as the world caves in

      Рё тихо говорил, вспоминая детство с Акирой, и смотрел на звездное небо. Умиротворение после тяжелой битвы, медленно растекалось по телу, и Сатана от удовольствия мурлыкнул, понимая, что достиг своего. — Любви не существует, даже такого понятия нет, — говорил Асука, разглядывая Луну, на которой когда-то Акира увидел кролика, будучи мальчиком, и радовался этому. — Так я думал, — чуть погодя добавил Сатана, ухмыльнувшись, затем медленно повернул голову к рядом лежащему человеку-демону. Павший ангел прервал свой монолог, удивляясь, что не слышит возмущения наивного мальчика или, хотя бы всхлипы. Тишина.       Тишина, что долго продолжалась, дала первый тревожный звоночек. Сердце пропустило удар, и Рё поспешил внимательнее приглядеться на своего соперника, и по совместительству лучшего друга. Друг.       Осознание, что Сатана признал человека своим другом, было удивительным, но Акира всегда был для него исключением. Мальчик, что в детстве протянул руку помощи, никогда не отворачивался от него, несмотря на жестокость Рё. Он всегда смотрел на него с теплотой в глазах, и Асука хотел, чтобы Фудо взирал так только на него. — Почему ты молчишь? Тишина затягивалась, а грудь друга не вздымалась от мерного дыхания. — Акира? Он наткнулся на приоткрытые глаза, которые потеряли свой былой блеск.       Глаза. По ним можно было увидеть всё. Лжёт ли человек, боится или зол, даже если ни один мускул на лице не дернется, глаза, никогда не врут.       А в глазах Акиры можно было разглядеть столько спектров эмоций, которые удивляли Сатану ни раз и временами раздражали, особенно, когда мальчишка, вдруг, порывался зарыдать при виде страданий чужих душ. Таких порывов Рё не любил, и даже ненавидел, не понимая, зачем грустить. Он никогда этого не чувствовал, но сейчас хотелось бы увидеть любые эмоции в этих стеклянных глазах. Казалось, вот-вот и он моргнет, повернется к Рё и вновь пустит слезу, но его взор так и был направлен в пустоту. — Взгляни на меня, Акира! — во рту пересохло, и он не узнал свой собственный голос, а друг так и не откликнулся на его зов.       Минуту назад Сатана вздымал над Землей, а точнее над тем, что осталось от этой планеты, ликуя над своей победой. Уничтожая любимое творение Господа, растаптывая его, и наслаждаясь криками и болью, взрывами и запахом крови, которой пропиталась это грязное человечество. Этот металлический привкус был по душе Рё, и на спокойном лице отразился восторг. Земля принадлежала демонам, а не слабым творениям Бога. Умиротворение, радость и чувство превосходства, которые заполняли всю его сущность, в миг растворились, сменяясь паникой и слабостью в теле. С дрожью в руках, он осторожно коснулся лица друга, и побоялся, что маленькое прикосновение заставит рассыпаться того в прах и исчезнуть. Вместо теплой кожи под ладонью он почувствовал холодок. Никакой реакции. Осознание медленной дымкой проникало в разум, но ворох мыслей не подпускал к себе правду, придумывая оправдания. Он не может умереть. Не может умереть. Он должен был принять его сторону и остаться. Не может…       Если и осознание пришло, то Рё не признавал этого всем нутром, обхватывая друга за крепкие плечи. Сатана жадно обнимал хладное тело человека, вдыхая его аромат, словно этим мог отдать часть своего тепла и сил, словно это могло вернуть Акиру, но тот не двигался, обмякнув в руках Рё. — Ответь мне! Акира! — хриплый голос постепенно превращался в отчаянный крик, а из легких словно выбили весь воздух и Рё задыхаясь в собственном отчаянии, утопал в ощущениях и чувствах, которые никогда не были доступны. Сердце сжалось в тиски, как если бы разбитые осколки въелись в кожу, в сердце, делая глубокие порезы. Сатана искренне не понимал, что же это, и, сжимая на груди ладонь, царапая ногтями до крови, наклонился над телом. — Скажи что-нибудь! По щеке пробежала влажная дорожка.       Акира был той еще плаксой, и чаще всего пускал слёзы по пустякам. Рё не понимал, почему он это делает, если не ранился, падал или получал физическую боль. — Почему ты плачешь? — спокойно прозвучал голос беловолосого, который с надменным видом рассматривал промокшую спину друга. Последний всхлипывал, порывался на крик, пытаясь обнять кусок мяса. Для Акиры, конечно, это не было куском мяса, а котенком, но факт остается фактом, жизнь покинула это существо, и тот превратился в бесполезный мусор.       Темноволосый мальчик так и нависал над телом котенка, пуская слюни и слезы, бормоча под нос невнятные слова. — Он умер, ты сам же всё понимаешь, — произнес Асука, прикрывая от дождя сгорбленное тело зонтиком и с любопытсвом разглядывал несчастные попытки Акиры помочь котенку. — Нет! — запротестовал он, гладя облезлую шерсть кота. — Слабые умирают, — раздраженно фыркнул на это Рё. Тогда для него всё было просто. Сильные остаются, а слабые умирают. Это естественный процесс, а терзания Акиры над бесполезным существом были непонятны для него. — Нет! Нет! Нет! — перешел на крик Фудо, пытаясь обнять бездыханное тело котенка, пытаясь согреть, когда сам содрогался от холода. — Рё, ты тоже плачешь! — С чего бы? Мне не грустно, — он был удивлен высказыванию друга, но тот резко перебил его, настаивая на своем. — Рё, ты тоже плачешь! — смысл этих слов он не понимал долгое время, пока не испытал на своей шкуре. Так, вот, что имел в виду Акира, когда говорил это. «Ты тоже плачешь, Рё».       Ни разу за свою жизнь он не испытывал такое. Мучительное, долгое чувство, ноющее в груди, проникало в плоть, в кости, разрывая ту на части. Асука хрипло выдавил из себя всхлип. Хоть расцарапай грудь до мяса, боль так и не заткнётся. — Акира, ты это чувствуешь? — он не заметил, как сильно закусил язык, и дорожка из крови стекала по подбородку, смешиваясь со слезами. Рё даже не хотел признавать, что человека больше нет, и тот давно уже не слышит страдания друга. — Не оставляй меня одного… Не покидай меня! Прошу, будь где-нибудь, — взмолился Сатана, готовый изменить своим принципам и просить у Бога вернуть ему Акиру. Он не мог осознать, что Фудо больше нет. Того самого Фудо, который наивно полагал, что на Луне зайчик нарисован, а не просто тень. Он должен был остаться. Рядом. — Мы же вместе дошли до конца!       Ответа так и не последовало. Всего мгновение назад Рё мог чувствовать, как, сражаясь в воздухе вместе с человеком-демоном, в крови повышался адреналин, как под ударом еще бился пульс, а глаза сверкали от злости. И плевать, что Фудо злился на него. Лишь бы был рядом. Неужели это и есть наказание Господа?       Он, наверняка, смотрел свысока, наблюдая за страданием своего чада, которое достигло своей победы, но какой ценой… Заточение на Земле, в обществе жалких, слабых людей, было несравнима с тем, что он только что испытал и испытывает.       Белые, тонкие пальцы, гладили шею Акиры, пытаясь прочувствовать под собой слабый пульс, но мертвая тишина так и длилась, вгоняя того в еще большее отчаяние. Всхлипы медленно переходили в истеричный смех, который тут же сорвался на крик. Крик, словно заполонил всю Землю, заглушая звук взрывов, хаоса и разрушения. Акира… Даже после этого порыва, боль в груди не остановилась, а продолжала ныть. Затем наступила пустота.       Асука провел пальцами от ключиц парня до подбородка, и начал гладить засохшие губы Фудо. Эти губы не расплывались в глупой, наивной улыбке, а так и стояли в том же положении. Чуть приоткрытые и посиневшие. Сатана наклонил голову над человеком, и медленно коснулся своими губами в уголок приоткрытого рта парня. Рё точно так же, как Акира в детстве обнимал мертвого кота, так же сжимал в руках останки своего друга, ожидая малейшего отклика.       Теперь он понял всю боль, что человек-демон испытывал за всю свою жизнь. Наверное, это единственное творение Бога, которое павший ангел полюбил всем сердцем.