Гвоздики и цианид

– Ты не посмеешь.       Кудрявый мужчина напряжённо наблюдал за каждым действием человека напротив, в любой момент готовый бежать. Их отделял всего лишь обеденный стол и кто, как не он знал, что это не помеха. – Боюсь, Уилл, ты не оставляешь мне выбора.       И Ганнибал рванул влево, загоняя свою нынешнюю жертву из столовой на кухню, свою стихию, своё место силы. Уилл понял как облажался только тогда, когда побежал именно туда, куда его и направляли. Начав судорожно соображать и поглядывать на соблазнительно приоткрытое окно, Грэм не заметил, как сильные руки подхватили его и прижали к кухонному острову. – Ганнибал, нет!       Взмахнув руками в попытке выбраться, Уилл, кажется, что-то опрокинул, за что был вознаграждён испепеляющим взглядом бордовых глаз. – Прошу тебя, не надо.       Последняя попытка остановить обезумевшего доктора потонула в звонком крике профайлера.       Изящные руки хирурга, художника, музыканта и убийцы сейчас забрались под свободную футболку сидящего на стойке мужчины и с садистским удовольствием прошлись лёгкими, но ощутимыми движениями по чувствительным рёбрам, перейдя на бока и поднимаясь к подмышкам.       Удерживая одну руку на груди профайлера, а другой пройдясь по голой ступне, Лектер извлёк из этого прекрасного рта хныканье и ляющий смех, сквозь призму агонии.       Уилл Грэм со слезами на глазах продолжал вертеться и содрогаться от каждого щекочущего движения на своей коже. – Боже, ладно. ЛАДНО! Только прошу тебя, прекрати.       Протянув последнее слово с особым южным акцентом, кудрявый мужчина лёг спиной на стойку, облегчённо вздыхая. – Я рад, что мы нашли компромисс. Ателье закрывается в девять, так что нам лучше поторопиться.       Ганнибал Лектер был само спокойствие и невозмутимость, лишь прядь посеребряных волос выбилась из идеальной укладки, спадая на лоб. Да, когда было нужно, тот готов был использовать столь гнусный и низкий приём, как боязнь щекотки, на своем милом мальчике, но только лишь для его же блага.       Сам "милый мальчик" сорока лет таких взглядов не разделял и, признаваясь на одном из сеансов в столь постыдной особенности тела, никак не мог ожидать, что через каких-то полтора года эти знания будут использованы в целях затащить его по магазинам.

***

      На следующее утро Ганнибал сидел за столом и смотрел на странного вида яичницу, заботливо приготовленную его возлюбленным на отвратительном масле и из тех самых яиц из супермаркета, которые Лектер обходил за версту. На столе рядом лежала скромная записка:

"Не съешь – убью"

И очаровательное сердечко в конце.