком быстро. — Да... Мне необходимо чувствовать тебя. Сурганова не знала, как объяснить: сейчас ее гложет необъяснимая ревность к Вале, и она должна стереть ее прикосновения, доказать себе и Диане, что это она. Что больше ни в сердце, ни в постели нет никого другого. Но Арбенина, казалось, как и раньше, поняла ее. Руки скользнули на талию, привлекая к горячему телу ближе, губы жарко поцеловали. А Света в ответ тут же углубила поцелуй. В голове шумело, мысли путались, низ живота отяжелел, а прикосновения Дианы будто обжигали. Чувствуя, что стоять становится все труднее из-за нарастающей дрожи в теле, она нехотя отстранилась. Усадив Диану на кровать, Сурганова стянула с нее шорты и футболку и довольно хмыкнула, понимая, что под домашней одеждой у той ничего. Быстро скинув с себя бриджи с бельем и майку, она оседлала бедра женщины. Прижалась обнаженной кожей к коже и сладко вздохнула. — Люблю тебя, заяц... Я так тебя люблю! — жарко зашептала Диана, покрывая скользящими легкими поцелуями шею и лицо. — Ни на секунду не прекращала... Все эти годы... Каждое наше мгновение помнила... — Динь... — выдохнула Света, когда ладони Арбениной спустились на ее талию, а потом несколько неуверенно — ниже. Подрагивающие пальцы осторожно погладили ягодицы, а потом одна рука наконец-то сместились на бедро и замерла. Сурганова недовольно всхлипнула и заелозила на коленях женщины. — Динь... Динечка... Пожалуйста... — Диана хотела ее, это было очевидно по почерневшим глазам, сбившемуся дыханию, срывающемуся с приоткрытых губ — и в то же время будто чего-то боялась. Не выдержав, Света стиснула ее руку и направила между своих ног. Для Арбениной этого стало достаточно, больше она не медлила, нежно прошлась пальцами по складочкам, собирая и размазывая влагу, и вошла резко и глубоко. Другая ладонь легла на поясницу, придерживая и помогая движению. Сурганова понимала — сейчас ей не понадобится много времени, она уже чувствовала приближающуюся волну оргазма. Вцепившись в плечо Дианы, она вскидывала бедра навстречу пальцам. Еще несколько глубоких толчков — мышцы затрепетали, и она закусила губу, чтобы не закричать. Спрятала лицо на шее Арбениной, которая и не планировала останавливаться, только теперь движения стали плавными, продлевая сладкую агонию. Света дрожала, под закрытыми веками взрывались разноцветные вспышки. — Я люблю тебя, слышишь?.. — просипела она и тут же утонула в требовательном поцелуе. Почувствовала, как к двум пальцам добавился третий, и темп снова начал нарастать. Дыхания не хватало, все тело горело огнем, второй оргазм оказался сильнее. И на мгновение показалось, что она тонет, окружающий мир схлопнулся. Все перестало иметь значение, только Диана... Когда Света пришла в себя, она полностью лежала на Арбениной, а та, прижавшись губами к виску, лениво перебирала ее влажные волнистые волосы. — Динь... — прошептала Сурганова, приподняв голову, заглянула в любимые зеленые глаза. Арбенина улыбнулась. — Спасибо... — Света нахмурилась, не понимая. — За то, что ты снова даешь мне шанс. Я сделаю все, чтобы больше не разочаровывать тебя никогда. Я узнаю по поводу регистрации во Фриско. Женщина улыбнулась и потянулась к ее губам, долго основательно целуя. Сейчас ей не хотелось спешить, хотелось чувствовать Диану рядом, так близко, кожа к коже. Руки той уже начали скользить по телу, как всегда горячие и немного шершавые. Приподнявшись, Света начала покрывать поцелуями шею, ключицы, грудь, живот, медленно спускалась ниже. Желание разгоралось с новой силой, она пьянела от запаха и вкуса. Пальцы подрагивали, когда она настойчиво развела бедра Дианы и зарылась лицом между, жадно вылизывая. С наслаждением слушала все усиливающиеся стоны Арбениной, чувствовала ее ладонь на своем затылке. — Света! — Диана выгнулась, сжимая голову коленями, и почти сразу обмякла. — Светик... — дрожащими руками она притянула Сурганову к себе. После они долго лежали, тесно сплетясь телами, лениво целовались. Когда Арбенина уснула, закинув одну ногу на бедра Светы и уткнувшись носом в шею, Сурганова продолжила осторожно рисовать замысловатые узоры кончиками пальцев на плече, пропускала сквозь пальцы иссеченные сединой каштановые волосы, прижималась к ним лицом и глубоко вдыхала родной аромат. На душе наконец стало спокойно, теперь все так, как и должно было быть. Они вместе. Во сне лицо у Дианы расслабленное, спокойное, но несмотря на это, все равно видны тонкие линии морщинок на лбу и вокруг глаз, на переносице отчетливая, косая и глубокая. И Сурганова подушечками пальцев коснулась ее, словно хотела разгладить. Арбенина вздохнула и открыла глаза, перехватила руку Светы и поднесла к губам. Нежно поцеловала в середину ладони и с горечью прошептала: — Да, я постарела, заяц... Сурганова улыбнулась и крепче прижала женщину к себе. — Это не имеет значения. Я люблю тебя. Время будто остановилось, они наслаждались близостью друг друга, неторопливой лаской и сладостными поцелуями. После страсти пришла всепоглощающая нежность, которой хотелось делиться друг с другом, тонуть в ней. Когда тени из окна удлинились и медленно подкрались сумерки, Диана нехотя отлепилась от Светы, чмокнула голое плечо и все-таки поднялась. Сурганова тут же поежилась, почему-то без близости любимой женщины сразу стало неуютно. Она недовольно надула губы, цепляясь за руку: — Динь? — Тебя надо кормить... — пояснила Арбенина, обшаривая комнату вначале взглядом, а потом и руками, беззастенчиво сверкая голой задницей. Скрипачка многозначительно хмыкнула, перевернувшись на бок и подперев голову рукой, принялась наблюдать. В кровать Диана вернулась довольная собой, уже сделав заказ, и отбросила телефон на прикроватную тумбочку. — Скоро будет еда! — улыбнулась женщина и начала поглаживать Светино бедро поверх покрывала. Сурганова понимала ее желание касаться, быть ближе. Сама испытывала нечто подобное, но при этом она знала — им необходимо поговорить. Им надо учиться это делать. Диана наклонилась за поцелуем, но Света ее остановила, прижав ладонь к груди. — Я рассказала все Каре... — выпалила она на одном дыхании и замерла, пытаясь предугадать реакцию. Арбенина на мгновение зависла, зелёные глаза сменили оттенок на более глубокий и затягивающий. Она кивнула: — Кара — южанка, она знает местные поверья, я видела в особняке обереги, — ровно произнесла она. — И я рада, что она оказалась рядом. Тебе необходимо было с кем-то поговорить после случившегося... — добавила осторожно и снова наклонилась. В этот раз Света с охотой ответила на поцелуй. В очередной раз накрыло осознание, что Диана стала другой... Ленивые поцелуи, теплые объятия, нежные прикосновения. — Мне страшно, — неожиданно тихо призналась Диана, чуть отстранившись, зелёные глаза потемнели. — Страшно, что это сон... Ты мне часто снилась, веселая и счастливая, и все было волшебно: дом, собака, коты, Мартемки... А потом наступало утро, вместе с ним наваливалось одиночество, не спасали ни музыка, ни дети... — она нервно вздохнула, а Света прильнула ещё ближе. — Я здесь, Динечка. Здесь... — прошептала она. — Ты... Ты думала, что мы скажем Мартемкам? — неуверенно, тихо спросила Диана, коснулась губами виска. — По документам, я думаю, стоит остаться Валой Шеридан. Мы можем полететь в Россию и попробовать сделать тебе российский паспорт на имя Светланы Сургановой, но нужен ли он? — задумчиво продолжила Арбенина. Света отстранилась и нахмурились. — Твоя мама признала тебя умершей спустя пять лет, хотя ни на секунду не сомневалась, что ты жива. Света закусила губу. — Мамулечка, она?.. — Она жива, чувствует себя хорошо, твоя мама боец! Я недавно ей звонила. К ней ходит женщина, помогает с домашними делами. Ты бы знала, как она меня отчитывала, когда я сказала, что у нее будет помощница, — Арбенина усмехнулась. — А скучать ей не даёт Скотти, такой наглый и рыжий приблудыш. Она его зимой нашла на помойке, тощим и замёрзшим. Света тихо засмеялась, живо представив себе возмущения матери по поводу помощницы. Захотелось немедленно вскочить, найти телефон и позвонить. Но она удержала себя — не сейчас... Слишком сильные эмоции. И мгновенно почувствовала руки Дианы на себе, ладони нежно гладили спину. — Надо посмотреть, действительна ли ещё твоя виза, и полетим, — пообещала она. Света кивнула и спрятала лицо на шее. Закрыв глаза, она вдыхала родной аромат и утопала в тепле. Казалось, что раньше, до разлуки, Диана никогда не была такой тактильной, такой ласковой, или дело в возрасте? Вскоре привезли ужин, состоящий из свиных ребрышек и креветок барбекю, сырых устриц, жареных зелёных помидоров и микса салатов, а также бутылочки белого сухого калифорнийского вина. — Кара... — хмыкнула Арбенина, разливая по бокалам. — У меня в заказе его не было! — она особо не одевалась, натянула на себя футболку, чуть прикрывающую задницу, а сверху толстовку. И Сурганова просто не могла не любоваться стройными ногами. Ей с трудом удалось уговорить поужинать на балконе, а не в кровати, как та хотела. На улице было прохладно, ветер шумел деревьями в сквере напротив. До слуха долетал шелест шин по асфальту, редкое пересвистывание каких-то ночных птиц. Света, предусмотрительно облачившаяся в пижаму, покрутила в руках бокал, немного пригубила вина, наслаждаясь насыщенным ярким вкусом с легкой цитрусовой кислинкой. — Мартемкам надо сказать правду, — тихо произнесла Сурганова, сделав еще несколько глотков. Она не сомневалась: доказать, что они говорят правду, получится. Найти и показать старые фотографии, возможно, даже видео, рассказать про ее болезнь и операции, может помочь в этом и Лия Давыдовна. Арбенина чуть заметно вздрогнула от ее слов и поджала губы. — Хорошо, — согласилась она и проглотила свое вино одним глотком. Света поднялась, обошла вокруг столика и нагло уселась на колени, обняла за плечи, чувствуя каменное напряжение в мышцах. Она понимала такую реакцию: слишком шатким был выстроенный нейтралитет между матерью и детьми — и слишком трепетно они относились к ней, к Вале; даже если влюбленность Артема в нее и прошла, он все равно старался оберегать ее и защищать. — Мы не будем говорить всю правду, Динь, не будем рассказывать причин этой чехарды со временем, — твердо произнесла Света, погладила по волосам, заглянула в обеспокоенные зеленые глаза и с радостью отметила, что женщина заметно расслабилась. — Скажем, что я просто пошла прогуляться в тот вечер, когда ты вернулась, и столкнулась с Лао... Артем прикипел к этому городу, он поверит, Марта... Ее убедить будет сложнее, но думаю, у Кары получится. Арбенина кивнула в знак согласия, все сильнее сжимая руки вокруг талии, привлекая к себе ближе. Сурганова сладко вздохнула, когда почувствовала легкие прикосновения губ к шее. Но как бы она ни хотела продолжения — вернуться в постель и снова почувствовать руки Дианы на коже, ее пальцы внутри — у нее еще остались вопросы, задать которые было просто необходимо. И сделать это именно сейчас, когда они неожиданно снова оказались в начале. — Динь... — тихо позвала она, дождалась, пока Арбенина нехотя оторвется от ее шеи и поднимет голову. — Почему ты прилетела? — Что? Я не понимаю, заяц... — во взгляде Дианы мелькнуло недоумении, Света закусила нижнюю губу. — Артем сказал, что ты обещала не искать их, но в итоге все равно прилетела. — Да, я знаю... Но потом увидела новое видео, и в нем была ты, — честно ответила Диана. — И я не могла не приехать... — Ты не могла знать, что это я! Прошло больше пятнадцати лет, — воскликнула Сурганова, чуть отстранившись. — Не могла, — согласилась Арбенина. — Я и не знала вначале. Да и потом не понимала, как Вала может быть так на тебя похожа! Казалось, что я схожу с ума. Но все говорило о том, что она не просто похожа, что она это ты! Сходство было абсолютным, и множество мелких деталей, говоривших об этом: непереносимость глютена, шрамы, любовь к желтым цветам, да даже амнезия! Таких совпадений просто не бывает! Это было так странно! — Ты... — голос дрогнул, Света не хотела спрашивать, но должна была! Этот вопрос крутился на подсознании с того самого момента, как она все вспомнила, она пыталась не думать, но эти мысли, настойчивые и назойливые, всплывали снова и снова, как бы она ни старалась —и вместе с ними приходила и ревность к самой себе! Она резко слезла с коленок Арбениной и отошла к балконному ограждению, уставилась на почерневшее, с отблесками лилового небо. — Ты влюбилась в нее? И почти мгновенно снова почувствовала руки Дианы на себе, жар ее тела. — Я не преувеличивала, когда говорила, что всегда любила только тебя, — тихо начала женщина. — Да, я не понимала, как такое возможно, да, порой мне казалось, что я схожу с ума, потому что рассудок говорил мне одно, а сердце другое, но я чувствовала, что это ты. Ты —единственная, поверь мне, любимая. — В Питере... ты сказала, что мы не похожи... — почему-то от тех слов было обидно, и Света не стала скрывать этого. Она неуютно поежилась, когда Диана полностью отстранилась и, сжав ее плечо, настойчиво развернула к себе. — Заяц, а что я должна была сказать? Я надеялась, что твой любимый город поможет тебе вспомнить, но не случилось! Я сорвалась и напилась, наговорила лишнего... Ты же знаешь, неумение фильтровать базар, как по трезвости, так и по пьяни — мое проклятие. Но я не могла по своей дурости потерять тебя еще раз! А в тот момент ты, Вала, могла подумать, что я просто вижу в ней свою потерянную любовь. Так же как сейчас — ты думаешь, что я была влюблена в Валу. Я люблю тебя, только тебя! Света все еще хмурилась, она хотела верить Диане, сейчас больше, чем когда либо. — Мы были разными? — Немного, — честно призналась Арбенина. — Не было отпечатка воспитания двумя блокадницами и... — женщина замолчала, будто пытаясь подобрать слова, — фатализма, и отпечатка выжившего... Для Валы шрамы — это просто шрамы, она их стеснялась, ты тоже, я помню, но ты приняла их, как символ того, что ты выжила, ты победила. И знаешь, сейчас, вспомнив, ты все равно совсем не та Света, которой была. Легкость и открытость Валы осталась на тебе, поверь. Сурганова удивленно уставилась на Диану, она не ожидала такого. Ей казалось, что из них двоих изменилась только Диана, а она осталась прежней: Светкой Сургановой из двухтысячных. — Динь... — ошарашенно прошептала Света, пристально разглядывая Арбенину, — а ты ведь никогда раньше так открыто ни о чем не говорила... Мне кажется, раньше мы слишком редко разговаривали... — Не разговаривали, — согласно кивнула женщина, она снова вернулась в плетеное кресло и притянула Свету обратно к себе на колени. — Мы все решали сексом. Но... — Света фыркнула, немного поелозила, устраиваясь удобнее, и замерла. — Эти годы без тебя, — тихо продолжила Арбенина, нежно поглаживая между лопаток, — было очень тяжело... Ты права во всем, я испоганила наши жизни. — Динь... — Света прижалась к ней сильнее. — Я была зла и напугана, — сдавлено прошептала она. — Это не значит, что ты была не права! — невесело усмехнулась Арбенина. — Но... В некотором смысле я рада, что так случилось... У меня было очень много времени, чтобы подумать, понять, какой я была... Не понимаю, как ты меня терпела, прощала... Я хочу, чтобы дальше все было иначе, любимая, я буду стараться... Не выдержав, Сурганова наклонилась, накрыла ее губы своими, заставляя замолчать. Та ночь осталась в памяти страстной и сладкой. Они занимались любовью так, будто хотели восполнить все эти потерянные годы. Тонули в нежности друг друга. Тот день и ночь действительно стали новым началом их истории. — Свет... — зовет Артем и берет за руку. Сурганова вздрагивает, вываливаясь из воспоминаний, и поворачивается к нему, вопросительно ведя бровью. — Все в порядке? — тихо интересуется парень, во взгляде мелькает беспокойство. — Тебе суп не нравится? — Вкусный, просто не голодна. Все хорошо, Темочка, правда, — шепчет женщина и неуловимо улыбается. Допив бокал домашнего вина, Света поднимается, отчего оба ее спутника отвлекаются от изучения десертов в меню и мгновенно устремляют на нее одинаково вопросительные взгляды. — Я хочу прогуляться, — поясняет она. — Уверена? Там... погодка так себе... — недовольно морщится Даня, косясь в сторону панорамных окон. — Уверена, — твердо произносит женщина и, быстро одевшись, выходит. Да, возможно, она отвыкла от питерской погоды, но все равно — она родилась в этом городе и выросла. Рядом с Невой ветер действительно сильный, колючий и бьет наотмашь. Света подходит к Памятной доске, взгляд задумчиво блуждает по черной Неве, по подсвеченному Биржевому мосту, Стрелке Васильевского острова, дальше цепляется за возвышающийся сияющий купол Исаакия. Как бы все сложилось, не столкнись она с Лао в канун Дня всех святых? Остались бы они вместе с Динкой? В личном и профессиональном плане? Или, не выдержав бесконечной ревности, подозрений и обвинений, она все-таки ушла бы? От Дианы и из группы? Светлана никогда этого не узнает теперь. А сама Арбенина, попросив ее однажды оставить прошлое в прошлом, так и придерживается этой позиции. Только настоящее и будущее, теперь только вдвоем, только одно небо на двоих! И сейчас Дианы рядом не хватает особенно остро. Именно здесь, под этим небом. Сурганова повыше поднимает ворот пальто и медленно продвигается в сторону Кронверкского моста. Город пахнет поздней осенью, он суров и пугает скорым приближением зимы. Диана прилетает в Санкт-Петербург только спустя двое суток. Сурганова видит сразу, что дорога далась ей нелегко — слишком бледная, с темными кругами под глазами. Из багажа у Арбениной рюкзак и небольшой чемодан. Она сжимает в руке небольшой букет желтых тюльпанов, но Света, не обращая на них ни малейшего внимания, заключает женщину в своих объятиях и слышит сиплое: — Привет, заяц... — чувствует прикосновение губ к виску и как рука Арбениной ложится ей на талию. — Динь! Я так соскучилась! — счастливо выдыхает она и льнет ближе, тут же накатывает полное умиротворение. И только сейчас неожиданно наступает осознание — дома. В любимом городе, с любимой женщиной — она дома.